Ищу тебя среди чужих пространств

Митрич тяжело присел возле металлического контейнера. Покопавшись в кармане старого ватника, достал мятую пачку Беламорканала.
Контейнер был серо-голубого цвета, похожий на нефтяную цистерну, местами изъеденную ржавчиной. Митрич закурил, опасливо косясь на него.
    «Вот, будь оно не ладно, и на черта они его забрали... Ученые... академики хреновы. А ну как рванет, дура?» - подумал он, почесывая затылок.
    Митрич уже как сорок три года служил сторожем особо секретного отсека на дально-рейсовом научно-межпланетном корабле Товарищ Луначарский – ВС5545. За это время старик много насмотрелся, и всегда втайне побаивался, как бы чего не вышло. Что и говорить, Митрич был трусоват в свои шестьдесят три года. Однако он как старый партиец всегда смотрел в лицо опасности, как говориться, жил «с Лениным в башке»оо, с револьвером в руке. Митрич вспомнил, как он совсем еще мальчишкой первый раз ступил на борт этого огромного сверкающего звездолета. Тогда ему все здесь казалось удивительно: и орущие нечеловеческим голосом динамики-распределители, и снующие в разные стороны роботы-печатники, и неуклюжие лифты, приводимые в движение электроразрядной амебой привезенной с Венеры.
    07 ноября 2167 года Митрич запомнил на всю жизнь. Тогда товарищ Петров Иван Семенович командир корабля вручил ему (тогда еще Митьке Кривошееву) в торжественной обстановке красную книжечку и повелел хранить ее пуще глаза. В книжечке был портрет лысоватого человека, хитро подмигивающего Митричу. Тут же произошло посвящение. Товарищ Петров назвал имя этого незнакомца и трижды отщелкал Митрича книжкой по носу.
  На этом торжественная часть завершилась, и все пошли пить самогонку и танцевать кадриль. Это также было частью исторической традиции перешедшей от далеких предков. В чем был ее смысл уже никто, конечно, не знал. Самогонка поставлялась с Земли в железных баночках. Баночки были холодные так, как Система Обогрева Поставки Продуктов не работала, и пить из них можно было, только хорошенько смазав губы солидолом.
    - Американцы-то слыхал? - толкнул Митьку в бок его друг и напарник Колька Абуладзе - в девятую Центурию систему XX-76 запустили.
  - Где это? - спросил шепотом уже слегка захмелевший Митька.
  - Созвездие Дракона, пятая Квадратура - так же шепотом ответил Колька.
«Вот так... - подумал Митька - капиталисты вона куда залезли, а мы все вокруг Луны кувыркаемся... твою мать». Тут он слегка устыдился этих своих мыслей в такой знаменательный день и что бы ничем себя не выдать, рванулся в круг, где уже вовсю отплясывали румяные девушки и парни. «Эх, раз еще раз, еще много, много раз»... - ревел над танцевальной площадкой динамик-распределитель.
    «Да уж было времечко... - Митрич затянулся «беломориной». - А все-таки жизнь прожита не зря ... Главное, что бы что? Главное что б табачок сухой был... Хех».
Митрич улыбнулся про себя и, встав бодрым шагом, прошелся по ангару.
    - Вот ты, железяка пустая, лежишь тут... - он снисходительно похлопал по сухой, шершавой поверхности контейнера.
  И тут же отдернул руку. Его словно облило холодной водой. Это же спец-объект! Митрич внимательно осмотрел ладонь. «К объектам, содержащимся в ангаре №17, запрещено подходить ближе пяти метров». - Пронеслось у него в голове. Но если бы объект был действительно опасен, ведь могли бы предупредить... А может, забыли? Да, что предупреждать – инструкцию не читал, что ли? Митрич вытер проступившие капельки пота на лбу. «Черт, как же это я? Сдавать начал», - горько подумал он. Погодите, объект должен быть обнесен колючей проволокой. Где проволока? Ведь была же проволока! Ну да, все правильно - вот она. Митрич, вытаращив глаза, попятился к двери и, споткнувшись о порог, вылетел в коридор.
   
   
***
   
    В пять часов утра в Кремле тихонько затренькал телефон и молодой человек, до этого стоявший у окна и смотревший на просыпающуюся Москву, подошел к столу и взял трубку.
    - Слушаю... Да... Да...
    В небольшую комнату, обставленную в стиле сталинских времен, проникли первые лучи восходящего солнца. Молодой человек погасил зеленую лампу сел, упершись локтями в стол, медленно потер виски и уставился в стену. Несколько секунд, не мигая, он рассматривал узоры на обоях, потом медленно допил холодное кофе, резко встал из-за стола и вышел в коридор.
    Заспанная машинистка, сбросив шинель, тут же вскочила с дивана.
  - Варя, звездолет к подъезду, - быстро сказал молодой человек.
    Машинистка бросилась набирать номер, а он накинул на плечи серебристый плащ военного образца и двинулся вперед. Он шагал по длинным кремлевским коридорам. Заслышав его шаги, дежурные матросы и красноармейцы распахивали двери и брали ружья на изготовку, с уважением бросая взгляды на золотые звезды на погонах.
    Максимов спустился по мраморной лестнице.
    Начиналось лето, и через два дня начинался отпуск. Максимов собирался провести его с семьей в Ялте. Он не любил отдых на Океании или, тем более, в экзотермальных условиях. Последнее время, особенно среди работников секретных служб стало модно погружаться на месяц в виртуальное пространство с газовой подпиткой. Максимов не понимал этого удовольствия, его гораздо больше прельщали морские прогулки на дельфинах или даже игра в банальный большой теннис. Однако отпуск накрылся медным тазом, как говаривали в старину, это было уже совершенно ясно.
    Звездолет, специально оборудованный для доставки особо важных лиц, тихо покачиваясь, ждал его, повиснув возле большого окна-причала. Робот услужливо открыл Максимову дверь, сказав: «Здравия желаю, товарищ полковник». Максимов прошел по трапу и уселся в потертое, мягкое кожаное кресло. Тут же передним ним в запыленном бортовом экранчике появилось искаженное помехами лицо Петрова.
  - Трогай, - сказал Максимов автопилоту, махнув рукой.
    Звездолет закашлялся и, выплевывая из выхлопных труб едкий черный дым, взвился в воздух.
   


***
   
    Толстые железные двери ангара №17 с грохотом разошлись в разные стороны и полковник секретных служб, сверкая своим серебристым плащом, уверенной походкой в окружении руководства экипажа корабля прошел к стеклянной пуленепробиваемой перегородке. «Хорошо, - подумал Максимов, - приняли меры».
    - Разрешите доложить! - вытянулся Петров.
    - Докладывайте, - произнес он, тяжело взглянув на командира корабля.
   Петров, потупившись, коротко, по-военному доложил обстановку.
    Максимов молча, слушал, не сводя с Петрова глаз. Потом, неожиданно резко шагнув к нему, схватил за лацканы кителя и, встряхнув как мешок с картошкой, подтянул к своему лицу. Члены экипажа остолбенели.
    - Ты что ж, старый хрен, - тихо, но убедительно проговорил он - всех нас под колокольню подвести хочешь? Кто принимал объект? Где главный инженер? Что за бардак, е.. машу мать!?
    Лицо Петрова налилось краской, потом посерело. Максимов отпустил его и тот, пошатываясь, сделал шаг назад.
    - Так, - сказал Максимов, так как будто ничего не произошло, - Вам, товарищ Петров, выговор с занесением в личное дело, главного инженера депримировать, сторожа на допрос.
    Митрич, стоявший позади всех, невольно сжался.
    Через 10 минут двое особистов доставили его на 2-ый этаж космического корабля и оставили возле кабинета с дверью покрытой черной кожей. Дверь тут же отворилась, и Митрич увидел фигуру, в серебристом плаще медленно расхаживающую из угла в угол.
    Максимов предложил старику сесть и закурить.
«Как в тюрьме, - подумал Митрич, - а я что, виноват»?
Он сел на привинченную к полу табуретку.
    - Итак, с чего начнем? - спросил Максимов. 
    «Во дает,- опять подумал Митрич - это уж тебе, милок, виднее с чего начинать». Однако, затянувшись хорошими импортными сигаретами, сразу расслабился и заговорил. Максимов дослушал до конца и спросил:
    - Значит, объект был обнесен проволокой и Вы гражданин...?
    - Можно просто - Митрич - подсказал старик.
    - И Вы, гражданин Митрич, тем не менее, утверждаете, что смогли подойти к объекту вплотную и дотронуться до него.
    - То-то и оно, гражданин начальник, подошел... а потом гляжу, а я уже за проволокой стою, а как прошел не помню, вот те крест... (Максимов брезгливо поморщился). Ей-богу не вру, гражданин начальник. Понимаете, сначала была проволока, потом бац - нету, а потом бац - опять есть...
    «А молодец, все-таки Петров, зря я на него так. Небось лежит сейчас в лазарете с инфарктом».
Максимов продолжал ходить из угла в угол. Он уже не слушал старика. Он погрузился в бездны своей нечеловеческой памяти, пытаясь свести концы с концами. Версию, что старик спятил, он сразу же откинул. Митрича глубоко протестировали. Так- так- так... Что же это такое? - он мучительно сопоставлял факты. И тут из глубины всплыло... Юная девушка бежит по песчаному берегу, вдоль морской кромки, она счастливо смеется и ветер развивает ее длинные русые волосы... Черт, не хватает энергии!
    Максимов, взглянул на старика. Нельзя было терять ни минуты...
    Митрич, уже приступивший к следующей сигарете, увидел зрелище, от которого у него волосы встали дыбом.  Полковник Секретной Службы СССР, бросился к шкафчику стоявшему у него за столом, открыл его и выдернул из задней стенки длинный, ржавый шнур, похожий на металлический душевой шланг. Раздался невообразимый скрежет. Полковник опустил высокий воротник своего серебристого плаща, поднес одну руку к затылку, а второй с размаху вставил туда конец шланга. Затем опустился в кресло, шланг начал изгибаться как змея. Максимова мелко затрясло, он закатил глаза. Опять раздался дикий скрежет. Тело молодого полковника обмякло. Наступила тишина.
  «Кончился», - невольно подумал Митрич.
Сигарета, зажатая у него в зубах, догорела, пепел упал на колено. Митрич машинально стряхнул его. Тут полковник дернулся, открыл глаза, выпрямился и, отвернув шнур, аккуратно убрал его обратно в шкафчик. Его глаза весело блестели.
    - Ну что, отец, - он вышел из-за стола, нагнулся к Митричу и положил ему на плечи руки. - Повоюем еще!?
    И рассмеялся - как будто часы протикали. Лицо Максимова, потолок, лампы, стены - все поплыло у Митрича перед глазами. Он хотел привстать и… рухнул на пол.
   
   

***

Атенаис бродила в окрестностях старого Вестфальдского замка. Было тихо, сыро и немного мрачно. На небе сквозь облака изредка появлялась луна. Из густого леса раздавался крик совы. Было немного жутко, но очень завораживающе.
Она открыла глаза, и некоторое время лежала в постели, глядя в потолок из белого дерева. Начиналось тихое солнечное утро, за окном пели птицы.
Атенаис Дерфил - капитан межпланетного боевого корабля «Фабулос». У нее серые глаза, пепельно-русые волосы до плеч. Она любит египетских кошек, старые фильмы Пазалини и апельсиновый сок. У нее был бойфренд. Он погиб,  когда взорвался третий лунный кратер. Они работали вместе. Она уцелела – он нет.
На шее длинный шрам. Предлагали сделать пластическую операцию. Она отказалась, пусть хоть что-то напоминает о Бобе. О Бобе, у которого самая белозубая улыбка, на которого заглядывались все самые красивые девчонки на курсе в Военной Космической Академии. Боб, который мог отжаться пятьдесят раз и даже не вспотеть.  Ах, где же ты, Боб?
Атенаис входит в огромное сверкающее здание Межпланетного Галактического Центра. Регистрируется, проходит системы контроля и доступа, сканирование роговицы, проверку отпечатков пальцев. И вот уже поднимается на длинном прозрачном эскалаторе, навстречу своей команде.
-Привет, Хэйли! Отлично выглядишь, Элла! Как дела, Стив? Тина! Джимми, что за вид? Опять всю ночь отрывался по барам с той девчонкой из Нью-Джерси? По ночам спишь? А выглядишь, как будто на тебе проскакали половину Аризоны.
Отличная команда, преданные друзья, прекрасные профессионалы. Заслуги, награды перед Космической Федерацией  и Межгалактическим Комитетом. Для ее 29 лет – совсем не плохо. И все же что–то не дает покоя, где-то в глубине в глубине ее серых глаз затаилась грусть.


***

Атенаис и Хэйли сидят в командной рубке. Мимо проплывают мириады звезд и Луна медленно, почти незаметно, надвигается в лобовом экране.
- Все в порядке, командир,– сказал Хэйли – Можно отдыхать.
Атенаис  поднялась и вышла в центральный отсек. Там сидела вся компания. Тина сосредоточенно играла в тетрис, Джимми забросив ноги на стол, листал комикс, Элла недовольно рассматривала свои наманикюренные ногти.
- Командир, разрешите вопрос?
- Да?
Атенаис повернулась к Стиву.
- Джимми не хочет лететь к русским.
Тина с Эллой заулыбались.
Джим отложил комикс и пристально посмотрел на Стива.
- Кто тебе это сказал?
- Как? Ты же сам говорил: Чего туда лететь, если все равно негде будет поиграть в баскетбол.
На лице у Джима появилась гримаса удивление и жалости.
- Джим, наверное, думает, что мы летим к русским на бабушкины пироги? – холодно улыбнулась Атенаис.
Джим посмотрел на Стива с таким выражением, что все стало ясно ему недолго осталось топтать этот бренный мир. Вскочив, он громко отчеканил:
- Никак нет, мэм! Разрешите доложить, мэм?
- Докладывайте, сержант.
- Мы летим выполнять важное правительственное задание, мэм.
- Какая осведомленность. – Покачала головой Атенаис. - Впрочем, для тебя Джим… я лично попрошу, провести баскетбольный турнир
- О, мэм, стоит ли так беспокоиться, – завилял хвостом Джим.
- А, правда, командир, какова цель нашего полета? Хотелось бы узнать, – спросил Стив, наливая колу в стакан со льдом.
  - Всему свое время, Стив, всему свое время, – Атенаис похлопала его по плечу и вышла в коридор, к себе в капитанскую каюту.
На столе лежал пакет с секретным предписанием: вскрыть за полчаса пред посадкой. Атенаис покрутила его в руке и бросила в ящик стола.
«Почему пригласили нас? – подумала она – «Луначарский» – специальная научно исследовательская станция, изучающая различные аномальные явления. Непонятно зачем нужен боевой отряд»?



***

- До посадки осталось десять минут,- сказала Атенаис, прохаживаюсь возле своих подчиненных, стоявших в стройной шеренге.
- При общении с русскими прошу соблюдать взаимоуважение и политкорректность. Никаких шуток и анекдотов на политические и сексуальные темы.
- Мэм, разрешите вопрос, - подал голос Джим. – Я вот читал в газетах…
- Ты читаешь газеты? – удивилась Тина.
- Читал…что русские не любят негров, - покосившись на нее, продолжал Джим.- Они нас просто ненавидят. Не считают нас за людей. Понимаете о чем я?
- Джим, ты все перепутал, – сказала Атенаис. – Наоборот, в Советском Союзе любят малые народности  и считают, что в США белые угнетают негров.
- Да ну! – поразился Джим. – Стив ты меня угнетаешь?
- Еще одно слово и я начну угнетать тебя, - сказала Тина, крепко хлопнув Джима по спине ладонью. Тот притворно согнулся с гримасой боли на лице.
Стив засмеялся:
- Слушай, Тина, черный не может угнетать черного…
Атенаис молча, наблюдала этот цирк, затем холодно сказала:
- Боюсь, Джимми  и Стиву придется принять наряд по кухне после посадки.
Джим со Стивом вытянулись в струнку.
- Виноваты, мэм! Больше не повториться, мэм!
Атенаис скептически посмотрела на них и, сделав несколько шагов к главному экрану, сказала:
- Прошу всех занять свои места…
«Фабулос» сделал два круга перед посадкой и опустился на шершавую поверхность Луны.



***

«Итак, что мы имеем, – размышлял Максимов, сидя за столом в своем кабинете. – А имеем мы банальное искривление времени и пространства. Это в институте на 2-ом курсе проходят, но одно дело теория, а совсем другое столкнуться с таким на практике».
Затрещал правительственный видеофон, и на экране появилось лицо вождя страны, сильно искаженное помехами.
- Здравия желаю, товарищ Генеральный Секретарь! – бодро сказал Максимов, вскочив, и отдав честь.
- Ладно, уж, сидите. – Сказало лицо. – Что у вас там опять?
- Разбираемся, товарищ Генеральный секретарь.
- Вы мне это прекратите. Разбираются они. – Проворчало лицо и тут же,  исказившись в страшную гримасу, исчезло.
Максимов вскочил и пару раз ударил кулаком по видеофону. Тот молчал.
- Что у вас там? – Закричал он в воронкообразную трубку со шлангом, вставленным в пол – связь с радиоцентром.
- Щас наладим, товарищ полковник, потерпите маленько, - глухо издалека ответил голос специалиста по связи.
Максимов снова сел за стол.
«Насколько он может быть опасен?» – продолжил  он рассуждения.
Вдруг стол мелко задрожал. Шариковая ручка покатилась по столу и упала на пол. Максимов огляделся. Стены, потолок затряслись, в воздухе появился и прочно осел высокий, резкий звук.
По коридору загремели сапоги охранников. В кабинет ворвался адъютант.
- Контейнер, товарищ полковник, контейнер!
- В чем дело?
- Висит, товарищ полковник, висит!
Максим, схватив под руку перепуганного адъютанта, выскочил с ним в коридор. Втолкнул его в лифт. Они спустились на первый этаж и побежали к ангару.
Контейнер, приподнявшись на полом, на два-три метра вибрировал, и издавал тонкий, противный звук. Максимов оглянулся. Адъютанта уже не было.
«Уволю всех к чертовой матери»! – машинально подумал он и двинулся в сторону объекта.
Сделав несколько шагов, он почувствовал как тихий, нечеловеческий ужас медленно, змейкой вполз и  прочно поселился у него в груди. Чем ближе подходил он к этому ненавистному цилиндру, тем страшнее становилось. Наконец ужас достиг предела.
«Бежать, бросить все – подумал Максимов, – в звездолет и на землю. Спрятаться на самом глубоком дне самого глубокого океана»
Он сделал несколько шагов назад, и стало немного легче.



***

Американцы тоже услышали странный звук.
- Что, у русских так принято встречать гостей? - сострил Джимми. Однако все обеспокоено переглянулись.
Хейли поймал взгляд Атенаис и потянулся к кобуре. Команда перегруппировалась и медленно двинулась в сторону корабля. Он возвышался грязной, серой глыбой среди лунных кратеров и холмов и по сравнению с ним "Фабулос" казался песчинкой.
Они подошли к трапу. Джимми отделился от группы и, быстро взбежав по лестнице, дернул ручку на себя. Дверь со скрипом отворилась. Сержант заглянул внутрь входного отсека и махнул команде рукой. Хэйли, Атенаис и все остальные гуськом поднялись и вошли в длинный, грубо сколоченный из листов ржавого железа корабельный отсек. Провели разгерметизацию и вошли в коридор. Прошли в следующий отсек  и сняли шлемы.
В глубине отсека раздался шум,  и появилась темная фигура. Наперевес она держала огромный, черный автомат со следами ржавчины, кажется «Калашников». Уши заткнуты ватой.
Атенаис несколько секунд разглядывала странного человека, затем словно приняв какое-то важно решение, шагнула вперед и, протянув руку, сказала:
- Атенаис Дэрфил, командир «Фабулос». Вы извещены о нашем прилете?
Человек вежливо сжал ее ладонь и сказал глухим голосом:
- Максимов. Антон Максимов. Руководитель секретного отдела, - и помедлив. – Да, мы вас ждали.
Атенаис пристально посмотрела ему в глаза:
- Что у вас здесь происходит, мистер Максимов?
Максимов нервно окинул взглядом Атенаис и всю ее группу. Звук тонкий, разрушающий продолжал висеть в воздухе. Он поймал себя на мысли, что хочет схватить эту хрупкую девушку за руку, потащить за собой туда, где висит этот ужасный контейнер и кричать, кричать как испуганный малолетний ребенок: «Что же это такое? Сделайте с ним что-нибудь!!»
- Так что же? – настойчиво повторила Атенаис.
«Что же? – усмехнулся про себя Максимов – если бы это было так просто объяснить…»
- Видите ли мисс Дэрфил ситуация вышла из-под контроля. У меня нет возможности все вам сейчас рассказать.
«А почему нет? Почему не проводить их в кабинет и не объяснить все по порядку?»
При этой мысли он опять испытал ужас. Опершись о стену, вытер пот со лба.
- Что с вами? – на лице Атенаис появилось выражение беспокойства.
Вместо ответа Максимов неестественно выгнулся и грохнулся прямо перед ней на колени, его зрачки закатились, и все его крупное тело завалилось на бок и растянулось на полу.  Автомат с лязгом отлетел к стене.
- Срочно связаться с Землей, Хейли. Тина останься с русским, все остальные за мной – хладнокровно сказала Атенаис и, перешагнув прямо, через Максимова устремилась вперед по коридорам.
- Командир – это может быть опасно, – предупредил, шагающий за ее спиной Хейли.
Она не оборачивалась. Они вошли в огромный приемный зал. На красно-зеленых ковровых дорожках тут и там лежали охранники. В неестественных, выгнутых позах они представляли весьма неприятное зрелище.
- Центр на связи, – сказал Хейли.
- Привет, Билл, здесь проблемы… – быстро заговорила Атенаис.
- Да полно, Тэн, какие еще проблемы, – ответил далекий вальяжный голос.
- Фак, Билл, фак, фак, фак – сказала Атенаис – раз я говорю проблемы – значит проблемы!
-  Послушай, Тэн, не надо так со мной. Поняла? – медленно ответил Билл.
- Слушай, придурок, – сквозь зубы проговорила Атенаис – Ты что, совсем обкурился там? А?!
- Ладно, ладно не кипятись – неожиданно миролюбиво ответил голос – Ну? И что? Какие проблемы?
- Очень большие, Билл. Понимаешь? Просто огромные. И если ты сейчас не сделаешь, то, что я скажу, они возникнут у тебя. Понял, засранец?
- Ну-ну-ну – заулыбался голос – Какая ты горячая девочка. Ты мне нравишься такой! Слушай, что ты там вообще делаешь на этой Луне?
-   Билл... – еле сдерживая себя, начала Атенаис. Стив прикурил и поднес ей ко рту сигарету. Она затянулась. – Билл, здесь чрезвычайная ситуация. Весь экипаж русских выведен из строя. Нас никто не встретил. Я тебя прошу: свяжись с русскими – нам нужна информация.
-  Минутку, дорогая – спокойно сказал Билл – сейчас допью кофе…
- К черту твое кофе! – заорала Атенаис и перехватила взгляд Хейли. Тот понимающе кивнул: мол, действительно, таких идиотов как Билл еще поискать.
- Детка? – Раздался через минуту голос в наушнике, – информация секретности 6XW-345-CBA. Перейди в автономный режим.
- Слушаю, слушаю, – нетерпеливо сказала Атенаис.



***

- Извините, командир… но мне…мне страшно. Нам всем страшно, – сказал Хэйли.
Атенаис удивленно оглядела экипаж.
- Ну, ну, ребята…  Да, если честно, мне тоже немного не по себе…
Команда была больше похожа на стайку испуганных воробьев, чем на боевой экипаж. Такими Атенаис их  еще не видела.
- Эй, эй, эй, – она подошла к Джиму  и потрясла его за плечо, – какого черта?
Тот виновато потупился  и заискивающе сказал:
- Простите, мэм…
И вдруг, вырвавшись, опрометью бросился к выходу из зала. Атенаис опешила.
- Хватайте, его! – закричала она. Все гурьбой кинулись за Джимом.
 Но бежали они крайне странно, как будто хотели не схватить, а обогнать его, словно бежали стометровку.
- Хейли! – завопила Атенаис. – Назад! Всем стоять!
Хейли нехотя остановился. С ним осталась стоять Элла. Атенаис вне себя от ярости подошла к ним.
- Это неповиновение первой степени, – стиснув зубы, сказал она. -  Хэйли, сейчас же верните всех назад!
- Есть, мэм, – кисло сказал Хэйли,  и поплелся по коридорам собирать команду.
- Что случилось, Элла? – спросила Атенаис, когда они остались одни.
- Не знаю, Тэн. Страшно. Жуть, как страшно – пожала плечами Элла.
- Да отчего же?
- Не знаю.…  От всего.… От звука этого…
 Команда вернулась. Джима вели под руки. На него больно было смотреть, парня всего трясло как в лихорадке.
- Опять дурачишься? – строго спросила Атенаис.
Джим дико посмотрел на нее и ничего не ответил. Да-а…  Уж если Джим перестал всех развлекать – дело совсем плохо.
Она хотела построить команду в шеренгу но, оглядев эти едва живые тела, махнула рукой. Заложив руки за спину, зашагала туда обратно.
- Леди и джентльмены! – начала она, слегка улыбаясь. – Я вижу вы немного деморализированы возникшими небольшими проблемами?
- Ничего себе проблемами, – проворчал, наконец, Джим.
- Ничего себе немного, -  поддакнул Стив.
- Мной получено указание из Центра: исследовать по возможности корабль русских и выяснить причину аварии. Через час мы получим подкрепление.
Она оглядела всех. В их глазах читалось: «Ну-ну, выясняй, если тебе так хочется, только я тебе в этом деле не помощник».
«Сволочи»! – подумала Атенаис и тут же поняла, что никогда она еще не думала так о своих ребятах. Куда бы ни забрасывала их судьба, она всегда заботилась о них и помогала им, а они помогали ей.
«Что со мной»? Она взялась руками за голову.
- Сейчас мы поднимемся в комнату 32-А, – это кабинет командира. Там есть карта корабля.  По ней мы начнем исследование, – собрав все свое мужество в кулак, произнесла Атенаис.
- Соберитесь, ребята! Пойдемте.…  За мной! К лифту!
«Уговариваю их как… наседка цыплят, – мелькнуло у нее в голове».
Тяжелый, ржавый лифт с лязгом и скрежетом распахнул двери. Команда вслед за Атенаис нехотя зашла в него.
Звук нарастал и нарастал. Они шли по коридору, сжавшись в комок, как будто преодолевая давление сильного ветра. Джимми подвывал как волчонок,  Хейли несколько раз перекрестился, и было слышно, как он шепотом читает «Отче наш», Тина, прижав руки к животу, как при приступе аппендицита, тихо стонала. Атенаис, совершенно не испытывая никакого страха, обеспокоено оглядывалась на них.
- Вот она, – Атенаис надавила на ручку. Дверь со скрипом отворилась.
Перед Атенаис открылся просторный кабинет, в глубине которого стоял стол, а за ним, как ни в чем не бывало, сидел руководитель секретного отдела ГРУ СССР, полковник Антон Максимов -  собственной персоной. В накинутом на плечи серебристом плаще, он  что-то сосредоточенно писал.



***

- Кто разрешил? – сердито спросил Максимов, приподнимаясь из-за стола.
Звук пропал и за дверьми кабинета был слышен будничный шум, какой обычно бывает на нормальном межпланетном корабле. Шум голосов, роботов, лифтов.
- Ааа… Ааа – сказал Максимов, словно что-то вспомнив, - наши американские коллеги!
Испытав легкий шок, Атенаис машинально взглянула на часы. Было пятое мая. Ровно за сутки до их прилета на Луну.
Максимов сдержанно улыбнулся и, отвернувшись к столу, сказал в громкоговоритель:
- Иван Семенович, как же так? Наши американские друзья уже здесь, а мне еще ничего не известно! Сюрприз мне решили приготовить? Конечно, конечно… понимаю…
«Мало я ему врезал, – подумал Максимов – развел бардак на корабле. Но как они сюда прошли? Мне бы доложили. Ничего не понимаю…»
Весь корабль загудел как растревоженный улей. Примчался командир корабля с почетным караулом. «Ох-ты, батюшки! Вот уж не ждали! Вот удивили, так удивили! Мы ж вас только завтра ждали.  Уж не чаяли…  А вы вона как! Раз и в дамки! Ловко, ловко! Ну прошу, так сказать, отобедать. А как же, перво дело-то. Пустое брюхо к ученью глухо…»
Ошеломленных американцев провели в огромный зал, где у них на глазах накрыли длинный П-образный стол. И вот уже все сидят, как на генеральской свадьбе и перед каждым стоит рюмка холодной запотевшей  водки.
Атенаис пытается пробиться к Максимову, но ее останавливают репликами типа: «Не, сначала выпить надобно, барышня, а потом уж дела. Вы уж извините, но у нас только так».
«Бред какой-то, – думает Атенаис и выпивает рюмку, пытаясь запить ее колой, которой, естественно нет, а вместо которой ей услужливо подают большой соленый огурец.
- Господа, русские,  – говорит Атенаис ответный тост, держа вторую рюмку водки. - Мы есть очень рады, присутствовать на ваша… как это правильно? Свадьба… Нет, презентейшен… Но мне очень надо говорить мистер Максимов... один-один.
- А! Наедине, - догадывается какой-то мужик в тулупе, сидящий рядом. – Эх, голубки…
После третьей рюмки Атенаис внезапно «трезвеет».
- Хейли! За мной! – командует она.
Они начинают пробиваться  сквозь толпу к Максимову уже вовсю любезничающего с Эллой.
- М-мистер Максимов! – громким шепотом говорит Атенаис, дернув его за рукав – разрешите Вас на пару минут.
Максимов оправился, ребром ладони поправил фуражку по уставу и двинулся за ней.
- П-пойдемте в Ваш кабинет – хрипло говорит Атенаис.
- Как? Втроем? – опешил разомлевший Максимов.
- Вот именно, т-только втроем – сердито говорит Атенаис, нащупывая в кармане спорамин. Она проглатывают две таблетки и сует еще две, из капитанского НЗ Хейли. Еще три она засовывает в рот Максимову, который гогочет и пытается поцеловать ей пальцы.
Через пять минут они сидят совершенно трезвые у Максимова в кабинете.


***

Максимов нервно постучал пальцами по полированной поверхности блестящего дубового стола.
- Значит, через 8 часов возникнет этот… адский звук, потом прилетит ваш корабль, потом…
- Именно, - Атенаис глубоко затянулась и случайно выпустила струю дыма в сторону Хейли. Тот, никогда ни бравший в рот сигарету, закашлялся. Атенаис снисходительно посмотрела на него.
Пауза затянулась. Максимов думал, выдавать ли Атенаис цель ее появления здесь, Атенаис думала, что это за странный контейнер и что с ним делать, Хейли думал, когда Максимов перестанет курить свой «Беломорканал», от которого у него страшно слезились глаза.
Наконец Максимов решился:
- Видите ли, мисс Дэрфил. Мы не случайно вызвали именно ваш отряд сюда.
- Мгм! – значительно переглянулись Атенис с Хэйли.
- Межгалактическая Информационная База данных выдала подсказку о возможной нейтрализации. Вернее даже некий ключ для выяснения функций этого объекта. И это подсказкой были Вы.
- Прекрасно!- сказал Атенаис, закидывая ноги на спинку соседнего кресла.- Что значит я? Вы что, собираетесь подсоединить меня проводками к этой чертовой штуке?
- Не-ет, что Вы! – возразил Максимов. Хотя, похоже, по всему было видно, что если надо будет, присоединит и глазом не моргнет. – Пока мы не знаем в чем Ваше предназначение.
- Тэн, - вдруг сказал Хэйли, - а почему ты не боялась… ну тогда,  когда этот… звук?
- Не знаю, - медленно сказала Атенаис. Неожиданно ей вспомнился Боб. Они лежали на пляже Майями, и она все подзадоривала его спрыгнуть с сорока метровой вышки в бассейн. И он пошел и спрыгнул. И потом всплыл на поверхность, как будто разбился от удара об воду.  Она тут же прыгнула к нему и когда подплыла, он неожиданно схватил ее за голову и мокнул в воду. Они после этого здорово поссорились.
Тут у нее появилась вполне утилитарная мысль. А нельзя ли этот контейнер использовать для перемещения во времени, что бы предотвратить взрыв  и спасти Боба?
От этой мысли она подпрыгнула в кресле и, вскочив, нервно заходила по кабинету. Максимов и Хейли удивленно уставились на нее.
- Давайте исходить из того, что мы не понимаем, как функционирует это контейнер, - немного подумав, сказал Максимов. – Понятно, что он как-то влияет на временную составляющую. Но как,  с какими периодами? И от чего он начинает работать? Кстати, не хотите взглянуть?
- Да, конечно, - задумчиво сказала Атенаис – Идемте. Да, попросите – пусть позаботятся о моих людях. Им нужен отдых.



***

Контейнер лежал посреди ангара. Обычный, цинковый или алюминиевый, не предвещая ничего дурного.
- Митрич, сними сигнализацию, - приказал Максимов.
Митрич засуетился, боязливо и с уважением поглядывая на американцев в белых, облегающих скафандрах.
«Хех… вот ведь краля заморская. И матерьял–то какой. Чисто шелк, что ли?» – подслеповато прищуриваясь, думал старик.
- Всем выйти! – громко сказал Максимов.
Атенаис медленно приблизилась к контейнеру и осторожно положила ладонь на его шершавую поверхность.
… вой, - тихо сказал она.
- Что? – не поняли Максимов и Хэйли.
- Он живой.
- Что?? – снова спросил Максимов.
Атенаис оглянулась, и они поняли, что не ослышались. Она внимательно оглядела контейнер еще раз и приложила ухо к поверхности. Внутри, что-то тихо пульсировало. Внезапно ее охватила глубокая привязанность этому чему-то, что было там внутри.
«Как огромный, грустный серый слон», - подумала она, и неожиданно села прямо на пыльный пол.
- Тэн!
- Мисс Дэрфил!
«Можно так долго сидеть, - думала Атенаис. - От него исходит такое спокойствие».
Она свернулась калачиком и, прежде чем Хейли с Максимовым успели к ней, подбежать глубоко и мирно уснула.
- Тэн! Проснись! Это опасно! – зашумел Хэйли.
Максимов же стоял пораженный. «Вот это да! – подумал он. – Так вот как это работает… Да нет. Она просто устала…»
- Все, конец! Это кома! – запаниковал Хэйли. – Тэн, проснись! -  Он чуть не плакал.
«Пока она здесь будет спать, ничего не случиться, - неожиданно понял Максимов. Он с удивлением посмотрел на эту маленькую, беззащитную девушку.
Атенаис спала. Ей снилось, как они с Бобом плывут в надувной лодке по огромной, широкой реке. Они еще мало знакомы. Боб пригласил ее, и она сразу согласилась, как дура. Впрочем, почему как дура? Какая же она дура, когда она круглая отличница? Интересно Боб захочет е поцеловать сегодня?







Часть вторая.

Президент Межпланетного Галактического Совета м-р Рансайтер курил толстую, гаванскую сигару. Он был крайне недоволен.
На столе лежал рапорт Билла Осби.
- Шестого мая 2231 года экипаж «Фабулос» прибыл на Луну для оказания помощи русским по специальному вызову типа KHQ-06.  Командир корабля - Атенаис Мари Дерфил неожиданно впала в кому возле неопознанного объекта... Русские отказываются выдать тело, так как она, якобы защищает станцию от разрушения…
Он пробежал глазами текст до конца.
«Что за чушь? Пространственно-временные изменения…». Рансайтер нажал кнопку громкой связи. 
Хэйли с Эллой вошли и ждали, когда им предложат сесть. Рансайтер, сняв очки, оглядел их и сказал сухим, официальным тоном:
- Прошу.
Хейли устало вытянулся в кресле. Он сильно осунулся и как-то потерялся. Обычно, спокойный и уверенный в себе, теперь он выглядел, как провинившийся школьник.
Элла держалась лучше, и  только иногда садившейся голос выдавал ее волнение.
Рансайтер долго слушал. Затем спросил, что все-таки мешает забрать их командира на Землю и провести полноценное лечение.
- Мистер Рансайтер, - сказал Хэйли – первая причина – это отказ русских (Рансайтер усмехнулся). Однако мы боимся, что она умрет…
- Да, кажется, он ее не отпускает. Понимаете, мистер Рансайтер? Между ними какая-то связь, понимаете? – встряла в разговор Элла.
Рансайтер вспомнил, что видел Атенаис на пятом межгалактическом совете. Он вручал ей орден второй степени за спасение заложников на Марсе. Живая такая девчонка, симпатичная вроде даже. Да, скверная получилась история. Хотя может быть это и не самая плохая смерть.
Его оторвало от размышлений хлюпанье  и шмыганье носом. Элла, закрыв лицо руками, уперлась головой в колени и едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Хэйли растерянно смотрел на нее.
- Не надо, не надо так, – Рансайтер встал и по-отечески положил ей руку на плечо. - Что-нибудь придумаем… Идите, отдыхайте…
Астронавты  вышли. Хэйли поддерживал Эллу под руку.

***


Атенаис вытянулась в длинной, стеклянной коробке, как спящая красавица в хрустальном гробу. Максимов молча, заложив руки за спину, наблюдал, как ей подводят шланги искусственного питания, навешивают датчики. На самом деле она уже третьи сутки спала обычным здоровым сном, и вся эта  медицинская дребень нужна была на самый крайний случай. Вначале ее пытались оттащить. Но контейнер вдруг нехорошо загудел, она беспокойно заворочалась, и их оставили в покое.
«Их! – Максимов почесал затылок. – А мое, какое дело? – пусть хоть поцелуется с этим контейнером. У меня отпуск еще две недели».
Он пошел к себе в кабинет, достал из ящика стола бутылку армянского коньяка (дефицит, между прочим) и налил себе стакан. Раздался стук и на пороге появился  Петров.
- А,  Семен Иванович, заходи, -  устало сказал Максимов и, достав еще один стакан, плеснул.
«Вроде бы  все само решилось само собой,  думал он, слушая в пол-уха как Петров рассказывает свои впечатления о случившемся, - Так в чем дело? Что ты раскис? Ты же боевой офицер».
- Ладно, выпьем, - чуть было, не сказав, упокой Максимов, опрокинул стакан.
- Антон Сергеевич, - сказал командир корабля, - А ну как штатники выкуп потребуют за свою эту, командиршу-то?
- Что ты несешь Иванович? Какой еще выкуп? – поморщился Максимов и налил следующий стакан.
«Надо, что–то решать, - вяло подумал он, - а то мне здесь всю жизнь сидеть придется. Ну, ничего, скоро прилетят американцы. Привезут своих врачей. Вот пускай, смотрят, изучают… Да может она и сама проснется?».
- А что Иванович, какие тут у вас на корабле развлечения есть? – вдруг спросил он командира.
Петров невольно вытянулся.
- Да какие развлечения… Кино вот привозят, в футбол играем. А что? Хорошие команды! Может это? Того… - Петров наклонился к Максимову как заправский метрдотель. – Девочек?
Максимов засмеялся.
- Ладно, Иванович. Иди. Спи. Поздно уже.



***

«Ах, - думала Атенаис, - все-таки Боб очень славный. Он такой заботливый, такой сильный. И кругом него постоянно вьются эти девчонки. Но он никогда не обращает на них никакого внимания. Так отшутиться и все время смотрит на меня. Один раз взял меня за руку приложил к своей груди и сказал: «Послушай, оно стало биться чаще». «Вот как, - притворно удивилась я, - может быть, ты заболел? «Да, я заболел», - сказал он, и поцеловал мою руку в раскрытую ладонь.
Скоро мы будем вместе учиться в школе звездолетчиков, а потом…
Она представила себя в белом, подвенечном платье с такими, знаете, рюшечками и длинное, до пят. Ну, можно слегка открытое. У нее же красивая шея.
Она идет по улице и неожиданно видит крайне странную картину. Бобби вместо того, что бы стоять и ждать ее под часами с букетом цветов сидит себе в машине и мило беседует с какой-то, с позволения сказать, драной кошкой. Да, драной рыжей кошкой, которая кладет ему руку на плечо, миленько так улыбается, и вообще!
 У нее просто глаза вываливаются из орбит. Она сжимает кулаки и бежит к машине.  Вначале она со всего размаха огреет этого болвана сумочкой по его глупой башке,  в которой видимо, шевелится только одна извилина, да и та совсем не в том направлении. Потом она схватит эту швабру за волосы и проверит: что крепче - бардачок в этой дурацкой машине или череп у этой не менее  дурацкой головы.
Однако, вместо этого, драная кошка выходит и твердой походкой идет навстречу Атенаис. Стоп! Да это же Элла! Не может быть!? С Эллой они познакомились гораздо позже, когда Боб уже погиб. И совсем она ни какая, ни кошка, а милая, добрая Элла – лучшая подруга Атенаис. Ее глаза заплаканы, она смотрит на Атенаис и говорит:
- Тэн, дорогая, тебе пора возвращаться. Мы все ждем тебя. Нам плохо без тебя. Пожалуйста, Тэн…
А неподалеку стоят все: Хэйли, Тина, Стив, Джимми. И все почему-то грустные. Один Джимми улыбается и говорит, подражая Элле:
- Тэн, дорогая, ну иди же, иди в мои объятья!
Она смеется и бежит к Джиму, что дать ему хорошую затрещину за такие вольности, но… попадает в объятья Боба.
Она просыпается. Боб нежно гладит ее по щеке. Солнце. Как тепло, как хорошо…
Она потягивается и прижимается к Бобу.
- Тебе что-то снилось?
- Так всякая чушь, милый.
 


***

 
- Давай, Элла, давай, - надсадно пыхтит Хэйли над ухом Эллы.
- Что давай? Видишь, ничего не получается.
Элла устало откинулась на спину кресла.
- Давай, Элла, давай. Делай это… –  засмеялся Джим.
Все посмотрели на него с каменным выражением лица.
- Что? Я то-то не так сказал? – засуетился Джим.
- Джим загляни, пожалуйста, за кресло, - сказал Стив.
- Да смотрю, Стив и что? Там опять лежит твоя старая, потрепанная бейсбольная бита, которая сразу развалиться стоит только взять ее в руки.
- Отчего же развалится? – Стив  взял биту и со всего размаха засветил Джиму по голове, так что если бы тот не увернулся…
- Надо же! Не развалилась! – закричал он. – Ай да, бита!
- Есть успехи? – спросил Максимов, подходя к компании астронавтов и махнув рукой, что бы принесли кофе.
- Нет, Антон, - сказал Хэйли, пожимая ему руку, – уже четыре раза, пытались войти к ней в сон. Ничего не выходит. Он сильнее.
- Ее надо напугать. Тогда она проснется, - высказала предположение Тина.
- Надо, надо, - рассеянно сказал Максимов и подумал про себя: «Мне-то как раз может лучше, что бы и … не надо»
 - Хороший прибор, - он похлопал по длинной пушке трансинерциального аппарата сновидений. – У нас такие еще не научились делать.
- А что у нее во снах? – добавил он, что бы сменить неприятную тему. – Что там видно?
- Там Боб. Один сплошной, большой Боб. Его там очень много. Понимаешь? Мы ее выдергиваем. Она начинает вспоминать. Потом, во всяком случае, можно так предположить появляется Боб и одним щелчком сбрасывает нас на обочину
- Атакуйте этого Боба.
- У нас нет к нему ключей. Мы не понимаем его природы. Это может быть блок в подсознании Атенаис, может быть сложная галлюцинация, наведенная контейнером. А может быть даже сам Боб собственной персоной.
- Ну, уж, это ты загнул, Боб же погиб!
- Как знать, как знать, - сказал Хейли, вытирая масляные руки тряпкой. – Если хотите  - это может быть призрак Боба - некое сохранившееся сознание…
Все удрученно замолчали, пытаясь, представить себе это самое сохранившееся сознание.
- Она любила его? – невпопад поинтересовался Максимов.
Все промолчали.
- Они были идеальной парой на курсе, - мечтательно произнес Джим, развалившись в кресле и, закуривая длинную сигарету.
- Да-а.. Если они участвовали в каких-то соревнованиях, то всегда побеждали. Во всех состязаниях они выходили первыми, даже если играли в разных командах, - не менее мечтательным голосом сказал Стив.
- Что говорить, они просто были созданы друг для друга… Ыыиии… - захныкал Джим. – Почему? Почему меня никто так не люби-и-и-т?
- Да за что любить такого идиота? – тихо сказал Стив.
Джим осекся. Он подошел вплотную к Стиву и, глядя на него снизу вверх (он был меньше его примерно на голову) спросил:
- Я не ослышался? Ты сказал: «такого идиота»?
- Да именно, - подтвердила Элла – так и сказал.
- И это все слышали? – заволновался Джим.
- Прекрати, - надменно сказал Стив. – Все и так это прекрасно знают. Знают…
Он не договорил, потому что получил пинок коленкой в живот. Однако, когда разогнулся, что бы нанести ответный удар, Джима перед ним уже не было.
- Где этот проклятый ниггер? – застонал Стив и тут же получил несильный удар битой по хребту.
- Это тебе за идиота и за ниггера, - сказал Джим, как боксер, прыгая возле Стива и размахивая битой. 
- Иди ко мне мой ниггер, - грозно сказал Стив.



***

Атенаис лежала в шезлонге на пляже. Перед ней простиралась огромная синева Тихого океана. Уже два часа она боролась с «Химерой» Джона Барта. Казалось текст, восстал против нее. Каждая страница давалась как восхождение на Эверест. Иногда ей хотелось со всей силы запулить проклятую книгу в океан, что бы волны разорвали ее в клочья и на поверхности воды долго плавали бы отдельные листки. Боб вышел из воды, картинно поигрывая мышцами, подошел к ней сзади и поцеловал в затылок, потом еще пару раз в обнаженные плечи.
- Мммм… - сказала Атенаис, - ммм.…  Не сейчас, я занята.
Боб взял из ее рук книгу и громко продекламировал первые попавшиеся строки:
«Младой Данай вертел в руках свой прибор.
- Как я слышал, молва гласит, - сказал он, - что после того как ты в последний раз попользовал Медузу, Афина заново собрала ее, но на сей раз…»
- Что!? Попользовал? – Боб разразился громким хохотом. – Тэн! И ты это читаешь? Это же порно, Тэн! Вот уж не ожидал от тебя!
- Дурень, - сказала Атенаис отбирая у него книгу. – Барт – великий американский романист. Это признано во всем мире. Я обещала Бетти, что завтра закончу…
- Закончишь? Но ты прочитала всего десять страниц!
Боб, отмахиваясь от Атенаис, которая норовила ударить его книгой, и, продолжая смеяться, прошел в глубину пляжа и поднялся по ступенькам наверх в отель.
Атенаис улеглась вновь на шезлонг и надела темные очки. Солнце палило нещадно, и Атенаис была совершенно спокойна, уверенная в том, что к завтрашнему дню она получит идеальный загар. Однако она была совершенно не уверена, что сможет осилить трехсот страничное произведение, и это немного портило ей отдых.
- Мама! – позвал сзади тихий голос.
Атенаис обернулась. На нее смотрели большие черные глаза.
- Привет! – сказала Атенаис, протягивая руку мальчугану. – Ты ошибся,  дорогой, я не твоя мама. Меня зовут Тэн, а тебя?
- Джимми, - сказал мальчик, упрямо держа руки за спиной.
- Ты потерялся, Джимми? – обеспокоено спросила Атенаис, оглядывая пустынный пляж. Мальчик тоже огляделся и твердо и настойчиво проговорил:
- Нет. Я искал тебя… мама.
На секунду Атенаис замерла. Так бывает, когда человек, спокойно идущий по лесу и наслаждающийся видом природы, спотыкается о корягу. Она внимательно взглянула на ребенка. Присев возле него, взяла за плечи и вгляделась в черные кудряшки, пухлые губы, широкие ноздри носа.
- Джимми, я не твоя мама. Я не могу быть твоей мамой. – Она помолчала. Мальчик тоже молчал. Казалось, он ждал от нее чего-то. Она испытала некое подобие дежа-вю и прошептала:
- Джимми? Это ты?
- Конечно я, Тэн. То есть, извините - мэм. Конечно я, кто же еще? – Джимми лукаво улыбнулся.
- Но как? Подожди. – У нее в голове как будто бы включился видеомагнитофон, с огромной скоростью перематывающий события жизни. Мелькали лица знакомых и незнакомых людей, какие-то отдельные эпизоды, словно молнией мелькали перед глазами, звуки голосов, шум… Она почувствовала страх оттого, что может вспомнить, что-то такое, о чем лучше бы навсегда забыть. Взгляд мальчика устремился ей за плечо. Она обернулась и увидела людей в белых обтягивающих скафандрах. Они так неожиданно смотрелись здесь на раскаленном солнцем калифорнийском побережье. Четверо – мужчины и женщины стояли, заложив руки за спину.
- Боже мой! – сказала Атенаис, разворачиваясь и приподнимаясь к ним навстречу. – Боже мой!
- Атенаис, - мужчина, широко улыбаясь, шагнул к ней и сжал ее руку в своих больших, горячих ладонях, - мы вернулись.
Атенаис жадно смотрела на них, испытывая страх и радость одновременно. В это время с океана подул ветер. Он быстро усилился и налетел, вздымая белый песок и нагибая верхушки пальм. Раздались оглушительные удары грома, блеск молний на горизонте. Новый порыв ветра чуть не сбил Атенаис с ног. Она протянула руку к людям. Шквальный ветер раскидал всех в разные стороны. Люди, в белых скафандрах пригибаясь и закрывая лица руками, стали исчезать за вихрями песка и пыли.
- Не уходите! Я с вами… с вами! 



***


После каждого сеанса связи, экипаж «Фабулос» садился в небольшом кинозале и смотрел на результаты внедрения. Результаты всегда были одинаково удручающе. Сегодня был пятый сеанс.
Пригласили посмотреть Максимова.
На маленьком черно-белом экране мелькали лица, тела людей. Изображение было отвратительным, фигуры метались в сером трескучем тумане. Максимову запомнился только красивый, мускулистый американец, судя по голливудской улыбке, которую Максимов несколько раз видел в специально поставляемых для высшего командного состава и их семей, американских блокбастерах.
- Это он, - кивнул Хэйли, довольный, что Максимов угадал.
- Занятно, занятно – сказал Максимов, - а нельзя изображение как-то лучше наладить? А то не понятно ведь ничего.
- Антон, это что тебе - кино? – возмутилась Элла. – Это же трансляция из сна. Не можем мы пока лучше.  Извини уж.



***

И вот через пять дней прибыли советские и американские ученые. Как муравьи облепили контейнер,  установили аппаратуру. Утром Максимов участвовал в экстренном заседании. Мнения специалистов сводились в основном к тому, что не следует принимать никаких решение, до тех пор, пока не будет ясна картина происшествия. Сбор показаний очевидцев, протоколы, заключения, прочая бумажная волокита.
Максимов со своей стороны издал приказ по охране объекта и зашел в отсек, где размещались его американские друзья.
- О! Кто к нам пожаловал, - воскликнул Джим и фамильярно хлопнул его по плечу.
- Антон, у нас к тебе дело. Присядь, пожалуйста, - сказала Элла.
- Да? – сказал Максимов и, оглядевшись по сторонам, уселся в большое просторное кресло.
- Мы закинем тебя в сон Атенаис, - сказал Хейли. – Видишь ли… - он помедлил – нас она хорошо знает и воспринимает, как нечто само собой разумеющееся. Ты же для нее чужой. Чуждый элемент. Я думаю, ты шокируешь ее.
Максимов поглядел на друзей Атенаис. «Куда вот они все лезут? – с некоторым раздражением подумал он. – Есть же для этого ученые, это их дело».
Некоторое время, помолчав, он сказал, что непрофессиональное вмешательство может повредить. Кроме того, теперь уже необходимо согласовывать  решение с научным советом.
- С каким, к черту, советом?! – разъярился Стив -  Она же загнется, пока мы будем все это согласовывать!
- Антон, - мягко сказал Хэйли, - может быть тебе трудно понять, но Атенаис наш друг. Может быть, это последняя попытка вернуть ее к жизни.
- Хорошо, - сказал Максимов, - допустим, хотя это совершенно невозможно, я соглашусь. Но что я должен буду там делать? Да и почему я?
- Атенаис тебя знает. В тоже время, как я уже сказал, ты чужеродный элемент в ее сознании – сознании ее сна. Ты подействуешь на нее… на НИХ как красная тряпка на быка. Мы хотим, что бы она поняла, что это сон, мираж, – сказал Хэйли. – Ты ничем не рискуешь. Мы сканируем тебя, твою личность, подсознание и закинем файл к ней в сон. Никто ничего не узнает.
- Нет, нельзя, - сказал Максимом – теперь уже нельзя. Никто не разрешит уже. О чем вы раньше думали?
- Мы думали, думали! Мы пытались! Ты же видел! – повысила голос Тина.
- Пусть к ней зашлют специалиста по снам. Я не знаю. Это не в моей компетенции, - сказал Максимов, несколько напряженно.
Все молча посмотрели на него, и он невольно опустил глаза.
- Хорошо, извини, - сказал Хэйли.
- Конечно! - взорвалась вдруг Тина. – Ему же и не выгодно, что бы она проснулась! Да? Скажи, Антон!
Максимов жестко посмотрел на нее
- Успокойся, - сказала Элла. – Успокойся.
- Вы знаете прекрасно, что доступ к пушке запрещен. Хотите ночью перебить охрану? В Голливуд хотите поиграть? – спокойно, но с вызовом сказал Максимов.
- Нет. Ты договоришься с охраной. Скажешь, что нужно провести срочное испытание.
- Ах, вот даже как? – восхитился Максимов, - Послушай Хейли, ты знаешь такие слова: Сибирь, медведи, зона, пайка?
- Да! Сибирь, ушьянка, – встрепенулся Джим.
- Антон, мы говорили с нашими руководителями. Нам отказали пока… пока отказали, - горячо заговорил Хейли. – Но ей становится хуже, ты же видишь!
Максимов, поставив локти на стол, переплел пальцы и уставился в пустоту. Вчера  он подключался к базе. До сих пор еще побаливало отверстие для коммуникационного шланга в затылке. Даже, несмотря на однозначно поставленные вопросы, база так и не смогла ничего ответить. Ответы были крайне расплывчаты.
Все, затаив дыхание, следили за ним.
- Он уснул?  - шепотом спросил Джим Стива.
- Думает, – так же шепотом отозвался Стив.
Джим недоуменно пожал плечами.
- У вас есть коньяк? – неожиданно сказал Максимов после пяти минутной паузы.
- Нет, только виски, - растерянно ответил Хейли.
- Джим, - сказал Максимов – я вижу ты славный малый. У меня в кабинете, в тумбочке…


***

Операцию решили проводить в два этапа. Вначале Максимову пришлось лечь на узкий, похожий на операционный, стол.  Его задвинули в трубообразную камеру, где просканировали какие-то телесные параметры. Элла объяснила, что запишет его ощущения во сне, что бы собрать «тело сновидения» и сделала укол. Когда он проснулся, Хейли улыбаясь, показал ему продолговатую черную коробочку с вставленным в нее золотистым ключиком:
- Теперь твоя душа записана вот здесь.
- Ты веришь в душу, Максимов? – спросил Стив, копаясь с проводами.
- Не знаю, - зевая сказал Максимов, поднимаясь со стола и застегивая рубашку.
- Ты атеист, Максимов? – не унимался Стив.
- Нет, просто у них еще не научились сканировать душу, - отозвался Джим.
Теперь оставалось подсоединить коробочку к пушке сновидений и передать «душу» Максимова в «пространство сна Атенаис». Так сказала Элла. Максимов не стал вникать в подробности, но все же поинтересовался:
- Сколько времени это все будет продолжаться? 
- Смотря, как ты там будешь действовать, - озабоченно сказал Хейли, привинчивая коробочку к пушке. – Обычно «тело сновидения» живет около часа.
- Останешься с нами? Вообще, лучше иди к себе отдохни.
- Нет уж, дудки, - сказал Максимов. – Я вас тут одних не оставлю и так уже…
Он хотел сказать, что и так рискует многим. Что только его хорошее отношение к ним дало возможность осуществить эту совершенно ненужную с его точки зрения акцию. Но только что можно было сказать этим людям, которых уже ничего не могло остановить.
- Ну, как знаешь.
- Внимание! – сказал Хэйли, залезая в похожую на гаубицу пушку и наводя ее на Атенаис.
И повернул ключик.



***

У Максимова возникло ощущение, будто он проснулся в полнейшей темноте. Он стоял. Потом тьма начала рассеиваться, и он увидел ярко-зеленую аккуратно постриженную лужайку, высокие вязы и тополя, дорогу, аккуратные домики. Типичный американский городок. Он стоял и смотрел на небольшой двухэтажный коттедж, с припаркованным к нему джипом.  Вокруг не было ни души, видимо было раннее утро. Воздух был необыкновенно чистый и прозрачный. Максимов оглядел себя и чуть не вскрикнул от изумления. На ногах у него были непонятного вида ботинки. Все тело оказалось скованным в легкие доспехи в маленьких дырочках, связанные шнурками. На голове шлем с двумя рожками, на спине накидка около двух метров, закрепленная на шее и талии.  Негнущимися руками Максимов снял ярко желтый, в форме полусферы шлем. Сзади к нему были прикреплены несколько горизонтальных металлических пластин.  Спереди козырек.
 - Эй! – сказал он, просто чтобы услышать свой голос. – Верните меня назад!
Голос был резкий и скрипучий, с характерными присущим японцам интонациями.
 -  Приготовьтесь, я иду! – неожиданно для себя воскликнул Максимов и, положив руку на рукоять длинного меча, двинулся в сторону коттеджа.
 Доспехи, несмотря на всю их несуразность, оказались легкими и удобными. Они немного поскрипывали при ходьбе. Наступая на зеленую, влажную траву Максимов подошел к двери, достал из свисающей у бедра сумки, металлический веер и постучал им в дверь. «Вот, так самураи возвращались из похода», - подумал он и постучал еще. В доме раздался шум, в окошке появилось лицо хозяйки. Дверь открылась, и Максимов увидел Атенаис. Но как она изменилась! Девушка, внимательно смотревшая на него, выглядела лет на двадцать, шрам на шее исчез. На ней было короткое платье с цветами, волосы заплетены в косичку. Вся она светилась, какой-то неземной красотой. В ее глазах всегда умных и ясных, теперь не было и капельки грусти. Они были полны счастья и какого-то вечного, ничем непоколебимого покоя. Она была жизнерадостна и здорова. Она, кажется даже, и не узнала его, да и немудрено в таком костюме.
- Вы… вы, - сказала она. – Кого вы ищите, сэр?
«Вас», – хотел сказать Максимов, но вместо этого напыщенно произнес:
- Солнце взошло, деревья молчат, пора отдохнуть усталому путнику.
- Что? Какое солнце? – растерянно спросила девушка, открывая дверь.
- Кони устали, воину нужен ночлег, -  Максимов шагнул в прихожую. Стены были покрыты голубоватыми, слегка выцветшими обоями. На стене висело большое зеркало, в глубине прихожей стоял камин, столик и два кресла качалки на коврике. Должно быть, уютно сидеть в них возле огня в долгие холодные зимние вечера и потягивать глинтвейн.
- Кто там, дорогая? – раздался из комнаты бодрый голос.
И в прихожей появился Боб.
- Защищайся, - сказал Максимов, доставая меч, - защищайся, это все что тебе осталось.
И, с шумом рассекая воздух, сделал перед его глазами несколько замысловатых движений мечом.
«Так вот он – Боб, – с усмешкой подумал он. – Всего то ничего распотрошить его на мелкие кусочки»
Боб отступил и схватил кухонный нож. На его лице читался страх.
Максимов со всего размаха, из-за плеча нанес длинный режущий удар. Боб опять отступил. Максимов, ломая мебель, рванулся вперед.
- Сражайся! Будь мужчиной, - сказал он и рассек в капусту, стоящий на тумбочке телевизор.
- Не надо! Не трогай его! – закричала Атенаис, прижимаясь к стене.
Максимов, круша все на своем пути, двинулся вверх по лестнице за убегающим противником. Он зажал его в угол и  замахнулся для завершающего удара.
- Максимов, - неожиданно сказал Боб. – Максимов, хватит дурачиться. Ты похож на клоуна. Что за дурацкое обмундирование?
Меч завис в воздухе.
- Слушай, - сказал Боб. - Я еще не завтракал, а ты тут устраиваешь сцены. Иди, Максимов, иди, надоел ты мне.
- Аааа… - Максимов нанес последний сокрушительный удар. Белый линейный клинок прошел насквозь Боба.
Тот взял из рук онемевшего противника меч, поставил его к шкафу  и спокойно пошел вниз. Максимов стоял опустив руки…
- Тэн, дорогая, что у нас сегодня на завтрак? – услышал Максимов его голос на кухне.
За окном раздался шум боевого вертолета. Максимов подошел к окну и увидел как «Черная акула» садиться на газон возле дома. Дверца открылась,  появились люди в черном камуфляже. Они бежали к дому. Максимов прильнул к стеклу.
«Все кончено, - подумал он, - все бесполезно».
Мокрыми от волненья пальцами он потянулся к мечу. Рукоятка была прохладной и приятной на ощупь. Максимов рассмотрел и потрогал ногтем длинный, зазубренный клинок.  Подошел к лестнице. Внизу на кухне мирно сидели Атенаис с Бобом и завтракали.
- Ммм... Вкусно, - сказал Боб, макая булочку в липовый сироп.
- Я знаю, что это тебе нравиться. Хочешь еще?
- Спасибо, можно.
Атенаис нежно посмотрела на Боба.
Максимов с некоторым смятением наблюдал за этой идеальной, счастливой парой.
- Дом окружен! – раздался голос в мегафоне.
Атенаис взволнованно взглянула мужа.
- Не волнуйся дорогая, я разберусь, - сказал Боб, вставая и направляясь к двери.
Максимов спустился по лестнице  и, сняв шлем, подошел к Атенаис.
Он увидел искаженные болью глаза:
- Зачем вы это делаете? Зачем Вы пришли сюда? Без вас было так хорошо. – Чуть не плача сказала она.
И тут Максимов не на шутку разозлился. Ему показалось, он понял всю порочность сложившейся ситуации.
- Боб! – громко сказал он. – Отпусти ее.
Боб, уже взявшийся за ручку входной двери повернулся. Максимов смотрел ему в глаза. Тот не обращая внимания на шум и предупредительные выстрелы за окнами, сделал несколько шагов в сторону кухни.
- Отпустить ее? Зачем? Разве она этого хочет?
- Она не понимает. Она думает – ты настоящий!
Боб заулыбался.
-  Я для нее – настоящий! Она хочет в это верить.
-  Но она скоро погибнет!
- Так или иначе, все когда-то умрут, – легко и непринужденно сказал Боб. - Так почему не умереть счастливой? Любить и верить, что тебя любят?
- Но это обман! Иллюзия!
- А чем плоха такая иллюзия? Я дал ей настолько реальную иллюзию, что она гораздо лучше самой жизни.
Максимову совсем не хотелось вступать в этическую дискуссию, и он спросил:
- Как ты это сделал?
- Да какая разница? – сказал Боб, спокойно усаживаясь на стул. В дверь застучали прикладом автомата, в соседней комнате высадили окно.
- Унял бы ты своих друзей, Максимов.
Дверь рухнула, и в комнату ворвался Хэйли в черном, блестящем шлеме.
- Руки за голову! Лицом к стене! – закричал он.
Боб чуть не покатился со смеху.
Хейли озадаченно посмотрел на него и перевел взгляд на Максимова.
- Стреляй, Хэйли, стреляй, - устало сказал тот.
Однако это сделала, вваливавшаяся через окно Элла. Она сразу, не раздумывая, разрядила в Боба две полных обоймы из УЗИ-полуавтомата. Пули прошли как через цветную голограмму и с треском впились в деревянные стены в прихожей. Тот даже и не взглянул на нее. Встал и налил себе апельсиновый сок.
Тут Максимов почувствовал, как сильно он устал. Ему показалось, что последние  десять минут он постарел лет на десять. Он пододвинул стул и грузно сел за стол рядом с Атенаис.
- Продолжим разговор? – спросил Боб, стоя к нему спиной как будто ничего не произошло.
- Да пожалуй, - сказал Максимов, ощущая властную силу Боба. Он, управляющий особым секретным отделом ГРУ, теперь ощущал себя тряпкой, безвольным, сломленным человеком.
В домик ворвались Тина и Стив. Оба в черном камуфляже. Оба полные решимости драться до конца. Они навели автоматы на Боба, держа пальцы на спусковых крючках.
- Отставить! -  сказал Хэйли.
- После взрыва… После смерти,  – помолчав сказал Боб, - мое сознание не исчезло. Оно попало в некоторую область. Вам это трудно понять. Я сохранился полностью как личность, сохранил память, волю, рассудок. Вначале я был привязан к месту взрыва. Затем я научился перемещаться и даже влиять на события вокруг. Я даже смог читать мысли людей и проникать в разные информационные структуры. Но я никак не мог оторваться от Луны, словно какая-то сила удерживала меня в пределах этой проклятой планеты. Прошло какое-то время, и я стал страшно тосковать по Земле и, особенно по девушке, которую любил перед смертью. Мне хотелось хотя бы разок взглянуть на нее. К тому времени я облюбовал себе этот контейнер. Он практически не пострадал после взрыва. Когда русские наткнулись на нашу погибшую экспедицию, я внушил мысль им забрать мой новый дом на станцию.
- Чертов призрак, - тяжело дыша, сказала Элла.
Максимов оторвал тяжелый взгляд от лица Боба. Хэйли стоял, опираясь о резной комод из красного дерева.  Он еле держался на ногах. Лицо его стало серое, а волосы быстро, прямо на глазах поседели. Все остальные выглядели не лучше. Только, что здоровые и полные сил они начали превращаться в стариков.
Боб допил сок.
- Потом проник в Межгалактическую Информационную Базу и оставил для тебя данные по Атенаис…
Во время этого рассказа Атенаис зачарованно смотрела на Боба.
- Какой ты молодец! – воскликнула она и, легко  впрыгнув из-за стола, обвила его руками за шею и звонко чмокнула в щеку. – Как все здорово придумал!
«Как девчонка…» - подумал Максимов. Он опять ощутил смертельную усталость и почувствовал себя совершенно лишним во всей этой истории.
- Что происходит? – испуганно сказала Элла, ощупывая свое лицо и руки. – Кожа… 
- А вы не понимаете? – Боб усмехнулся. – Еще 5-10 минут – и вы все умрете. И это все потому, что не любите меня. А она, - он кивнул на Атенаис,- любит. Так что убирайтесь восвояси,  дорогие друзья.
Тина вдруг вскрикнула и, схватившись рукой за сердце, рухнула на пол.
- Видали? – Сказал Боб. – Скоро вы все уйдет за ней. Так что все-таки лучше, умереть в ненависти или в любви? А, Максимов?
Элла бросилась к Тине и приложила ухо к ее груди.
- Не дышит, – тихо сказала она и в отчаянии обвела взглядов собравшихся. Все замерли не зная, что предпринять.
- Ах ты, гад… - Стив пошатываясь, сделал шаг сторону Боба, потом его тело задергалось он, хватаясь руками за мебель, стал оседать и рухнул, завалив, стоявшее рядом кресло.
Максимов хотел сказать… Он много, чего хотел сказать, но мысли стали путаться. «Тяжело дышать. – Он вытер липкий пот со лба. Хорошо бы лечь. Немного отдохнуть. Оставить все это, забыть… И спать. Нужен отдых… Все не могу больше, надоело. Сколько же можно»? Хотелось остаться одному. Он почти физически ощущал, как жизнь вытекает из него.
Он мутным взглядом обвел комнату. Фигуры людей, мебель поплыли у него перед глазами.


***

- Подлец! Мерзавец! – кричал пронзительный женский голос.
Элла, перепрыгивая через ограждения, подбежала к контейнеру и начала, что было сил бить по нему кулаками.
- Выходи! Вылезай!
Потом она метнулась к Атенаис и стала трясти ее за плечи, срывая датчики и шланги. Хейли бросился к ней.
На полу возле трансинерциальной пушки сновидений лежали два безжизненных тела. Рядом стоял растерянный Джим.



***

Полковник допил коньяк из граненого стакана и надкусил толстый бутерброд с копченой финской колбасой. Откинувшись в крутящемся кресле, он некоторое время жевал и глядел в потолок. Пошарив по столу, нашел пульт и попытался включить старенький черно-белый «Рубин». Однако пульт не подавал признаков жизни. Максимов с трудом поднялся и стал крутить ручку настройки программ. Наконец появились расплывчатые очертания движущихся, серых фигур. Парад на красной Площади. единственный канал, который ловился на Станции. Он вернулся к столу и, сдвинув стопку отчетов в сторону, водрузил прямо посреди него бутылку «Армянского». В телевизоре, чеканя шаг, проходили красноармейцы в шлемах времен гражданской войны, скакали бравые кавалеристы, ехали легендарные тачанки, затем появились танки, артиллерия и самолеты времен Второй Мировой войны.
«Позвонить, поздравить жену с праздником,  что ли»? Максимов стал крутить диск телефона.
- Алло? Антоша? Алло…
- Маша! Маш! Это я! С праздником тебя! – закричал в ответ Максимов.
- Что? И тебя, и тебя с праздником! – ответил прерываемый помехами голос.
- Папа! – присоединился к разговору еще один голос повыше. – А мне мама танкетку купила! Как настоящая!
Раздался шум, негромкий смех и все стихло.
Максимов положил трубку и налил еще полстакана. На душе у него потеплело.
Он представил себе как старый генерал, потрясая кулаками и брызгая слюной, кричит: «Да вас, отец мой родной, не на войну посылать! Вам в солдатики… в солдатики!» и тычет ему в плечо толстым указательным пальцем. Интересно, что напишут в приказе? «Строгий выговор с занесением в личное дело»… А причина? «За разгильдяйство и головотяпство» - вспомнил он фразу из какой-то старой книги и усмехнулся.
«Дааа… А ведь и то правда: гнать надо из Красной Армии таких как я. Надо же! Повел себя безответственно,  вступил в сговор с чуждыми элементами, поддался на провокацию врагов коммунизма, сладкой жизни захотел…  За такое пойди не выговор – в тюрьму, в лагеря… А ведь мог бы сидеть себе спокойно, пописывать отчетики. Так нет – понесло.  Он представил себя  сидящим дома, на кухне, сутулившимся, с опущенными руками и плачущую Машу, к которой прижался Петька. «Как же так, Антоша, как же так»?
Он выпил еще сто. Красный командир, блин! Вэ И Чапаев, Сэ Фрунзе, Тухачевский. Стрелок ворошиловский.

На горячем скакуне,
Шашка острая в руке.
Сбоку маузер полуметровый
Присобачен на ремне.

Странно, уже как минули сутки, а его до сих пор еще не отозвали. Может, и не будут отзывать – отведут за угол. За Станцию. И пулю в затылок. Да нет. Не те времена уже. Будет товарищеский суд. Разбирать будут, по кусочкам разложат…
«А ведь я  и есть настоящий предатель. Нет, не предатель вернее, а слабак. Польстился на гнилую буржуазную идеологию».
Максимов взял чистый лист бумаги.
«Генералу ГРУ СССР тов. Жданову А.В. от Максимова А.С.
… задание под кодовым номером Х569/ТЛ провалено. Прошу уволить меня из рядов секретной службы… Всю вину беру на себя…Прошу позаботиться о жене и детях…»
Поставил дату и роспись. Все, что произойдет в дальнейшем, рисовалось ему предельно ясно. Завтра, а может и сегодня ночью его отзовут на Землю. Оставшиеся американцы тоже улетят, и игра будет закончена. Горько все-таки осознавать поражение.



***

- Пойми, Антон никто даже представить себе не мог, что такое случиться, - горячо говорил Хейли, прижимая ладонь к груди. Он сидел перед Максимовым на своей койке в кают-компании. Элла расположилась в углу комнаты и нервно курила, поглядывая на мужчин. – Это совершенно безопасная технология. Ее используют при лечении во сне. Кто бы мог подумать…
- Да ладно, хватит Хейли, - Максимов растянулся в кресле. На часах было уже два часа ночи.
- Пусть говорит, - сказала Элла, стряхивая пепел. – Может легче станет.
- Мы всегда пользовались этой трансинерциальной пушкой. Ведь нет никакой связи. Файл с «душой» там, а ты здесь, понимаешь? Никакой связи…
- Хватит себя винить. - Максимов протянул ему стакан. – Не вернешь ничего теперь.
- Нет спасибо, - сказал Хейли. Он поднялся и заходил по комнате, скрестив руки на груди.
- Когда вы улетаете? – спросил Максимов.
- Завтра днем.
- Приезжай к нам, Антон, - сказала Элла.
-  А где вы живете? – невольно улыбнулся Максимов.
-  Джорджия. Атланта. Хороший город. Тебе понравиться.
- Сделаем барбекю. Сходим на бейсбол, – подключился Джим в голосе его чувствовалась издевка. – Ты видел бейсбол, Антон?
- Нет, - сказал Максимов. – Бейсбол? Лапта, что ли?
- Лапта?! Ай, ай, ай, – Джимми зацокал языком. -  Ты много потерял. Это очень интересная игра. Вы европейцы не понимаете. Весь смысл в том, что бы закинуть мяч…
Джим стал объяснять Максимову правила игры. На протяжении всего рассказа Элла пристально смотрела на него.
- Все, хватит. Я никуда ни лечу.
Джимми встал. Его невысокая, неуклюжая фигура преобразилась. Он стоял, уперев руки в бока, и вызывающе посматривал на Хэйли и Эллу.
- Не летишь? Но нам надо…  Надо отвезти Стива и Тину.
- Отвозите и возвращайтесь. Я вас подожду.
- Наивный. Есть приказ.
Максимов молчал, решив больше не вмешиваться в «игры» американцев.
- Нет, вы посмотрите на этого петуха,- усмехнулся Хэйли. – Джимми не валяй дурака. Все уже решено. Что ты хочешь доказать этим поступком. Мы и так дров наломали. И еще ты тут начнешь выступать.
-  Тем более, - сказал Джимми. – Тем более, я хочу остаться и выяснить все до конца.
Максимом тяжело закашлялся.
Хэйли встал и подошел к Джимми. Он некоторое время пристально глядел ему в глаза. И потом, агрессивно наступая на него, заговорил:
- Все! Все закончилось, как ты это не поймешь? Хватит! Все! Повоевали! Достаточно! Игра закончена!
Джим стоял и смотрел на него остекленевшими глазами.
- Слушай, тупой придурок! Если ты не уймешься, я… я тебя, - Хэйли  схватил его за одежду. – Ты здесь самый умный?! Ты умный, да? Ты?
Джимми тоже схватил Хейли и крепко сжав, подтянул к себе. Его огромные белки налились кровью.
-  Никогда не трогай меня! Никогда! – Он сильно толкнул Хэйли и тот, потеряв равновесие, упал на кровать.
- Браво! – сказал Элла, картинно хлопая в ладоши. – Давай Джимми врежь ему как следует. А потом он тебе врежет!
Она вскочила и выбежала на середину комнаты перед Джимом.
- А может мне, врежешь? Давай! Не бойся, я отвечу! Давай! Давай! – Она влепила Джиму пощечину, замахнулась еще, но тот перехватил ее руку и крепко сжимая, проговорил, стиснув зубы:
- Нет, не ответишь. Не ответишь. – Он помолчал некоторое время и, подержав ее руку, отпустил. Потом отвернулся и отошел столу.
- Ты ничего мне не ответишь, - нервно проговорил он. – Потому что ты боишься.
- Да, я боюсь! Да, боюсь! – завопила Элла. – А, ты не боишься! Ты тупой  придурок, ты тупой клоун! Что ты понимаешь!
Она упала на стул возле стола, за которым сидел Максимов, и бессильно застучала кулаками. – Что вы понимаете, все?!
Она разрыдалась, упав головой на стол, обхватив себя руками за голову.
- А я знаю, чего ты боишься, – вдруг сказал Джимми. – Ты Его боишься.
- Что? – спросил Хэйли. - Кого?
Максимов уже вставший, что бы принести воды остановился. В кают-компании ярко горели флюресцентные лампы. Хэйли полу лежал на своей койке. Джимми сидел напротив Эллы, стискивая, кулаки. Максимов со стаканом холодной воды сел за стол. Он вспомнил, что вчера ночью ему все это уже снилось. Но не совсем, так как сейчас. Был еще кто-то. Он, кажется, руководил всеми. Он был в джинсах и белой рубашке. Уверенно он подошел к столу взял из рук Максимова стакан с водой и передал его Элле. Потом он встал, нависая над столом, и сказал, так же как это говорит Генеральный Секретарь твердо и безапелляционно: «Ваше время вышло. Сегодня последний день, дорогие друзья». Такие знакомые жесты, знакомые интонации и главное это: «Дорогие друзья».
Максимов протянул стакан с водой Элле и, усевшись за стол, тихо рассмеялся.
- Уйди, Максимов, что ты лезешь все время! Уйди! – Элла вскрикнула и, ударив по стакану, смела его на пол. Джимми же внимательно поглядел на Максимова и сказал:
- Просто мне вчера приснился Боб.



***
-  Всего лишь сон.
-  Почему ты решил, что это он?
-  Да не знаю, просто было и так понятно.
-  Мне тоже снилась всякая чушь. Ну что из этого? Какое это имеет значение? Мало ли что кому сниться?
- Да! Но когда всем сниться одно и тоже!
- Все это вздор. Не забивай нам головы!
Хэйли тоже сел за столом и теперь они сидели вчетвером за круглым столом, словно собравшиеся на спиритический сеанс. Не хватало только блюдца по середине стола.  «Дух Боба – ответь нам», - подумал Максимом и усмехнулся.
- Значит, этот подлец теперь уже пролез в наши сны! Фак-оф, - Джимми непристойно выругался.
- Боб обладает неимоверной силой. Вначале он вызвал сюда вашу команду. Ему была нужна Атенаис, затем он каким-то образом ухитрился повлиять на время…
- Он повлиял на время, потому что мы прибыли немного позже, чем он хотел.
- Представьте, вы прилетаете во время, мы идем к контейнеру. Боб присасывает Атенаис и все. Но вы прилетели позже и Боб начал нервничать. Вот откуда этот звук, вот откуда страх.
- Он так реагировал.
- Значит это его слабое место, иначе -  пусть вы даже прилетели чуть позже, чем он хотел. Ну и что? Все равно в любом случае вы пришли бы осмотреть контейнер.
- Хорошо, таким образом, его еще одна нам ранее не известная его сторона, казалось бы, сильная, теперь становиться его уязвимым местом.
- Именно. Мы еще к этому вернемся. Далее кто есть Боб?
Максимом посмотрел на присутствующих и продолжил вслух свои размышления.
- Видимо человек все-таки после смерти не умирает. Вернее, не до конца умирает. Теперь мне приходиться верить в это хочешь или не хочешь.
- Я же тебе говорил это, Антон! – воскликнул Джимми.
Теперь все успокоились и даже заулыбались. Стало ясно, что еще немного, и они раскрутят эту загадку.
- У вас вообще слабо с религией, - снисходительно сказал Джим, хитро поглядывая на Максимова. – О чем вы там думает у себя в этом вашем СССР?
- Хорошо, что нет Атенаис, - сказал Элла, - а то бы ты схлопотал наряд по кухне за не политкорректность.
Тут все опять погрустнели и Максимов, воспользовавшись паузой, продолжал:
- В лице Боба, мы видим слабую, измученную личность, хватающуюся за свои старые привязанности. Он готов мучить людей, лишь бы ему самому было хорошо.
- Ого! – сказал Хэйли. - Это у вас называется агитация или как там? Пропаганда?
- Нет. Это политинформация, - сказала Элла.
- И откуда ты все это знаешь? – обрадовался Джимми.
- Потому что я проходила курс обучения «Иностранцы. Особенности и обычаи» - гордо сказал Элла. – В то время как ты мотался по барам и пил неразбавленное виски с разными девочками из Нью-Джерси.
- Ах, вот оно в чем дело! Ну, тогда извини. Больше я ни скажу, ни слова…
- Да пожалуй, тебе и не надо ничего говорить, ведь от тебя не дождешься ничего умного.
- А…  Ну, Элла, не знаю даже что тебе сказать на это! Ты просто заткнула меня за пояс.
- Естественно, я же говорила, что тебе лучше больше молчать.
- Итак, - продолжил Максимов, - Боб решил свою проблему, он заполучил Атенаис. Но он не учел одной важной вещи. Сейчас, когда она лежит в коме, ее силы иссякают. Вскоре она умрет, и тогда Бобу нечем будет питаться.
- А может наоборот? Если она умрет, то все решиться само собой. После смерти они встретятся и будут так же дальше жить душа в душу.
-  Вполне возможно. Тогда все идет само собой. В скором времени, когда Атенаис иссякнет и скончается. Боб заберет ее к себе. И все. Если наше предположение верно. Нам нет смысла беспокоиться. Она умирает, контейнер  становиться безвреден. Все. Вопрос снят.
- Вопрос снят для всех, но не для нее.
- Знаешь, Максимов! Не надо быть семи пядей во лбу, что прийти к такому умозаключению. Мы здесь сидим не для того, что бы строить теории, а для того, что бы решить проблему!
- Спокойно, друзья. Проблема Атенаис в ней самой. Никто кроме нее эту проблему не решит.
Наступала пауза.
- Это было все-таки так ужасно, когда Тина упала, - сказал Элла. – Как будто подкосили. Стояла смеялась, пила кофе и вдруг – раз… раз. Наверное, если бы Хейли не выключил пушку, мы бы все вот так же…
Максимов, как человек привыкший думать и принимать решения за других поднял указательный палец вверх.
- А зачем, вообще Боб убил их? Ведь он полновластный хозяин Атенаис. Чего ему бояться?
- Да обозлился, что мы ему мешаем все время.
- Э, нет, - Максимов встал и, подойдя к автомату с «Колой» и сигаретами, несколько раз сильно стукнул по нему. Автомат дернулся, и на лоток выскочила пачка «Лаки Страйк»
- А что, нельзя просто было бросить двадцать центов? - Поинтересовалась Элла. Она вполне пришла в себя и поправляла прическу, глядя в зеркальце косметического набора.
- Зачем? -  Удивился Максимов. - И так же работает.
И, посмотрев на улыбающихся американцев, добавил:
- Лучше бы «Беломорканал» научились туда заправлять, ведь невозможно курить эту вашу гадость.
- Ну, ты не волнуйся, продолжай. У тебя хорошо получается, - Джим вытянул ноги под столом и скрестил руки на груди.
- Зачем убивать? Атенаис воспринимает нас как врагов. Боб все дьявольски умно устроил. Сам он неуязвим.
Максимов, подошел к небольшой черной доске, взял тряпку старательно протер намалеванные кем-то каракули. Потом взял мел и написал:

1. Боб двигает время
2. Боб боится
3. Боб сильный
4. Боб слабый.

- Давайте подумаем над этими темами. - Он вытер руки и заткнул тряпку за доску.
- Высказывайтесь.
- Можно я возьму тему «Боб слабый»? - Оживленно сказала Элла. – Он слабый, потому что он зависим.
- Хорошо, что еще?
- «Боб сильный» - подал голос Джимми,    - потому что он управляет временем. Это круто!
Элла приподнялась и отвесила Джимми легкий подзатыльник.
- Не слушай его Максимов, он сам не знает, что говорит.
- Не важно, давайте дальше.
- «Боб боится». Боб боится, что у него не будет Атенаис. Тогда ему нечем будет дышать. Он погибнет, – сказал Хэйли.
- Правильно, - сказал Максимов слегка смущенный, что его темы так быстро распотрошили, не оставив ему никакого поля деятельности для более углубленного изучения проблемы.
- Давайте попытаемся понять, как он сдвинул время. Вот что действительно до сих пор не ясно.
- Я знаю, - как сказал Джимми, - он же покойник, а для них не существует времени. Ага?
- Чушь какая!
- Да. Он может шнырять по времени куда хошь, ему все параллельно, понимаете?
- Хватит трындеть не о чем! Ты вообще способен хоть иногда соображать? – сказал Хэйли.
Джимми надулся:
- А что такого? Вы же сами хотели мозговой штурм!
- Так мозговой, понимаешь! А не анальный!
- Ты что, хочешь сказать, что я задницей думаю!?
- А чем же? Чем еще можно до такого додуматься?
- Ах ты! – Джимми вскочил, протянув руку через стол, попытался схватить Хейли за воротник.  Тот отстранился.
- Подождите, - сказал Максимов. – Вообще после всего что было, я уже ничему не удивлюсь. То есть для него не существует времени, что ли? Вернее существует, но не так как для нас, что ли?
- Да уж, Максимов, тут даже с твоей головой ничего не выжмешь.
- Да выжмешь, выжмешь. Просто информации не хватает, опять. Эх, сейчас бы к базе подключиться… - он почесал коммуникативное отверстие на затылке.
- Ну, так зачем дело стало?
Однако в этот момент минутная стрелка остановилась на семи часах утра и на звездолете «Товарищ Луначарский» протяжно и гулко завыла сирена, созывая весь экипаж на утреннее построение.
- Вот, бля… - тихо сказал Максимов.







Третья часть

Странный, страшный сон приснился Атенаис. Она открыла глаза. Слезы струйками бежали у нее по лицу и растворялись в белоснежном шелке подушки.
Почему все время эти сны?
Все идет так хорошо. О таком можно только мечтать. Они сдали экзамены, и перешли на последний курс Военной Космической Академии. Уже совсем скоро наденут новые комбинезоны капитанов космических кораблей.
Она немного опередила Боба. Набрала на два бала больше. У него же не хватило  по «Истории звездных войн» и «Этике космических отношении».
- А сам еще смеялся надо мной, - говорила она, ероша ему волосы, когда они возвращались из академии. - Что, сложные вопросы попались? Бедный, бедный Бобби.
- Да что это за предмет? Этика космических отношений! – Боб стукнул ладонью по рулю. – Вот кун-фу, рукопашный бой, артподготовка – это я понимаю. Ну, какая этика может быть с инопланетянами? Этика – наука, изучающая отношения между людьми. Инопланетяне и люди?
Атенаис никогда не запоминала сны. Проснувшись, вскакивала и бежала принимать душ. Но сегодня она долго лежала в постели. Было так грустно, так невероятно грустно. Кажется, кто-то умер во сне. Кто-то из ее близких. Но у нее никого нет кроме Боба. Родители погибли несколько лет назад. Там были какие-то люди в черном. Да, они с Бобом кажется, сидели на кухне. Потом появились эти люди. Какие-то разговоры. Один был странный… с чем–то таким… с каким-то мечом.
Она повернулась на спину и вытерла слезы. Потом тихо, что бы не разбудить Боба  встала и, закутавшись в простыню, тихонько спустилась на первый этаж на кухню. Покопалась в ящиках и в одном, в самой глубине, нашла полупустую пачку «Marlboro». Некоторое время удивленно вертела ее в руках, потом чиркнула зажигалкой.
- Дорогая? – раздался с лестницы голос Боба.
- Да, милый? – она повернулась, невольно спрятав дымящуюся сигарету за спину.
Он спустился. Она так  и стояла, держа зажженную сигарету за спиной.
- Ты же не куришь! – Боб был даже не удивлен, а скорее обескуражен. Наконец, придя в себя, он улыбнулся. Атенаис тоже натянуто улыбнулась.
- Хотела попробовать…
- Что случилось? – Боб слегка взволновано поглядел ей в глаза.
- Нет, ничего… все в порядке, милый, - она поискала глазами, обо что затушить сигарету. Ничего, не найдя, сломала ее в раковине и выкинула в мусорное ведро. Быстро обняв Боба, проскользнула у него под мышкой.
- Я в душ.
- Подожди! А откуда? У нас же нет сигарет…
Они позавтракали и  вышли на улицу. В ноздри ударил запах прелой листвы. Воздух был до головокружения свежим и ароматным. Впрочем, как и всегда в Атланте в это время года. Опавшие кленовые и осиновые листья, еще влажные от росы, лежали на дорожках вокруг коттеджей.  Подозвали аэромобиль. Ярко-фиолетовый «Крайслер» подлетел и застыл перед крыльцом, подняв дверцы и мягко покачиваясь в воздухе.
- Прикажите проложить маршрут? – спросил робот-водитель.
- Спасибо. Отдыхай, Мик, - сказал Боб, усаживаясь в кресло, - сегодня я за тебя поработаю.
Едва дверцы закрылись, он выжал газ и аэромобиль стрелой взмыл вертикально вверх, сделал несколько кульбитов, мертвую петлю и, потеряв управление начал падать прямо на лужайку. За несколько метров от земли Боб потянул руль на себя, и аэромобиль  срезал дном траву и, покачивая короткими крыльями, полетел в сторону дороги. Атенаис взглянув на промелькнувшие в боковом стекле испуганные выражения лиц старушек, которые тихо ехали в ближайший супермаркет, рассмеялась.
- Куда прикажите, мэм? – спросил Боб, косясь на Атенаис.
- В Париж. Мэм желает в Париж, - ни секунды не сомневаясь, ответила та.
- Весь год мечтала туда слетать.
- А что там хорошего в этом Париже?
- Там сейчас каштаны, бульвар Капуцинов, Монмартр, улитки и лангусты и…
- Можешь не продолжать, - Боб, устанавливая режим дальнего полета, - к двенадцати часовым лангустам как раз поспеем.
До обеда они гуляли по Елисейским полям. Париж оставался нетронутым заповедником. За последние сто пятьдесят лет почти ничего не изменилось в его облике. Сохранились узкие, дышащие стариной улочки. Бистро и забегаловки времен Мопассана и Золя.  Воздух, пропитанный запахом устриц, форели и прочей загадочной французской кулинарии.
Атенаис, восхищенная старинной архитектурой, снимала Пале-Рояль, Сакрекер, мосты через Сену. Потом она затащила Боба в Лувр. Они проходили по залам исторических, эпических полотен, немецкой, фламандской живописи. Выходя из японского зала, Атенаис задержала внимание картине с изображением воина, который сидел возле дерева на фоне натянутых на прутья белых тканей. Видимо, он готовился к харакири, ибо у его колен стоял на маленьком столике церемониальный чай, а чуть поодаль лежал длинный меч с ручкой из плетеной желтой кожи. Атенаис подошла поближе. Она совершенно ясно вспомнила как в сегодняшнем ночном кошмаре, такой же почти японец постучал к ним в дом и, затем было что-то ужасное.
У нее упало сердце. Она посмотрела на Боба. Тот тоже внимательно взглянул на нее. Она выключила видеокамеру. Боб взял ее под руку и отвел в сторону.
- Что-то не так? Не понравилось японская мазня? – попытался пошутить он.
- Нет… просто… вспомнился сон, - Атенаис жалобно взглянула на Боба и опустила глаза.
- Успокойся. Мы сходим к психологу. Все будет в порядке.
Атенаис уже больше не хотелось гулять по Лувру. Они пошли к выходу.
- Что тебе снилось? – спросил Боб, когда они сели в аэромобиль.
- Полетим на Монпарнас, посмотрим, вечерний город, - сказала Атенаис. – Я плохо помню: японский самурай, люди в черном, кажется военные, ты…
- И что мы делали?
- Ругались или…  -  напрягая память, Атенаис коснулась ладонью лба.
- Тебе нужно выкинуть все это из головы, дорогая, - уверенно сказал Боб, - так нельзя. Нельзя так переживать из-за разной ерунды.
- Да, конечно, ты прав,  - Атенаис положила руку на плечо Боба. – Смотри, какое освещение!
И она, схватив камеру, принялась снимать подсвеченные цветными прожекторами фонтаны и статуи Сите и Латинского квартала. 
Они вернулись домой далеко за полночь. Вечер, проведенный в кафе «Шатэ Бриньон» на Елисейских полях, где к ним подсел араб, который очень плохо говорил по-    английский оставил сил только доползти до постели. Боб начал жевать сэндвич с ветчиной и запивать его «Бужеле» из горлышка.
-  Боб, - смеялась Атенаис, - «Бужеле» не закусывают сэндвичами. Это дурной тон.
- Послушай, крошка, оставь эти свои французские прибамбасы, - Боб был вальяжный и расслабленный и уже ни на что не обращал внимания. - Как он говорил? Что он руководитель концерна в Сирии. Он  же из Сирии? Правильно я понял?
- Да он из Сирии. Он ездит в Париж. У него бизнес в Париже. Он не простой эмигрант, каких в Париже тысячи. Он человек с апломбом. Вполне галантный джентльмен.
- А я? Я, по-твоему, не джентльмен?
- Да, конечно. Ты тоже джентльмен, который устал  и хочет спать.
- Хорошо, ведите меня в постель мадмуазель. Джентльмену и, кстати, извольте называть меня месье, вернее мусью как говорят французы…
Они улеглись. Боб долго ворочался, вспоминая сирийского бизнесмена. Атенаис устроившись на его  теплом плече, начала засыпать. Перед ее глазами поплыли улочки парижских кварталов. Такие маленькие, уютные, покрытые плесенью давно ушедших времен. Старинные замки посреди улиц, деревья, словно специально вкрапленные в атмосферу этого загадочного города. Зеленые листья, грустных деревьев… Воздух не такой прозрачный как в Атланте или Нью-Йорке, но какой-то тяжелый и умиротворенный.
Однако заснуть не получалось. Она осторожно приподнялась. За окном свиристели цикады. Боб спал, его грудь равномерно вздымалась. Атенаис поднялась и так же как утром, закутавшись в простынь, спустилась вниз. Страшно хотелось курить. Однако найденной утром пачки не обнаружилось. Она натянула джинсы  и рубашку прямо на голое тело и вышла на крыльцо.
Начинало светать, когда «Крайслер» подлетел к заправочной станции. Здоровенный, заспанный детина в клетчатой рубашке и ковбойской шляпе – служащий «Дик-Паба» - нехотя открыл дверь и, пошатываясь, пошел к стойке бара. Атенаис прошла за ним. Стулья были подняты ножками вверх, и глубине зал за столом спала какая-то пьяная личность. Атенаис купила пачку «Лаки Страйк» и, сжимая ее в кулаке, вышла к машине. Было свежо и немного прохладно. Она решила пройтись, покурить, прежде чем лететь домой. Включив «Мика» в режим слежения за хозяином, он пошла от бара по пустынной равнине, на которой изредка попадались огромные темные кактусы. Было туманно, и она не сразу заметила, как у нее перед глазами вырос большой округлый предмет. Она прошла еще несколько шагов, вытянув руки вперед, и ее ладони уперлись во что-то твердое  и сухое. Она подняла голову. Перед ней стоял серый, заросший мхом, большой цилиндрический предмет. Он одиноко возвышался среди темной пустыни. Казалось, он врос в землю и стоит здесь уже много веков. Как он здесь очутился, было совершенно не понятно.




***

Джимми хлопнул Максимова по плечу. Они стояли вчетвером на пустынной площадке. Максимова ждал звездолет, Хэйли, Эллу и Джима большой эскорт-корабль. Грянул прощальный вальс. Печальные звуки музыки Штрауса сливались с бравурной «Американской рапсодией». Звуки летели ввысь, образуя причудливую, противоречивую смесь звуков. Музыка гремела над ними. Оркестр играл и играл.
- Что ж, - сказала Максимов как всегда, чувствуя большую, чем остальные ответственность за происходящее и желая подвести черту подо всеми случившимися событиями. - Нам не хватило совсем немного времени, что бы разгадать эту загадку. Сомневаюсь, что у нас будет возможность сделать это, но что ж поделаешь... Пройдет немного времени – наше место займут те, кто лучше нас. И они сделают то, что не смогли мы.
Максимом замолчал, понимая, что сказать больше нечего. Американцы снисходительно смотрели на него. Элла слегка улыбалась. Хэйли толкнул Джимми в бок.
- Максимов! Извини, совсем забыл, - он схватил сумку с обмундированием. Спешно начал рыться и, наконец, извлек тяжелую, темно-коричневую прямоугольную коробку с золотым клеймом. Клеймо, слегка потемневшее от времени: «Habanos Unicos Desde 1492». Джимми протянул коробку Максимову. Тот не без уважения взял ее, покачал на руках, ощущая тяжесть.
- Хорошие сигары,- сказал Джимми. – Попробуй, может понравиться.
- Спасибо, - сказал Максимов. Его растрогал подарок.
Элла обняла его за плечи  и, поднявшись на цыпочки, чмокнула в щеку.
- До свиданья, Антон. Спасибо тебе, ты действительно много сделал для нас. Ты хороший… Ты настоящий.
Она сжал его плечо, и отошла в сторону.
Хэйли протянул руку.
- Ты действительно думаешь, что на твое место придут другие?
- Ну-у, - не очень уверенно произнес Максимов. Ему было неприятно говорить на эту тему. В глубине души он понимал, что сказал просто красивые слова.
Два гроба, накрытых американскими флагами медленно выплыли на специальном конвейере, медленно проехали мимо и скрылись на борту комического корабля. На земле эти транспортные гробы заменят на блестящие, деревянные, темные лакированные и опустят в землю под залпы Гвардейцев Космических Сил и проповедь пастора.
Хейли, Элла, Джим и Максимов проводили их взглядом.
Все немного помолчали.
- Все-таки, приезжай к нам. Оформим тебе вызов или как там у вас называется.
- Обязательно, - улыбнулся Максимов, засовывая коробку с сигарами во внутренний карман плаща.
Американцы повернулись и пошли вслед за только, что скрывшимися гробами. Конвейер подхватил их и понес внутрь, в темноту пассажирского отсека. Перед тем как исчезнуть, они махнули Максимову на прощанье, и тот тоже поднял ладонь вверх. Тяжелый люк плавно закрылся, и корабль стал выезжать по длинному трапу. За ним с грохотом закрылись ворота, и через пару минут Максимов услышал, как заработали сопла. Шум стал нарастать, раздался глухой, похожий на залп пушек выстрел и все стихло. Максимов поднял с пола свой походный чемодан и, поблескивая серебристым плащом, направился к звездолету.
На несколько минут он задержался и прошел в ангар №17. Там было шумно  и многолюдно. Люди в белых халатах, серых костюмах. Они были загружены работой, и никто не обратил внимания, как человек в длинном плаще подошел и склонился возле стеклянного ящика. Он запомнит ее лицо с темно фиолетовыми кругами под глазами и бледное лицо.  Она тяжело, порывисто дышала. Сколько ей еще осталось? Сутки? Часы? Он окинул взглядом ангар и положил ладонь в знак прощания на холодную стеклянную крышку, быстро повернулся и вышел.
 
 
***

Атенаис обошла контейнер вокруг, «Мик» послушно летел за ней. Возникло знакомое чувство: страх смешанный с предчувствием чего-то неизвестного. Она смотрела то на контейнер, то на свою сигарету и тут поняла, что все этой ей сниться. Она опять курит и эта нелепая железяка посреди пустыни. Она вспомнила, как ей приснилось, что она хочет курить, и из-за этого она полетела в «Дик-Паб». Ущипнула себя за руку и проговорила громко и отчетливо:

Робин Бобин Барабек
Съел пятнадцать человек
И корову и быка 
И живой еще пока!

Ничего не изменилось. Ей стало даже интересно.  «Полечу домой, - подумал она, - посмотрю, как я сплю в постелил». Она хлопнула по контейнеру ладонью – ну, мол, пока - и тут в ее сознании словно произошло короткое замыкание. К своему ужасу, она поняла, что все совсем не так забавно, что она не просто спит, но сон ее является, видимо, чьим-то другим сном или даже не сном… а вообще непонятно чем!
Ее охватила паника, она сделала несколько шагов назад и, споткнувшись о камень, упала. «Мик» заботливо подлетел и открыл дверь.
Все сны последних трех-четырех дней сложились у нее в голове в последовательную серию, и теперь она уже не была так уверена, сны ли это. Вполне возможно, что сном как раз являлась ее с Бобом реальность. Какой ужас! Надо срочно лететь и все выяснить.




***

Полковник ГРУ (хотя скорее – бывший полковник) отпустил правительственную «Чайку» и прошелся по утренней Москве. Он жил в центре города недалеко от метро «Дзержинская». Дворники подметали улицы. Начинался новый день. Через пару часов улицы заполнят толпы москвичей спешащих на работу. Максимов скоро поднялся по лестнице и нажал звонок.
- Антон?
Максимом обнял заспанную Машу.
- Где Петька?
- Спит… Ты, когда прилетел?
Он, не снимая плаща, прошел в комнату. Петька спал, разбросавшись в своей маленькой кроватке. Максимов нагнулся  и усадил в угол кроватки «мишку», который уже почти свалился с нее.
- Антон, что-то случилось? – спросила, стоящая в дверях жена.
Максимов повернулся.
- Ничего, Маша. Все в порядке.
Он чмокнул ее в щеку и пошел в коридор, снимая тяжелый плащ. Оглянувшись, он увидел, как она стоит посредине коридора, прижимая руки к груди. В глазах у нее наворачивались слезы.
- Ну что? Не надо, - он прижал ее к себе. – Еще осталась неделя отпуска? Да?
Он погладил ее по щеке.
Маша согласно кивнула.




***


Через пару минут она вбежала в гостиную. Боб сидел на кухне. Он привычно улыбнулся и предложил сесть.
Пока она летела, отрывочные воспоминания продолжали возникать, и она вспомнила, что откуда-то знала людей в военной форме из вчерашнего кошмара. Откуда? Ее охватила паника. Но больше всего пугало то, что она не могла понять спит она сейчас или нет.
- Ты уже встал? Так рано? – Это показалось странным.   
Атенаис начала рассказывать, что с ней произошло. В шоке от происшедшего она не заметила, как смотрел на нее Боб: с легкой печалью во взгляде.
- Так в чем же дело? Я сошла с ума?
Боб встал, подошел к окну и долго стоял к ней спиной, разглядывая летний сад за окном.
-  Ну, что Бобби, что ты молчишь?
- Все правильно, - ответил тот. – Все что ты видишь сейчас это пространство, в которое я тебя затащил.
- Как затащил? Почему? Какое пространство?
- Присядь,  - с грустью в голосе, сказал он. – Сейчас ты все узнаешь.
- Подожди, объясни, я сплю сейчас или нет?
- Можно сказать – просыпаешься.
Атенаис слушала Боба и окружающий мир, будто начал разрушаться. Только что мир, в котором она ни минуты не сомневалась, стал зыбчатым и мягким. Мир, в котором она нашла свое счастье, вдруг развалился, разлетелся на тысячу маленьких кусочков, пазлов. Словно ураган в пустыне, вздымающий сотни песчинок, превращая их в вихрь бури, он закружился, заметался и покорно осел возле ее ног. Она вдруг поняла, что сама того не желая, и даже не представляя, что такое возможно оказалась втянутой в жизнь, в которой всегда мечтала втайне оказаться. В которой нет проблем, в которой царит гармония и покой, в которой тебя любят и ты любишь. Но правда настигла ее. Накинулась и растерзала в клочья ветхие одежды счастья.
Она  закрыла лицо руками и горько заплакала.
- Значит, ты все-таки мертв, Бобби?
- Увы…
- Мы умерли оба? Мы на том свете?
- Ты жива… Я пригласил тебя к себе в гости, – он усмехнулся.
- Бобби, Бобби… – они сидели рядом. Атенаис прижала его голову к груди и поцеловала в макушку. Слезы капнули на волосы.
Молчание.
- А почему погибли Тина и Стив?
- Посторонние не могут долго существовать в моем пространстве – либо просто вылетают из него - просыпаются, если хочешь, либо, если пытаются насильно удержаться… Я создал этот мир только для тебя, он отторгает все остальное. Все полностью выдумано. Если хочешь – я режиссер, а ты моя главная героиня, – сказал Боб слегка смущенно.
- Что сейчас со мной происходит?
- Ты лежишь в коме.
- И как долго все это будет продолжаться?
- Продолжаться, что?
- Ну, все - кома, твой выдуманный мир.
Повисла пауза.
- Не знаю… Пока я могу поддерживать его. Но видимо не навсегда… Иначе бы тебе не приснился контейнер и ты бы никогда не вспомнила, что есть настоящая Земля, твоя команда, «Фабулос», вся твоя реальная жизнь. Твои друзья смогли пробиться к твоему сознанию. Стало быть, мой мир не до конца герметичен. А насчет комы, прости меня… Прости. – Он положил голову Атенаис на колени. Она провела рукой по его волосам.
- Послушай, Бобби, а почему ты не рассказал мне все сразу?
- Сначала, я просто был рад, что у меня все получилось и я, наконец, вижу тебя, а потом ты была так счастлива…  Я и сам был удивлен, как я смог все так здорово устроить. Мне было страшно нарушать это хрупкое равновесие. Внешние помехи были мне не страшны, я боялся, только, что ты догадаешься, что все это выдумка и тогда бы все рухнуло. Когда твои друзья внедрялись к нам, я ухитрялся превращать все в твой сон.


***


- Мне не по себе, от всего этого, пойдем на улицу. – Атенаис встала.
- Можно не выходить, - сказал Боб, – все делается проще.
Он щелкнул пальцами. Дом растаял, растворился в воздухе, и они оказались на берегу Тихого Океана. Дул влажный теплый ветер развевал длинные волосы Атенаис.
- Мой добрый волшебник. - Она взяла его под руку.
Они пошли вдоль морской кромки. Волны мерно накатывали на песок, смывая их следы. Солнце медленно скатывалось к горизонту.
- Ты хочешь вернуться?
- Нет, не хочу. – Она сильнее прижалась к его руке.
- Но ты можешь погибнуть – даже… точно погибнешь.
- Ну и пусть, зато я останусь с тобой.
Боб помолчал.
- Я не знаю, останешься ли ты со мной если… если умрешь.
- Я постараюсь, - она улыбнулась. Улыбка получилась вымученная.
- Ты еще можешь вернуться. А скоро, может быть даже завтра, возвращаться будет уже некуда…
- И что тогда?
- Не знаю.
Они остановились, Боб поглядел ей в глаза.
- Знаешь, иногда мне кажется, я и научился создавать эти миры, только потому что любил тебя. 
Атенаис рассмеялась и закружилась на берегу. У нее в ушах зазвучала музыка далекого давно забытого французского певца. Она танцевала, и Боб смотрел на нее. Музыка звучала уже во всем окружающем пространстве, растворялась в эфире, окутывала Атенаис, Боба, деревья на пустынном пляже, камни, горы возвышающееся вдалеке. Она словно лилась с самого неба.
Она легко побежала вдоль по кромке моря, раскинув руки.



***

- Я держал тебя в неведении еще  и потому… ну знаешь как это бывает, когда человек спит, но не знает о том, что это сон, но как только понимает – тут же просыпается.
- Тогда почему же я до сих пор здесь? Я должна была бы уже прийти в себя.
- Рано или поздно это случиться.
- Это может случиться в любую минуту?
- Да.
- И ты не сможешь меня удержать здесь?
- Теперь не уверен.
Он обнял Атенаис за талию, и они пошли вдоль по пляжу. Вечернее солнце начинало садиться на горизонте.
«А смогла бы я жить здесь после всего, что произошло? Жить и знать, что ничего этого на самом деле нет и в помине! Какие-то мультики».
- Как же это все вокруг? Люди, дома, природа? Ведь мы учились в колледже, что бы стать пилотами. Откуда все наши друзья, преподаватели… я не знаю… собаки там, деревья, цветы?
- Разве ты спрашиваешь себя, куда делись все то, где ты была во сне, когда просыпаешься?
- Хорошо, что мы будем делать дальше?
- Это зависит от тебя. Если ты решишь остаться, мы будем бороться вместе. Я соберу всю свою энергию, создам защитный купол, и буду держать тебя, когда настанет время уйти.
- Ты знаешь, как это произойдет?
- Ты можешь просто раствориться у меня на глазах, тебя может утянуть в воронку, может быть с неба спуститься большой орел и унесет тебя, а может быть ты даже взлетишь на небо, как ангелочек.
- Мне страшно… И что потом? Если я исчезну, мы больше не увидимся?
Где-то над головой раздался хлопок, и все погрузилось в темноту.
- Боб! – сказал Атенаис.
Никто не отозвался.
Она огляделась – кромешная тьма. Ни звука, ни запахов, ни ветерка. Она быстро ощупала себя – на ней были те же футболка с джинсами. Она сделала шаг вперед – под ногами шершавый сухой пол.
«Вот теперь я действительно в полной заднице, - подумала Атенаис, - причем у негра».
Она помахала руками вокруг себя и двинулась вперед мелкими шажками.
«Еще обещал держать меня»…
- Боб, ну ты где?
«Почему мне не страшно? Да где я, в конце концов»?
Она пошла быстрее и потом побежала. Бежала долго, наконец, остановилась и уперлась руками в колени, тяжело дыша.
- Фак… Есть здесь стены или вообще хоть что-нибудь?
«Как все-таки все по-дурацки получилось! Жила бы и жила себе с Бобом – горя не знала, а теперь вообще не пойми что… И главное – если бы не они!
- Фак! – Зло и громко сказала она, опять озираясь по сторонам. – Кто их просил лезть в мою личную жизнь? Это моя личная жизнь! Моя! Что хочу то и делаю. Хочу лежу в коме, хочу не лежу! А может я хочу жить в иллюзиях?! А?! Может я хочу любить хотя бы так – раз нельзя на самом деле!
Она устало побрела дальше.
«Да я и жила всегда в иллюзиях. Я сюда и попала-то, потому что тосковала по Бобу. А его нет! Нет! Он умер»!
Она в отчаянии стукнула себя ладонью по голове.
- Бобби! Забери меня отсюда! Я согласна! Согласна жить в твоем мире! Пусть это сон – все равно!
Поверхность, по которой она шла вдруг выскользнула из под ног.
- Мама! – закричала Атенаис падая в пропасть.

***


Зачуханый физик-лазерщик. Прыщавый юнец, которого мама все его безотрадное детство кормила пережаренными сэндвичами. Из которого папа изо всех сил пытался  вырастить светилу науки второго Резенфорда. Спайдер–мен до того как он еще не стал Спайдер-меном, прикручивая очередной шланг к стеклянной коробке, вдруг уловил едва заметное движение пальцев. Он вскочил и пристально посмотрел на объект. Объект дернулся. Физик, сам вздрогнул от неожиданности.
- Что-то происходит! – закричал он, севшим от волнения голосом.
Вся научная братия встрепенулась и вот уже плотным кольцом обступила то, над чем они уже битые сутки ломали голову.
Атенаис медленно открыла глаза. Наверху был серый потолок, грубо сколоченный из старых ржавых листов железа. Она подвигала зрачками и, еле-еле шевеля губами, произнесла:
- Хэйли, Элла… «Фабулос»…
Ученые переглянулись.
- Аппарат искусственного дыхания! Быстро! Мы теряем ее!
Атенаис задергалась, порывисто дыша  и кашляя. Ей тут же сделали прямой укол в сердце и она, подпрыгнув села.
- Ах, что? Где я?
- Все в порядке, мэм! Не двигайтесь! Все о’кей!
- Кто это? Что это за идиот? – Антенис стала срывать с себя датчики и попыталась вылезти из коробки.
- Успокоительное! Быстрее!
Атенис толкнула в грудь «физика», оттолкнула еще одного врача, вывалилась на пол и вскочив бросилась к контейнеру. Ослабевшие ноги…  она рухнула в нескольких шагах от него, поползла.
  - Бобби, Бобби…



***

Серый пасмурный день. В Нью-Йорке осень. Ветер. Мусор, газеты, коробки. Ветер раскидывает их,  мешая мусорщикам.
Атенаис стоит посреди улицы в плаще с поднятым воротником.
Ветер. Накрапывает мелкий дождик. Она поднимает взгляд верх и смотрит на серые, грязные Твинсы. Нужно идти в Центр и доложить. Она достает из кармана плоскую бутылку. «Балантейн». Или не ходить? Посидеть в баре. Просто сидеть и слушать «Down by the river side». Только это. Да, правильно. Мокрая, медная, ручка входной двери. Она открывает ее. Вот и все. Сейчас будет порция. Потом еще одна. Потом третья или четвертая… потом пятая… Ха-ха. Ну и что? Опять Хэйли… Смешной… Хочешь что бы я ушла отсюда. А я не уйду! Буду сидеть пока не закроется… О, Хэйли, какая музыка, пошли? Нет, глупый! Танцевать… Куда ты меня тащишь? Руки! Прочь, руки!


***

Холодно. Как холодно.
Атенаис сидит за столом с Эллой.
Элла: Тебе закрыли доступ.
Атенаис: Даже так?
Элла: И вот еще…
Атенаис: Что?
Элла (протягивая ей пакет): Это… Они сказали это… выплата за последние 5 лет.
Атенаис: Не много ли?
Элла: Прости, Тэн.
Атенаис: Ничего, все порядке… Помнишь? Когда… там был этот парень… Он…
Элла: Да.
Атенаис: Что с ним?
Элла: Не знаю, Тэн.
Атенаис: Расскажи.
Элла: Ну, он хороший. Он помогал нам.
Атенаис: Я хочу его увидеть.
Элла: Не надо, Тэн. Его не пустят. Ты же знаешь… русские.
Атенаис: Нужно заплатить?
Элла: Не в этом дело…
Атенис: Мне холодно… Попроси, пусть приедет.
Элла: Тэн… Не знаю… Хорошо, я попробую.




***

Атенаис: Он что, не может прилететь на выходные?
Элла: Это железный занавес. Не выездной он. Так у них это называется.
Атенаис (нервно стукнув ладонь по столу): Сильно заметен шрам на шее?
Элла: Что?
Атенаис: Шрам. Что? Это не понятно?
Элла: Нет, Тэн. Это обычный шрам. В чем дело? Тэн, мы тебя вытащили из этого дерьма мы боролись за тебя? Если ты будешь так дальше делать, то зачем наши усилия? (пытается обнять и прижать к себе)
Атенаис (отталкивая): Ты не ответила! Насчет шрама!
Элла: Какой к черту шрам?! Мы боремся за тебя, а тебе это не  нужно? Неужели?
Атенаис: Отвечай!
Элла: Хорошо я отвечу, но только ты об этом сильно пожалеешь. Из-за тебя погибли люди. Из твоей команды! (Элла вскакивает). Назвать тебе их имена? Мы боремся за тебя? Мы выкладываемся! Тебе этого мало? Что хочешь еще?
Атенаис: Я не знаю, Элла! Пожалуйста!
Элла: Мы – я, Хэйли – мы боремся за тебя! Неужели тебе это не нужно?




***

Она жуёт сухую травинку и мчится по пустынной автостраде. Хотя мчится - сильно сказано - громыхает на длинном, красном, обшарпанной каделаке выпуска 1974 г. Да, такие еще можно найти, если хорошенько покопаться в старых гаражах большого города. Она выехала из Нью-Йорк Сити. Все американцы двигались на запад. Почему бы не повторить путь своих предков?
Можно долго лететь на машине .
Проедем Оклахому.
Пыльные, серые, желтые дороги, самого сердца Америки.  Я буду ехать дальше –ближе к Калифорнии.
Она будет встречаться с байкерами. Они любят бросаться пустыми пивными бутылками. Причем бутылки бьются прямо о капот или об лобовое  стекло. Ну и что? Для Атенис это не важно – главное, что бы бутылки не попали в голову. Не повредят. Она будет ехать дальше. Аризона.
Ехать дальше?
Может быть, остановится, и провести жизнь среди кактусов?
Солнце бьет в глаза, она щурится, но едет.
Едет пока не закончится бензин, тогда ее колымагу стащат на обочину. Позвонят в службу эвакуации. Приедут здоровенные ребята, закинут машину в эвакуатор.
Но этого не случится – до Омахи хватит.
Первые капли дождя будут падать на капот,  шипя и испаряясь. Потом  хлынет поток. Ей придется быстро задвинуть верх. Дождь будет стучать по ветровому стеклу, шипя и испаряясь, дворники будут ездить туда-сюда. Она включит печку. Станет тепло и уютно. Глаза начнут слипаться. Возможно, она задремлет…Задремлет, сон войдет ей в сердце и ей станет спокойно.
Ее разбудят первые лучи солнца. Она потянется. Откроет крышу и заведет двигатель. И снова на запад. Двигаться дальше – ехать  и ехать.


***

Они шли по морской кромке (по берегу, вдоль моря). Потом она начала быстро растворяться в воздухе прямо у него на глазах. Он из всех сил сжал ее ладонь. Она застыла, какое-то мгновение он смотрел в ее светлые глаза, которые быстро стали прозрачными. И вот все ее тело стало невидимым.
Он постоял еще некоторое время, глядя на пустой пляж. Вокруг ничего не изменилось. Он сконцентрировался, отключил все мысли, пытаясь почувствовать, где она сейчас и можно ли что-то предпринять. Но ничего не получалось, она окончательно вышла за грань его мира. Он собрался изо всех сил и словно щупальцами охватил окружающее пространство – кокон, которым он так гордился, кокон, который, казалось бы, никто ни в состоянии разрушить. Да он и впрямь был прочный...
Боб сел на песок и медленно сгреб теплый песок в ладонь. Куда теперь идти?



***


Атенаис лежала ничком на песке, когда ее осторожно потрепали за плечо.
-Мэм, что с Вами?
Она перевернулась на бок и, прикрывая ладонью глаза от палящего солнца, вгляделась в присевшую рядом с ней фигуру. Это была молодая женщина-полицейский.
- Все в порядке, офицер, - сказала она, садясь на песок. – Немного устала, решила отдохнуть.
- Вам нужна помощь?
- Нет, нет, не нужно.
- Ок, если что не в порядке - дайте знать, - она вручила Атенаис небольшой телефон-передатчик для мобильной связи и направилась к мини-веротолету.
Час сна на раскаленном песке посреди пустыни странным образом подействовал на Атенаис. Как это бывает после тяжелой болезни с высокой температурой - как будто изменился состав клеток.
 К ней вернулось полное осознание всего, что с ней случилось. Вся тоска, безволие, равнодушие, душевное оцепенение, которому она с таким забвением предавалась последние месяцы как будто остались в другой жизни. Она посмотрела на бездонно-голубое небо, на котором не было ни одной тучки и, в первый раз после своего возвращения с Луны улыбнулась.


***

Перед тем, как вернуться в Нью-Йорк, она сделал небольшой крюк. Заехала в Финикс и  поставила автомобиль на стоянку.
Всунула кредитку в банкомат и уже через 15 минут летела на арендованном аэромобиле. С явным превышением скорости вторглась в городскую зону, моментально разыскала по карте дом Эллы и зависла возле окна, покачивая короткими серебристыми крылышками и поблескивая фюзеляжем на солнышке.
Было воскресенье. Элла, ее муж и двое детей обедали в большой просторной гостиной. Элла делала внушение Тому за его неправильное поведение в школе, когда краем глаза увидела что-то в окне.
- Мама! - Закричал Том, показывая пальцем на бесцеремонно болтающийся за окном аэромобиль. Элла повернулась и… выронила вилку
- Кто это, дорогая? – удивленно спросил ее муж.
На старинном комоде зазвонил телефон.
- Элла, - сказал знакомый, слегка охрипший голос. – Приятного аппетита! Я вас не слишком перепугала?
- Вау! - только  и сказал Элла. - Ты?
На другом конце провода раздался смех.
- Может быть, пригласишь в дом?
- Да, конечно…
Элла с тревогой вгляделась в похудевшее обветренное лицо подруги, когда та возникла на пороге. Однако в ее весело блестевших глазах не было ни тени алкогольного дурмана, ни тени сумасшествия. Она обняла детей, поцеловала в щеку Тэда и крепко прижала к себе Эллу.
«Как она сумела так быстро восстановиться?» - мелькнуло в голове Эллы. 
Она еще раз поглядела на Атенаис  и наконец, тоже  облегченно улыбнулась.
- Ну? Показывайте, что у вас нового?
Дети, радостно загалдев, потащили свою старую знакомую в дом.
Элла с Тэдом переглянулись.
- Надо же, не верю своим глазам, - сказал Тэд, почесывая затылок.
После исчезновения Атенаис из Нью-Йорка ее уже ни кто уже не ожидал увидеть в ближайшее время. Элла поглядела на него, словно говоря: «Еще бы, это же Атенаис, а ни кто-нибудь!» Они прошли вслед за ними в дом.
Остаток дня провели вместе, купаясь в бассейне. Атенаис играла с детьми. Те были просто в восторге! Она играли в космических пришельцев, дети изображали добрых героев из 3567-ой серии «Звездных войн», а она черного человека - Дарт Вейтора.
Элла все еще не могла прийти в себя. Ей не верилось, что Атенаис опять такая же, как  и раньше, до смерти Боба, до полета на Луну, до всего этого кошмара. Вечная заводила, душа компании, такая, с какой она познакомилась много лет назад на первом курсе Военной Академии.
Вечером, когда дети угомонились, а Тэд тактично оставил их одних на кухне, Элла села рядом с Атенаис, обняв ее за плечи.
- Тэн, дорогая, как я рада, что у тебя опять все хорошо! Какая ты молодец!
- И, правда, мне так легко.… Расскажи как вы тут? Как ребята?
- Ой, да все замечательно! Хэйли повысили в звании. У него скоро будет такой же отряд как у тебя… был…
Элла осеклась, но Атенаис ни обратила никакого внимания на случайную промашку подружки.
- Да ну? Я так  и знала, что он пойдет вверх…
Она стала увлеченно говорить о том, что Хэйли всегда был достоин большего, что он очень ответственный, способный…
 И тут до Эллу поразила неожиданная мысль: Атенаис видимо снова поверила, что сможет встретить Боба. Вот почему она такая веселая. О, нет! У Эллы так расширились глаза от испуга, что она тут же, что бы не быть замеченной вскочила и подошла к барной стойке, возле раковины. Какой кошмар! В одно мгновение Элле стало сразу все ясно. Какой непостижимый гипноз! Она повернулась к Атенаис бледная как бумага.
- Что такое? – удивилась та, и тут же ее улыбка погасла.
- Тен, только не это…
Атенаис помолчала, поднялась, подошла и обняла Эллу.
- Что ты задумала?
- Все будет хорошо, не переживай.
- Тэн, зачем ты мучаешь себя? Забудь… Смирись.
- Все будет хорошо. – Она отстранилась и посмотрела ей в глаза. У той выступили слезы. Она разочарованно покачала головой.
- Теперь я знаю, что делать. Я так давно не была такой счастливой! – Она неожиданно рассмеялась.
Сумасшедшая! И как все ловко замаскировано – никогда не догадаешься.
Элла начала злиться. В этом они были похожи с Атенаис, если их что-то не устраивало, они закипали изнутри как огонь в печи.
- Что ты собираешься делать?!
- А? Да ты все равно не поверишь. Я приехала, что бы попрощаться, перед тем как…
- Что как? – У Эллы возникла мысль о самоубийстве, теперь она уже ни в чем, ни была уверена.
- Да нет! – Засмеялась снова та. – Это вовсе не то!
Элла обессилено села на стул.
- Тэн, почему ты такая? Такое могло случиться только с тобой!
- Ха-ха! Конечно,  только со мной и это невероятно прекрасно!
- О, Господи! Да что же здесь прекрасного!?
- Все, все! Прекрасней и не бывает! Мне даже курить не хочется! Вот до чего все здорово!
Бред, какой! Что делать, позвать Тэда или сразу звонить в службу 911? Она невольно потянулась к трубке и перехватила взгляд Атенаис. Та смотрела на нее скептически улыбаясь.
- Как хочешь, а я звоню,- Элла вся напряглась как боец на ринге.
- Служба 911. Слушаю Вас – сказал низкий мужской голос.
- Приезжайте скорее…  здесь…здесь несчастье…
- Назовите ваше имя, адрес и номер страхового полиса, мэм.
Голос показалался Элле очень знакомым, однако, ей некогда было думать об этом, и она сбивчиво назвала адрес и номер полиса.
- Что случилось?
- Видите ли… - Тут она сообразила, что в спешке позвонила не совсем туда куда следует. Надо было звонить в психиатрическую лечебницу, наверное. Вообще, кто его знает, куда в таких случаях звонить?!
Атенаис стояла и, скрестив руки на груди смотрела на Эллу.
- Да не суетись ты так, Элла.- Вдруг сказал молчавший до этого голос в трубке. – Все будет хорошо.
И он усмехнулся. Однако в этом смехе не было издевки, это была усмешка скорее покровительственная. Так взрослые успокаивают детей, когда те сильно напуганы.
Атенаис подошла к ней и покосилась на трубку. Элла отняла ее от уха и выпучив глаза переводила взгляд то на нее, то на подругу. Атенаис медленно взяла телефон из ее холодной руки. Ее глаза радостно заблестели.
- Да, милый… Уже пора?
- Прощай, дорогая моя, - она расцеловала Эллу в обе щеки. – Ты не поверишь! Я же говорила… Боб нашел выход, понимаешь, нашел такую область для нас… Ты, потом узнаешь…
Она поднесла телефонную трубку к лицу  и внимательно посмотрела в микрофон, потом на остолбеневшую подругу, затем начала светиться, как будто внутри ее тела зажгли большую многовольтовую лампу. Она стояла и улыбалась Элле,  между тем как ее тело начало становиться прозрачным. За окном подул сильный ветер, в небе ударил гром и, хотя никакого намека на дождь даже не было, небо озарилось разрядами молний.
На глазах изумленной женщины Атенаис превратилась в жидкую светящуюся массу и с шелестом и журчаньем всосалась в трубку. Несколько секунд та весела в воздухе, потом грохнулась на стол. Элла вскрикнула.


***

Итак, Боб собрался с мыслями и попытался проанализировать возможные варианты. Практически, что там говорить, он остался у разбитого корыта. Действительно, во-первых его любимая исчезла, то есть весь его труд последних дней был потрачен впустую, во-вторых хотя он и оставался всесилен, (т.е. мог по прежнему проникать в электронные, электрические и радио сети, влиять на умы людей и воздействовать некоторым образом на материальные предметы (например орудовать с контейнером) все это стало ему теперь  совершенно ни к чему. Он чувствовал себя бесконечно одиноким в своем бесполезном всесилии. Несмотря на свое могущество, он не мог никаким образом вернуть ее обратно. Вспоминая время проведенное вместе с Атенаис, он готов был биться лбом об стену, лишь бы вернуть все назад. Опять видеть  и слышать, прикасаться к ней…
Что-то не учел…
Теперь, когда Атенаис знала правду и вся бобовская метафизика летела коту под хвост. 
Конечно, можно было бы входить в ее сны, (как он делал это с Хейли и Джимом) но теперь это было бесполезно. Ну, войдет он к ней в сон, ну опять будет общаться с ней, а дальше? Ведь теперь ее уже не получиться, как раньше притянуть, как раньше влиять на нее. Это был бы неоправданный, никому не нужный повтор.
Думай, Боб, думай лучше.

***

А что делал тем временем Максимов?
А вот что.
Максимов работал на пилораме. Военный трибунал проявил снисхождение и заменил каторгу в Сибири ненатужной работенкой в Псковской области в деревне Большие Вилы (ну, где еще горел сарай при Петре Первом). Что и говорить для полковника ГРУ - это был удар ниже пояса.  Еще бы! Ему чуть ли не первому лицу в государстве - так низко пасть. Надо было уметь, так унизить - не в Сибирь, не на радиоактивные прииски, не в промерзлую Колыму, а именно во тьму тараканье – легко отделаться хочешь, а ты заслужи сначала себе достойное наказанье!
Деревня была в шестнадцать домов - с беспробудно пьющем населением. Максимов с утра выходил на работу вместе с местными мужиками. Василий – тридцатилетний прощелыга со спившимся лицом, одетый в вечно коричнево-грязную замызганную телогрейку – бывал, если мог, за старшего. Максимов, как заключенный не имел права голоса и мог только таскать бревна на распилку. Работал он как черт, тем самым пытаясь заглушить гнетущую душу воспоминания.
Как-то ранним вечером он сидел в кирзовых, испачканных глиной сапогах, и курил свой вечный «Беломорканал». Работяги уже выполнили положенную дневную норму, а также выпили положенную дневную дозу и расползлись по домам.
Кто-то мягко коснулся его сзади. Он решил, что это Ванятка, десятилетний пацан – сын пильщика Гаврилы. Тот часто подкрадывался из-за кустов и норовил нашкодить: стянуть папиросу, налить воды за шиворот,  поджечь ветхую телогрейку или просто ткнуть гвоздем  в задницу. Он обернулся, намереваясь дать оплеуху обнаглевшему подранку.
Но то, что оно увидел, оказалось неожиданным среди этих захудалых мест. Нельзя сказать, что бы это было уж совсем крайне странно, скорее это было непонятно и удивительно. Разумеется, это не было плодом алкогольного опьянения, ибо спиртного Максимов вообще не употреблял (заключенным выдавались суточные сто грамм, которые тот никогда не употреблял, видимо из-за своего пристрастия к «Арарату»)
Итак, повернувшись, он увидел яркую светящуюся форму, похожую на круглую лампочку, внутри которой стояла человеческая фигура. Свет стал меркнуть, а фигура быстро обрела рельефные очертания.
- Здравствуй, Антон!
Максимов пригляделся  и… узнал Атенаис.
 - Я пришла попрощаться. Как здесь красиво у тебя в России, Максимов! Это и есть тот самый русский лес? Что ты здесь делаешь?
Максимом привстал на негнущихся ногах.
- Вот… - сказал он, не в силах отвести от нее глаз, так она была прекрасна, словно спустившийся с неба ангел, и обвел рукой сваленные как попало поленья и доски.
- Ты… –  Атенаис внимательно осмотрела бывшего полковника, и ее веселые глаза затянулись поволокой. – Я не понимаю… Ты отдыхаешь здесь?
Максимов невольно ухмыльнулся и замял мыском сапога догорающую папиросу.
- Ты… Тебя наказали? Тебя наказали из-за нас? Из-за меня?!! – ее глаза наполнились страданием. – Как же так… Но ты же  не виноват!
- Виноват значит. Партии виднее, - тихо сказал Максимов и опустил глаза.
- Ты здесь работаешь, да? Но… но это глупо с твоими способностями! О, нет!
Она шагнула к нему.
- Прости меня, Антон, прости… Я не знаю, как помочь! – Она едва не заплакала. – Я скажу Бобу, он попытается что-то сделать…
При упоминании имени Боба, Максимов встрепенулся.
- Бобу? Какому? Он что, ожил?
- Нет, Антон. Я  ухожу к нему. Ты не поймешь. У меня уже нет времени. Мы сделаем что-нибудь, обещаю. Прощай, Максимов! Спасибо тебе за все!
Она вновь засветилась бело-желтым цветом, махнула рукой на прощанье, и через мгновенье ее не стало.
Поляна озарилась внезапной вспышкой. Фигурка начала медленно таять и, наконец, совершенно растворилась в вечернем воздухе леса. Все опять стало как всегда. Максимов стоял, обескураженный увиденным. Потом сел на бревно и полез в ватник за папиросами.
«Что за черт? Умерла ж ведь! Как так?»
Конечно, в современном мире тонких технологий  все возможно, но что бы так с Луны на Землю, это уж слишком.
Максимов ошалело покосился вокруг.
«Сейчас бы сто грамм – пронеслось у него в голове. – Может почудилось? Переработал что ли? Галлюцинации видать начались».
Он поднялся и, чавкая говнодавами по грязи весеннего леса,  побрел к своей хижине. По дороге ему вспомнилось, почему-то, как в первый день прилета на Луну он допрашивал сторожа секретного ангара. Как его звали-то? Никодимыч или Митрофаныч? Старик тогда упал в обморок, когда он на его глазах подключался к коммуникативной сети.
- Теперь я и сам как Митрофаныч стал.
Он сел на грязную лежанку и засмолил тусклую лучину. Посидел так, вытянув уставшие ноги в портянках и, прислонившись к бревенчатой стене, забылся глубоким сном.



***

И Боб пошел на беспрецедентный шаг. Он вышел…. и сел в пустынной лесной чаще, в джунглях. Сел в позу лотоса, сложил пальцы первой буквой слова ОК, распрямив ладони вверх. Закрыл глаза и откинул прочь все мысли. Было ли сложно это сделать? О да, невероятно сложно, может быть сложнее, чем обычному человеку.
Так он сидел днями и ночами. У него отросла длинная борода, в волосам доросших до земли птицы свили небольшие гнездышки, где-то в районе паха поселился выводок ужей, в его бедрах и плечах муравьи прорыли пути.
И вот по истечении месяца он нащупал ответ. В момент ока он уничтожил весь созданный мир им мир и тут же оказался внутри старого, такого родного контейнера (т.е там где он и очутился прежде в момент смерти). Что ощущал он в тот момент – неизвестно. Но вся охрана, ученые, стоявшие в ангаре №17 увидели, как тяжелая металлическая глыба начала ужасающе мяться, как тонкая банка из под «Кока-Колы» как будто ее сжимала чья-то огромная, невидимая рука. Затем «банка» задрожала и лопнула, разлетевшись на множество мельчайших частиц. Боб оказался в полном вакууме. Все, что он так мастерски научился создавать, было истреблено. С пару минут он витал между жизнью и смертью, уже почти безразличный к самому себе и всему остальному, пытаясь только удержать концентрацию мысли в пустоте…
Возможно, еще чуть-чуть и он бы исчез, став этой самой пустотой. И тут едва слышный голос сказал:
- Что тебе нужно?
Голос даже не говорил, а как будто бы жил в Бобе, даже не жил, а был им самим. Боб понял, что не нужно ничего отвечать, потому что ответ был известен и голосу  и ему. Собственно, ответ, так же как и он был вообще ВСЕМ. Он понял, что разрушив все, чем он был все это время, он стал - НИЧЕМ, и он обрел… ВСЕ!
Боб засмеялся и хлопнул себя ладонью по лбу. Как просто!
- И это все?
«Я нашел ответ. Значит, раньше я этого не понимал».
- Ты только вошел в Великую Пустоту.
- Что дальше, что мне теперь делать?
- Тебе не нужно уже ничего делать. Делает тот, кто не достиг Великой Пустоты. Достигший же, просто пребывает в ней и себе самом.
- Вот как? Но…
 - Да?
  - У меня осталось одно незаконченное дело на земле.
- Пойми, что все что есть – все заключено в Великой Пустоте, внутри ее как внутри яйца. Ты же вошедший в нее уже не нуждаешься в выполнении, каких либо дел.
- Так они уже сделаны?
- Конечно.
- О, это Пустота действительно Великая! – засмеялся Боб, обнимая Атенаис. – Как ты думаешь, милая?
 




Эпилог

По прошествии нескольких месяцев после этой истории.
Джимми - командир «Фабулос-2» (так он назвал корабль в честь старого «Фалбулоса») выйдет на стеклянную площадку Межпланетной Галактический Станции поднимет свое черное негритянское лицо в не менее черное звездное небо, ослепительно белозубо улыбнется. Кто поймет эту загадочную африканскую душу?
- Как там, делишки? Эй! Братья! Как живете-можете?
Потом  засмеется и медленно уйдет в отсек пить «Колу» и дочитывать комиксы про «Спайдермена».
Джимми недавно назначили командиром «Фабулоса 2». И хотя он не рвется управлять людьми, а больше любит работать с механизмами, дергать ручки  высоких скоростей и взмывать в далекое звездное небо, в  целом ему все нравиться.

Хэйли  получил повышение, стандартную команду и  новый большой корабль «Энигма-14». Он руководит разными экипажами,  трансформерами, работает серьезно, с отдачей. Иногда он вспоминает эту историю, но это бывает примерно один раз в году, когда они с друзьями выпивают в его день рожденья. Тогда ему становится немного грустно, он выходит на балкон и если жена и дети пристают к нему неожиданно жестко осаживает их и молча смотрит в стакан виски. Он думает все ли он тогда сделал? Или можно было работать эффективнее?

Максимова вызвал старший смены. Он стоял в кабинете рядом с человеком. В петлицах у человека поблескивали три золотых ромбика. Старший по смене подобострастно заглядывал ему в лицо ему и бормотал несвязанно:
-Извините, товарищ лейтенант, мы как лучше хотели… Хто ж его знаить как. Мы ж люди простые…
Молодой лейтенант не обращая на того никакого внимания, легко поднялся из-за стола подошел к Максимову и неожиданно крепко прижал его к себе.
- Товарищ полковник…
Достал из кармана бархатную коробочку открыл и зацепил за грязный лацкан ватника Максимова орден «Героя Советского Союза». Отступил на два шага и отдал Максимову честь.
- Прошу, товарищ генерал…
И склонил голову. Максимов повернулся и увидел две шеренги гвардейцев и поляну, застланную красно-зеленой дорожкой. Недалеко от них стоял правительственный вертолет.
Он шагнул из избы, прошел мимо молоденьких краснопогонников, мимо зеков стоявших неподалеку, мимо завалов бревен.  Лейтенант шагал за ним  и когда Максимов остановился уже возле вертолета, замер как служебная собака по приказу.
Максимов окинул прощальным взором места, с которыми он так сросся, с которыми он стал одним целым. За это время он превратился в опустившегося грязного заключенного, но в его душе всегда жила надежда: «Что ведь когда-нибудь... Там, наверху вспомнят, простят, протянут руку». И вот наконец-то это произошло. Он, наверное, даже всплакнул бы, но Максимов не был сентиментален.
Он взялся за поручни и поднялся на борт вертолета. Поляна с красно-зеленой дорожкой опустилась и стала медленно исчезать.
Много мыслей роилось у него в голове, и лишь одна всплыла, он вспомнил: «Митрич». Вот как звали этого старика. Максимов успокоено откинулся на спинку кресла и задремал под гул винта. 


Москва, 2008г.