Баллада о пришельцах

Пит был хмур, улыбался он мало, жидковатой качал бородой.
Нос торчал, как пчелиное жало. Старый Пит был, как палка, худой.
Он пугал божьей карою племя, подчиняя диктату вождя,
И удачно предсказывал время ниспосланья богами дождя.
Вождь усердие это отметил, одарив царским жестом с плеча
Шкурой тигра, вручая браслеты, не давая, однако, меча…
Он считал, что его фавориту служит преданно жертвенный нож! –
Всех героев, испытанных в битвах, перед ним била нервная дрожь…
«Врачевал» Пит и долго, и много. Просто так не давал порошков:
Мог из тела смертельно больного изгонять и с трещоткой бесов!
Но однажды, уйдя спозаранок («Корень жизни» окрест не найдя),
Пит забрёл на лесную поляну далеко от вигвама вождя.
Он выкапывал корень целебный, и молитву  вершил, как поэт.
И увлекшись, совсем не заметил в небе плоский и круглый предмет.
Он не видел, как тот приземлился, вертикально взлетел и исчез.
Кто–то бодро весь в слух обратился, и углу'бился в девственный лес.
И, обратно домой собираясь, отработав сполна трудодень,
Пит понес, сам себе улыбаясь, для лечения зятя женьшень.
Пробираясь сквозь дебри и топи, он спешил поскорее домой.
И столкнулся в дремучей чащобе с непривычно одетой толпой.
Пит воззрился и тупо, и немо, позабыв про работу и дом:
На тонированных гермошлемах две антенны стояли торчком…
В облегающих тело скафандрах, верный бластер сжимая в руках,
Все пришельцы в глуши первозданной наводили немыслимый страх.
Пит, как вкопанный, замер на месте, задрожал, словно фиговый лист.
Первобытному кодексу чести предпочел он пронзительный визг.
И нагрудный на всех синтезатор, как «спасите», его перевел.
Но лишившийся чувств узурпатор не почувствовал слабый укол.
Пита спешно они потащили, погрузили его в дисколет.
Сняли шкуру, помыли, побрили, провели медицинский осмотр.
И внутри у несчастного Пита обнаружили язву и рак.
А тяжелую форму бронхита можно было заметить и так…
Три сеанса в течение суток промелькнули, как сказочный сон.
И следивший за Питом компьютер сообщил, что поправился он…
Пит, очнувшись, знакомую местность и пришельцев не мог не признать.
Он взволнованно ерзал на месте, все пытаясь у них разузнать.
«Вы откуда?» –  Сощурился хитро.
«Мы – извне!» – Озадачил ответ.
И совсем ошалевшему Питу предложили… коробку галет.
Пит осмысливал жест чужеземца и дивился, галету жуя:
Для считавшего плоскою Землю, там для Пита кончалась Земля.
«Ты не понял, а это так просто!» – Пояснили ему между тем:
«Ведь Земля не является плоской, а похожа на наш… гермошлем!»
…Пит вернулся в недоброе время: долго не было в джунглях дождя.
«Смерть ему!» – Разъяренное племя побуждало к расправе вождя.
Вождь взбесился: «Какими судьбами?! Где скрывался, и с кем ты блудил?»
Пит был честен: «Общался с богами, и на небо с богами всходил!»
Вождь – бочком виновато от Пита. И в толпе одураченных лиц
Злость и ярость от страха забыты – соплеменники падают ниц…
Созерцая притихшую паству, Пит задрал торжествующе нос:
Его вес в иерархии власти еще больше окреп и возрос!
Он уже не скупился на жертвы, и пролился спасительный дождь.
И с досадой схватился за сердце, затаив свою ненависть, вождь.
…И в лихом повороте событий исцелился болезненный зять.
Он просил всемогущего Пита, что желает его изваять.
Питу вспомнился блеск гермошлема и обрывки таинственных слов:
«Что ж, меня изваять не проблема… Надо их – совершенных богов!»
И подробно все контуры тела описал ясновидящий Пит.
«Вот тебе неотложное дело!» – Зятю строго поставил на вид.
…Но в расцвете сомнительной славы был убит обозленным вождем,
Что присвоил впоследствии право называться верховным жрецом.
Он творцу не давал передышки и вносил коррективы свои,
Обнажил чтоб пришельцам лодыжки, а на них намотал две змеи!
И творцу первобытной культуры пререкаться с ним было нельзя.
И в нелепых доспехах скульптуры походили уже… на вождя.
И не надо нам в крайность бросаться. Однозначный не ждите ответ…
Если честно, то надо признаться – можно верить, а можно и нет…