Предчувствие двадцать первого века

Как порожденье  ночи  утонуло  в лиловом,  темно-
Фиолетовом  -   всегда  был  марок, -  прекрасно-
Бестолковом сумраке небес, так взгляд твой тонет
И двоится в окружении фиалок,и в тенях их зрачок,
И  бес  струится  и  мерцает,  привлекательный,
Туманный чувачок,  который станет новым  снова,
Как  завтра  и  вчера,  и  много  дней  подряд.

И бледен,  недвижим  лик красоты  над предрассветным
Прудом, и в шали кружевной  мусатовская  дева  будет
Скользить,глядеться прямо из небытия в земное никуда,
Луна сияет слева. Она уснула и проснется ли? Едва ли.
Дева, пришедшая  с войны,  из ужаса  театра  военных
Действий, милосердная сестра, которая все милосердие
Свое в пространство мертвым  отдала,  ушла  и умерла.

Над стылым прудом осень распустила  свои  крыла,
Пороша ранняя легла на колкие мерцающие льдинки,
И не хватает пастернаковской коринки, домашнего
Уюта,милого тепла.Анапест копается  не замшевым
Мышонком,  и  пусто  в  сухарнице   хрустальной,
Под ногами снег хрустит, и он до вечера растает. 
Все до весны  умрет, до говора  капели  звонкой.

Так тропками  воздушными,  путями  модерна  юного   моя душа
Стремится  в  неведомое,  обдирая  кожу,  обнажая  эпидермис,
Меняет  свое лицо на лица  пророческие.  Начат век  двадцатый
Под зарева и сполохи, горчичный запах  и аэропланный  стрекот.
И к горизонту клонится уют полночной вьюги, и солнце ласковое
Вдруг чернеет,травы клекот издают и зреют неприятности на юге, 
Опасности, но это позже, это черемухой и следующим веком веет.