Вечный непокой...

 Он стоял и смотрел как рушится мир вокруг. Снова война. Снова сон наяву. Когда же он начал работать? В безвременье очень сложно найти точку опоры, но она точно была, он это помнил. Впрочем, обо всем этом он еще успеет подумать, поразмыслить.
     Они стояли небольшой толпой и разглядывали небо вокруг. Небо было интересным - оно переливалось какими-то непонятными цветами, иногда на нем вспыхивали белые огоньки, потом пропадали, даже можно было небо услышать. Оно как бы гудело, но не тем неприятным гулом, которым гудят машины на улицах больших городов, проносясь по автострадам откуда-то и куда-то. Небо гудело приятно. Похоже было на большую теплую печку, внутри которой горит теплый огонь и приглашает погреться и отдохнуть. Он тоже засмотрелся на небо и заслушался его.
     Чуть позже он наконец-то пришел в себя и решил посмотреть на другой мир, ниже неба, который рушился и горел. Горели здания вокруг, горел воздух и сами люди, которые суетись вокруг этих зданий, были черными от копоти. Взрывов уже не было слышно. Но стояло эхо войны. Оно отдавалось в каждом камне, каждой рухнувшей бетонной плите разрушенного здания, около которого стояли его гости.
      Гости были маленькие. Самый маленький совсем не понимал, что происходит и только смотрел своими большими карими глазами на что-то, что видел он один. Этот завороженный взгляд заинтриговал. Нужно было понять, куда он смотрит.
      На большом брезенте лежали тела детей. Они были черными от дыма, по-видимому они все погибли от взрыва и затем их тела заботливо разложили на этом старом и рваном брезенте взрослые, которые уже ушли куда-то, оставив безжизненные и уже бессмысленные тела лежать в центре разрушенного здания, на брезенте, ставшем для них общим.
      Взгляд малыша был устремлен на одно маленькое тело, оно было частично разбитым, скорее всего бетонная плита придавила руку и ногу того, кому уже они не понадобятся. И взгляд этот выражал не страх, а скорее любопытство и изумление. Казалось, что он никак не мог вспомнить какую-то важную деталь, а объект его наблюдения помогал ему в трудной задаче оживить свою память. Но память не слушалась.
      Вся большая группа, состоявшая из детей разного возраста, замерла и все так же изучала странное небо над ними. Они все были разными. Кроме малыша, не смотревшего на небо и которому было около четырех, тут было несколько девочек разных возрастов, а большинство мальчиков, от семи до пятнадцати лет. Все они выглядели уставшими и немного потерянными.
     Все как всегда. Он подошел к группе и весело улыбнулся. Сначала его увидел малыш. Он подбежал к нему и схватил за руку. Остальные тоже стали понемного поворачиваться и с интересом разглядывали незнакомца.
     Пора. Не стоило тут задерживаться. Нужно было отвести всех в Распределитель и потом уже заняться своими воспоминаниями, может быть даже сходить в их хранилище. Но пока предстояло еще несколько неприятных минут и объяснений.
     Почему всегда так. Почему трудно и порой невыносимо говорить. Но нужно все объяснить, потом передать своих подопечных другому сотруднику и рабочий день будет окончен. Сегодня только вот это задание. Жаль, что война. Он не любил войну.
     Когда-то он сам был внутри нее, дышал ей, жил ей. Ему казалось, что война везде и она никогда не кончится. Так и случилось. Для него она стала вечной. И даже когда он упал, неожиданно и как-то нелепо, когда не смог дышать и с последним выдохом исчез из войны. Даже тогда он думал о том, как он не любит войну. Были мысли, был он. Но другой. Тот уже лежал на земле, странно скорчившись и уткнувшись лицом в траву.
     Тогда ему помогли все понять, встретили улыбкой и теплым приемом. Вот и сейчас он был обязан что-то сделать. Он держал за руку малыша и вместе с ним подошел к брезенту. Другие столпились за ними, увидев вдруг этот страшный брезент и его содержимое. Два мальчика заплакали, девочки держались спокойно.
     "Это не вы", - речь была отрепетирована специально для таких случаем. Слова должны были успокаивать и вносить ясность в то, что происходит. "Вы сейчас здесь, со мной. Это были ваши физические оболочки, которые защищали вас в том мире, в котором вы жили. Сейчас в том мире война. Поэтому ваши физические оболочки останутся там, где вы их видите. А мы все вместе уйдем".
     Дети были напуганы. Да и кто не напугается, увидев сам себя мертвым. И зачем это все через смерть. В который раз он возмущался, но все было так, как нужно. Первое время они будут выглядеть так же, будут такими же, какими покинули тот мир, а потом примут свой реальный облик. Ведь на самом деле они не дети. Интересно, как будет выглядеть этот малыш. Глаза его изменят цвет, он уже не будет так доверчиво держать его руку и, может быть, даже будет выше него. Но он его никогда уж больше не увидит.
     Теперь нужно было их чем-то отвлечь. Он умел это делать и именно поэтому выбрал такую сложную работу. Именно в Момент Отвлечения все было прекрасно. Этого момента он и ждал. Ради Момента Отвлечения он был готов работать за кого-то, если это было нужно. Он был готов работать всегда. Все, что происходило до момента, когда он становился прозрачным и внутри него начинали перекатываться разноцветные шарики, ему не нравилось. А вот потом...
     "Раз, два, три...", - он громко посчитал. Но потом внезапно передумал. И сначала сказал: "Не волнуйтесь, я буду с вами и позабочусь о вас"
Почему он это решил сказать именно сейчас? Наверное, чтобы успокоить себя. Ведь не так уж часто столько детей нужно было доставить в Распределитель. Хотелось сказать им что-то приятное, надежное, чтобы они знали - вот он тут и он тут специально для них. Он знал, что именно в это время они будут тут и будут стоять и смотреть на волшебное голографическое небо, которое дышит жизнью.
      А смерть. Она осталась там, в том мире. Где многие еще даже всерьез и не задумываются о том, что когда-нибудь они тоже окажутся за порогом и нужно будет о чем-то им знать. В основном все безграмотные и какие-то потерянные. Многие напуганы. Но дети обычно не пугаются. Взрослые, умершие по разным причинам и ждущие своего Проводника,  часто плачут, впадают в истерику, даже не хотят идти с ним. Но дети. Их пока не захватил тот странный мир, все им нравится, они готовы играть.
     Опять: "Раз, два, три...", - он стал прозрачным и разноцветные шарики внутри него задвигались в разные стороны. Дети столпились вокруг и с интересом стали наблюдать за движением шариков. Каждый шарик был разного цвета и они были похожи на маленькие планеты. Если присмотреться - на них жили какие-то существа, бегали, прыгали, махали своими лапками. Это было красиво и необычно.
      Этому трюку его научил один друг. Он виделся с ним всего раза три. Тот был с другого Уровня. Повыше. А трюк был хорош. Он сначала сам не поверил, когда увидел, как можно меняться.
      Это и был вечный непокой. Он мог меняться всегда. Мог принимать любой облик. Но этот, прозрачный с шариками, ему нравился больше всего. Тем более, что, как всегда, дети уже начали улыбаться, кто-то засмеялся, показывая пальцем на то, как один из шариков начал внезапно прыгать.
      Все, Момент Отвлечения. На душе стало очень легко. Она стала как облако, легкой и невесомой. Это и был он сам. Это он смеялся вместе с детьми.
      Немного повеселившись и, увидев, что все без исключения дети уже весело смеются и не обращают внимания на страшный брезент позади них, он принял свой обычный облик, человека с добрым лицом, в обычной земной одежде.
      Поманив за собой детей, он отправился к Распределителю. Дорога была длинной. Предстояло пройти еще фильтры и только на третьем фильтре они увидят серебряную стену Распределителя. Он весело думал, как будет интересно идти с такими прекрасными гостями. И как он любит этот вечный непокой. Как не хочет опять рождаться. И хорошо, что тут безвременье. Впрочем время-то есть, но оно такое сложное, что его как бы и нет. Поэтому он спокойно шел и за ним бежали дети.
     Почему-то дети не могут спокойно ходить. В основном бегают. А когда примут свой реальный облик, тогда уже как-то остепенятся. А может быть этого и не нужно.
Он любил детей. Жаль, что у него их не было в той жизни, в последней. И завтра он пойдет в хранилище воспоминаний, посмотрит на себя. Впрочем, ему было тогда на войне, когда он упал, тоже всего восемнадцать. Может быть он сам еще, как они - любит, когда цветные шарики разлетаются в разные стороны. Он побежал, так можно быстрее добраться. Да и веселее.
      Дети не отставали. Они убегали навсегда от той, страшной войны, которая лишила их детства, от тех взрослых, которые не смогли дать им счастливую и долгую жизнь в спокойном мире. От войны, которая не останавливалась уже очень долго, но которую люди должны будут однажды остановить и начать строить свой мир заново....