Мощным пинком я сбил хрипящую тварь с клинка на землю, где та и затихла. В последний раз брызнула кровью на девственно-белый, но взрыхленный лапами и ногами снег и начала проседать, словно изнутри ее быстро пожирали черви. По сути, так и есть. Могильщики из мира мёртвых уничтожают плоть, кости и даже мех, так что от туши оборотня не останется и следа уже через пару минут. Разбрызганная кровь тоже вскоре исчезнет.
Я выдохнул устало и ещё раз обвёл свою кратковременную арену взглядом. Неделю назад на календаре наступила весна, но до сих пор метут метели и валит крупный снег. Зима, будто пытается отыграться за поздний приход и восполнить недостаток морозов и вьюг.
«Что происходит с этим миром?»
Вопрос, естественно, остался без ответа. Взглядом я проводил клуб пара, вырвавшийся изо рта и устремившийся в ненастное небо. Серая высь взирала вниз безучастно и устало. Неожиданная схватка отняла много сил, я прикрыл веки, как, вдруг, с правой стороны пахнуло теплым потоком магии. Это заставило меня вновь напрячься и сильнее сжать палаш. На аллее, по которой я недавно прогуливался, стоял человек.
Странного вида мужчина, старше меня лет на пять-шесть. На узкое, обветренное лицо показалось мне смутно знакомым. Где-то я уже видел этот тонкий острый нос и прозрачные голубые глаза. Следы глубокой усталости и бессонницы, возле глаз сеточка морщин, свойственных пожилым людям. Складка бескровных губ плотно сжата. Помимо необъяснимого ощущения, идущего от него, странность была и в одеянии. Балахон из черного густого дыма, который скрывал фигуру от подбородка и до лодыжек. Дым внизу колыхался, перетекал и истончался тонкими струйками, растворяясь.
- Напитался? – с виду обычный голос, заставил внутренне сморщиться, словно от скрежета гвоздя по ржавому металлу.
- Что тебе нужно? - я пристальней вгляделся в человека, в его глаза и неприятную дымку в глубине ненормально суженых зрачков.
Незнакомец не похож ни на колдуна, ни на пилигрима и конечно далек от паладина. Что-то в нём до боли знакомое, но что? К тому же он как-то смог понять, что я именно питался жизнями только что убитых оборотней. Непростая птица... но я и сам не промах.
- Хм... сколько их? Пять? - светлые глаза рассматривали мохнатые изрубленные останки серых, тающих с каждой минутой. На краткий миг задержались на палаше, чья сталь обагрена остывающей кровью.
Я заглушил животный призыв броситься на чужака, вместе с ним подавляя волчье сознание, окончательно растворившееся в глубине человеческого – побочный эффект от поглощения чужих жизней.
- Семь. - Двое ушли. Но они скоро сдохнут, если уже не сдохли, - ответил я и взглянул в сторону частокола деревьев укутанных белым саваном, туда вела дорожка следов и алых пятен. – Сами виноваты, пусть не суются к одиноким путникам в тёмное время суток.
Кратко дернув рукой, я стряхнул кровь с клинка и тот растворился в воздухе, возвращаясь в Астрал.
На аллее, метрах в пятидесяти от нас, начали зажигаться фонари, рассеивая вокруг мягкий оранжевый свет. Вечерних гуляющих пока не видно, да и редко кто заходит в дальние уголки парка.
- Их стаи придут за твоей головой, - вновь заговорил незнакомец. - Не слишком ли много нежити на одного тёмного?
- Тебе не всё ли равно? - огрызнулся я, не скрывая раздражения от усмешки странного типа. Такие наглые гости мало кого могут порадовать. - Кто ты вообще такой и что тебе нужно от меня?
- У меня нет имени, - спокойно ответил незнакомец и перестал усмехаться.
Внезапно навалилась усталость, и я, понимая, как это не во время, с досадой скрипнул зубами. Взгляд незнакомца изменился. Он уставился на меня, едва не просверливая дыру в грудной клетке. Сердце заметалось под этим взглядом и дрогнуло от голоса.
- Что это? Дар?
- Проклятье, – хмыкнул я, стараясь дышать глубже и не подпускать комок тошноты к горлу.
В груди настойчиво завозились Птицы, пора отсюда топать, пока кто-нибудь не решил подышать воздухом или покататься на лыжах на соседних тропках. Не хватало мне свидетелей болтовни со странным типом.
- Если хочешь поболтать, пойдем в тепло. Тут недалеко бар. Если же нет, то не задерживаю Вас, сударь.
- Значит, - усмехнулся незнакомец, - ты всё ещё можешь мёрзнуть.
В лицо вновь пахнуло теплом – ¬незнакомец исчез так же, как и появился.
Я хмыкнул, сунул озябшие руки в карманы драпового полупальто и побрел напрямик через сугробы. Стемнело очень быстро, начался снегопад, присыпая следы, свежей белизной. Она отражала дальний свет фонарей и скрывала следы-язвы на ровном покрывале сугробов. Минут через десять, я вышел из парка к дороге. После тишины, которую создавали деревья, гудящая Москва оглушала шумом проносящихся машин. Тротуары запрудили прохожие, спешащие, с работы домой. Люди исчезали в зевах метрополитена и автобусов. Лица усталые, скучные, серые. Часто раздраженные и досадливые. Бешеный ритм мегаполиса редко оставляет положительные эмоции граждан и улыбающегося человека можно встретить с трудом. К тому же, до выходных ещё полнедели.
Улицы раскрашивались в свете неоновых вывесок и витрин. Новогодние украшения давно сняли с деревьев и столбов, но серее от этого не стало.
Мне, однако, шум и отсутствие покоя нисколько не мешали, скорее, наоборот, расслабляли, чего нельзя сказать о нервирующей тишине. Под гул я могу спокойно спать и не просыпаться до утра.
Дошёл до светофора, перебежал дорогу и, пройдя квартал, свернул в проулок. Среди нескольких продуктовых магазинчиков втиснулся небольшой бар с пурпурной вывеской и лампочками у входа. Вполне приличное заведение. Я толкнул тяжелую, неповоротливую дверь и вошел в теплое, полутёмное помещёние с множеством столиков посередине, двумя бильярдными столами справа в углу и огороженными столиками слева. Поздоровался с одной из знакомых официанток, та приветливо улыбнулась и поспешила вернуться к работе.
Из головы не вылезал так и не назвавшийся незнакомец в странном балахоне. И я более чем уверен, что шорох крыльев в груди он точно услышал. Надо сказать, что этому типу удалось удивить меня – не ожидал увидеть его среди многочисленных посетителей. Он сидел за дальним, огороженным столиком и вокруг было как-то подозрительно пусто. Его точно сторонились, но не осознанно, ведь люди привычно гомонили за кружкой пива, обсуждали недавние футбольные матчи и таращились в плоский экран телевизора под самым потолком, словно тип в нелепом для современного мира балахоне это самое обычное дело.
Даже в полумраке помещёния я различил наглую ухмылку на лице этого гада и вид показывающий, что он прям заждался. Мол, сам позвал и сам же опоздал. Я скрипнул зубами, безумно захотелось начистить наглую физиономию, но пришлось заставить себя держаться и сесть к нему за стол.
Из еды он заказывать ничего не стал, только попросил бокал красного вина, а официантка - пирсингованная девица - рассыпалась в любезностях перед ним. Сколько бывал в этом баре и ни разу не видел ее столь милой и учтивой. Вечно кислое выражение на лице девушки сменилось женственной мягкостью и румянцем смущения.
- Чёрные птицы? - спросил тип достаточно тихо, чтобы не услышали посторонние. - Они поют?
- Да, - кивнул я, грея пальцы о чашку черного кофе. - Может, наконец, назовёшься или мне самому придумать тебе погоняло?
Проклятье! Никак не получалось избавиться от ощущения, что этот человек мне знаком и я выкладывал ему как на духу то, что когда-то знал лишь один мой друг. Памяти редко удавалось меня подводить, а вот ощущениям никогда, так что всё время, что мы сидели в баре я усердно пытался их прощупать и разобраться в чём дело.
- Владыка, - сказал он и я решил, что это шутка, но не заметил на лице типа и тени насмешки.
- Ты серьёзно? - фыркнул я скептически.
- Вполне.
Тип пожал плечами, осторожно, как мне показалось. Вообще любое движение было каким-то скованным, обычный человек бы этого не заметил, сказал бы, что он просто скуп на эмоции и жесты. Только я ощущал это, опять же, внутренне, да и то не слишком четко, словно на границе сознания. Обычно так происходит, когда боятся разбередить ноющую рану. Странный тип, очень странный.
- Буду звать тебя Владом, – попытался съязвить я.
- Называй как знаешь, - спокойно ответил тип, чем вызвал очередную волну раздражения.
- Да кто ты, черт тебя дери, такой?
- Я же сказал. Владыка. Это и имя и определение. Так же как и ты тёмный по сущности и по имени.
- И кем же ты повелеваешь?
Интерес к этому парню возрос, разумеется, выражать его во всех красках я не спешил, стараясь определить своё отношение к странному типу - друг он мне или враг.
- Есть пара существ, - губы его изобразили легкую улыбку.
- Так, а от меня тебе чего надо?
- Просто посмотреть.
«Отлично! Я что ему, крокодил из зоопарка?»
Вот тут я определился окончательно: «Размажу эту сволочь при первой возможности, а возможность настанет при ещё одном лишнем слове». Мало того, что хмырь появился ниоткуда и ведет себя как царь и бог, так ещё смеет насмехаться.
- Не часто встретишь тёмного, - продолжал тем временем тип. - Можно сказать, что ты второй за последние тысячелетия. Поверь, но больше таких нет нигде.
- Тысячелетия? Ты из древних что ли? - предположил я.
- И да, и нет, - уклончиво ответил тип. - Вот тебе сколько уже?
- Двадцать семь.
Тип рассмеялся.
- И сколько же раз тебе по двадцать семь?
- Достаточно, – сухо ответил я, сдерживаясь из последних сил и уговаривая себя тем, что второй драки за день не переживу.
Тип слегка приподнял бровь, словно знал все мои мысли, и поднялся из-за стола.
- Был рад побеседовать. Хорошо, что ты всё осознаёшь, - он скупо улыбнулся и добавил невпопад. - Иногда ответ находится в самом вопросе, нужно только внимательнее глянуть.
Я не успел ответить, а тип уже исчез. Вокруг никто даже не обратил внимание.
Дома я оказался лишь ближе к полуночи, на метро ехать не хотелось, а такси застряло в вечерней пробке. Можно было бы дойти пешком, но сил на ещё одну прогулку не нашлось.
Зайдя домой, я открыл форточки и балкон, впуская морозный воздух и приглушенный высотой шум дороги. Двухкомнатная квартира, с черно-белой мебелью и стенами, которую я снимаю на двадцать третьем этаже, наполнилась свежестью без примеси запаха бензина, что бывает летом.
К усталости добавилась апатия. Я скинул пальто, ботинки, хотел было завалиться спать на диване, но заставил себя пройти дальше в спальню и, уже не раздеваясь, рухнул на кровать, покрытую черным пледом с белым орнаментом полосок.
Противно каркнуло с подоконника, и я скосил глаза на черную птицу.
- Ты как всегда вовремя, - хмыкнул я, и ворон вновь оглушительно каркнул, недовольный моей иронией.
Я отвернулся от птицы, что тут же нахохлилась и поскакала по столу на любимое кресло. К счастью пернатая скотина больше не издала ни звука, то ли уснув, то ли не став меня дергать, наверняка испытывая сильнейшее чувство вины. Таким как я, вороны часто приносят пользу: находят нужное, разведывают дорогу или помогают в обрядах.
На время я решил оставить тревожные мысли, чтобы отдохнуть и нормально выспаться, так как чувствовал нарастающий в груди шорох. Зажмурил глаза, мысленно молясь, чтобы сегодня Птицы не пели. После их "пения", если звук перемалываемых в мясорубке гитарных струн можно так назвать, я едва ли отходил за неделю, а первые дни вовсе беззащитен и даже мало-мальски хилый кинжальчик призвать не мог.
Я не маг, не колдун и не волшебник, но окружение привыкло считать меня таковым. А по официальным документам я вообще числюсь не то ведьмаком, не то некромантом, хотя глаза у меня вполне человеческие, отражение в них не перевернуто и хвоста я не имею. Пусть все эти определения далеки от правды и выражают только мелкую часть моего естества, но понятны окружающим гораздо больше, нежели определение "тёмный". Впрочем, на мой взгляд, в современном мире понятия Добра и Зла, Тьмы и Света давным-давно смешались и утратили границы.
Но даже если ты тёмный, не всё ли равно, какой магией пользуешься? Может всё дело в том, как и ради чего ее использовать. В отличие от моих коллег по цеху я не причиняю вреда смертным, не проклинаю и не навожу порчу, хотя бы потому, что не умею. Тонкие материи далеко не мой профиль. Да и зачем оно мне?
Ком напряжения в груди разросся, готовый вот-вот лопнуть, я внутренне сжался, услышал как хрустнули костяшки пальцев, сжимающих плед. Шорох стих постепенно. Птицы, твари, которые поселились в сердце, замолкали, перестав возиться. Только после этого я провалился в бездну сновидений.
Утром проснулся от дикого холода, встал, выдыхая пар изо рта, и обругал себя за забывчивость. Закрыл форточки и включил на кондиционере режим обогрева. Пока я принимал душ и переодевался, стало заметно теплее.
Настроение оказалось прегадостное, его не смогла исправить даже чашка кофе. Я полазил по шкафам на кухне, заглянул в холодильник - пусто. Снова обругал себя за забывчивость, но, на этот раз, без особого энтузиазма, скорее для порядка. Не хотелось готовить завтрак самому, к тому же всё равно нужно зайти в лавку, пополнить запасы ингредиентов для зелий и эликсиров. Да-да, это я умею. Правда не барыжу ими направо и налево как разномастные гадалки и лжецелители.
Оделся, спустился вниз пешком, в качестве небольшой зарядки, и вышел на улицу. Часы на одной из вывесок показали начало одиннадцатого. Ярко светящее солнце отражалось в окнах, превращая город в веселый сказочный мир, который сверкал от снега. Машины и реагенты, конечно, скоро превратят его в грязь, но пока есть чем полюбоваться.
Через дорогу расположился уютный кафетерий, где можно позавтракать без опасения пищевого отравления.
Я заказал их фирменные тосты с грибами в сливочном соусе и кофе, усевшись за столиком у окна, стал наблюдать за прохожими. Посетителей оказалось больше половины, не многие любят торчать на кухне с самого утра.
- Зима что-то слишком затянулась, - прервала мои размышления белокурая официантка, которая принесла дымящийся кофе и тарелку с тостами.
- Да, - рассеяно согласился я, без энтузиазма налегая на еду, через чур отдающую какими-то специями.
Новенькая официантка почему-то осталась недовольна моим равнодушием к ее лучезарной улыбке, и гордо вздернув носик, ушла прочь. Краем глаза я заметил, как ей что-то говорит уже давно знакомая мне Света, стараясь, не особо пялиться мою сторону.
«Ага, правильно. Настроение прегадостное, значит, нечего маячить перед глазами - нарветесь на раздражение», - отметил я про себя, догадавшись, что именно говорит новенькой Света.
Лавка, которую я собирался навестить, находилась в четырех кварталах от моего дома, и после завтрака я решил пройтись на своих двоих, подышать свежим воздухом и отвлечься от тревожных мыслей, опять начинающих заползать в сознание.
По виду обычная аптечная лавка, которая затерялась меж домов и переулков. Обшарпанная деревянная дверь советских времен, потрескавшиеся бетонные ступеньки и изрядно выцветшая вывеска. «Лина» - значилось на вывеске, внизу была ещё надпись, но она стерлась, и я забыл, что там когда-то было: то ли часы работы, то ли имя владельца.
Звякнул колокольчик, прикрепленный к двери. Тишина, ни души, полупустые стеклянные шкафы-витрины и слепит глаза лампа дневного света. Пахнет почти как в обычной аптеке, только присутствует ещё тонкий аромат трав.
- Тёть Лина, - позвал я, и из подсобки вышла женщина лет пятидесяти в белом рабочем халате. Кудрявые волосы цвета баклажана собраны на затылке, лицо как всегда изобилует ярким макияжем. - Здравствуйте.
- А, Тёма, - улыбнулась женщина. - Чем могу помочь?
Я вынул из кармана длинный список и протянул ей, она пробежалась взглядом по листку и принялась ходить от шкафа к шкафу, извлекая оттуда различные баночки и скляночки, порошки, травы, настойки.
- Глаза будут только через неделю, - сказала она, ставя рядом пузырек с густой алой жидкостью только что вынутой из холодильника и не отрывая взора от списка.
- Жаль, - вздохнул я. - Они мне очень нужны.
- Между прочим, на них тоже скоро понадобятся "рецепты".
- Что? Кто Вам сказал? - опешил я.
Тётя Лина посмотрела на меня, высоко вскинув нарисованные, тонюсенькие линии бровей.
- Так уже месяц как рассматривают этот вопрос. Ну, после тех смертей за городом. Спасибо любителям.
Я скрипнул зубами от смеси досады и злости. Скоро невозможно будет даже настой ромашки купить из-за идиотов, которые мнят себя потенциальными ведьмами или колдунами и пытаются сварить приворотный напиток. В результате либо сами погибают, либо губят клиентов.
Примерно месяц назад так и случилось. Один зарвавшийся любитель черной магии доигрался с зельевареньем и убил всю свою семью, приготовив «Аромат сна». Убийственный дым распространился по всей квартире и «усыпил» на месте и горе-мага, и его мать с братом. Эти слухи дошли до меня, а вот новое ужесточение законов оказалось новостью.
Так уж повелось, что всем современным ведьмам, колдунам и иже с нами для личной деятельности нужно не только разрешение на существование в общем, но и ряд договоров, которые позволяют эту деятельность осуществлять. Так опасные ингредиенты оказываются не доступны для лиц, не умеющих с ними правильно обращаться.
Впрочем, не все, так называемые, маги вообще знают о подобном контроле и полагают, что могут направо и налево выставлять свои "способности" на показ. Разумеется, стоит объявиться новичку, как его тут же проверяют. Окажись он простым шарлатаном с улицы, то и оставят его в покое, пусть хоть великим Мерлином себя считает.
Но если в ком-то распознают хоть капельку Дара, то пусть будет уверен, что в него не слезут до самой смерти, а может и потом присмотрят.
Я не винил Власти за ужесточение законов, как обычно принято у простого люда. Всё, что они делали, служит для защиты мирных обывателей, которые даже не подозревают о существовании подобного совсем рядом. Конечно, бывало, что Власть перегибала палку, но России это пока не особо касалось как, например, Европа с ее сожжениями на кострах. Формально человек отправлялся в тюрьму по обвинению в убийстве или наркоторговле, а потом или казнь, если она разрешена в стране официально, либо пожизненное. Бывало, что человек всё равно исчезал из мира живых, а все считали его отсиживающим свой срок.
Я очнулся от размышлений и понял, что женщина выжидательно стоит и смотрит в глаза, словно не решаясь о чём-то попросить.
- Извините, задумался, - прервал я неловкое молчание. - Тут всё? - спросил я, указывая на собранный пакет.
- Тём, знаешь, - начала женщина и замялась, переступая с ноги на ногу.
- У Вас что-то случилось?
- Не у меня, - проговорила женщина. - Сестра... она... у нее...
Я, молча и терпеливо, ждал, пока она закончит собираться с мыслями и подберет подходящие слова, всё равно некуда торопиться.
- Заказ для тебя, - наконец выдавила тётя Лина, голос у нее дрогнул от страха.
О, да. Этот страх перед связью с кем-то из темных. И не важно, что я на деле не трогаю людей, для них я сущее воплощение зла. Несмотря на то, что многие торгуют всевозможными предметами необходимыми в обиходе колдуна или мага. Но это равноценная с ним сделка - предмет на деньги или предмет на предмет, в отличие от услуги, которая не имеет физической подоплеки, даже если за нее заплачена уйма денег. Часто бывали случаи, что колдун, выполнив услугу и получив оговоренную ранее плату, мог просто передумать и увеличить цену до заоблачных небес или счесть, что заказчик схитрил. В таком случае заказчика ожидало огромное количество неприятностей и даже власти ничего не могли сделать. Колдун мог просто проклясть и пусть потом паладины трудятся и стирают порчу, если разберутся в структуре. И, как оказалось, эта женщина тоже не исключение, а ведь знает меня без малого лет пятнадцать.
- Хорошо, - я пожал плечами.
- Пойдем, она здесь, пойдем, - заговорила фармацевт и пригласила за прилавок.
Я проследовал за ней в подсобку и дальше в совсем маленькое помещение, вроде кладовки для швабр, где пахло хлоркой. Там на табуретке сидела дама уже преклонных лет в старомодной шляпке и шубе и теребила в руках мятый носовой платок. Тусклые серые глаза дамы покраснели от слез, она тихонько вздыхала, пока мы не прервали её уединение.
- Вера, это вот, Тёма, - представила меня тётя Лина и отошла в сторонку.
- Здравствуйте, - поздоровался я, глядя на женщину сверху вниз.
Она сразу подскочила с табуретки и впилась в меня умоляющим взглядом, будто я мог разрешить все проблемы на свете.
- Доброго дня, - тихим, мягким голосом поздоровалась дама. - Вы колдун?
- Почти, - кивнул я и, не желая заострять внимание на собственной персоне, перешёл к делу. - Что у Вас стряслось?
- Мой сын, - залепетала дама и на глазах у нее вновь появились слезы, а голос задрожал. - Поехал в Германию с однокурсниками... и там что-то случилось. Его обвиняют в порче или колдовстве против какого-то человека, теперь его держат в участке и запрещают даже домой позвонить.
- А официальная версия? И кого ещё с ним взяли?
- Якобы у него нет визы на въезд, и его удерживают до выяснения обстоятельств и причин его пребывания в стране. Это всё, что известно.
Не очень хорошо. Обвинение весомое и лазейку будет сложно найти.
- Кто он?
Дама потупила взор и пожевала тонкими бесцветными губами, за неё ответила сестра.
- Два года назад он «заразился» вампиризмом, когда был на экскурсии в Питере.
Полный привет. Вампир, обвиняемый в порче да ещё вне родного государства. Вампиры в нашем мире считаются опасными волками. Почти за каждым из них следят с особой внимательностью и не подпускают к магии ни на йоту. Слишком силен их потенциал, сами по себе они слишком неуправляемы и любой маг-вампир способен сравнять с землей три Москвы разом. Само собой есть исключения, но они никоим образом не связаны с новообращённым студентом.
А этот пацан был заражен в Питере, городе не подвластном Винсенту. Поэтому главный кровосос нашей столицы ничего не стал делать и вытаскивать «чужого» вампира из передряги.
- Хм, он студент, - сказал я. - И ректорат ничего не может сделать?
- Были мы у деканата, - презрительно сплюнула тётя Лина, видя, что сестре тяжело говорить без слез. - Они сказали, что связывались с нашим посольством и те им отказали. Мол, сами ничего не знают и им не дают объяснений. Приказали ждать.
- А кто вам сообщил про задержание и обвинение?
- Завкафедры позвонил и сказал, - хлюпнула носом дама. - Я сразу же к нему в институт и к ректору.
Ага, заключил я. С виду ничего странного, обычно так и происходит в подобных случаях, но, чёрт возьми, что же мне так не нравится в этой истории?
- Может дело проще, чем кажется, - немного помолчав, сказал я. - Ваш сын, что-то действительно совершил и теперь нужно просто ждать?
Что и ожидалось - началась защита отпрыска.
- Сережа ещё ребенок, - отчаянно вскрикнула дама и фармацевт принялась утешать ее. - К тому же ничего такого он не умеет.
- Может он связался не с теми? - вопросила тётя Лина. - Они и втравили мальчика в неприятности.
- Я дам любые деньги, ценности, что угодно, только вызволите его, - заплакала дама и тётя Лина принялась её утешать, хотя сама воззрилась на меня с лицом бледным как мука.
Ого! Я мысленно присвистнул. Обещать что угодно «колдуну» весьма и весьма опрометчиво. Так можно и душу продать, а дальше, как говорится, возврату и обмену не подлежит. Стоит ли чья-то жизнь т а к о й цены? Скажете, что жизнь ребенка для матери важнее всегда? Хм, не сказал бы. Знать, что твой отпрыск жив, но при этом самому жариться на адской сковороде целую вечность. Это не час и не два, и всем кажется, что это вполне можно вынести ради любимого дитяти. Но люди совершенно не представляют, что такое вечность. Ударив палец, они стонут от боли, а тут... что и говорить, палка о двух концах.
Я вздохнул и сказал:
- Предположим, я его вытащу, привезу домой и что потом? На нём будут висеть обвинения в порче и к этому приплюсуют побег. Что вы будете делать?
Молчание послужило мне ответом. Я так и думал. Люди даже ни на минуту не задумываются о последствиях. О такой банальной вещи как последствия за всю историю человечество так и не научилось думать.
Пообещав сделать всё возможное, я вышел из аптеки и направился к супермаркету. Плату я всегда беру после выполнения работы по нескольким причинам. Во-первых, для начала надо разобраться в серьёзности ситуации, а потом назначать сумму. Вполне может оказаться, что дело пустяковое, а люди раздувают из него невесть какой по счету апокалипсис локального масштаба. Во-вторых, мертвецу деньги ни к чему, в конце концов, я такой же смертный, как и все, разве что долговечнее. Ну, и, в-третьих, неуплаты и кидалова я не боюсь, как никак я «злой и страшный колдун» и пусть кто попробует не заплатить.
Во внутреннем кармане пальто зазвенел телефон. «Оля» высветилось на экране, и я ответил.
- Привет, - донеслось радостное и впопыхах.
- Здравствуй, - улыбнулся я и, вдруг, всплыло ощущение, что я что-то забыл. - Ты на улице?
- Ага, домой с учебы бегу. Вот звоню напомнить, ты ведь не забыл? - насмешливо спросила девушка.
«Конечно, забыл». Я едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу.
- Не забыл, - соврал я, но уловка не удалась.
- Ага, заливай, - хихикнула Оля. - Сегодня в семь. До встречи.
- Пока, - сказал я гудкам.
Постоял, поразмыслив с минуту, набрал номер по памяти и принялся ждать ответа. Трубку подняли, когда я уже хотел отключиться.
- Алло, - пробормотал сонный голос, чем вызвал удивление.
- Ты ещё спишь?
- Угусь.
Странно, обычно, Мар уже на ногах, а она спит в столь позднее утро. Метаболизм ещё позволяет ей вести дневной образ жизни и девушка не упускает возможности побыть на солнце.
- Чем ты ночью занималась?
- У учителя была встреча, - коротко ответила Мар и буркнула недружелюбно. – Что ты хотел? Я бы ещё поспала.
- Хотел предложить тебе съездить со мной в Европу. Ты там не бывала ведь. По фотографируешь. Париж или Франция? Германия может?
- Я бы в Германию смоталась, архитектура мне там нравится. Но учитель не отпустит, сейчас самое начало занятий. Может ты сам сфоткаешь?
Не смог сдержать улыбку, ведь не сомневался, что ответ будет именно таким.
- Ну, как знаешь, - я пожал плечами.- Передавай привет Винсенту.
- Угусь, - ответила Мар и положила трубку.
Я ещё немного побродил по городу, закупился продуктами и отправился домой не торопясь.
Без пятнадцати семь в дверь позвонили. Тёмный как раз закончил накрывать на стол.
Оля взволнованно переминалась с ноги на ногу, постукивая высокими каблучками и теребя ручку подарочного пакета. В квартире у Тёмы она никогда не была, все их предыдущие встречи проходили на нейтральной территории. Несмотря на попытки храбриться и не волноваться, коленки слегка подрагивали, словно ей предстояла встреча с родителями избранника.
Шагов внутри квартиры она не услышала и потому дрогнула от неожиданности, когда входная дверь открылась.
- Привет, - улыбнулась Оля.
- Привет, проходи, - Тёма тоже улыбнулся и отступил.
Оля ступила за порог и протянула парню пакет.
- Надеюсь, понравится, - девушка приподнялась на носочках и запечатлела на щеке Тёмного легкий поцелуй, пока он заглядывал в пакет, где лежала бутылка красного вина.
Молодой человек закрыл дверь и помог Ольге снять пальто молочного цвета. Она поправила светлые волосы, пушистые и легкие как лебяжий пух и огляделась в поисках зеркала.
- А зеркала у тебя нет?
- Ты и так прекрасно выглядишь. Зачем тебе оно?
- Спасибо, - смутилась девушка. - И всё же.
- Есть.
Парень повесил пальто на вешалку и открыл боковую дверцу шкафа. Полки там почему-то оказались совершенно пусты, словно ими не пользуются вовсе, как и самим зеркалом. Тёмный предложил девушке немного подождать и пока осмотреться, а сам отправился на кухню, которая разделялась с гостиной барной стойкой.
Ольга кивнула и, поправив простую, но элегантную прическу, платье светло зеленого цвета, которое подходило к зеленым глазам, закрыла шкаф. Прихожая оказалась не большой, светлой и уютной. На белых стенах квадратные картины с черными рамками, черным фоном и белыми цветами. Стояла небольшая черная тумбочка. Кроме крема для обуви и связки ключей на ней ничего не было.
Девушка заложила руки за спину и медленно прошла дальше, рассматривая черно-белое абстрактное изображение на картинах в гостиной, светильники и мебель. Всё предельно просто и в тоже время стильно и удобно.
Принято считать, что дом холостяка это либо свалка, которую хозяин убирает только когда приходят девушка, либо красота, лишенная уюта и служащая только для постельных утех. Здесь Ольга ни того, ни другого не почувствовала. И прямо не поверила, что мужчина может жить один и содержать дом в домашнем тепле.
Девушка прошла дальше и обнаружила, что молодой человек заканчивает с нарезкой мяса.
- Пахнет просто восхитительно, - отметила Ольга аромат, исходящий от жареного куска. Спросила с улыбкой. - Сам готовил?
- А ты как думаешь? - Подмигнул Тёма и усмехнулся.
- М, нанял домработницу и заказал еду на дом, - отшутилась девушка. - Тебе помочь?
- Угу, - облизывая пальцы от горячего сока, промычал парень и подал Ольге большое блюдо, дымящееся умопомрачительно аппетитным запахом. - Отнеси вот это на стол.
Зазвонил телефон и Тёмный с раздражением подумал как это всё не вовремя. Звонить могли только по работе и, по изменившемуся лицу молодого человека, Оля это поняла и уже начала расстраиваться, что вечер сорван. На её памяти Тёма ещё ни разу не отказался от вызова на загадочную работу, о которой Оля старалась не думать, подозревая, что её молодой человек живет отнюдь не честным трудом.
- Возьми, пожалуйста, трубку, у меня руки грязные, - как можно мягче сказал Тёмный.
Девушка нажала зеленую кнопку и поднесла телефон к уху парня.
- Слушаю.
- Тёма, это тётя Лина. Ты сейчас можешь подъехать? У нас новости.
Парень задержал взгляд на девушке и ответил.
- Не могу, говорите так. Если что, то завтра я подъеду.
Он улыбнулся Оле и подмигнул.
- Хорошо, - раздалось в трубке после подозрительно долгого молчания. Затем последовал глубокий вдох и женщина продолжила. - На участок, в котором держали Серёжу, было совершено нападение. Я не знаю всех подробностей, ректорат почти ничего не сказал. Они сказали только, что теперь не знают где мальчик и кто вообще мог такое сделать и зачем.
- Вот так-так, - только и смог выдать тёмный, начиная догадываться на кой кому-то мальчишка-вампир. - Завтра я обязательно приеду, а пока старайтесь не волноваться. И в случае новостей сразу звоните.
- Спасибо, - донеслось на том конце провода и зазвучали гудки.
- Проблемы? - обеспокоено спросила девушка, которая на протяжении всего разговора внимательно смотрела в задумчивое лицо парня.
- Не бери в голову, - улыбнулся он.
Лина повесила трубку и судорожно взглотнула, обернулась.
- Это всё? - дрогнувшим голосом спросила она.
- Всё, - кивнул мужчина, сидящий в кресле, и улыбнулся. - Вы отлично справились.
Женщина поёжилась. Внутри у нее становилось всё холоднее и нервная дрожь, пробирающая тело из-за присутствия этого человека начала сводить с ума. Ни один самый черный маг не шёл в сравнение с тем отвращением, что порождал незнакомец лишь одним присутствием. Черный человек, такой же омерзительный как все пороки и грехи человечества вместе взятые.
Уютная при свете дня комнатка отдыха с мягкими креслами, диванчиками и баром теперь, погруженная в полумрак, который разгонял лишь свет шипящей свечи, рождала целый сонм призраков и теней за спиной незнакомца. Он явился внезапно в начале вечера, показал женщине несколько печатей и рассказал маленькую историю о ее племяннике, что находится в Германии, пообещав выпотрошить его и всех кто подвернётся под руку, если она не сообщит Тёмному о налёте на городскую тюрьму и пропаже мальчика. Лина поверила. Этому чудовищу невозможно было не поверить.
- На этом всё, - сказал человек и поднялся, застегивая пиджак дорогого костюма на все пуговицы. - Спасибо за сотрудничество. Вздумаете проболтаться хоть кому-то, и моё предложение окажется в силе.
- А... а как же Серёжа? - испуганно заикнулась Лина и дрогнула, когда человек обратил на нее взор. Но тут его лицо переменилось, появилась улыбка, - а его вам вернёт ваш Тёма. Если успеет.
Человек растворился, и Лина поняла, что из Германии можно никого не ждать.
***
Самые холодные предрассветные часы Владыка провел почти на самой верхушке Останкинской телебашни. Он сидел, скрестив ноги и положив локти на колени, довольно жмурясь под первыми лучами весеннего солнца. Только к обеду небо заволокут тучи и пойдет снег, а пока есть возможность уловить яркую прохладу надо пользоваться ей.
Боль не отступила, но, несомненно, утихла. И Владыка слушал биение собственного сердца, не обращая внимание на растущий снизу шум проснувшегося города. Стало необъяснимо хорошо.
Первые лучи ласково коснулись лица, заставляя прищуриться, и потекли дальше. Даже ослепив и вызвав волну боли, не смогли стереть легкую улыбку с обескровленных обветренных губ.
- Здравствуй, - раздалось из-за спины, но Владыка не пошевелился, не желая нарушать удовольствие от созерцания рассвета.
Позади стоял молодой мужчина, с очень светлыми волнистыми волосами, ниспадающими на плечи.
- А, это ты Эддай. С чем пожаловал? - весьма миролюбиво поинтересовался Владыка.
- Нам не нравится, что ты здесь, - строго заметил Эддай, сверля затылок Владыки тяжелым взглядом.
- Ну, а я-то тут при чём? - усмехнулся он. - Тут мой дом, в конце концов. Имею я право его навестить.
- Не ломай комедию, - кажется, его собеседник злился. – Это место давно перестало связывать тебя.
Эддай, приблизился, обошел сидящего и более внимательно окинул Владыку взглядом серо-голубых глаз. С момента их последней встречи, что состоялась несколько столетий назад, Владыка, почти не изменился. То же изможденное лицо с синими кругами под глазами будто мучила бессонница, бескровные губы и затуманенный болью взгляд.
- Присядь рядышком, - предложил Владыка, обернувшись, и похлопал ладонью рядом с собой. - В ногах правды нет, как говорят люди.
Собеседник не двинулся с места. Да, тот туман боли в голубых глазах остался прежним и Эддай торжествующе искривил губы в ухмылке. Каково это когда любое движение, даже биение собственного сердца это нестерпимая боль? Любое прикосновение, как удар тупым зазубренным ножом. Вдох, словно вдыхаешь не воздух, а расплавленное олово. Шаг, подобен ходьбе по раскаленным углям с содранной со ступней кожей. И эту боль, каждую секунду, каждое мгновение врывающуюся в сознание невозможно приручить, она никогда не притупится.
Именно таким запомнил Эддай Владыку, когда тот был ещё человеком. Жалким, содрогающимся от боли и страха червём, ползающим в ногах и хрипло воющим. Но даже тогда Владыка, совсем ещё мальчишка даже по человеческим меркам, не просил пощады, чем вызвал в Эддае новую ненависть и досаду. Никто из собратьев Магов тогда не заметил многообещающего взгляда, но Эддай торжествующе ухмыльнулся в глаза мальчишке. Наконец-то он поставил напыщенного юнца на место. Наказание нашло виновного и Эддаю оставалось только радоваться победе. О том, что их лидер узнает о выходке и накажет его, молодой Маг не думал, наслаждение от победы оказалось слишком велико. Теперь же всё изменилось.
Эддай быстро вернул себе самообладание. Владыка не тот, кого так легко обуздать. Чувствуя всю эту боль непрерывно, смог сохранить рассудок. Даже сейчас он может улыбаться и смотреть на слепящее солнце. Эддай ощутил как холодок пробежал по спине. Каково же должно быть самообладание, чтобы не корчиться в судорогах, не терять сознание и кричать, кричать, кричать от боли. Какого же монстра они создали тысячелетия назад?
- Неважно выглядишь, - справившись с накатившим страхом и постаравшись, чтобы голос звучал как можно более издевательски, вопросил Маг. - Плохо спал?
Неуловимым для глаз движением, Владыка, вдруг, резко взмахнул рукой, в которой был простой с виду, одноручный меч. Клинок с легкостью прошел сквозь тело Эддая, завернутое в светло-серый балахон, разделив того в поперечнике.
- Прекрати это, - фыркнул Эддай, нахмурившись, словно мальчишка.
Владыка улыбнулся, прищурив глаза с танцующей в них насмешкой, и вновь отвернулся к солнцу. И уж очень эта улыбка и насмешка не понравились Магу.
- С каких пор Великие Маги стали подсылать к своим созданиям всего лишь иллюзии? - насмешки в голосе Владыки прибавилось. - Или вы настолько меня боитесь, чтобы навестить лично?
- Не пори чушь! - вспылил Эддай. - Любой из нас даже в худшие для него времена размажет тебя как клопа, - прошипел он, склонившись ниже, чтобы лучше рассмотреть туман в голубых глазах.
- То-то я заметил, что вы не торопитесь с моим уничтожением, - усмехнулся Владыка.
- Ты что-то затеял и будь уверен, что ни одно твоё действие не останется незамеченным. Прошлое изменить ещё никому не удавалось, - злобно проговорил Маг и иллюзия растворилась подобно сигаретному дыму.
Владыка лишь улыбнулся ярким лучам и зажмурился, словно сытый кот. Всё, что мог, он уже давно сделал.
- Перестань считать его идиотом, Эддай, иначе сам становишься как идиот! - плохо скрывая презрение к молодому Магу, фыркнула Велена, сверкая изумрудными глазами, словно рассерженная кошка.
- Кого ты назвала идиотом? - мгновенно взвился Маг.
- Велена права, - спокойно сказал Гремори, сидящий за столом с противоположной стороны и передвигающий пальцем цветные кубики иллюзий, похожих на сложную головоломку. - Он превзошел тебя по все параметрам ещё будучи человеком. Не поэтому ли мы не смогли ему отказать и ограничили его мощь?
- Что-то я не вижу, чтобы это действовало, дорогой друг, - процедил Эддай и подался вперед, упирая ладони в круглую столешницу из светлого дерева.
- Они работают, - Гремори поднял тяжелый взгляд ореховых глаз на собрата, голос зазвучал более угрожающе.
- Если бы они не работали, то он давно бы размазал нас по стенке... - начала Велена, но осеклась - в аркоподобных дверях появился лидер Всевышних Магов.
Форнеус, высокий и сухой старик с аккуратно стриженными бородой и волосами пепельного цвета, не слишком добро посмотрел на присутствующих и резко сказал:
- Прекратите нести чушь! Наша сила в единстве, а вы устраиваете скандал каждый раз как только речь заходит об этом мальчишке. - Если ты, Эддай, так ненавидишь его, то пойди и попробуй прирезать.
Маг лишь озадачено повел взглядом, открыл и закрыл рот. С ним считались, только из-за его высокого магического потенциала, но считали слишком вспыльчивым, чтобы принимать решения, основанные на логике и тонко просчитанных ходах. Максимализм юношества никто не отменял даже у Магов.
- Форнеус, я... - нашелся было Эддай, но тут же был перебит старшим.
- Довольно. Мне совершенно наплевать какую ненависть и зависть ты испытываешь к Владыке. Ты должен знать, что он и впрямь вступил во что-то могущественное.
- Это угрожает нам? - спросила Велена и подошла ближе к круглому столу.
- Он действует не через себя. Так что я ничего не могу сказать наверняка, - вздохнул Гремори, не отрываясь от своего занятия. На столе перед ним возникали всё новые кубики, размером не больше игральной кости, и разобраться в сумбуре цветов и окрасов, казалось, совершенно невозможно. Иногда Гремори поднимал взгляд, устремляя его в серую стену круглой комнаты, лишенной окон и когда находил решение, вновь обращал взор на кубики. - Во всяком случае, со смертными он не контактирует, как и с Властями или кем бы то ни было ещё.
- Может, мы слишком много времени уделяем тому, что не стоит нашего внимания? - предположила женщина, но было видно, что на самом деле она так не думает. - Форнеус, что будем делать?
Пожилой маг свел черные брови к приплюснутой переносице:
- То же, что и собирались. Гремори, следи за Владыкой, а ты, Эддай, не смей более к нему соваться. По твоей дурости он теперь знает, что от своего мы не отступим и связь с Саракхастом не разорвем.
- Но убить он его не сможет, - возразил Эддай. - Ещё никому не удавалось изменить прошлое.
" То что другие этого не смогли сделать, не значит что не удастся ему" - разом подумали трое других Магов, почти слово в слово повторяя мысли Владыки.
- Мы тоже, - тем не менее, вслух сказал Форнеус. – Надеюсь, смертные и Власти нам в этом помогут.
- Смертные?
- Орден паладинов. Со смертью Викториана ими стало легче управлять. Люди жадные до богатств и власти, они готовы мать родную продать за это.
Особняк семьи Саракхаст на современное архитектурное сооружение походил только снаружи. Внутри - настоящий дом с привидениями.
Полутёмные коридоры и каминные, холл, облицованный диким камнем. Старинные вычурные люстры и светильники, теперь с лампочками, вместо свечей и факелов. Левое крыло здания в совершенном запустении. Почти все межкомнатные двери заколочены досками, мебель укрыта пыльными чехлами, седая паутина и мелкая крошка штукатурки устилают ковровые дорожки и каменный пол первого и подвального этажей. Сложно поверить, что такое здание вообще может быть почти в центре многомиллионного мегаполиса и не являться музеем или заброшенными развалинами.
Входная дверь тихо щелкнула замком, прерывая спящую тишину, и холл пересек высокий молодой человек. Со светлыми волосами и голубыми глазами. Хозяин особняка Сэтто'риан Саракхаст. Поднимаясь по центральной лестнице к галерее второго этажа, бросил короткий взгляд на двухметровый портрет и угрюмое лицо нахмурилось ещё больше.
Кроме него и дворецкого в особняке никто не жил. Со смерти отца Сэты прошло несколько лет, которые и привели в столь плачевный вид некогда жемчужину особняков.
Не спеша и никуда не сворачивая, Сэта дошел до своей комнаты и, войдя, бросил сумку на низкое кресло. Стянул пиджак, небрежно отправив его в след за сумкой.
Дворецкий вошел в комнату паладина, забыв постучать, и привлек внимание лишь приветствием:
- С возвращением.
Сэта обернулся на старый скрипучий голос. Надо сказать, что голос совсем не подходил Александру. Несмотря на приличный возраст, дворецкий выше Сэты на полголовы и шире в плечах, и это с учетом сутулости старого привратника. Раньше это был и вовсе богатырь.
- Могли бы и предупредить, что приедете. Встретил бы, - ворчливо заметил Александр.
- Не надо. Не маленький и сам могу о себе позаботиться, - сухо ответил юноша, сбрасывая мятую рубашку белого цвета на кровать. - Что нового?
- Всё как всегда, хозяин, - пожал плечами дворецкий. – Рассматривают новый вопрос о запрете некоторых препаратов для колдовства, так им и надо, клятым чернокнижникам. Совсем бы их извести, - заворчал любимую песню Александр.
Три часа назад самолет из Европы доставил Сэтториана в аэропорт Шереметьево. Паладин и до московских автострад вымотался как собака, теперь и вовсе валился с ног. Однако выучка постоянно заставляет держать спину ровно и не подавать вида усталости. Но это временно, после ванны, сытого ужина и сна организм привыкнет к ощущению безопасности родного гнезда и позволит расслабиться.
- Как охота? - спросил дворецкий.
- Нормально.
Сэта редко позволял себе проявление простого человеческого тепла, даже к тем, кого он действительно любит и ценит. Например, Александра, который вырастил его, многому научил и всегда сердечно переживал все напасти семьи Саракхаст. Внезапная холодность и замкнутость не обошла даже мать с сестрой.
- Мне позвонить Вашей матушке, сообщить о приезде?
- Нет. Я сам потом позвоню. Подай ужин в малую каминную, - сказал напоследок Сэта и закрыл за собой дверь в ванную.
Минут через десять комната, выложенная белым кафелем, наполнилась горячими парами и под шум воды, юноша опустился в воду. Он всегда любил, чтобы вода была горячее нормы и жглась. После погружения наступало приятное чувство эйфории и покалывания, мышцы расслаблялись и напряжение растворялось само по себе.
Сэта окунулся с головой и вынырнул, убирая волосы, которые доставали до плеч, с лица. Прислонился затылком к бортику и закрыл глаза. Ему до сих пор казалось, что кожу стягивает высыхающий пот с осевшей пылью и тонкая корочка высохшей крови, в шуме воды слышались крики умирающих.
- Нормально, - повторил он охрипшим голосом в густой пар.
Это означало, что выжил только он один. Опять.
Перед мысленным взором появилась леденящая душу картина.
"Закатный лучик остывающего солнца, что опускалось за лес, подмигнул в последний раз, неприятно ослепив глаза. Затем исчез в густой листве. Вместе с сознанием вернулась и власть над телом. Вот стегнула острая боль. Чувствую – значит, жив ещё.
Сэту удалось поднять себя на четвереньки, постояв так, дождаться, пока пройдет головокружение и дрожь в руках и ногах. Дальше сложнее - встать и уйти. Пока совсем не стемнело, и падальщики не обнаглели настолько, чтобы броситься на ещё живого человека. За первыми рядами деревьев показались, горящие алым, глаза тварей. На окраинах поля трупы растащили более мелкие существа. Они остервенело копошились в телах, противно верещали и дрались за лучшие куски мяса. К утру от мертвых не останется ни следа.
Паладин медленно поплелся с поля боя, переступая или обходя развороченные трупы. Мертвы все, ни одного стона раненного или даже вздоха. Сэта очень старался не смотреть в обезображенные лица, искаженные гримасами ужаса и боли. Почти всех их он знал поименно и как командир чувствовал вину. Он привел их сюда на верную смерть. Они шли за ним, они верили в него. И вот, остался только он. Опять.
Только бы не упасть, только бы не упасть - билось в голове. Если упаду, то не встану. Вокруг расступались падальщики, отвратительные существа, отдаленно напоминающие гиен или волков. С редкой клочковатой шерстью бурого цвета, огромными челюстями и маленькими горящими точками глаз. Твари утробно рычали и пригибались к земле, словно собираясь напасть. Сладкий запах свежей, не запёкшейся крови, сочащейся из рваных ран, будоражил их обоняние. Но воля к жизни этого человека подчиняла. Он убьёт. Убьёт многих, несмотря на раны и слабость. Так зачем умирать, если пищи хватает вдоволь? Пусть идет.
Сэтториан остался в одной рубашке, превратившейся в лохмотья, штанах и мягких сапогах, защитную броню он сбросил ближе к концу битвы, так как она стала мешать и уже не защищала. Одежда прилипала к телу из-за пропитавшей ее крови и пота. Холодный ветерок пробирал до мозга костей. К тому времени как Сэта доберется до укрытия, он продрогнет насквозь, а края ручьёв подтянутся молодым ледком".
- За что мне это? - прошептал юноша одними губами и глубоко вздохнул. - Мне нужна помощь... пожалуйста...
В дверь неожиданно постучали.
- Господин, ужин готов, - донёсся голос старика.
- Сейчас, - ответил Сэта тихо, что дворецкий наверняка не услышал из-за шума воды, но больше ничего и не сказал.
Кончиками пальцев паладин провел по розовым валикам свежих шрамов, исполосовавших руки, грудь и живот. Повезло. Ещё бы чуть-чуть и внутренности Сэты прокормили несколько падальщиков. Шрамы очень выделялись на загорелой коже паладина, будто тот не кровавую бойню прошёл, а месяц жарился на пляже где-нибудь в Тихом океане.
После ужина Александр зашел в малый каминный зал. Задумавшийся Сэта, не обратил на него внимание, безучастно наблюдая, как языки пламени пожирают поленья за чугунной решеткой и плюются искрами в почерневшую трубу. Сэта никогда не садился вблизи огня. Иногда Александру казалось, что даже если юный господин начнет покрываться корочкой льда от холода, то не подойдет к пламени ближе, чем на пять шагов. Этому послужил случай, произошедший, тогда Сэту было лет десять, они с сестренкой баловались с огнем, когда садовник жег опавшие осенние листья. Кончилось дело сгоревшей дотла телегой, под которой было гнездо ежей. Дети частенько подкармливали тех молоком и караулили по ночам, пару раз ловили, чтобы потрогать колючки, потом отпускали. Ничем капитальным тот пожар не грозил, телега стояла на сырой земле и вблизи не было никаких построек, но Сэта испугался очень сильно. Пламя вспыхнуло неожиданно, с ревом устремилось ввысь, мгновенно охватив всю телегу. Помнится, что отец даже выволочку не устроил ребятне. Александр помянул добрым словом покойного Викториана Саракхаст и оторвал юношу от раздумий.
- Господин, гости.
- И кого принесло в такое время? - хмыкнул паладин, поставил недопитый глинтвейн на журнальный столик с витыми ножками и поднялся.
Александр с сожалением заметил как Сэта вновь становится угрюмым и неприступным, а ведь мгновение назад лицо было расслаблено. Что напомнило дворецкому не сурового паладина, а пятнадцатилетнего мальчишку, ещё беззаботного и не обремененного долгом.
Гостем в столь поздний час был некто по имени Лаврентий Степанович. Высокий, сухощавого телосложения мужчина лет шестидесяти. В черном строгом костюме на манер покроя восьмидесятых, черных лакированных туфлях и шляпе, какой обычно сидят старики в парке играя в шахматы. В высохших тонких ладонях с пигментными пятнами на коже визитер держал трость, которая врядли служила опорой старику. Шляпу Лаврентий Степанович снял, обнажив лысину с такими же коричневыми пятнами как на сморщенных руках, и похлопывал ею по бедру.
- Рад видеть в добром здравии, - вежливо улыбнулся гость при виде Сэты, а глубоко посаженые водянистые глаза пристально впились неприятным взглядом в фигуру на верхней галерее.
И, конечно же, эти маленькие глазки вычленили, если не каждую свежую царапину на теле паладина, то уж сильные ранения точно. Против таких крысюков, как про себя называл их Александр, даже многолетняя выдержка не поможет.
Сэта сдержал раздражение, вызванное лживо-приветливой интонацией визитера и пронизывающим взглядом, стараясь не замечать его.
- Чем обязан в столь поздний час, Лаврентий Степанович? - вместо приветствия недружелюбно поинтересовался юный паладин.
Не привечал Орден Викториан, не привечает и Сэта. А после смерти отца и вовсе озлобился на них, потому как лживые подонки и пальцем не пошевелили, чтобы помочь Викториану.
Орден давно мечтал расправиться с главой семьи Саракхаст, но возможности всё не возникало. Викториан же продолжал гнуть свою политику, имея на своей стороне численный перевес паладинов, которые всегда поддерживали старого вояку. Со многими из них он сражался бок о бок, многих вытащил из передряги и не чурался исполнения, прежде всего, человеческого долга, а потом уже служебного. Он один из немногих, кто в открытую осмеливался выступать против коррупции в рядах правления Ордена паладинов и покровительства над богачами.
"- Первой и основной задачей паладинов всегда являлась и является защита человечества от порождений тьмы, а не обеспечение безопасности ублюдков с денежными мешками, которые боятся за свои задницы! - хватил кулаком по столу Викториан.
- Думай, что несешь! - тут же окрысился седой мужчина с небольшой квадратной бородой серебристого цвета и гневными серыми глазами. - Они могут обеспечить нас почти всем необходимым. От прикрытия перед Властями и до человеческого резерва. Не говоря уже о щедрой плате, которую мы получаем за заказы от них.
- С каких пор Орден стал нуждаться в деньгах? - прищурил светлые глаза Викториан.
- Времена изменились. Раньше нашей помощи искал каждый смертный, а теперь людям наплевать на то, что их ждет во тьме. Они и во тьму не верят. Нам нужно как-то выживать, - парировал седовласый Ориас.
- Не утрируй, - хмыкнул Саракхаст. - Орден не настолько беден, чтобы голодать.
- Голодать?! - вскричал Ориас. - Да ещё лет десять и Псы с Запада нас раздавят. С каждым годом учеников меньше, Дар в них слабее.
За овальным столом зала советов частенько происходили подобные словесные баталии, но касались они в основном программы обучения, уклона тех или иных специалистов, стран, с которыми следует или не следует сотрудничать и только в последнее время стал подниматься вопрос о денежном благополучии Ордена паладинов".
- Я старый человек и только с дороги. Не предложишь хотя бы присесть?
Сэта презрительно сузил глаза и, кивнув Александру, развернулся и пошел прочь.
- Прошу за мной, - поклонился дворецкий, одновременно читая на лице гостя тучу проклятий на всю фамилию Саракхаст.
Пока гость насыщался горячим, Сэтториан молча сверлил взглядом стену напротив, восседая во главе длинного стола из темного дерева и обставленного стульями с алой обивкой и высокими спинками. В отличие от Лаврентия Степановича паладин редко отпивал из бокала вино и ждал пока ему соизволят сообщить какого черта явились в его дом ночью.
- Для начала, позволь поздравить тебя с удачной охотой. Жаль, конечно, что столько ребят погибло, но ты жив, а это что-то да значит, - вытирая рот салфеткой, сказал гость без единой капли сожаления о смертях людей и не обратил внимание как сжалась на бокале рука Сэты. - Мы не сомневаемся в успешности ее исполнения, но ты же понимаешь, что проверка нужна для отчетности.
- Прям щас проверять пойдете? - осведомился Сэта, приподнимая бровь и с наслаждением отметил, как нервно дернулся уголок губ гостя.
- Ну что ты, этим займусь не я, - тем же любезным тоном сказал Лаврентий и достал из внутреннего кармана несколько конвертов. Оттуда же вынул авторучку и придвинул её вместе с конвертами паладину.
Пока Сэта разворачивал некоторые из них, изучал, щелкая стержнем ручки, и подписывал, гость допил своё вино и перекинулся парой фраз с Александром. Затем откланялся с пожеланиями всего наилучшего и удалился восвояси.
Когда дворецкий вернулся, чтобы прибрать со стола, Сэта сидел всё в таком же положении и с хмурым видом изучал одно из писем.
- Что-то серьёзное? - спросил Александр, ставя тарелки на маленький столик на колесиках и делая вид, что не заметил трещины на ножке бокала, который был в руках паладина.
- Пока не знаю. Пойду отдыхать.
- Доброй ночи, господин.
- И тебе.
- Вот и всё! – торжествующе воскликнул Владыка и выпрямился.
Пламя костра медленно приходило в упадок и успокаивалось, картинки в нём растворялись, исчезали человеческие фигурки паладина, слуги и позднего гостя. Пустая чернота сгустилась сильнее вокруг мужчины в балахоне из черного дыма и сидящей рядом черноволосой девушки.
Всё вышло! Черт возьми, всё вышло как нельзя лучше!
Владыка почувствовал совсем мальчишеский задор и кураж, хотелось совершить какую-нибудь глупость. Например, расхохотаться в голос, изображая злодейский смех.
- Получилось, хозяин? – Девушка с любопытством рассматривала тающие образы в костре, а потом взглянула на создателя.
- Получилось, Аура, - кивнул Владыка и улыбнулся. – Теперь осталось не так уж и много и остальную часть работы я оставляю на тебя. Теперь главное правильно направлять его.
- Хозяин, но я не ведаю будущим и куда вести не знаю, - пробормотала Аура.
- Не волнуйся. Одно твоё присутствие будет его подталкивать к тем решениям, которые мне нужны.
- Поняла, - кивнула девушка уверенно, и на красивом лице её появилось та сосредоточенность, с которой Аура выполняла приказы своего создателя. – А с этим Тёмным не будет проблем?
- Нет. У него вполне хватит сил убить, так что о нём можно не беспокоиться.
***
Глава
Я не брал с собой ни эликсиров, ни настоек, предполагалось, что это поездка с чисто туристической целью и к роду моей деятельности ни коим образом не относится. Ворон скакал по кровати вокруг чемодана и то и дело норовил выпотрошить всё наизнанку, а то и самому отправиться в путешествие в багажном отделении. Я сгонял назойливую птицу, но тому было плевать, что я об этом думаю и Парнас с каждым разом норовил цапнуть за палец побольнее.
Мне доводилось жить в Германии, но не очень долго, лет десять, примерно в тридцатых годах позапрошлого века. Потом из-за серии несчастных случаев с участием колдунов пришлось уезжать из страны, чтобы не быть сунутым в печку крематория вместе со всеми без разбора и с тех пор я не возвращался в эту страну.
Упаковав чемодан, я закрыл все окна и двери и остался в комнате наедине с птицей. Ничего не подозревающий до этого Парнас покосился в мою сторону крайне не доверчиво и на всякий пожарный ускакал подальше. Едва я достал клетку, как тут же был атакован взбунтовавшейся птицей, разгадавшей мой коварный план лететь без него. Пришлось долго побегать и повозиться с поимкой ворона, прежде чем удалось запереть того в клетке, а потом ещё целых два часа выслушивать проклятия в свой адрес и убирать перья и пух.
«Как?!» – не переставая, вопил ворон во всю глотку.
- Молча, - ответил я, начиная сатанеть потихоньку. - Отдыхать еду, а ты дома остаёшься. Лизавета за тобой присмотрит.
«Как?!»
- К верху ка...
Зазвонил звонок, не дав мне закончить пояснение, и я пошел открывать двери. Пришла домработница, которой я оставлял квартиру во время длительных поездок.
- Добрый день, прости, что припозднилась, еле-еле внука в садик отвела.
- Здравствуйте. Ничего, у нас тут тоже война небольшая случилась.
«Как?!» - донеслось отчаянное из спальни.
- Без него едешь? Бедная пташка.
- Да уж бедная, - хмыкнул я, помогая женщине снять плащ.
- Ну, не волнуйся, - улыбнулась Лизавета тонкими губами. - Я за ним пригляжу. Езжай спокойно.
***
(После Германии)
- Оля, но он же человек! – продолжала увещевать подруга. – Почему ты не можешь найти себе кого-то среди наших?
- Я люблю его, - негромко, но твердо ответила Оля и Таня закатила глаза, прицокнув языком.
Теплые лучи заходящего солнца окрашивали проспекты и улицы в красивые розовые и оранжевые тона, зажигались неоновые огни рекламных щитов и вывесок. Кафетерий, в котором сидели девушки, быстро заполнялся посетителями, и вскоре в зале стало достаточно многолюдно. Таня лучезарно улыбнулась парням из проходившей мимо компании и поправила роскошную гриву длинных каштановых волос, возвращаясь к прерванному разговору. Синие глаза утратили обаяние и игривость и стали жесткими и холодными.
- Любишь? Забыла, чем кончилась твоя последняя любовь к человеку?
- Не забыла, - глухо выговорила Оля и рассержено взглянула на подругу, которая хоть и старалась уберечь ее от зла, но делала это порой слишком жестко и даже жестоко.
Оля, даже если бы захотела, не смогла забыть Андрея. Андрей, ее первая настоящая любовь, человек. Едва Оля забеременела, как Андрей сделал ей предложение. Это было настоящим счастьем, любящий муж и еще не родившийся малыш. Всё это счастье закончилось в тот день, когда Ольгу сбила машина. Авария была страшной, потеря ребенка стала лишь одним из последствий, врачи сказали, что девушка останется инвалидом, не способным даже дышать самостоятельно. Андрей всё бросил и уехал. Он был слишком молод, чтобы становиться сиделкой для «овоща» и растрачивать свою жизнь на обиход неспособной теперь родить ему ребенка девушки.
Но Оля выкарабкалась. И даже не имея возможности вновь иметь детей, смогла найти в себе силы вновь радоваться жизни. Только вот с мужчинами у Оли не клеилось. Страх. Неудержимый страх стал непреодолимой стеной для неё самой, и она отвергала любые намеки парней на хоть какие-то отношения.
Девушка, уже было совсем оставившая, попытки завести хотя бы легкий роман и пожить для себя поймала на себе взгляд молодого человека. В тот момент по телу Ольги пробежали неприятные мурашки, словно на неё смотрел не человек, а затаившийся во тьме хищник, готовый в любой момент растерзать свою жертву. И хотя он улыбался, ощущение тревоги и опасности не проходило довольно долго, а потом просто спряталось где-то глубоко, но всё же никуда не ушло. Парень представился как Тёма и смог быстро завоевать сердце девушки.
- А раз не забыла, то будь добра выкинуть эту чушь про любовь к человеку, - Таня, словно не замечала настроения подруги и продолжала давить.
- Он не такой как другие, - упрямо ответила Ольга, затем продолжила, смущенно покраснев... – И… и мне с ним было хорошо, мне не было противно, когда он трогал мои шрамы, понимаешь? Он первый, кто не вызвал у меня отвращение к самой себе!
Таня подозрительно сощурилась. Она знала, что после аварии подруга очень тяжело переживала контакты с мужчинами, почти никого к себе не подпускала отделываясь шутками, а если и случались связи, то заканчивались довольно паршиво. Страшные шрамы, исполосовавшие живот Ольги и лишившие её радости материнства раз и навсегда, никогда не давали забыть о трагедии.
Оля не выдержала пристального взгляда подруги и отвернулась к окну.
По улицам, утопающим в свете вывесок рекламных щитов и фонарей неспешно прогуливались люди, влюбленные парочки, гости столицы и стайки молодёжи. Но Ольгу привлекла только одна пара, направляющаяся в сторону отеля, что находился на той стороне улицы.
Сердце девушки будто оборвалось, когда она признала в молодом человеке Тёму. Он прижимал к себе девицу в дорогом коротком платье темно-зеленого цвета с золотыми блестками, похожими на змеиную чешую и шёл немного неуверенно, словно был пьян. Белокурая красотка с алыми пухлыми губами что-то жарко шептала на ухо парню и улыбка у того становилась шире и похотливее.
- Пойду, подправлю макияж, - предупредила Таня и вышла из-за столика, но Оля этого не услышала.
С прерывающимся дыханием и перехваченным горлом она наблюдала как Тёма повел девицу по ступенькам отеля, придурковато козырнул служащему, открывшему им двери, фамильярно похлопал по плечу какого-то постояльца и вместе с девушкой скрылся за стеклянными дверями.
Она так и просидела, вцепившись взглядом в стеклянные вращающиеся двери, в надежде, что Тёма выйдет оттуда один, но его всё не было и в голову целым табуном ломились мысли одна хуже другой. Из оцепенения Ольгу вывела вернувшаяся Таня. Девушка обеспокоено вгляделась в лицо Ольги:
- Что с тобой? На тебе просто лица нет.
- Нехорошо себя чувствую, - хрипло ответила Оля.
- Может попросить, чтобы скорую вызвали, вдруг ещё бухнешься в обморок?
- Нет, - голос у Ольги задрожал.
- Ещё чего, - перепугавшись за подругу, возразила Таня и сжала Ольгины плечи. - Ты точно привидение увидела.
Я застегнул ремень на брюках и ещё раз бросил короткий взгляд на окровавленный труп девушки, распростертой на измятых и разорванных простынях. Золотые волнистые локоны блестящей волной закрывали обнаженную упругую грудь и дыру в самое сердце, яркие зеленые глаза бесцельно уставились в потолок. Девушка до сих пор излучала желание, но скоро этот морок пройдет и останется привычное отвращение к мертвому телу. Волосы превратятся в сухую солому, а лучистые глаза будут походить на рыбьи.
Я подождал пока зрение перестанет прыгать с обычного человеческого на змеиное и набрал нужный номер на своём телефоне. После поглощения чьей-то жизни моё сознание и сознание существа некоторое время боролись друг с другом, пытаясь занять лидирующее место в моем теле, но я оказывался сильнее и чужие сущности растворялись бесследно где-то в области сердца. Там их поджидали птицы, любившие рвать на части таких пришельцев или обращать в еще одну черную пернатую тварь. Дождавшись окончания унылых гудков и ответа, я сказал:
- Закончил. Номер 356. Идите, убирайте, - и сбросил звонок.
Прошел в ванную комнату, обогнув разбитый в щепки стол и вспоротое кресло, из которого торчали белые внутренности. В белоснежный пушистый ковер впитывались пятна вина и грязь из разбитого цветочного горшка, стулья перевернуты, а чудом уцелевшая картина на стене покосилась в бок. Сплюнув кровь в раковину и тут же смыв, ощупал ребра, по которым не слабо постучали хвостом. Целы, но болят, на животе содрана кожа, тоже мелочь и скоро пройдет. На исполосованную спину, плечи и руки даже смотреть не стал и так понятно, что там всё далеко от совершенства.
Проклятая ламия оказалась на удивление прыткой и, прежде чем я успел прикончить тварь, она разворотила почти весь номер, изрядно поваляв меня самого.
В дверь настойчиво постучали.
- Обслуга.
Я узнал голос и пошёл открывать дверь, мельком глянув в сторону мёртвой. На постели, вместо соблазнительной красотки, лежала полуженщина-полузмея с острыми птичьими когтями вместо пальцев и длинным чешуйчатым хвостом вместо ног. Волосы ламии потускнели, лицо осунулось и во рту стали видны кривые, но острые клыки.
- Быстро ты, - одобрительно крякнул невысокий, кряжистый мужчина в форме обслуги, смотревшейся на нём крайне аляповато, когда вошёл в номер. За ним следом проскользнули ещё двое, но помоложе лет на двадцать. В таких же бардовых пиджаках с аксельбантами и черных брюках. - Ух, здоровущая! - пробубнил он в густые усы.
Я закрыл за гостями дверь на замок и безразлично уставился на двоих ребят. Те с профессиональным интересом оглядели ламию, раскрыли черные саквояжи, какие были в моде у цирюльников далеких столетий, достали инструменты, что сильно смахивали на хирургические скальпели и щипцы, и принялись колдовать над трупом. Срезать частички плоти, чешую, когти, покопались во рту.
Василий Фёдорович, провел широкой ладонью по ежику густых волос тронутых сединой, приглаживая его, и снова крякнул.
- Развиваются. Не берут их старые зелья.
- Я заметил, - сухо ответил я. Тварюга оказалась не просто детенышем, а одной из жриц, которая никак не отреагировала на парализующее зелье. Будь это сама Ехидна и от меня бы мокрого места не осталось.
- Ох, и сильно она тебя потрепала. Дай-ка подлатаю, - спохватился Чернов, увидев рваные раны на спине, когда я потянулся за рубашкой. Я ничего не успел ответить, а мужчина уже раскрыл свой саквояж, отличающийся от саквояжей напарников лишь золотой пряжкой-застёжкой, и начал доставать бинты и дезинфицирующие средства.
Не став спорить, всё равно самостоятельно не справлюсь со всеми ранениями, покладисто сел на стул, сложив руки на спинке.
- Зашивать не много и то славно, - забубнил в усы мужчина. - Гляди-ка не траванула тебя эта гадина.
- На меня же не действуют яды, - сказал я и дернулся, когда ран коснулся ватный тампон, пропитанный спиртовым настоем. Зашипел сквозь зубы, - а перекиси нет? Больно же...
- Терпи. Перекись есть, но на всякий случай я ещё противоядием смажу. Яды он не воспринимает, - вновь забубнил Василий сам себе. - Даже напиться не можешь как человек.
- А надо? – я беззлобно усмехнулся.
- Хоть иногда, но надо, - наставительно ответил мужчина, перебинтовывая плечо с особенно глубокой царапиной. - Вот почему на Новый год все никакущие были, а ты один как стеклышко?
Я хохотнул, но тут же пожалел об этом, потревожив спину. Василий Фёдорович относился ко мне по-отечески тепло и заботливо, часто звал на семейные праздники и корпоративы в баню, которые я с удовольствием принимал. Семья у Фёдоровича большая, радушная и веселая, пожалуй, я не отказался бы от такой.
- Как там в Германии? Хоть бы сувениры привез, - ворчливо заметил Василий. - Где был-то?
- В Мюнхене. Возьмите как-нибудь отпуск, свозите жену. Не пожалеете, она ведь любит музеи. Или детей в Берлинский зоопарк.
Василий лишь заворчал недовольно, мол, станут ещё меня всякие юнцы учить, куда возить семью, сам сначала ей обзаведись.
- Давно там был?
- Да, давненько... - вздохнул я, не обидевшись на ворчание Фёдоровича.
- Василий Фёдорович, мы закончили со сбором материала, - отчитался один из служащих Лаборатории, закрывая саквояж. – Только вот умерла она как-то странно.
- Что там ещё? – буркнул Чернов, закручивая пробку на флакончике с обеззараживающим средством. Бросил пузырёк в саквояж.
Лаборанты заметно занервничали, когда Фёдорович обратил на них свой хмурый взор.
- Она, словно, умерла до того, как сердце пронзил клинок.
- Что за чушь ты несёшь? – хмыкнул Василий и подошел ближе. Склонился и начал внимательно вглядываться в труп ламии, бормоча что-то под нос.
Я молча сидел и наблюдал за Лаборантами. Властям совершенно необязательно знать, что порой я выпиваю жизнь подобных чудовищ, чтобы заглушить птиц, да и вообще способен на такое.
- Хм-м, - промычал Чернов. – Действительно. Ерунда какая-то. Ты ничего странного не приметил?
Я с трудом удержал бесстрастное выражение на лице, когда Василий поднял тот же хмурый взгляд на меня, покачал головой. Видимо, у меня получилось достаточно убедительно, чтобы Лаборант только хмыкнул и отмахнулся.
- Мало нам работы? В Лаборатории разберемся, - сказал Чернов и отошел от постели с быстро разлагающимся трупом полузмеи. – Пошлите что ли. Одевайся, малыш. Жить будешь.
- Спасибо, - отозвался я, накидывая рубашку, спросил, возясь с пуговицами. - Подкиньте до дома?
Ничего они в Лаборатории не найдут, кроме как новых мутаций обыкновенной ламии, адаптирующейся к суровым условиям своей среды обитания. Так что я нисколько не беспокоился.
- А-то! Погоди только, приберемся, - с охотой отозвался Фёдорович и взмахнул рукой, рисуя дугу и пальцами, словно пробегая по клавишам рояля.
По комнате затанцевали изумрудные пылинки, будто кто-то смахнул их с особо пыльных полок. Глаза Василия тоже засветились зеленым, лицо потеряло добродушность и стало сосредоточенным и серьёзным. Рука начертила в воздухе вторую дугу, и зеленая пыль заполнила всё пространство, затем начала собираться в густые облака изумрудного цвета. Они окутали тело мертвой ламии и разгромленную мебель, закрывая собой. Через минуту всё развеялось, возвращая комнату отеля в первозданный вид идеальной чистоты и порядка.
Служебной машиной сотрудникам Лаборатории, которая занималась исследованиями новых видов нежити и нечисти служила далеко не дешевая иномарка. Я забрался на заднее сиденье, скрипнула кожа молочного цвета и включилась лампочка в салоне, но я сразу погасил ее.
Следом, на пассажирское сиденье залез Василий Фёдорович и назвал адрес, покосился на то, как я беспокойно ёрзаю и никак не мог устроить спину удобнее.
- Не ёрзай! Бинты сползут, швы разойдутся, - проворчал Василий и черный "мерседес" вальяжно влился в поток автомашин.
Сидевший за рулем Лаборант включил радио и по шоссе мы неслись под ненавязчивую музыку саксофона, которому подпевала скрипка. Из приоткрытого окна в салон залетал прохладный освежающий ветерок с легким ароматом цветов из клумб, он отчего-то совсем не пах бензином и выхлопными газами и выносил из салона запах дорогой кожи.
Василий что-то рассказывал и ворчал в усы, дескать, твари обнаглевшие, совсем совесть потеряли, растут и развиваются как на дрожжах, не поспеешь. Что Лаборанты ночами не спят и трудятся над новыми зельями и эликсирами, но всё равно найдется какая-нибудь гадина, которая окажется устойчивей предыдущих. Потом завёл старую шарманку про любимых паладинов. Почему-то для Чернова они до сих пор кажутся сказочными рыцарями в блестящих начищенных доспехах, соблюдающими кодекс чести и верности и благородны до омерзения.
Я успел застать упадок рыцарства. В то время мир нашёл новые способы ведения войны и рыцари перестали быть непобедимыми солдатами. Как по мне, так ни в 16 веке, ни сейчас не вижу никакого благородства от напыщенных ублюдков. Раньше они оскверняли имя Господа своими крестовыми походами, теперь, почти то же самое, но с меньшей мерой религиозного фанатизма и большей жажды денег. По пальцам одной руки я могу пересчитать паладинов сражающихся на стороне человечества лишь по велению долга и искренней веры в свое дело. Остальные «рыцари» погрязли в дерьме, из которого и за уши не вытянешь.
Рекламы, витрины и фары соседних машин за окном, где разливалась прозрачная весенняя ночь, превратились в смазанную цветастую полосу. Саксофон сменился пресным мотивчиком, а невнятный бубнёж Василия и вовсе в монотонный гул. Машина шла плавно из ряда в ряд, водитель сбрасывал скорость осторожно, так как после первой тряски Василий Фёдорович обругал парня, на чём свет стоит.
- Ты совсем чокнулся?! - рявкнул Василий Фёдорович, кивнув в мою сторону, и водитель вжал голову в плечи. - Если щас у него расползутся бинты и раны откроются? Куриная твоя башка!
- П - простите... - попытался оправдаться Лаборант, но мужчина вновь покрыл его матюками.
- Да ладно Вам, Василий Фёдорович, - примирительно сказал я. - Ничего страшного не случилось ведь.
- Не случилось, - хрипло буркнул начальник, и мне показалось, что усы стали больше, словно раздулись или встопорщились, как у кота. - Понабрали криворуких... да ещё эти машины дурацкие. Ездили век на буханках и ещё бы столько проездили. Вздумалось им обновить автопарк.
- Гробы на колесах набитые металлоломом, - усмехнулся я.
Василий Фёдорович успокоился и забубнил немного тише. Незаметно для себя я начал погружаться в сон. Он ленивой теплой волной вполз в мое сознание, мягко обернул его, показывая цветные смазанные картинки.
Резкий оглушающий визг тормозов и неожиданный грохот заставили картинки взорваться фонтаном осколков и исчезнуть. Меня бросило на переднее сиденье с такой силой, что вместо правового виска и брови я почувствовал полыхающий огонь. Машину дернуло в сторону, и я едва успел машинально подставить руку, чтобы не разбить голову о стекло. Рядом покрывал всех и вся отборной бранью Василий. Я успел заметить, как второй Лаборант на переднем пассажирском сиденье заваливается вперед с остатками черепа. Низ лица, шею и грудь заливаела густая тёмная жидкость, капая на колени и пол, а когда парень ткнулся вперед, удерживаемый ремнем безопасности, на приборную панель. Лобовое стекло с его стороны и часть крыши плавились, источая горячий тошнотворный запах.
Снаружи воцарился настоящий хаос, какой показывают в западных фильмах, если посреди магистрали рухнет метеорит или трансформер. Визг, глухие удары, грохот, вопли зажатых в покореженных тисках металла людей.
Мне хватило нескольких мгновений, чтобы сориентироваться. Выбравшись из салона через окно, встретился взглядом с самой настоящей бездной. На меня уставились черные блестящие глаза. Огромные, круглые, как бильярдные шары, на узком лице с угольно чёрной кожей, принадлежащем человекоподобному существу, больше походившему на инопланетного гуманоида из ужастиков старого Голливуда.
Ольга неслась по улице едва не врезаясь в прохожих и не сбивая их с ног, первое оцепенение прошло и вместо него накатила волна злости. От врача она всё-таки смогла отказаться и с трудом уговорила подругу, чтобы та ее не провожала и что она сама способна добраться до дома. Правда, пообещала взять такси, и полпути пришлось ехать в душной машине. А Ольге нужно охладить голову и прийти в себя от увиденного.
«Как я сразу не догадалась, кто он такой? Дура, дура!» - ругала себя Оля, вытирая непрошеные слезы.
Слева проносились автомобили, навстречу шли прохожие. Девушке казалось, что она прорывается сквозь грубый водяной поток, отнимающий силы и воздух, словно рыба в бурной реке. Она не заметила даже как шарахнулись в стороны прохожие, не услышала страшный грохот и оглушительный визг тормозов, автомобильные гудки разрывающие ночь и аварию, забирающую жизни людей.
Тварь стояла метрах в ста от нас и в упор смотрела мне в глаза. По спине побежал холодок ужаса, едва ли не физически я ощутил, что чудовищу нужна именно моя жизнь. Дожидаться продолжения не стал. Существо вышло на охоту, а у меня почти не осталось сил на сражение и поэтому отступление оказалось единственным выходом.
- Тёма, сюда! – Крикнул Василий с той стороны машины и махнул мне рукой.
Я юркнул к нему, протискиваясь меж помятых и поцарапанных бамперов, старался отгородиться от ноющей боли в спине и острого запаха крови и палёной резины, который вызывал рвотные позывы. Мы спешили скрыться подальше. К нам почти сразу присоединился Лаборант, который был за рулём.
- Андрюха погиб, - сообщил он Василию, перезаряжая «вальтер». – Помощь я вызвал.
Василий Фёдорович кивнул угрюмо и начал медленно пробираться сквозь затор.
-Надо отвлечь гадину и увести подальше от людей, - сказал Василий. – Пока она не нападает, но хрен знает, что стукнет ей в башку.
- Что это за тварь? – Спросил я, следуя за ним.
- Если б я знал, - ответил он тихо и сделал нам жест рукой остановиться. Осторожно выглянул из-за фургона перевернутой на бок «газели», за которым мы оказались, и взглянул на напарника, замыкающего нашу процессию. – Готов?
- Готов, - ответил парень, решительно кивая и сжимая рукоять пистолета.
- Ты как? Силёнки ещё остались? – Обратился ко мне Василий.
Я только и смог, что отрицательно качнуть головой, которая уже начала кружиться от слабости и нарастающей боли.
- Тогда держись за мной. Слава, дай ему чем отстреляться.
Лаборант протянул мне «беретту», заляпанную кровью, очевидно, это было оружием погибшего Андрюхи:
- Экономь патроны.
Весело. Что ещё можно добавить? Неизвестная даже Лаборантам гадина, вдруг, появляется посреди московской магистрали и устраивает кучу малу, в которой гибнет туча ни в чём не повинных людей, плюётся непонятной субстанцией, что головы лопаются, точно спелый арбуз, а я иссяк и придется отрабатывать тварь одним честным словом.
Я перевёл дух, унимая нервную дрожь, пока взглядом не наткнулся на свисающую меж дверей ладошку со стекающей с пухлых пальчиков кровью.
- Тварюга на девять часов, - сказал нам Василий. – На счёт три, а потом вон к той двенашке.
Я с трудом заставил себя отвести взгляд и проморгался, прогоняя тёмные пятна, поплывшие перед глазами.
- Раз, - начал Василий, и новый грохот сотряс улицу.
Меня отбросило вперед, и на этот раз я довольно сильно приложился головой о крыло серебристой «ауди». Вокруг вспыхнули искры, которые сыпанули, словно из моих глаз. Я отключился на целую секунду, тянувшейся, как мне показалось, не меньше получаса. Рядом застонал Слава.
- Тёма, дёру! – неожиданно рявкнул Василий над самым ухом.
И силуэт приближающейся твари, утонул в снопе алых искр.
Не знаю как, но я умудрился вскочить, поднять «берету» и пальнуть несколько раз по ошарашенной черной твари. Судя по хриплому рёву бестии, попал либо в морду, либо по глазам.
Я обернулся к Лаборантам и увиденное ничуть не обрадовало. Если Слава отделался незначительными ранами и ссадинами, то Фёдоровичу не повезло вовсе. Левая рука у него отсутствовала напрочь, кровь стремительно покидала тело, вместе с остатками сил. Мужчина тяжело дышал, привалившись спиной к развороченной и оплавленной со стороны отсутствующей кабины «газели».
- Чё уставились? – просипел он, отдуваясь. – Валите нахрен. Доберитесь до паладинов, там будете в безопасности, авось светлые справятся с этой мразью.
Недолго думая и не переговариваясь, мы со Славой подхватили Фёдоровича и ломанулись подальше с дороги. Слава забормотал что-то по своему, и вокруг раны Фёдоровича образовалась темно-янтарная масса, похожая на желе, которая остановила кровь. По началу, Василий отчаянно матерился, клял нас и весь свет, чтобы спасались сами, потом, не наблюдая от нас ожидаемого эффекта, замолчал и рассержено засопел в опаленные усы, не став мешать, поскольку даже для двоих он стал не самой легкой ношей. Чернов оказался необычайно крепким, оставаясь в сознании, несмотря на большую кровопотерю. Один раз ему даже удалось вновь соткать заклинание и зашвырнуть в преследовавшего нас монстра, что дало нам шанс скрыться дворами. Однако даже это не помешало твари вновь напасть на след, но мы как раз бессовестно угоняли чей-то внедорожник, брошенный хозяином на полупустой парковке.
Я сел за руль, пока Слава пытался стянуть края раны и остановить кровотечение Василия неизвестной мне волшбой.
Короткое заклинание, прозрачной сетью легло на приборную панель. Машина мгновенно завелась, и я услышал присвистнувшего за спиной Лаборанта.
- Ого, а ты, оказывается, водить умеешь! – Насмешливо каркнул Фёдорович еле шевелящимися, белыми губами, когда мы вылетели на шоссе, и я вдавил педаль газа в пол.
- Лучше держитесь, - посоветовал я, проскакивая светофор и перекресток почти на полном ходу. – Эта сволочь не отстаёт.
Длинная тощая скотина неслась за нами, вспарывая асфальт толстыми когтями на задних лапах и сминая попавшие под них машины, не собираясь отказываться от своей прыткой цели так просто.
Серены полиции и скорой помощи стали громче. А я с ужасом наблюдал в зеркало заднего вида как сокращается расстояние между черным глазастым чудовищем и нами.
- Второй перекресток направо! – сказал мне Слава, который выступал в роли штурмана, поскольку плоховато я разбирался в плетении этих автодорог.
Мы добрались до нужного перекрестка в тот момент, когда острые когти распороли крышу машины над головами Лаборантов, словно лист бумаги, и я дернул руль вправо. Машину занесло, задний бампер шваркнул тварь о фонарный столб. Я вновь вдавил газ, набирая скорость, и лишь сейчас заметил, что на дороге, по которой несся наш джип, совсем мало машин и ещё меньше прохожих, словно их убрало отсюда какое-то проведение. Иначе, думаю, погибших было бы в разы больше, да и сами мы врядли бы выбрались живыми.
В ушах стоял скрежет и звон, я почти ничего не слышал вокруг, чувствуя, как в груди скребут острыми когтями птицы. Эту боль я ощущал уже физически, чего не случалось давно. Пришлось стиснуть зубы, до побелевших костяшек сжать пальцы на руле и постараться дышать ровно и глубоко. Борьба с таким «приступом», на мой взгляд, сродни борьбе с потерей сознания. Ты уже почти себя не чувствуешь, но упрямо стараешься не провалиться в черную бездну и не упасть.
В зеркале заднего вида вновь показалась настырная гадина, стремительно сокращающая дистанцию. Слава осторожно высунулся из-за заднего сиденья и начал палить по существу из уцелевшего «вальтера», что, надо заметить, помогло не очень. То есть пули попали в тварь и даже ранили, замедлив её ход, но не настолько, чтобы мы могли чувствовать себя в относительной безопасности.
Потерявший до этого момента сознание Фёдорович, пришел в себя и принялся безбожно поливать существо многоэтажным русским матом. Мне подумалось, что если бы слова Лаборанта имели физическую силу, то смогли бы прихлопнуть с полсотни таких тварей, услышь они подобную брань. Слава вдруг захохотал, похоже, подумал о том же, о чём и я.
Впереди справа выросло здание, облицованное тонкими плитами с зеркальной поверхностью. Вокруг высился белый оштукатуренный забор с колоннами и декоративными решетками, на которых расставлены камеры наблюдения. За решетчатыми створками ворот закопошились люди в черных спецовках и при оружии, заметив нашу, не вполне нормальную, погоню.
Мной овладело злорадное удовольствие, я ухмыльнулся пошире и на полном ходу снес чудесные кованые ворота, преграждающие путь в обитель наших благородных рыцарей, в тот момент, когда тварь оказалась на крыше многострадального внедорожника.
Сэтториан не удержался и хлопнул дверью, покидая кабинет наставников, и только в коридоре позволил себе прошипеть несколько ругательств. Постоял, мысленно считая до десяти. Глубоко вдохнул, чувствуя, как отступает нервная дрожь и направился по коридору к выходу.
Неожиданно с улицы раздался грохот, потом, почти сразу, сирена тревоги.
Не раздумывая, Сэта бросился на улицу. Пролетел лестницу, коридор и ещё лестницу, удерживаясь от искушения выпрыгнуть в окно, прямо к источнику шума.
Опасность.
Драка.
Именно то, что сейчас необходимо паладину, чтобы выплеснуть подавленное раздражение.
По внутреннему радио раздавали приказы о боевой готовности и эвакуации, но Саракхаст их не слышал. В несколько прыжков, преодолев холл и перепрыгнув через вертушку у поста охраны, вырвался наружу.
Наскоро обежав взглядом происходящее и оценивая обстановку, Сэта остановился на знакомом и неожиданном участнике драки.
- И этот тут! – тихо проговорил Сэтториан, незаметной тенью скользя вдоль стриженых кустов и подбираясь ближе к укрытию охраны.
Люди почти безостановочно поливали странное черное существо из пистолетов и автоматов, но оно, словно бы и не замечало этого. Пули прочно заседали в лоснящейся от черной крови шкуре и лишь слегка замедляли существо.
Тёмный вертелся и извивался ужом, стараясь избежать страшных когтей черной твари, отвлекая внимание на себя. Он глухо рычал, когда пытался ранить существо своим палашом и грубо огрызался, когда охранники пытались подбодрить его, просили продержаться до прибытия помощи или стреляли лишний раз.
Сэта видел, что колдун постепенно замедляется, удары его слабеют, будто палаш становится тяжелее с каждым взмахом. Сэта поспешно строил аркан, мысленно моля тёмного продержаться ещё чуть-чуть и вздрогнул, когда огромные желтые когти переломили сталь палаша. Следующий удар лапой и тёмный откатился в сторону, оставляя на освещённом круге травы алые следы.
Тварь скакнула следом с победным воплем, отчего-то напоминающим женский крик. Колдун инстинктивно закрыл голову руками, в попытке защититься от рокового удара, но черное существо не успело раскроить человеку череп. Серебристая сеть спеленала тварь плотным саваном и придавила к земле в паре метров от Тёмного. Он не растерялся и поспешно отполз подальше от торчащей наружу длинной лапы, предоставляя появившемуся паладину больший простор.
Саракхаст наступал с холодной решимостью и яростным огнём в глазах. Он хлестал и бил тварь всем, чем только мог – от белоснежных копий до ярко светящихся сгустков. Но тварь дергалась, выла и всеми силами старалась порвать оковы, прожигающие плоть.
- Да когда же ты сдохнешь?! – закричал Сэта.
Наверно, в этот момент он выглядел действительно страшно, потому что обступившие их плотным кольцом солдаты пошатнулись.
Воздух трещал и разрывался. Пахло озоном и в желудке появилось неприятное ощущение невесомости. Когда Сэта готов был иссякнуть, существо, наконец, перестало дергаться. Паладин и все присутствующие ошеломленно наблюдали, как черный монстр плачет и всхлипывает от боли. Существо сжалось в комок, обнимая тонкими руками худые плечи и подтягивая колени к груди.
Ступор разорвал смачный хруст шейных позвонков чудовища и голова твари, вдруг повернувшаяся в обратную сторону.
- Молодец, Сэтториан. Ты отлично справился, - похвалил, подошедший Маркориан.
- Ты здесь? Почему не пришёл раньше? – поинтересовался Сэта у старшего паладина.
- Я только приехал, - мужчина сунул руки в карманы кремовых брюк и кивнул на белый автомобиль, брошенный у ворот. Он с интересом рассматривал труп, подошёл и пошевелил голову носком ботинка. – Был неподалёку, когда пришел сигнал тревоги.
Сэта кивнул, принимая его слова, и вновь уставился на неподвижную тварь. Разорвал опутывающую сеть.
- О! – воскликнул Маркориан, похлопав юношу по плечу и направляясь в сторону черного джипа. – У нас сегодня в гостях даже лаборанты.
Сэта обернулся. У машины сидели двое мужчин, усатого паладин знал как начальника одного из многочисленных отделов Лаборатории. Кажется, его фамилия Чернов. Он был без сознания и без руки. Второй сидел рядом и прерывисто дышал, то и дело, проводя над раной Чернова светящейся ладонью. Оба в крови, ссадинах и покрыты приличным слоем пыли. К ним тут же подбежали два охранника с аптечкой.
Маркориан перебросился парой фраз с молодым лаборантом, дал указания охранникам, потом обернулся в сторону Сэты, сощурился и произнёс угрожающе.
- А этого что не прибили?
Старший паладин резко выпрямился, пальцы его зашевелились, и в них появился бледный, едва светящийся комок.
Саракхаст непроизвольно отступил в сторону, перевёл взгляд на колдуна, которому никто не спешил помогать. Тот с трудом поднялся и исподлобья взглянул на Маркориана, сверкая вишнёвыми глазами.
- Он с нами, - поспешно сказал лаборант. – Помог увести тварь с улиц, где было много людей.
- Неужели? – недоверчиво поинтересовался паладин. – Сэтториан, ты что-нибудь видел?
- Да, он помогал, отвлекая существо на себя, пока я строил связывающий аркан, - сказал Саракхаст и старший паладин развеял комок в ладони.
- Ладно. Позже разберемся с подробностями.
Во дворе началась суматоха, приехала «газель» скорой помощи, медики в синих комбинезонах засуетились вокруг лаборантов. Появились ещё двое паладинов и наставники, они расспрашивали Сэту о произошедшем. Он машинально отвечал на вопросы, а сам поглядывал как Тёмный, прихрамывая, направляется прочь. Его никто не осмотрел и не пытался помочь с раненой ногой, только Маркориан остановил, грубо сжав плечо, приказал никуда не выезжать из города, и разрешил идти домой.
***
Совершенно не помню, как оказался дома. Последнее, что было в моей голове так это скорая, которая увозила Лаборантов и беловолосый хлыщ, сказавший, что мне можно проваливать домой и запрещено покидать город до тех пор, пока я не отвечу перед следственным комитетом. А может быть и судом. Не задержали меня только потому, что Слава быстро и доходчиво объяснил, какова моя роль в произошедшем нападении, после чего сел в карету скорой помощи к Чернову. Однако по откровенно враждебным лицам паладинов я видел, что они бы меня и так пристукнули без суда и следствия. Даже повод не надо искать, ведь я бессовестно протаранил их любимые ворота и припарковался на зеленой выстриженной лужайке, которую затем бессовестно потоптал.
Потом, кажется, было такси, лифт, где я едва не потерял сознание и дом, наконец.
Вцепившись в раковину в ванне, словно в спасательный плот, я пережидал очередной приступ головокружения и тошноты. Клятые Птицы рвались на свободу так, что вся грудная клетка горела огнём, перехватывало дыхание. Дрожали руки и ноги. Пот пропитывал одежду насквозь, от него страшно зудела кожа и щипало раны, что вновь закровоточили.
Кое-как я стащил с себя испорченную рубашку и включил воду, набирая в ванну. Открыл аптечку, что всегда переполнена бинтами, дизенфецирующими средствами и обезболивающими. С моим родом деятельности не иметь этого в доме - сущий дебилизм.
Начал умываться, как неожиданно раздался робкий звонок в дверь. Затем ещё один и ещё.
- Ммать…кого там ещё… - устало выдохнул я и решил открыть прямо в неглиже с не смытой кровью, наплевав на всё и вся.
Раздражение придало сил, и до входной двери я дошел вполне бодро. Резко распахнул её и уже был готов вылить на нежданного визитёра накопившееся за день, как просто тупо застыл на пороге.
В коридоре стояла Оля. Она смотрела в пол, и я заметил, что девушка тихонько дрожит, словно от холода. Это не удивительно, ведь на дворе стояла ночь, а Оля была в легком платье и босоножках, держа в руках сумочку и куртку. Короткие волосы девушки рассыпались по худым плечам, и в этот момент она показалась мне хрупкой и маленькой как никогда. Сердце болезненно сдавило.
- Оля, - опомнился я. – Что ты тут делаешь?
- Можно войти? - совсем тихим и чуть хрипловатым голосом попросила девушка. – Пожалуйста.
- Ты не совсем в подходящий момент пришла, я собирался… - и осекся на полуслове, вид у Оли стал совсем неважный, по щекам потекли крупные слезы. – Что случилось?
- Таня… - вымолвила она и заплакала, спрятав лицо в куртку, что сжимала в руках.
Проклятье, мысленно выругался я и завел девушку в квартиру, закрыл дверь. Мне не хотелось пугать Олю ранами и кровью, вызывать ненужные вопросы, но ничего другого не оставалось. Девушка ткнулась лбом мне в грудь, я крепко прижал её к себе, чувствуя, что дело совсем паршиво, ведь на мой вид Оля не обратила никакого внимания.
- Тише, тише, хорошая моя, - повторял я, гладя Олины волосы и спину, целуя в макушку. – Что случилось с Таней? – терпеливо ожидал я, пока девушка успокоится, соберется с силами и ответит.
- Таня, - повторила Оля, опуская руки, которые до сих пор прижимала к лицу, - Таня погибла…
На этих словах девушка совсем разрыдалась, а я застыл, словно соляной столб. Но, как оказалось, это не все сюрпризы, что были заготовлены мне на остаток дня.
- Её убили… убили… - Оля сотрясалась в рыданиях.
- Кто? – ошалело спросил я и если бы не отодвинул девушку от себя, взяв за плечи, чтобы посмотреть в лицо, то не увидел бы сверкнувшую в полумраке прихожей полоску острого металла, направленную мне в живот.
Инстинктивно я шарахнулся назад, но дальше была запертая дверь, отступать стало некуда, тем не менее, нож и не думал останавливаться, и девушка направила его дальше так резко и с такой силой, что я едва успел отклониться в сторону.
- Черт, - выдавил я, с трудом уворачиваясь от очередного выпада. Пребольно ударился раненым коленом об угол тумбочки и потерял равновесие, не имея пространства для манёвра. – Какого черта ты творишь?!
-Ты убил её! – выкрикнула Оля, набрасываясь на меня и замахиваясь ножом. Могу поклясться, что в этот момент глаза у неё слабо светились зеленым огнём.
Я успел перехватить запястья девушки и вместе с ней повалился на пол.
- Убийца! Убийца! Отпусти меня! Сволочь! Ненавижу тебя! Ненавижу!
Оля яростно дергалась в моих руках, а я хладнокровно ждал, пока она успокоится и придет в себя, лишь сильнее сдавив руку с оружием, заставляя пальцы разжаться. Нож выпал, однако девушку это не остановило. Она попыталась ударить коленом, но я вовремя пресек сию попытку, оказавшись сверху и зависая над девушкой на вытянутых руках и садясь сверху.
- Меня ты тоже убьёшь?!
Истерика продолжалась ещё минут тридцать, после чего Оля затихла, и я попробовал ослабить хват. Девушка не пошевелилась, только слезы продолжали беззвучно скользить из покрасневших глаз.
За это время на лестнице стали слышны, а потом затихли чьи-то шаги, хлопнула соседская дверь, шумела в ванной вода.
- Я не убивал твою подругу, - ровным голосом произнес я.
- Неправда… - всхлипнула Оля, глядя в сторону пустым взором. – Я видела, как она напала на тебя на дороге сегодня вечером, ты стрелял в неё, сбежал, а потом связь с ней оборвалась… И та женщина, с которой ты зашел в отель… Ты убийца таких, как мы… как я сразу не догадалась?
В голове складывалась гадкая картинка, но лимит потрясений, похоже, на сегодня закончился. Я перестал чувствовать что-либо кроме усталости и боли в ранах.
Строго говоря, Оля не совсем ошибалась. Иногда я убивал иных тварей, но только если они первыми на меня нападали или, что бывало гораздо реже, охотился на них по просьбе Властей, сотрудничая с Лабораторией, где изготавливали все разрешенные эликсиры, ингредиенты, тестировали их и выдавали лицензии частным компаниям на распространение товаров для магического рынка зелий.
Вот со смертью Татьяны выходило что-то не совсем понятное. По словам Оли, получалось, что черная зверюга, оторвавшая Чернову руку, убившая лаборанта и попытавшаяся прикончить меня была её лучшей подругой – Ракушевой Татьяной. Оставался вопрос. Каким образом Таня превратилась в это?
- Я не убивал ее, - вкрадчиво и по-прежнему спокойно повторил я. – Клянусь тебе.
- Я тебе не верю, - хлюпнула носом девушка, поднимая на меня взгляд и вздрагивая.
Не знаю, что там увидела Оля, в ванной у меня нет зеркала и видеть себя я не мог, но в зеленых глазах читался ужас, а потом девушка прошептала:
- Это она тебя так?
- Почти. Но я не убивал её.
- Тогда кто?
- Паладины. Полагаю, у них не было выбора. Откуда ты знаешь, что это была именно она?
- Мы чувствуем друг друга. Мы с ней связаны кровью.
Я вопросительно изогнул бровь.
- Ты ещё не понял кто я? – горько усмехнулась Оля. – Я дочь ламии, как и она.
- Мне это безразлично, - выдохнул я, глядя в глаза девушки. – Я люблю тебя такой, какая ты есть, всё остальное не имеет значения.
Глаза Оли вновь стали наполняться слезами, розовые губы задрожали. Улыбнувшись, я прижал девушку к себе.
- Не плачь, моя маленькая. Пожалуйста, не плачь.
Глава
Из сна меня вывел тихий мерный шелест. Разлепив веки, посмотрел в серое окно.
«Дождь» - дошло до меня сквозь сонную плавающую пелену.
По стеклу стекали тонкие струйки, сливаясь вместе и смазывая вид соседних крыш и домов. В дали громыхнуло пару раз и снова зашелестело.
Ненавижу дождь.
Я закрыл глаза и постарался отключиться от тянущей боли в области сердца. Перевернулся на другой бок, отворачиваясь от окна, где все цвета превращались в бесформенное серое нечто. Постель рядом почти остыла, но ещё приятно пахла свежестью луговых трав. Сон вновь потянул меня в свои сладкие, теплые объятия, когда с порога комнаты донесся голос.
- Тёма-а, ты уже проснулся?
Нимфа не особо старалась разбудить, спрашивая тихо и осторожно. Странные создания эти нимфы.
Я завозился на постели и сонным взглядом уставился на девушку, которая присела на край кровати и провела по моим волосам тонкими изящными пальцами. Она улыбалась, кутаясь в мою теплую клетчатую рубашку.
- Твой кофе и завтрак остынут, - сообщила она.
- Кофе, - протянул я на манер заправского кофемана. – Сюда. Ко мне. Завтрак.
Нимфа рассмеялась и поднялась.
- Никакого завтрака в постель. Пойдем на кухню. Пой – дём, - и она потянула за одеяло.
Недолго я сопротивлялся, одеяло она-таки с меня стащила. Потом ойкнула и покраснела, отводя взгляд.
Воспользовавшись замешательством прекрасной нимфы, я перехватил ее поперек талии и затащил к себе, словно паук беспомощную бабочку. И наша ночь продлилась ещё немного.
Прошло часа два, а дождь и не думал заканчиваться, настырно барабаня в окно. Нимфа тихонько посапывала на моем плече и, к счастью, не слышала возни Птиц. Твари, чуя разбередившуюся рану в сердце, не собирались засыпать. Я слышал их хриплые перекрикивания друг с другом, звяканье цепей и скрежет металла под острыми когтями. В их мир меня выбрасывало раза два не больше, но и этого хватило, чтобы оценить масштабы той «клетки», в которой коротали дни пернатые создания. Совершенно красный мир, земля, небо, облака. Черное солнце (или луна) отбрасывает черные тени на безжизненной степи. Весь мир перетянут металлическими цепями, на которых сидят черные, как смоль, птицы с острыми прямыми клювами и блестящими бусинами алых глаз. Птиц не сотни и тысячи, а миллионы. Всё пространство мира занято цепями и пернатыми отродьями, смотрящими пристально и неотрывно. Пение их напоминает не просто гул, а монотонный грохот, после которого недельная контузия обеспечена на все сто процентов.
Представить, что будет, если эти существа выберутся наружу, я не мог, просто боялся. И нет силы, способной остановить их прежде, чем они уничтожат всё живое.
На тумбочке загудел от виброзвонка телефон, и я поднял трубку.
- Доброго дня, - приветливо поздоровался хриплый голос Сарычева.
- Здравствуйте, - я постарался ответить не менее дружелюбно.
- Тёма, ты не мог бы подъехать? Есть дело.
- Сейчас буду, - отозвался я и сбросил звонок.
Оля уже проснулась и вопросительно смотрела мне в лицо.
- Это по работе, - сказал я и не дождался упреков или вопросов.
Оля как всегда всё поняла и миролюбиво улыбнулась:
- Подбросить? Моя машина за углом.
Я поцеловал ее в теплые мягкие губы и кивнул:
- До метро.
Приехал я не так скоро как обещал. До церкви в честь Николая Чудотворца на окраине Москвы пришлось добираться целый час и это с учетом почти полного отсутствия пробок на дорогах. Проехав две станции метро, я пересел на такси.
Под козырьком черного входа уже стоял Сарычев. Его сгорбленную сухую фигуру я узнаю из тысячи, и даже стена ливня не помеха.
Двадцать метров бегом по прямой и я уже поднимался по ступенькам, только всё равно успел промокнуть.
- Здравствуй, - сказал отец Даниил, подслеповато щуря глаза и улыбаясь.
- Доброго дня, - выдохнул я, заходя следом.
На приходе никого не было. Церковь оказалась совершенно пуста, даже Валентины Фёдоровны не оказалось за прилавком. Мы свернули вправо, где было нечто вроде служебного помещёния и подсобки. Там стоял небольшой старенький диванчик, стол с белой скатертью и пара стульев. У противоположной стены шкафчик с книгами и иконами.
Помнится, лет сорок или пятьдесят назад я панически боялся приближаться к храмам и освященным реликвиям или мощам. Мне казалось, что за мой Дар любое приближение к этому должно поразить насмерть. В памяти четко отпечатался обгоревший до тла труп колдуньи вознамерившейся доказать свою силу. Едва ее нога коснулась ступени церкви, как от женщины остался лишь жареный кусок мяса, смердящий падалью и истекающий вязкой слизью.
Бог многое попускает людям. Кощунства, богохульства и множество иных грехопадений, но иногда не забывает напоминать о своем существовании.
- У тебя был сонный голос, - начал отец Даниил усаживаясь на стул и поправляя рясу. Он никогда не начинал разговор с дела, всегда сначала спрашивал как жизнь, а уж потом объяснял цель визита. Даже если по телефону немногословен. – Ты спал? Прости, что разбудил.
- Ничего страшного, - я снял куртку и повесил на тощую вешалку с крючками, напоминавшими ветвистые оленьи рога. Дождь успел накапать за шиворот и намочить ворот и спину рубашки. Теперь ткань неприятно липла к телу. – Что-то случилось?
Сарычев несколько секунд изучал видневшиеся из-под рукавов рубашки бинты, затем медленно произнес.
- У тебя кровь на спине и руках.
– Недавно столкнулся с ламией, - сухо ответил я.
Именно поэтому не люблю светлую одежду, на ней кровь всегда видно сильнее, но последняя моя черная рубашка безвозвратно погибла в схватке с Таней, точнее тем, во что она превратилась.
- Так это она тебя так. Ну, да не об этом сейчас речь. Понимаешь, - священник расправил черную с проседью бороду пальцами и вперил в меня пристальный взгляд. – Твоя поездка в Германию не осталась незамеченной. Уж не знаю почему, но Орден паладинов… не то, чтобы очень заинтересовался, но как-то двусмысленно переспрашивал о твоём разрешении на выезд из страны.
Это известие оказалось не самым приятным, я напрягся.
- Они спрашивали это у Вас?
- Да. Наверно у них есть список поручителей, и кто-то доложил им, что ты уезжал за границу. Сами они сказали, что случайно столкнулись с тобой в аэропорту.
- Орден паладинов не имеет права предъявлять мне претензии, - нахмурился я. – Кроме того, Парвус был дома в клетке. За ним присматривала домработница.
- Не имеют, - согласился отец Даниил и побарабанил желтоватыми скрюченными пальцами о стол. – Пока не застукают тебя за чем-то противозаконным. Ты давно пополнял запасы?
На миг я перестал дышать, но старик этого не заметил.
- Недавно пополнял, - сказал я. – Чек и перечень давно у поставщика.
Не бывало, чтобы тётя Лина задерживала свои отчеты перед Властями.
- Тогда будь осторожен, мальчик, Волки Севера просто так ничем не интересуются, - старик пожевал губами, глаза его при этом предупреждающе блеснули. – После твоего отъезда из Мюнхена в одном из участков полиции обнаружился неиспользованный «секрет» с проказой.
Я едва не выругался, но вовремя прикусил язык. Во что же я вляпался на этот раз? Будь не ладен этот подросток, который и без того потрепал мне нервы.
Подстава была очевидна. Но кому выгодно меня подставлять? А главное за что? Не спорю, что черным я изрядно намозолил глаза, да и не вся церковь принимала меня, приписывая к тем же клятым колдунам и черным магам, но чтоб стравливать с Орденом паладинов надо точить, по меньшей мере, драконий зуб и кровную ненависть до седьмого колена.
Орден святых рыцарей откололся от Церкви не много ни мало больше пяти веков назад и сохранил за собой право не только уничтожать порождений тьмы вроде всяких демонов и вурдалаков, но и брался карать преступников от имени Властей. Они нечто вроде полиции, только, мира магии.
- Отец Даниил, а кто конкретно спрашивал, вы бы не могли сказать? – осторожно поинтересовался.
- Сэтториан Саракхаст, - просто ответил батюшка, а я едва не поперхнулся. – Причём, странно как-то спрашивал, просил никому не говорить, словно что-то в тихую удумал. Вот я и беспокоюсь, как бы вы с ним не сошлись на узкой дорожке. Ты и так весь их улей разбередил.
- Гм, - только и смог выдать я.
- Лучше держись от него подальше, мальчик. Ещё не хватало тебе проблем с Волками с Севера.
За разговором и чашкой чая мы не заметили, как пролетело время. В храм начали подтягиваться люди на вечернее богослужение. Пришла Валентина Фёдоровна, обмолвилась парой слов с отцом Даниилом, старательно делая вид, что меня не существует, и ушла за прилавок. Отец Даниил один из немногих людей, который не считает меня колдуном и черным магом и охотно общается.
- Ну, что ж, мне пора начинать службу. Может, останешься? – сказал отец Даниил, вставая из-за стола, но я отрицательно покачал головой и он не стал настаивать.
Я поблагодарил его за вести и чай и направился на автобусную остановку. Дождь продолжал лить как из ведра и в его глухом шелесте начал раздаваться натужный колокольный звон. Сердце вновь кольнула острая игла, я с удивлением подумал, что даже спустя столько времени боль лишь немного притупилась, но не исчезла совсем.
Это случилось, когда я ещё был простым человеком. Жил в деревушке у подножия гор и работал проводником у заезжих охотников на птицу или торговцев. Мне было двадцать шесть, я был женат на любимой женщине, построил свой дом и был счастлив этой простой жизни.
Это был обычный найм, проводить торговый обоз через перевал в горах. Перевал, довольно сложный, из-за постоянно сходивших лавин и острых скал, но жадность гнала торговцев по этому, более краткому пути. В дороге нам приходилось не сладко, маршруты приходилось менять дважды, нас одолевали бури и вьюги, которые снижали видимость до нуля. Как позже оказалось, всё это было не случайно, с обозом путешествовал маг под видом лекаря и искал он не абы что, а абсолютной власти. Какое-то древнее колдовство, запертое в недрах гор. И маг нашёл то, что искал. Только вот я оказался в опасной близости, и случилось то, что случилось. Что конкретно произошло в тех горах, я не помню до сих пор, но вышел я оттуда уже тем, кем являюсь сейчас.
Добежав до остановки и зайдя под козырёк, я остановился, задумчиво сунув руки в карманы куртки. В одном из них лежал телефон, от нечего делать я начал листать список номеров.
Александр поспешил к надрывающемуся в звонких трелях телефону.
- Дом Саракхаст.
- Привет, Александр, - было слышно, что человек на другом конце провода улыбается.
С полминуты дворецкий молчал, сдерживая подступившие ярость и отвращение, потом ответил глухим, словно сдавленным, и совсем недружелюбным, голосом:
- Я надеялся никогда больше не услышать твой голос.
Воображение нарисовало Александру расползающуюся улыбку на лице ненавистного человека, мужчина сжал пудовые кулаки, едва не раздавив трубку телефона.
- Не хотел тревожить твой покой, старина, - сказали ему, - но мне нужен твой хозяин. Саракхаст дома?
- Хозяина сейчас… - начал дворецкий и его перебил Сэта, что вышел из библиотеки.
- Александр, кто там? – паладин подошел ближе, снимая элегантные, в тонкой оправе очки. Очки Сэта терпеть не мог и никогда их не надевал, если только шрифт не оказывался слишком мелким.
- Тёмный, - буркнул слуга и передал паладину телефон.
- Ты теперь меня и дома решил достать? – фыркнул Сэта в трубку.
- А может, ты мне нравишься? – рассмеялся тёмный.
- Быстро ты очухался, судя по настроению. Чего тебе? – спросил Сэта, просто чудом удерживаясь от того, чтобы не послать собеседника куда подальше.
- Забыл добавить «отродье тьмы», - Тёмный продолжал откровенно потешаться.
- У меня нет времени на твои игры, говори, что надо или катись ко всем бесам! – процедил сквозь зубы Саракхаст.
- Как скажешь, белобрысенький, - легко согласился Тёмный и начал в уже совершенно ином, серьезном, тоне. – Мне нужна информация по делу Татьяны Валерьевны Ракушевой. Я знаю, что вы завели дело, и хочу знать, что произошло, почему она превратилась в ту черную тварь.
- Что за дурь ты несешь?
- Я знаю, что то, черное существо, напавшее на меня и Лаборантов, было Татьяной Ракушевой. Дочерью ламии с довольно неплохими магическими задатками. Вы ведь установили это по анализу ДНК, которые вам предоставила Лаборатория?
- Откуда… Ты совсем спятил?!
- Могу даже предположить, что ты в руководящих ролях, поскольку самолично сражался с Ракушевой, - продолжал тёмный, не обращая внимания на негодования паладина. – Предупреждаю твои следующие вопли недовольства. Эта штука убила Лаборанта, оторвала руку моему другу и едва не открутила голову мне. Я хочу знать всё.
- Ты псих, - выдохнул Сэта. – Так что, можешь проваливать. Никакой информации ты от меня не получишь, а позвонишь мне еще хоть раз, я сам тебе голову откручу!
- Попробуй, белобрысенький, - охотно согласился Тёмный и добавил. – Но тогда попытайся сам выяснить, почему целью черной твари стал именно я.
- Ты и так всё расскажешь, когда начнется следствие, - хмыкнул паладин.
- Ей Богу, твоя наивность меня умиляет, - улыбнулся Тёмный и не дал Сэтториану вспылить и бросить трубку. – Хорошо, уговорил. Добавлю к своим ч е с т н ы м показаниям по делу Ракушевой информацию о смерти твоего отца.
- Смерть моего отца не касается тебя! Убивший его вампир был казнен, дело раскрыто.
- Ты уже достаточно взрослый, чтобы перестать верить в сказки, Сэта, - спокойно ответил тёмный, и паладину показалась в этих словах тщательно скрываемая… боль?
Сэта замолчал. Отчего-то слова Тёмного мгновенно и крепко впились в сознание паладина, закладывая сильные сомнения в версию с вампиром. Хотя молодой паладин вдоль и поперек изучил то дело, не нашел к чему придраться, но явственно чувствовал подвох.
- Ведь, ты и сам в это не веришь, - утвердительно сказал Тёмный, точно читая мысли. – Рядом с тобой стоит человек, который верит в официальную версию так же как синий омар, свистящий в предгорьях Эльбруса, спроси у него, если не веришь мне.
Сэта коротко взглянул на стоящего рядом Александра и сухо сказал:
- Я сам свяжусь с тобой и назначу место встречи, - после чего, повесил трубку, не прощаясь, зная, что никому из них это не нужно.
Паладин сжал зубы, успокаиваясь. Ему дико хотелось заорать во весь голос и разнести что-нибудь на мелкие кусочки, а ещё лучше придушить этого Тёмного. Сэта почти физически ощутил, как сдавливает шею назойливого наглеца пальцами.
- Александр, ты ничего не хочешь мне рассказать о Тёмном и моем отце?
Дворецкий засопел, поиграл жевалками и сильнее сжал кулаки, потом поднял взгляд на хозяина.
- Я мало что знаю об этом, но когда ваш отец был жив, то иногда общался с этим…человеком.
- Ты хочешь сказать, что они были друзьями? – Сэта приподнял брови, выражая удивление и недоверчивость вкупе с негодованием.
- Не знаю, - буркнул Александр. – Хозяин Викториан всегда пресекал любые разговоры на эту тему.
Сэта хмыкнул.
- Сомневаюсь, что их могло связывать что-то серьезное, - рассуждал паладин, уже не обращая на дворецкого внимания. – Но откуда этот колдун может что-то знать о смерти моего отца? Или вообще иметь к этому отношение?
- Если только не самое прямое, - буркнул Александр и направился обратно на кухню.
- Что?
- Я сказал «самое прямое», - повторил Александр, обернувшись. – Хозяин, не связывались бы вы с ним. Ничего хорошему это знакомство вашему покойному отцу не принесло. На этом черном чернокнижнике самое настоящее проклятье, любой, кто свяжется с ним, умирает страшной смертью. Как случилось с Вашим покойным отцом.
- А здорово тот паладин тварь пришиб! – восхищенно прицокнул языком Чернов.
Я сидел в палате Чернова, где тот обосновался и лениво покачивался на стуле, слушая беспрерывную болтовню однорукого Лаборанта. Власти выделили достаточно денег, чтобы Фёдорович смог поправлять здоровье в одной из лучших частных клиник.
- Тот паладин? – не сразу понял я, а потом протянул не охотно, зная уже, что за этим всем последует. – Это про Сэту или Марка?
- Молодой такой. Ты его знаешь? – тут же вскинулся Василий, и я прикусил язык свой, который враг мой.
А я-то думал, что Чернов был в отключке всё время и не видел поединка.
- Я знал его отца, да и с самим Сэторианом приходилось пересекаться.
- А кто его отец?
- М-м, Викториан Саракхаст.
- Ты знал самого Викториана Саракхаста?! – благоговейным шепотом проговорил Чернов, словно говорил о каком-то святом.
Проклятье!
- Ну, как знал… - начал я, уже не зная, как выкрутиться. – Приходилось работать вместе один раз.
- Расскажи! – округлив глаза, попросил Василий.
- Фёдорович, - вкрадчиво начал я, - оно тебе надо? Ну, паладины и в Африке паладины, дались они тебе?
- Ты меня ещё поучи, сопляк. Что мне надо, а что нет, я и без тебя разберусь! – фыркнул Лаборант и, кряхтя, сел удобнее, видимо, готовясь к наиподробнейшему рассказу.
Памятуя о нездоровом уважении и восхищении Василия к ордену паладинов, я бессовестно лгал. Так что мой рассказ сократился, как минимум, на две трети, оказавшись коротким и несодержательным, после чего Фёдорович окинул меня не самым ласковым взглядом и буркнул:
- Короче, ты у него только под ногами путался.
- Можно и так сказать, - изобразив самую виноватую физиономию, какую умел, я развел руками и поднялся со стула, глядя на настенные часы. – Что ж, Фёдорович, пора мне. Выздоравливай.
- Ага, - задумчиво буркнул Василий, видимо ещё находясь под впечатлением от рассказа о великом Саракхасте.
Выйдя из поликлиники, я огляделся, сощурившись на ярком и теплом солнышке. Чернову я соврал, но угрызений совести так и не почувствовал, только появилась какая-то досада и злость на самого себя.
« Будь трижды прокляты его благородство и честность, из-за которых он и погиб.»
Сэтториан нервно фыркнул и бросил трубку, заканчивая разговор.
- Александр! – позвал он, выходя из кабинета и направляясь в свою комнату, чтобы переодеться. Оставалось два часа и времени на это ему вполне хватало.
- Звали, хозяин?
Дворецкий появился в комнате в тот момент, когда Сэта закончил переодеваться.
- Вы куда-то собираетесь?
- Мать позвонила, сказала, что они прилетают в Москву вместе с Ари, - хмуро бросил паладин, выходя в коридор.
Александр поторопился за юношей.
- Когда?
-Через два часа.
- Как через два? – изумленно воскликнул дворецкий. – Почему Вы не предупредили заранее? Я ведь ничего не успею подготовить!
- Сам узнал только что. Она сказала, что их в аэропорту встретит какой-то друг отца. Не знаешь, кто это может быть? Кто-то из ордена?
- У Вашего отца не было друзей в ордене, - буркнул дворецкий. – Скорее всего, кто-то из Лаборатории.
Сэта задумчиво хмыкнул, спускаясь по лестнице.
В аэропорту паладин оказался в тот момент, когда приятный женский голос закончил объявлять посадку. Юноша обвел взглядом зал, ни одного знакомого лица он не увидел, хмурая морщинка меж бровей стала заметнее. Пока он размышлял, из коридора показались мать и сестра, они огляделись и Сэта зашагал к ним, подняв руку и привлекая их внимание. Но женщины не увидели его в пестрой толпе, зато Сэта увидел приближающегося к родным мужчину в черном и почувствовал, как сердце пропустило удар.
«Не успею!» - пронеслось отчаянное, но Сэта уже рванул вперед, расталкивая народ и изо всех сил стараясь добраться до матери и сестры раньше Тёмного. Вокруг паладина едва заметно замерцало серебряное облачко аркана, готового в любой момент сорваться и разорвать на кусочки недруга. Неожиданно мать помахала парню, широко улыбнувшись и указав на него взглядом дочери.
- Аврора! Давно не виделись, я счастлив снова тебя видеть.
- Тёмка! – радостно воскликнула женщина и крепко обняла парня, приподнявшись на носочки.
Сэта едва не задохнулся, когда увидел, что Тёмный отвечает его матери не менее крепкими объятиями.
- Что здесь происходит?! – паладин сжал плечо Тёмного и вклинился между ним и Авророй, оттесняя её подальше, прошипел. – Какого черта ты делаешь, сволочь?
- Сэта, - ошеломленно проговорила Аврора, - что ты делаешь? Прекрати немедленно!
- Успокойся, белобрысенький, иначе привлечешь никому не нужное внимание, - довольно улыбаясь, сказал Тёмный и без труда отцепил пальцы паладина от своего плеча.
- Ты его знаешь? – требовательно вопросил паладин, обращаясь к матери.
- Да, знаю. Так что, будь добр, прекрати это.
- Он тёмный колдун, который, скорее всего, виновен в смерти отца, а ты улыбаешься ему.
- Не пори чушь, - отрезала Аврора. – Тёма никакой не колдун и он никоим боком не касается смерти Викториана. Дело в том что…
- Не надо, Аврора. Я сам ему всё расскажу, но позже, – прервал её Тёмный, уже не улыбаясь. – Пойдемте, а то вы устали с дороги. И представьте мне эту юную леди, - наконец, он улыбнулся, глядя на сестру Сэты.
- Меня зовут Ариера, я сестра вот этого несносного парня, - девушка обворожительно улыбнулась в ответ и ткнула брата пальцем в грудь.
- Рад знакомству, леди Ариера, меня можете звать Тёма. Ну, или Тёмка, как это делает Аврора.
- В таком случае, просто Ари, - хохотнула девушка.
- Тёмка, у тебя машина?
- Да, я отвезу вас домой, - тёмный взял из рук Ариеры рюкзак, а у Авроры забрал небольшой чемодан на колесиках и направился к выходу.
- Ты мне не хочешь объяснить, почему он встречает вас в аэропорту? – потребовал Сэта.
- Сэта, - вздохнула Аврора, порядком утомленная дорогой и тем спектаклем, что закатил её сын. – Я звонила тебе три раза, чтобы сообщить, что мы приедем, но ты каждый раз был занят и не брал трубку.
- Да, - поморщился паладин. – Я забыл перезвонить. Но почему он?
- Ты всё равно на такси приехал, – хмыкнул Тёмный. - Я видел, как ты отпустил машину.
- Ты следишь за мной? – вновь начал закипать Сэта.
- Нет, но если ты не перестанешь устраивать истерик на глазах у своей матери, сестры и всей толпы и приставать ко мне без повода, то я на тебя в суд подам за домогательство и тогда слежка тебе точно обеспечена. Усёк, пацан?
Сэтториан уже хотел ответить, даже воздух набрал в легкие, но в этот момент они поравнялись со стойкой охраны и чтобы не привлекать лишнее внимание, Сэта решил повременить с разборками.
- Надо же, - протянула Ариера, - за два года здесь ничего не поменялось.
- Вы два года не были в Москве? – приподняв брови, спросил Тёмный и указал на черный джип. – Забирайтесь, я уберу вещи в багажник.
- Вообще в России, - ответила Ариера, усаживаясь на заднее сиденье рядом с матерью.
- Ты едешь? Или такси вызвать? – поинтересовался Тёмный у Сэты.
- Еду, – буркнул Саракхаст и сел впереди, чтобы иметь возможность контролировать действия Тёмного.
Вопреки ожиданиям Сэтториана, их водитель исправно вёл машину. Не пытался их куда-то завести или разбить машину всмятку, чтобы убить или покалечить пассажиров, а самому потом оказаться целым и невредимым. Тёмный улыбался, шутил и интересовался увлечениями Ари и обсуждал незнакомых Сэте людей с Авророй.
Внезапно Сэта почувствовал себя параноиком и ощутил укол совести. С какой стати он подозревает Тёмного в страшных деяниях и почему так ревностно относится к тому, что парень так хорошо общается с родными паладина? То, что Тёмный значится в списках на стороне черных колдунов и находится под надзором Церкви, еще не делает его вселенским злом.
Неожиданный вопрос вывел Сэтториана из размышлений в тот момент, когда он решил, что постарается относиться к колдуну более объективно.
- Аврора, заглянем к Викториану сейчас или когда вы отдохнёте?
- Сейчас, – ответила женщина.
- Поедем к папе? – тихо спросила Ари у матери и та ответила ей кивком.
После этого в салоне повисла тишина. Тёмный свернул на дорогу к кладбищу. Вся оставшаяся дорога прошла в совершенном молчании.
Оставив машину на пустой парковке, все четверо направились к воротам, за которыми стоял небольшой домик смотрителя. Аккуратный, со свежей синей краской на широких досках и зеленой на черепичной крыше. Из большого окна для посетителей выглянул не старик, но уже преклонного возраста мужчина.
- Аврора Саракхаст! Не верю своим глазам!
- Здравствуйте, дядя Миша, - женщина улыбнулась приветливо и оставила подпись в раскрытой книге. – Как поживаете?
- Всё так же. А это кто? – Михаил Анатольевич с улыбкой взглянул на подошедшую девушку и приветственно кивнул Сэте, с которым виделся чаще всего.
- Здравствуйте, дядь Миш, - поздоровалась Ари.
- Надо же! Так подросла, а когда я видел тебя в последний раз, то ты едва за мамкину юбку держаться научилась, - смотритель попытался пошутить и даже рассмеялся, но неловкое молчание быстро уняло смех. Вежливая улыбка Авроры не смогла сгладить эффект неудачной шутки. – Н-да, - пробормотал Михаил Анатольевич, почёсывая залысину на макушке.
- Мы пойдем, дядь Миш. Устали с дороги, - извиняющимся тоном произнесла Аврора.
- Да-да, конечно, - поспешно согласился смотритель. Его взгляд наткнулся на Тёмного, который под отстал, чтобы не попадать в поле зрения мужчины во время разговора.
Сэта даже удивился, с каким отвращением и обвиняющим взглядом добродушный Михаил Анатольевич посмотрел в глаза Тёмному. Тот промолчал, но хмурое лицо сказало всё и так.
Про цветы никто не вспомнил. У Викториана была страшная аллергия почти на все цветы. И негласное правило, не дарить Саракхасту старшему цветов, осталось и после смерти.
Солнце палило во всю, но яркие горячие лучи не могли разогнать угнетение, витавшее над серыми плитами. Высокое надгробие из светло-серого мрамора с голубоватыми прожилками, казалось совершенно пустым, в сравнении с соседними, что были завалены венками и цветами.
Первыми к могиле подошли брат с сестрой, поздоровались, и Ари стала неспешно рассказывать об учебе и работе, о друзьях. У девушки глаза почти сразу наполнились слезами, но она утерла их платком. Сэта же хранил мрачное молчание и время от времени ловил себя на желании обернуться и посмотреть на Тёмного. Несмотря на решение быть лояльней, Саракхаст продолжал опасаться и ждать подвоха.
- Ну, здравствуй, - Аврора опустилась перед могилой на колени, не боясь испачкать бежевую юбку в зеленой подстриженной траве. Маленькая ладонь нежно погладила серый камень.
- Привет, Саракхаст, - с ироничной усмешкой произнёс Тёмный, стоя за спиной женщины.
Сэта стоял позади и наблюдал, не произнося ни слова, и только недовольно сопел. Его пристальный взор ни на мгновение не отрывался от Тёмного. В какой-то момент ему показалось, что руки у того слегка дрожат. Тёмный, словно почувствовав этот взгляд, сжал и разжал ладони в кулаки, собираясь спрятать их в карманы. Аврора резко поднялась и сжала пальцы тёмного. Посмотрела ему в глаза и произнесла требовательно:
- Не смей думать, что это твоя вина!
Тёма усмехнулся горько, не сводя взгляда с фотографии на могильном камне. Викториан на ней улыбался.
- Он столько раз вытаскивал меня с того света и спасал шкуру.
- Ты ведь не знал, - перебила его женщина, сильнее сжимая руку парня в своих узких ладонях, чем вызвала у Сэты новую волну удушливого гнева. – Перестань винить себя!
- Вовсе я не виню себя, - слабо улыбнулся Тёма. – Просто…
Он запнулся, когда бросил короткий взгляд на побелевшего от злости Сэтториана и улыбнулся.
- Не будем об этом.
- Как скажешь, - спустя минуту размышлений, сдалась женщина.
- Пойдемте, я отвезу вас домой, - предложил темный, когда они покидали кладбище.
- Ты ведь останешься на ужин? – с надеждой спросила женщина.
- Боюсь, что он не сможет, - отчеканил Сэта ледяным тоном.
- Почему? – огорчилась Аврора.
- Я с удовольствием останусь на ужин, - улыбнулся тёмный, чем вызвал у Сэтториана очередное желание отправить гостя в вечный сон.
- Вот и отлично, - повеселела Аврора. – Мы слишком давно не виделись, чтобы упускать возможность пообщаться. Ариера расскажешь, Тёме как вы выступили на фестивале?
- Конечно!
- Что за фестиваль? – с вежливой улыбкой спросил Тёмный.
- У нас в колледже его проводят каждый год. Местная традиция, так сказать.
Сэтториан, шедший позади и наблюдавший всю эту идиллию, едва ли не скрипел зубами. Мать и сестра вцепились в клятого чернокнижника, который просто пудрил им мозги и паладин до сих пор не мог понять, что удерживает его от того, чтобы не сорваться и не набить наглецу морду.
В машине болтовня не прекращалась ни на минуту. Тёмный рассказывал какие-то истории, случаи из жизни и шутил, а женщины смеялись и просили продолжать рассказ.
Впервые в жизни дорога до дома показалась Сэте сущим наказанием. И если Аврора вела себя с тёмным как добрый друг, то Ариера начала выказывать симпатию к молодому человеку, что не укрылось от паладина. Однако, он заметил, что Тёмный держится на расстоянии и превращает всё в шутку.
- Надо поговорить, – процедил сквозь зубы Сэта, схватил тёмного за предплечье и бесцеремонно потащил за собой.
- Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку, белобрысенький? – огрызнулся тёмный и вырвался из жесткой хватки паладина, когда дверь плотно закрылась.
- Не кажется! Что за спектакль ты устроил? Какого черта подкатываешь к моей сестре? Она уже глазки тебе строит! И с какой стати ты так фривольничаешь с моей матерью? Думаешь, я не вижу, что твоя игра переходит все границы?! Сворачивай этот цирк и проваливай из моего дома!
Тёмный молчал мучительно долгое мгновение, не сводя взгляда с Сэты. И вопреки ожиданиям паладина, лицо тёмного не исказила насмешливая улыбка, он не ответил колкостью.
- Это не игра, Саракхаст. Открой глаза, наконец, – вкрадчиво сказал Тёмный.
И снова его слова, заставили поверить Сэту в то, что Тёмный не лжет. Спокойный и уверенный голос парня, словно хлестнул паладина, заставляя проснуться.
- Проедемся, я тебе кое-что покажу.
Не дожидаясь ответа паладина, тёмный направился к лестнице, ведущей вниз. Гневно раздувая ноздри, Сэтториан пошел следом, чтобы уже через десять минут сидеть в черном джипе и молчать, ожидая объяснений.
Раза два Сэта порывался потребовать от Тёмного ответа и каждый раз останавливался, не понимая, что с ним творится. Почти всё время пока Тёмный был рядом разум паладина, словно накрывала мутная пелена ненависти к этому проклятому чернокнижнику. И только время от времени Сэтториан выныривал из странного состояния не в силах объяснить собственного поведения.
В висках начинало ощутимо покалывать, в ушах раздался тихий протяжный писк.
- Приехали, - сообщил Тёмный, заглушая мотор и вытаскивая ключи из замка зажигания.
- Психиатрический диспансер им. Сокольского, - паладин прочёл табличку на одной из колонн кирпичного забора. – Что мы тут забыли?
- Хочу тебя познакомить с парой человек, - выходя из машины и захлопывая дверь, пояснил Тёмный.
Сэта только хмыкнул в ответ, но последовал за парнем.
Закатное солнце окрашивало широкое двухэтажное здание в насыщенный персиковый цвет, когда Тёмный и Сэта прошли пост охраны и дежурных и зашли в большой ухоженный двор, уставленный лавочками, столиками и беседками. Вокруг создавали абстрактный лабиринт клумбы с разными цветами и низкие кусты.
- Опаздываешь. Я уже ухожу.
К ним подошел мужчина с белым халатом, накинутым на руку и с дипломатом в свободной руке.
- Извини, Коль. Я к вам не один сегодня, - Тёмный пожал протянутую руку.
- Да уж вижу. Можешь не представлять гостя. Вижу знакомые черты. Сын Викториана? – предположил врач, буквально впиваясь взглядом в лицо паладина, в каждую морщинку и в каждый волосок.
- Сэтториан Саракхаст, - представился паладин и тоже пожал врачу руку, невзирая на не слишком приятный взгляд и желание сделать шаг назад, разорвав дистанцию.
- Николай Вальцман.
-Ты не мог бы позвать Марию? Хочу их познакомить.
-Поздно уже. Время приёма посетителей закончено, Тём. Ты же знаешь.
- Сказал главврач, - хмыкнул тёмный.
- Так и быть. Но не долго, - вздохнул Вальцман.
Он достал телефон и набрал нужный номер.
- Валентина Сергеевна, приведите во двор Марию, пожалуйста. К ней посетители. Да, под мою ответственность. Да, я предупредил, что недолго. Хорошо. – Вальцман отключил телефон и повторил строго, глядя Тёмному в глаза. – Не долго.
- Спасибо, - тот улыбнулся. – Я понял.
- А я пойду. Был рад познакомиться, Сэтториан Саракхаст.
- Взаимно.
Они вновь обменялись рукопожатиями, и врач направился проч.
- Тёма-а! – донёсся до двоих радостный возглас, когда Сэта уже открыл рот, чтобы задать вопрос. – Тёма-а!
Сэта увидел, что к ним резво бежит девушка. Тонкая, хрупкая, быстрая и легкая. Она придерживала малиновую вязаную кофту, спадающую с плеч, и её короткие волосы в свете заходящего солнца казались живым пламенем.
Девушка с разбегу врезалась в тёмного и повисла у него на шее с радостным и звонким смехом.
- Как я рада тебя видеть! Я так скучала по тебе!
Тёмный рассмеялся, обнимая девушку в ответ.
- Я тоже скучал. Как поживаешь? – широкая ладонь Тёмного тщетно приглаживала растрепавшиеся волосы девушки.
- У меня всё хорошо.
Наконец, девушка отпустила шею парня и отступила. Заметила Сэтториана и замерла, округлив глаза.
- Я сегодня не один. Хочу познакомить тебя кое с кем.
Только сейчас паладин заметил, что лицо Марии принадлежит не юной девушке, как он решил по началу. У глаз и рта слишком много морщин, в волосах пробивается первая седина. И ещё его начинало подташнивать от того, что виднелось внутри пациентки психиатрической лечебницы. Сгустки черной, зловонной энергии. Они шевелились, словно клубок ядовитых и опасных змей в засасывающем болоте. Паладину немедленно захотелось отойти подальше и проблеваться, он сделал шаг назад против своей воли. Но на плечо легла ладонь колдуна, и Сэта вышел из оцепенения, навеянного странной женщиной.
- Маш, познакомься, Сэтториан Саракхаст сын Викториана.
- Что? Сын? – женщина посмотрела на Тёмного, потом на Сэту и проговорила тихо. – Они так похожи. Я сначала решила, что это Вик.
- Да, я тоже удивился, когда впервые его увидел, - усмехнулся тёмный.
- Вы знали моего отца? – спросил Сэта изо всех сил стараясь сохранить хладнокровие.
- Он спас меня, - горячо заговорила женщина. – Он защищал меня и я обязана ему жизнью. Я бы отдала всё на свете, чтобы он жил!
- Нельзя вернуть умерших, - сухо отозвался паладин.
- Я знаю, - поникнув, сказала Мария, прижимая к груди руки в молитвенном жесте. – Но это так несправедливо, когда такие, как Вик погибают. Это нечестно.
Сэта сглотнул подкатывающую к горлу тошноту. Ему казалось, что всё, к чему прикоснётся эта женщина покрыто жирной, склизкой грязью. И теперь эта грязь есть и на нём, переползая с Тёмного, которого обнимала Мария.
Но теперь паладин почувствовал и слабый свет исходящий от женщины. Саракхаст не понимал как такое возможно и подобный диссонанс начал вызывать головокружение.
- Не будем о грустном, - вмешался Тёмный, взяв Марию за руку и улыбнулся ей.
- Мари-ия! – у стеклянных дверей стояла полная женщина в белом халате с закатанными рукавами.
- Тебе пора, - сказал тёмный. – Прости, что так мало поговорили. Обещаю, что в следующий раз появлюсь во время.
Маша крепко обняла парня, прижавшись к нему всем телом, и уткнулась лицом в плечо.
- Только не бросай меня, - едва слышно прошептала она.
- Не брошу, - ответил тёмный, целуя каштановые волосы и отпуская женщину.
- Счастлива была познакомиться, - очаровательно улыбнулась Маша паладину и побежала прочь с той же легкостью.
До машины Сэта не дошел каких-то десяток шагов. Его согнуло пополам и вывернуло наизнанку у тротуара. Тёмный сочувственно похлопал паладина по спине и принёс бутылку воды из машины.
- Я же говорил, что вода понадобится, - усмехнулся Тёмный.
Сэта сполоснул рот, сделал несколько глотков, не замечая вкуса воды, и умылся, одновременно поливая себе на шею и голову.
- А ты оказался крепче своего отца. Тот при первой встрече с ней заблевал все ближайшие кусты и не разгибался с час, - задумчиво проговорил Тёмный, носком ботинка помогая жуку перевернуться на брюхо.
- Кто они? – хрипло спросил Сэта, приподнимая голову.
- Твой отец спас её тридцать лет назад, а должен был убить, - ответил Тёмный, глядя вперед. – Ведь вы убиваете таких, как она, если не можете помочь. И Вальцмана тоже должны были казнить, если бы Саракхаст не отмазал его.
Сэта недоумённо уставился на Тёмного.
- Это против правил, - сказал Сэта. – Ты хочешь сказать, что мой отец нарушил их вот так запросто?
- В ней сидят сорок бесов, - словно не замечая слов паладина, продолжил тёмный. - Стоит ей коснуться иконы, или какой святыни, так эти твари тут же объявляются и мучают бедняжку. А Вальцман был черным магом. Он делал обороты и заговоры на крови и смерти, поэтому теперь будет гореть в Аду, но сейчас он старается помогать людям, чтобы его дети избежали такой незавидной участи.
- Так зачем обрекать человека на такие мучения?!
- Затем, что твой отец не был безмозглой марионеткой ордена и думал дважды прежде, чем что-то сделать! Поэтому он нарушал ваши никчёмные правила! - Резко ответил Тёмный.
Тёмные безлюдные улицы проплывали за окном и казались серыми и невзрачными, несмотря на вспышки неона и рекламных вывесок. Сэта прислонился лбом к холодному стеклу, чтобы немного ослабить головную боль.
Тёмный открыл окно, впуская прохладный ночной воздух в салон. Сэта поймал на себе обеспокоенный взгляд колдуна, но не придал ему значение, по прежнему ощущая себя вымазанном в дерьме.
- Куда мы едем?
- Тебе надо освежиться, ты бледен.
- Это после общения с твоей одержимой. Давно такого не было.
- Понимаю. По первой самому было мерзко, но Маша сама по себе совершенно безобидный и добрый человек. Просто не повезло.
Сэта думал о том, что Тёмный подстроил это всё нарочно. И врач, и одержимая, якобы хорошо знавшие Викториана, какая-то часть плана. Только паладин никак не мог понять, чего именно добивается Тёмный подобной ложью.
- Приехали, - объявил Тёмный, остановив машину.
Сэта огляделся. Пустая парковка с единственным мигающим фонарём. Дальше большой парк за высокой оградой.
- Какого мы здесь забыли? – хмуро поинтересовался Сэта.
- Я же сказал, что тебе надо проветриться, Саракхаст, - сказал колдун, вылезая из машины. Ухмыльнулся. – Или ты хотел расслабиться в ночном пабе с девочками? Так бы сразу и сказал.
- Да пошёл ты. Спрашиваю ещё раз: что мы здесь забыли?
- Встречу с прошлым.
На этот раз, Тёмный ответил серьёзно, и Сэта полез из машины.
- Ты ведь знаешь про нападение шайки вампиров и человеческих наёмников в конце восьмидесятых?
- Когда Винсент отказался вмешиваться, и это пришлось расхлебывать паладинам? Конечно знаю. Только к чему это?
Они брели по полуосвещенным дорожкам, выложенным плиткой. Вокруг царило безмолвие и тишина. Из-за отсутствия ветра не шевелился ни один листочек, и всё выглядело застывшем во времени. Сэте становилось легче, когда он полной грудью вдыхал влажный холодный воздух с ароматом ельника и сырой земли.
- В той бойне участвовал и твой отец.
- Опять ты о нём?! Оставь его в покое, в конце концов! Ты не мог его знать и не пытайся это показать, хреново получается!
Но Тёмный его, как будто, и не услышал, продолжая идти и глядя только вперед.
(Тёмный рассказывает как познакомился с Викторианом Саракхастом)
- Почему я должен тебе верить? – спросил Сэта, внимательно следя за собеседником.
Они сидели на скамье под фонарём, льющем на асфальт мягкий свет. Тёмный откинулся на деревянную спинку с краской, которая начала облупливаться по краям и взглянул вверх.
- В жизни не встречал настолько подозрительных личностей, - устало протянул Тёмный.
- Я не обязан доверять тому с кем почти не знаком, - заметил паладин, хмуря брови. – Ты тёмный, а помогаешь людям, избавляешь их от монстров, рискуешь собой. Не могу понять для чего.
- Уф! А ты не думал, что я делаю это из чистых побуждений? – поинтересовался колдун, теряя привычную беспечность, словно слова паладина задели его за живое. – Открою тебе страшную тайну, Саракхаст. Я такой же человек как ты, как твоя мать, сестра и миллиарды других людей на планете. У меня такая же красная кровь как и у вас. Разве ты не заметил?
Память тут же подкинула Сэте поединок Тёмного и черной твари, во время которого колдун едва не погиб и еле уволок ноги потом. В вишнёвых глазах тогда был обычный человеческий страх перед смертью. Такой невозможно подделать.
- Перестань искать то, чего нет.
- Как ты связан с моим отцом? Ведь не просто так вы помогли друг другу тогда?
- Веришь или нет, но в тот раз всё получилось спонтанно. Саракхаст был особенным. Он умел давать людям второй шанс и видел то, что называется душой. Поэтому его невозможно было обмануть, он знал, когда человек говорил правду и верил этому. Часть этого есть и в тебе.
- С чего ты взял?
- Ты же ещё не свернул мне шею, - улыбнулся Тёмный.
- Пф, это вопрос времени и терпения, - фыркнул Сэта, но понял, что тоже улыбнулся.
- На самом деле всё ещё проще, чем ты думаешь, - сказал Тёмный, переводя взгляд в темноту перед собой. – Мы с Викторианом были лучшими друзьями.
- Чего? – тупо переспросил Сэта.
- Ты всё правильно услышал. Мы были лучшими друзьями. Сам не знаю, как так получилось. Я не привык общаться со светлыми, у вас слишком предвзятое отношении ко всему. Плюс, большинство из паладинов продажные ублюдки.
- Поосторожней со словами, - угрожающе проговорил Сэта.
- Говорю как есть. Ты молод, многого не знаешь и многое не видишь.
- Отец всегда предупреждал меня об опасностях.
- Да, только о тех, от которых ты мог защититься сам. От остального он защищал тебя, Аврору и Ариеру сам. Он не думал, что Орден пойдет на всё, только бы избавиться от досадной помехи в лице Викториана Саракхаста.
- Чем он им помешал?!
- Орден превратился в сборище алчных сволочей, готовых продаваться за деньги любому, кто их даст в достаточном количестве. А Саракхаст требовал исполнять долг – защищать человечество. Саракхаста любили простые паладины и люди, они готовы были идти за ним и восстать против наставников. Поэтому те решили убрать его. Почему ваши наставники так любят отправлять именно тебя в командировки на различные охоты? Они боятся, что ты станешь такой же занозой, каким был твой отец, ведь ты очень на него похож.
Паладин не ответил. Он вновь чувствовал, что странный колдун не врёт
***
Я равнодушно наблюдал за мерно капающей водой и размышлял над тем, что эти «великие» и всемогучие фокусники могли бы обзавестись тюрьмой, куда большего комфорта. Всё тело болело от побоев, и периодически меня одолевал кровавый кашель и пробирал озноб, сменяющийся жаром.
Внезапный поток теплого сухого воздуха, заставил меня подобраться и различить фигуру в странном балахоне из черного перетекающего дыма.
- Какие люди, - я улыбнулся. – Или кто ты там? Давненько не виделись. Как поживаешь?
- Получше некоторых, - ответил тип и усмехнулся сдержанно, медленно приближаясь. - А твоё как ничего?
- Лучше всех, никто не завидует, - пожал я плечом. – Зачем явился?
- Поболтать, - тип остановился и с любопытством оглянулся.
- Ну, это ты вовремя, а то я со скуки начал помирать.
- Эддай сейчас занят изобретением для тебя новой пытки, так что не скоро вернется.
Тип поднял руку и коснулся ладонью стены камеры, после чего я ощутил слабую дрожь всего помещения и почти незаметный отголосок используемой Силы.
- Что ты делаешь?
- Мне нужно время, чтобы поговорить, - ответил тип и тут же спрятал задрожавшую руку в дым балахона.
Я прищурил глаза и с подозрением уставился на собеседника:
- И часто с тобой такое?
- Почти, - тип слабо улыбнулся, увидев царапины на стенах. – Это одна из любимых пыток Эддая, он «наградил» меня физической болью. Теперь любое, даже слабейшее прикосновение воздуха, сродни заживо сожранной коже… да что там говорить, биение собственного сердца уже невыносимо. Одного беднягу он вообще заставил чувствовать все эмоции людей живущих на Земле. Кажется, парень протянул года три, а потом свихнулся и наложил на себя руки. Довольно долго, тебе не кажется? Ведь с таким «даром» иной и месяца не протянет. Хотя, вместе с эмоциями, Эддай подарил тому человеку бессмертие. Но тебе, я думаю, он придумает что-нибудь совсем другое.
- Как же тогда ты не спятил? – с сомнением спросил я.
- У меня есть цель и тот, кто не дал сделать шаг в Бездну, - сказал тип, впервые отводя взор в сторону, но тут же криво и жестко улыбнулся. – Да и никто не говорил, что умом я не повредился.
Я таращился на типа и с трудом верил этому, но теперь становилось ясно, отчего его движения столь скованны, речь коротка и немногословна, и этот странный балахон из дыма, наверняка причиняет меньше неудобств, нежели обычная одежда.
- Это была твоя камера?
- Да.
- И за что же он тебя так?
- Просто я перестал подчиняться, - он произнес это так, словно это совсем ничего не значило для него. – Но сейчас я пришел поговорить совсем о другом.
- Знаешь, лучше бы ты вытащил меня отсюда, а там можно и поболтать за чашечкой кофе или чего покрепче.
- Ты не должен позволить Эддаю вытащить из тебя Черных Птиц, – тип резко обернулся ко мне и пронзил меня взглядом, мне стоило некоторых усилий, чтобы не отвести взгляд. - Всевышние именно этого и добивались все это время, натравливали на тебя всевозможных тварей, подставили перед той девушкой, подсунув ее подруге эликсир, который превратил несчастную в черного монстра и, опять же, натравили на тебя. И это только некоторые события, кто знает, сколько еще они учинили, чтобы выбить тебя из равновесия и высвободить Птиц.
- Они превратили Таню в ту черную тварь, что устроила погром на шоссе?
- Да.
Сказать, что я разозлился в тот момент, значит, ничего не рассказать. Я был в бешенстве. Ярость ударила в виски горячей волной, что я задохнулся на миг и перестал видеть окружающий мир. С трудом я поднялся на ноги, прижимая покалеченную руку к животу, а другой держась за стену, чтобы не свалиться.
- Викториан, - голос подвел меня и я почти просипел его имя. – Его тоже они убили.
- Я не копал так глубоко, - после краткого раздумья, ответил Владыка, - но, полагаю, что да. Им было выгодно, чтобы его сын потерял защиту в лице отца и им можно было свободно манипулировать, после чего переманить на свою сторону.
- Твари, - процедил я сквозь стиснутые зубы и постарался успокоиться, хоть немного. – Зачем ты рассказываешь все это мне? Какое тебе дело до Сэтториана? Хочешь, чтобы я отомстил ублюдкам за твоё заточение или пытку?
- Нет, - усмехнулся тип, - отомстить я и сам в состоянии. Но ты не должен позволить им вытащить из тебя Птиц. Мне не хотелось бы, чтобы этот мир погиб. А что касается Сэты, то это немного другой вопрос. Если они переманят его на свою сторону, то будет беда.
- Какая?
- Они сделают из него свою марионетку, заставят пролить много крови ради своих целей и поверь, такое чудовище каким может стать этот мальчик не нужно этому миру.
- Ты у нас, оказывается, тот еще благодетель, - хмыкнул я.
- Нисколько, - коротко ответил Владыка и замолчал, явно не собираясь вдаваться в подробности.
- Тогда я не понимаю, чего ты добиваешься, рассказывая о планах Всевышних, да и вообще всё.
- Во-первых, никакие они не всевышние. Так, горстка сильных магов, возомнивших себя движущей силой мироздания и не больше. Во-вторых, ты должен знать кто ты, чтобы защититься и что нужно делать.
- Ну, и кто я, - я не удержался от смешка. – Открой мне страшную тайную.
- Ты тёмный.
От серьезного вида и тона типа я расхохотался, но очередной приступ кашля быстро заткнул мои попытка посмеяться над таким заявлением.
- Да ты прям капитан Очевидность. Спасибо, но я свое имя еще в состоянии упомнить.
Владыка моей шутки не оценил и продолжил взирать на меня с совершенно серьёзной миной.
- Это не только твое имя, но и вся твоя сущность. Ты таким родился и таким останешься до самой смерти.
- Я думал, что моё бессмертие связано с Птицами.
-Нет. Ты такой от рождения. Удивляюсь, что ты до сих пор ничего не пытался выяснить о собственном происхождении.
- Я просто смирился с тем, кто я есть. Вот и всё.
- Даже не зная истины?
- Что такое истина? – я хмыкнул и привалился спиной к ледяной стене, пытаясь немного ослабить жар. – Я не живу бездумно. У меня есть вера.
- Нельзя жить бездумно и слепо взирать на мир. Иначе это приведет к падению, а чтобы не упасть нужно держаться Света. Свет всегда поможет и выведет, там есть любовь и вера, - вдруг проговорил Владыка.
Я замер, во рту у меня неприятно пересохло, а в груди что-то сдавило.
- Это слова…
- Викториана Саракхаста, - сказал Владыка и я просто перестал дышать в тот момент, когда он посмотрел мне прямо в глаза.
- Чтоб меня черти унесли, - прохрипел я. – Как такое возможно?
Темный
© Copyright: Кирилл Фадеев 2, 2015
Свидетельство о публикации №215060801489
Свидетельство о публикации №215060801489
Рецензии