Приключения в тайге

      Во Владивостоке встретились с военным губернатором Приморской области и наказным атаманом Уссурийского казачьего войска, Павлом Фридриховичем Унтербергером.

      Плотный человек с круглым черепом, наполовину лишённым растительности, облапил, как медведь, Владимира Сергеевича:
      – Воронцов! Какими судьбами тебя занесло к нам?!
      В своё время они вместе учились и в училище, и в академии, но не виделись лет 20. Духовский и граф объяснились с хозяином кабинета.

      – Так ты ближе к Ставке? – спрашивал Унтербергер Владимира. – Я здесь не в курсе, что творится у вас в Европах!
      – Теперь, Павел Фридрихович, акцент переносится на Дальний Восток, у вас тут будут разворачиваться основные события, так что всё будете узнавать прежде нас. Что о Японии слышно?
      – Подозрительно, Владимир… Сергеевич! Сдерживать японцев надо!
      – Но война же всё равно неизбежна, как думаешь?
      – Думаю, да! Японцев разозлило то, что государь император решил объединиться с Германией и Францией и начать тройственную интервенцию островов! Атмосфера электризуется ощутимо!
      Вступил и Духовской в беседу:
      - Японцы никак не могут пережить обмен Курил на Сахалин!
      - Да, им и то, и другое подавай!
      - Да когда это было! Двадцать лет успокоиться не могут!
      - А тройственная интервенция сделала нас в глазах японцев врагом номер один! - вставил и Воронцов.
      - Истинно так, Владимир! Теперь Восток из экзотической сказки превратится в арену кровавой борьбы! Поедемте посмотрим, как идёт строительство Владивостокской крепости!

      Сели в экипаж. Воронцов разглядывал город. В центре дома были большие, каменные, современные. Жилой сектор, примыкавший к сопкам, – деревянный, одноэтажный, пыльный. Такого простора, как в Хабаровске, не было видно.

      Вдруг Владимир зажмурился: где он? В Приморье или в Туркестане? По улице вышагивал караван верблюдов. Покрытые белой густой шерстью, в красных попонках с белыми узорами, они плыли по улице важно, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Хозяева ничего не ответили на вопросительные взгляды москвичей.

      Прибыли на стройку.
      – Руководит строительством полковник Величко, блестящий выпускник нашей академии! – показал рукой на крепостные сооружения Унтербергер.
      Воронцов понял, что Павел имеет в виду Николаевскую инженерную академию в Петербурге, которую оба окончили.

      Он отметил для себя, что проект направлен на то, чтобы организовать активную оборону, достигнуть безопасности артиллерии с помощью маскировки и передвижения орудий; проектировщик уделил внимание и путям сообщения внутри крепости. Насколько верны расчёты, покажут военные действия. Жаль только, что придётся для этого эксперимента пожертвовать живыми людьми!

      Несмотря на близость моря, всё же было жарко и душно.
      Павел Фридрихович предложил приятный способ спастись от летней жары:
      – Господа! Хотите, покажу вам нашу приморскую тайгу!

      Отправились в лес через бухту. На воде хорошо продувало. На рейде Воронцов заметил пароход аж с пятью трубами. По гавани шастали туда-сюда, как игрушки, японские, корейские, китайские кораблики с цветными парусами.
      – Не боитесь, что шпионят?
      – Хитрые они, да, может, и шпионят. Но наши тоже не дремлют! – успокоил военный губернатор и показал катер-разведчик. Владимир заметил на катере офицера в белом кителе, с большим биноклем.

      Высадились на скалистый берег напротив города. Прозрачный воздух и туман над морем создавали впечатление, будто весь пейзаж выткан шёлком на китайском ковре. Зелень травы была особенно яркой, а острая вершина сопки синела голыми камнями.

      – Летом здесь много дождей! – сказал Павел Фридрихович. – А зимой морозно.
      Воронцов подумал, что солдатам в таких условиях будет сложно. «А насчёт обмундирования интенданты будут думать в последнюю очередь, когда уже личный состав начнёт замерзать!»

      – Пойдёмте посмотрим лес, пока не зарядил ливень! – пригласил генерал-губернатор.

      Лес в Приморье был необычным, не похожим на европейский.
      В основном деревья хвойные, хотя встречались и широколиственные – клён, дуб, высокие липы. На дереве с «взлохмаченной» кроной граф увидел мелкие зелёные завязи.
      – Это абрикосовое дерево! – увидел направление его взгляда Унтербергер. – Здесь у нас встречаются и южные, и северные растения. У нас даже виноград растёт, правда кислый, и ягоды не крупнее клюквы! Но рано ещё, не попробовать: не вызрел пока.

      Командующий и генерал-губернатор распорядились ординарцам приготовить всё для пикника. Пока нижние чины хлопотали, граф позвал Елоховского прогуляться в тайге, посмотреть лес. Полюбоваться, действительно, было чем. Дикий виноград оплетал тёмную старую ель, под которой можно было спрятаться в случае дождя. Рядом с пихтой здесь росла колония молодых пробковых дубков, а грецкий орех – около кедровой сосны.
      Увлекательная прогулка незаметно съела и время, и расстояние. Шум попутчиков растворился в лесной тишине.

      Вдруг в зелени высокой роскошной травы московские гости обнаружили жёлтое пятно. Это был детёныш амурского барса*. Что же он один здесь делает?! Воронцов хотел удалиться бесшумно, по-военному. Подошёл Елоховский.

      – Посмотрите, ваше превосходительство! Их здесь двое! Какие котята!
      Детки и впрямь были хорошенькие, как два солнышка в тёмной траве. Длина тела – меньше аршина. Владимир Сергеевич не успел предупредить своего спутника, как тот схватил одного котёнка на руки.

      Вдруг сверху прыжок – огромная чёрно-оранжевая кошка с круглой небольшой головой свалилась на капитана. Соображать было некогда – Воронцов вложил в ухо кошке пистолет да и выстрелил. Елоховский благодарил за спасение.
      – А со зверями мы что будем делать?
      Набежал на выстрел народ, офицеры.
      – Что вы наделали! Вы убили самку амурского барса! Ах, ах!

      Кто-то вспомнил пушкинского Дубровского, который застрелил медведя таким же способом. И ещё того хлеще:
      – Хорошо, что не с Мцыри взяли пример!

      Воронцов готов был провалиться сквозь землю от стыда, окружённый столь негативным вниманием.
      Елоховский, краснея, признался:
      – Их превосходительство спасали меня! Они не виноваты!

      Офицеры не поверили: амурский барс никогда не нападает на человека!
      Другие увидели:
      – Ах, здесь были детёныши?! Вы их трогали?

      Елоховский кивнул.
      – Ну, теперь будете объясняться с командующим, затем с Петром Фридриховичем… В тайгу не лезь со своим уставом! – был вынесен вердикт.

      Знатоки рассматривали котят.
      – Им, наверное, уже около трёх месяцев! Посмотрите, господа: младенческие пятна превратились уже в розетки, как у взрослых леопардов!
      – А это самки или самцы?! Кто знает?
      – Хм, посмотрите сами, коли не боитесь!
      – А чего бояться?
      – Да котятки уже сильные, не позволят себя вертеть, как угодно!

      Тушу самки барса, чуть больше трёх пудов, оттащили в сторону.

      Разговор с Унтербергером, против ожидания Воронцова, прошёл в миролюбивых тонах. Генерал-губернатор рассказывал, что китайская медицина охотно использует различные части барса, от печени до когтей, в своих препаратах.
      – Раньше, граф, их основное поголовье жило в прибрежной полосе, где водились пятнистые олени – главная добыча амурского барса. Сейчас замечено увеличение тигров в этих благоприятных местах, а барсы оттесняются в горы.
      – А местных жителей не беспокоят? Скот не дерут?
      – Хищники, которые переключаются на домашнюю живность, тем самым подписывают себе смертный приговор. У нас ведь крестьяне не будут церемониться!

      Через пару дней Пётр Христофорович объявил, что офицеры напустились на генерала зря: обследовав тушу барсихи, китайские знахари обнаружили, что она была ранена ещё до встречи с Елоховским и Воронцовым и умирала. Очевидно, она специально привела детёнышей поближе к людям. Хотя, конечно, поведение её было очень странным и нетипичным для этого вида животных. Почему тогда она прыгнула на капитана?! Но на этот вопрос уже никто не ответит.

      Пикник, несмотря ни на что, очень понравился, и его было решено повторить. Пока шла подготовка к пиршеству, Владимир Сергеевич решил прогуляться по лесу в одиночестве.

      Под высокими кронами деревьев прятались кустарники крушины, акации, таволги, малины, шиповника, жасмина, бузины, калины, жимолости, даже давно отцветшая сирень и смородина, от которой шёл характерный запах.
      На озере цвели красивые огромные водяные лилии розового цвета.

      Рассматривая всё внимательно, граф не заметил, как отошёл далеко от лагеря. «Надо бы возвращаться!»
      Вот здесь он проходил мимо барбариса, который привлёк его внимание мелкими красноватыми плодами. Но сейчас Воронцов не видел этого куста! Откуда-то взялся на пути овраг. Владимир Сергеевич точно помнил, что оврага не было, он шёл всё прямо.

      Когда он в третий раз вернулся, блуждая, на одно и то же место, он понял, что ходит кругами. Да и холодно стало, вечер. Дождь зарядил. Что делать? Залезть на дерево, посмотреть дорогу. Нашёл дубок покрепче и пораскидистей, чтобы можно было залезть повыше. Посмотрел – увидел, куда идти.

      Его уже искали, встречали, повели скорее под импровизированную крышу, сооружённую из брезента.
      Кто-то обратил внимание, что глаза у генерала покраснели. «Расчесал, наверное!»
      - Ах, ну Вы прямо на китайца стали похожи!
      - Значит, смогу шпионить у них, когда война начнётся! - отшутился Воронцов.
      Его начал бить озноб. Наверное, пока ходил, замёрз.
      «Владимир Сергеевич! Да Вы дрожите весь!» - обратил внимание и ординарец, принёс тёплую шинель.
      Бывший москвич Духовской пригласил поближе к костру, посмеялся: «У нас широта крымская, а долгота — колымская».
      Тем временем уже был приготовлен ужин, Воронцов налегал не столько на еду, сколько на коньячок, который всегда его выручал в таких случаях!

      На вопрос графа, почему он не мог найти дорогу, сказали: «Здесь разлом проходит, иногда нечистый водит, запутывает!» А кто-то вспомнил случай с самкой амурского барса: «Ваше превосходительство! Тайга мстит за барсиху и детёнышей!»
      Хорошо, что всё хорошо кончилось.

      Собрался в Москву.
      Товарищи подсказали ему, где купить кедровые орехи, где рыбу. «Деткам и хозяйке лакомств из Сибири привезёте!» В Баргузине купил-таки хорошо выделанных шкурок Софье на шубу, девочкам – для оторочки зимних шапочек.

      29 июля сели в экипаж в Хабаровске.
      31 июля были в Бурее. 14 августа – в Красноярске. Однако 15-го сели в поезд, 16 августа были в Ново-Николаевске, 17-го – в Омске, 20 августа, в день рождения возлюбленной, наконец, обнял свою Софью!

      Он, по своему обыкновению, не сообщил, когда возвращается. Ну мало ли, что его задержит! Тем более разочаровывать любимую в день её рождения не хотел. С вокзала взял извозчика, подъехал прямо к дому.

      В конце долгого-долгого пути Владимира ждало светящееся родным уютом окно. Сколько раз он возвращался в сиреневый дом с колоннами из дальних и ближних путешествий! И семнадцать лет он знал, что за этими колоннами ждёт его невообразимое счастье!



Примечания:

* Амурский барс нынче называется дальневосточным леопардом, Panthera pardus orientalis.
В то время ещё не такое катастрофическое положение было с этим подвидом зверей, как сейчас, но тоже уже первые звоночки прозвенели. Жалко, да.