Гибридные политические режимы на примере Украины

На территориях некоторых государств, возникших после распада Советского Союза на месте бывших республик в 1990-х гг к власти пришли преимущественно недемократические режимы, сочетающие одновременно черты демократии и авторитаризма.
С одной стороны, эти режимы обладают такими формальными признаками демократии как институт выборов, многопартийность, на словах проповедуют теорию разделения властей на исполнительную, законодательную и судебную, якобы независимых друг от друга. В некоторых из них имеется даже видимость наличия «четвёртой власти» в виде якобы независимых СМИ.
С другой стороны, у них есть такие признаки авторитаризма как практически безграничные полномочия спецслужб, подавление инакомыслия, в том числе и насильственными методами и даже такие признаки тоталитаризма как антиэгалитаризм, фактическое неравенство граждан перед законом, тотальная мобилизация масс, господство ксенофобских настроений, подогреваемых официальной пропагандой, навязывающей населению «образ врага».
Вместе с тем, говорить о тоталитарном характере этих государств невозможно, в первую очередь из-за отсутствия следующих признаков: нет тотального господства одной партии, навязывающей единую идеологию всем остальным, отсутствует Вождь, наделённый безграничными полномочиями, не допускающий возникновения никаких оппозиционных сил и настроений ни внутри политической элиты, ни среди рядового электората.
Устройство государства при гибридном политическом режиме
Если рассматривать идеальную иерархическую пирамиду авторитарного государства, то она выглядит так: во главе пирамиды стоит национальный лидер, обладающий практически неограниченной властью, за безоговорочным исполнением указов которого следят карательные органы. Большинство населения в нём абсолютно бесправно и лишено каких бы то ни было рычагов воздействия на власть. Это типичное «полицейское государство» в чистом виде.
Демократическое государство имеет более сложную структуру.
В нём действует «система сдержек и противовесов», при которой все ветви власти независимы и взаимно ограничивают власть друг друга.
Президент не может принять решение вопреки воле Парламента, Парламент не может действовать вопреки воле Президента, а Конституционный Суд строго следит за тем, чтобы все они действовали строго в рамках законов и придерживались Конституции.
В этом случае, структура пирамиды власти усложняется, она сама состоит из нескольких отдельных иерархий.  Внешним контуром такой пирамиды, удерживающим её в своих рамках служит Закон.
Как же выглядит пирамида власти при гибридном политическом режиме? Закон тут тоже формально играет ограничивающую роль, однако, далеко не единственно главную. Он применяется только к рядовым представителям электората, не входящих ни в одну из политических элит.
Сама пирамида теперь состоит из множества маленьких пирамидок, почти полностью повторяющих авторитарное государство в миниатюре. В них есть свой собственный карательный аппарат, армия, спецслужбы и конечно народ – рядовые сотрудники этих корпораций. Во главе каждой из таких пирамидок стоит мощный независимый политический игрок – олигарх, высокопоставленный чиновник, или бандит. Все эти пирамидки активно взаимодействуют между собой, борясь за более высокое место в большой государственной пирамиде. Основным скрепляющим внешним контуром такой пирамиды теперь является не столько закон, сколько многочисленные пирамидки разнообразных карательных аппаратов – спецслужб, полиции, армии, чиновников, стремящиеся не допустить развала главной пирамиды.
Сейчас на примере Украины мы видим попытку построения такого нового государственного устройства, при котором государство уже не является главным субъектом политики. Основными акторами политики становятся олигархи и корпорации, которые отстаивают свои интересы такими методами, которыми ранее располагало лишь государство.
В первую очередь, это касается монополии на узаконенное насилие.
Так называемые "территориальные батальоны", которые на деле являются частными армиями могущественных олигархов, таких как Коломойский, выполняя волю заказчика и опираясь на его финансовую и политическую поддержку, порой становятся более влиятельными, чем государственные структуры.
Многочисленные видео с трясущимися от страха украинскими представителями власти, бледнеющими при виде ультраправых боевиков, по-хозяйски решающих вопросы в госучреждениях, служат тому доказательством.
Вместе с тем, в стране сохраняются все институты демократии: разделение властей, выборы и т.д.
Они служат картинкой-доказательством для обоснования заявлений украинских политиков о том что "никакого фашизма на Украине нет".
При этом, отряды ультраправых гордо маршируют под нацистской символикой, по-хозяйски расправляясь с неугодными: люстрируя показавшихся им "пророссийскими" политиков, избивая коммунистов и "москалей", громя редакции оппозиционных СМИ, врываясь в офисы конкурентов своих заказчиков.
Ультраправые присутствуют в органах государственной власти, парламенте, занимают высокие должности в армии и МВД.
При этом, государственная пропаганда насаждает национализм, "возврат к истокам" (традиционализм, "вышиванки" и т.д.), успешно создаёт образ врага (москали, ватники, колорады), воинствующий антикоммунизм (уничтожение памятников советского прошлого, переписывание истории ради очернения коммунизма). Однако, при этом существует многопартийность и якобы независимые СМИ, которые на поверку оказываются подконтрольными разнообразным олигархам, борющимся между собой за власть.
Такое государство не попадает ни под определение "демократического", ни под определение "фашистского", но вместе с тем парадоксально сочетает в себе черты и того и другого.
Это типичный пример демократуры – политического режима, предполагающего демократизацию без либерализации. При таком режиме выборы, многопартийность и политическая конкуренция допускаются только в той мере, в какой они не угрожают власти правящей элиты. Участие электората в политическом процессе рассматривается как прямая демонстрация поддержки правящей элите и служит декорацией, создающей видимость демократии в стране.


Рецензии