Набросок

Легкий бомбардировщик Аркадий Наумович стремительно терял высоту. Его сконструировали и ввели в эксплуатацию пятьдесят с небольшим лет назад в КБ “Наум и Рива”, и сегодня был не его день.
Бомбардировка вышла случайной, неприцельной, но разрушительной. Молоток, выскользнувший из руки Аркадия Наумовича, чуть не пришиб толстого черного кота Гастона, но зато расколотил вдребезги итальянскую плитку. Металлическая коробка, которая высвободилась из второй руки, густо засеяла кухонный пол гвоздями и черными саморезами. Последним на землю рухнул легкий бомбардировщик Аркадий Наумович. Соприкоснувшись с твердым, ледяным кафелем, он на время отключил связь с действительностью.
Вначале вернулись зрительные ощущения, а потом – в один миг – во временно пустовавшую голову Аркадия Наумовича  хлынули звуки. Он лежал на правом боку, в опасной близости от угла холодильника. Еще два-три сантиметра, и позывные внешнего мира напрасно бы стучались в его органы чувств. Очень болела шея, кружилась голова. Правая ягодица отчаянно посылала сигналы SOS, но лишь через несколько минут Аркадию Наумовичу удалось собраться с силами и вытащить впившийся в плоть саморез. Рядом сидел кот Гастон и смотрел не мигая. Его толстая морда не выражала решительно никаких эмоций.  Полежав еще немного, Аркадий Наумович медленно собрал части своего тела, как-то приладил их друг к другу и встал на четвереньки.  Кот Гастон продолжал смотреть на него в упор. “Сволочь”. – прошипел Аркадий Наумович. Собственно, проклятый кот и был виновником падения. Выхрустев полную миску сухого корма, он внезапно метнулся к стремянке, на верхней площадке которой с трудом балансировал Аркадий Наумович, и с силой оттолкнулся от нее. Этого оказалось достаточно. “Сволочь”, - повторно прошипел Аркадий Наумович и, цепляясь за холодильник, принял вертикальное положение. Его мутило и шатало, но в пинок, который он отвесил коту, были вложены вся обида и ярость, булькавшие в душе Аркадия Наумовича. Кот возмущенно мявкнул и бросился вон из кухни.
В этот момент из ванной комнаты вышла дама примерно одних с Аркадием Наумовичем лет. С нею он сожительствовал уже довольно давно - к обоюдному непонятно чему. Дама являлась хозяйкой кота и строго следила за соблюдением его прав. Не удосужившись выяснить, в чем была причина, она выразила неудовольствие и сделала это на повышенных тонах. Далее имел место короткий разговор, по итогам которого Аркадий Наумович выкрикнул что-то резкое и бесповоротное, наспех оделся, хлопнул дверью и ушел. Как ему казалось в тот момент, навсегда.
Был первый снег. Серые, низкие небеса посыпали тротуары мелкой крупкой. Это была пробная партия, рассчитанная всего на несколько часов, а то и меньше. Крупка забивалась в щели на асфальте, как будто надеясь продержаться там подольше, и покрывала тонким слоем клумбы, на которых жухли последние осенние цветы.  Аркадий Наумович вдыхал сырой морозный воздух, и ему казалось, что он стареет с каждым вдохом.
Шея продолжала болеть, к ней подключились голова и – вот уж самое время – поджелудочная железа. Аркадий Наумович шел, пряча голову в плечах, периодически покручивая ею и морщась.
- Ой, какой интересный мужчина!
Дорогу Аркадию Наумовичу перегородила женщина средних лет. Она была все еще очень красива и сильно пьяна.
- Такой хорошенький и один?!
От нее пахло сладковатыми духами и спиртным. Все равно она была очень, даже вызывающе, красива. В штанах у Аркадия Наумовича пугливо шевельнулось, но тут же затихло.
- Дайте, пожалуйста, пройти, - негромко попросил он и поморщился от очередного приступа боли. – Я неважно себя чувствую.
- Так я мигом  вылечу, – дама сделала попытку взять Аркадия Наумовича под руку, но тот высвободился и пошел дальше, стараясь не слушать, что кричат ему вслед.

А ведь он действительно был красив, даже в этом возрасте. С таким лицом можно сниматься в кино, поигрывать желваками и изображать мужественную решительность. Аркадий Наумович никогда не снимался в кино и никогда не изображал решительность. Жизнь выдала ему красивую внешность, хорошее сложение, острый и наблюдательный ум, а потом ее отвлекли, и она забыла выдать остальное.  Или решила, что хватит и этого. “Следующий!” – гаркнула она и повернулось к Аркадию Наумовичу спиной. Маленький Аркаша испугался и продолжал бояться всю жизнь. Сначала он боялся испачкать новые брюки, потом боялся больших и агрессивных мальчиков, потом боялся опоздать, даже на пять минут. С течением времени поводов бояться становилось все больше, а сами поводы становились все серьезнее.  Радоваться как-то не получалось, более того, каждый раз радость была недолгой и какой-то несерьезной – по сравнению с тем, что наступало потом. С этим нужно было что-то делать, и острый ум Аркадия Наумовича подсказал ему решение, которое казалось беспроигрышным. Аркадий Наумович разучился радоваться. Точнее, отучил себя от этой опасной привычки, нашел неотразимые аргументы (их было достаточно) и буквально за три-четыре года достиг поразительного результата. Радость ушла, аккуратно притворив за собой дверь. Аркадий Наумович остался и старательно не жалел об этом.
Он жалел, что не надел шарф. Ветер задувал все сильнее, и у Аркадия Наумовича уже слегка царапало в горле. Он хорошо знал, чем это может кончиться, и в другое время обязательно вернулся бы домой, принял лекарство и пару дней не высовывал носа. Но сегодня ему некуда было возвращаться. Он никому не хотел звонить, никого не хотел видеть. Он неторопливо шел вперед и периодически морщился от боли.
“Надо напиться”, - внезапно подумал Аркадий Наумович. “Ты с ума сошел?!” – вскинулся было обычный Аркадий Наумович, но сегодняшний Аркадий Наумович бесцеремонно послал его и направился к ближайшему заведению.
Заведение располагалось у самой станции метро и предлагало роскошный выбор из трех сортов пива и шаверму. Обычно Аркадий Наумович сторонился шавермы, потому что хорошо знал ее подлые свойства. Ну, во-первых, мясо. Кто знает, из чего ее делают? Правильно, никто, хотя знающие люди говорили, будто… Впрочем, довольно об этом. Я просто за что купил, за то и продаю. Во-вторых, у Аркадия Наумовича никогда не получалось правильно ее развернуть и правильно съесть, не испачкав одежды.  А он очень не любил пачкать одежду и носил ее подолгу и аккуратно.
“Хочу шаверму”, - сказал себе Аркадий Наумович и, подавив внутреннее сопротивление, толкнул дверь.
- Шаверму, пиво и … Водка есть? – хрипло и быстро проговорил Аркадий Наумович, как будто боясь передумать.
- Водка? – продавец забегал глазами и криво улыбнулся. – Есть водка, дорогой. Какой хочешь?
- Любую, - выдохнул Аркадий Наумович. – Только недорогую.
- Кто ж тут дорогой водка пьет! Дорогой водка ресторан пьют. Сто? Двести? Грамм сколько хочешь?
- Сто. – буркнул Аркадий Наумович.
- Шаверма бери, садись, дорогой.  Пиво бери. Водка сам принесу.
Аркадий Наумович оглядел заведение. Практически все столики были свободны. Он выбрал самый дальний, в углу.
Пиво оказалось очень холодным. Горло сразу откликнулось и предупредило Аркадия Наумовича, чтобы не ждал ничего хорошего. Он не удостоил вниманием и тянул ледяную жидкость, пока стакан не опустел. “Теперь шаверму”, - решил он, кое-как развернул бумагу и откусил здоровенный кусок.
Нет, не зря, не зря он боялся есть шаверму! В другой раз Аркадий Наумович сумел бы развить эту тему и подобрать дополнительные аргументы, но сейчас ему было не до того. Он подавился. Кусок шавермы, откушенный столь неосмотрительно и жадно, встал поперек горла. Аркадий Наумович сделал несколько отчаянных попыток впустить в легкие хоть немного воздуха, но ничего не получалось.  В голове помутилось, сердце стучало тяжело и гулко. “Глупо, глупо, глупо” – эта единственная мысль нарезала круги, как мотылек вокруг лампы, и круги все сужались. Аркадий Наумович вскочил, поднял руки и захлопал ими как раненая птица. Господи, как глупо, как это глупо…
Кто-то крепко обхватил Аркадия Наумовича сзади и нажал в нужном месте. Чертов кусок вылетел изо рта, шлепнулся на бумажную тарелку и распластался на ней во всей своей неприглядности. Воздух хлынул в легкие Аркадия Наумовича, а вместе с ним вернулась жизнь.
- Вы присядьте, присядьте. И выпейте. Сейчас точно нужно выпить, поверьте.
- Спасибо, - прошептал Аркадий Наумович.
Спаситель сел напротив. Это был мужчина лет сорока. Высокий, узкоплечий, с длинными черными волосами. Тот, кто работал над его лицом, имел свои представления о внешности. Нос был вырезан точными, но резкими движениями, с выраженной горбинкой. Далее резец поработал над переносицей, наметив четкие вертикальные борозды, а потом пошел изящными дугами, определяя место для бровей. Высокий лоб прикрывали по бокам ровные черные пряди, как будто смазанные жиром. В районе подбородка скульптор явно срезал слишком много с боков, лицо превратилось в узкий овал. Кончики тонких губ опускались вниз – похоже, этот человек улыбался редко и нехотя.
- Ну вот, вам водку принесли. Очень кстати. Мне тоже, пожалуй. Да, пока по сто, а там видно будет. Шаверму? Нет, ни в коем случае.
Черный человек распоряжался, и Аркадий Наумович безропотно делал то, что ему говорили. Они чокнулись и выпили за чудесное спасение (нет, не благодарите, любой на моем месте сделал бы то же самое), за приход зимы и даже за снятие международной напряженности. Аркадий Наумович быстро пьянел, а вот Черный Человек (так его мысленно называл Аркадий Наумович, смутно припоминая какое-то литературное произведение) казался абсолютно трезвым.
- Знаете, Аркадий Наумович, мне кажется, пора залакировать пивом. Да, именно так.  Два светлых, пожалуйста.
- Я не могу больше пить, - признался Аркадий Наумович и тут же похолодел. – Откуда вы меня знаете? Я в-вас не помню.
Черный Человек   посмотрел ему прямо в глаза, и уголки губ слегка сдвинулись кверху.
- Правильнее было бы спросить, как давно я вас знаю, - мягко сказал он. – Очень давно, Аркадий Наумович. Очень давно.  Давайте-ка по пиву. Все пить не обязательно.
Аркадий Наумович повиновался. “Что происходит-то? Откуда он? Что ему от меня надо?” Мысли мешались. Он хотел было встать, но рука Черного Человека несильно, но властно удержала его на месте.
- Не торопитесь. Мы, собственно, и разговаривать толком не начали.
- О чем?!
- Правильнее было бы спросить “О ком?” О вас.
- Зачем? Почему обо мне? Чт-то вам нужно?
- Разумеется, я все объясню. Еще выпить не хотите?
- Нет. – со всей возможной твердостью в голосе ответил Аркадий Наумович.
- Как хотите. – вздохнул Черный Человек. – Тогда давайте приступим. Значит, Хайкин Аркадий Наумович. Минуточку.
Из ничего материализовалась большая кожаная папка и утвердилась на столе.  В голове Аркадия Наумовича стремительно возникали и гасли тревожные мысли, но его наметанный взгляд автоматически определил, что кожа очень дорогая и высочайшего качества. Тонкие, длинные пальцы Черного Человека небрежно раскрыли папку и, порывшись в стопке листов формата А4, извлекли оттуда несколько штук.
- Так. Вот это все ваше, Аркадий Наумович. Хотите сами ознакомиться или мне начать?
- Нет. Пожалуй, сначала давайте еще выпьем. – неожиданно для себя предложил Аркадий Наумович.
- С удовольствием. И, пожалуй, я сам все расскажу, а вы по ходу дела ознакомитесь с тем, что вас заинтересует.
- Вы из этих… - Аркадий Наумович запнулся.
- Успокойтесь. Я не имею никакого отношения к государственным органам. Мне глубоко безразлично, платите вы налоги или нет. Хотите сокрыть? Да ради бога, сколько угодно.  Мне лично все равно.
- Тогда…
- Вы имеете в виду частный сыск, агентство по выколачиванию долгов и прочие мелкие пакости? Ни в коем случае.
Аркадий Наумович вдруг развеселился.
- Душу купить предложите? - хихикнул он.
- Нет. – совершенно серьезно ответил Черный Человек. – Это по другому ведомству.
Аркадия Наумовича несло. Ему было очень страшно и почему-то смешно.
- А почему вы черный такой? Я уж было подумал…
- Такого прислали, - холодно ответил Черный Человек.
- Ну да, ну да, это как в анекдоте про сантехника.
- Про электрика. – Голос Черного Человека стал совсем ледяным. – Про электрика, Аркадий Наумович. И давайте без шуточек. Шуточки, к сожалению, кончились.  К делу. А дела у нас, прямо скажу, неважные. Я вами очень недоволен. Очень. Скажу больше. Вы меня сильно разочаровали.
- Я не понимаю. Честное слово, я не понимаю, о чем вы… - Хмель выветрился из головы Аркадия Наумовича, губы побелели, а глаза никак не могли оторваться от  угольно-черных глаз собеседника.
- Да ну? Не верю я вам, Аркадий Наумович. Впрочем, ладно. Смотрите сами.
- Но я все равно не понимаю…
- Значит, так. – Черный Человек говорил отрывисто и раздраженно. – Если вы думаете, что ваша дурацкая  привычка перебивать раздражает только меня, вы сильно ошибаетесь. Но меня она раздражает, и я вам очень не советую продолжать в том же духе. Сидите и слушайте.
Аркадий Наумович молча кивнул. Ему было очень холодно.
- В какой-то степени я ваш автор. – Черный человек теперь говорил тихо и совершенно бесстрастно. – Скажу сразу, я никакого, ровно никакого отношения не имею к уважаемым Науму Марковичу и Риве Ильиничне. Я также не имею отношения к процессу вашего появления на свет. Не стану объяснять подробности, вы все равно не поймете, а я ограничен во времени. Итак, я ваш автор, а вы – ну, если хотите, - мой дипломный проект. Крайне неудачный проект, к сожалению. Посмотрите сюда. Это первый набросок, который я сделал очень давно, примерно через месяц после того, как Риву Ильиничну выписали из роддома.  Видите? Это линия вашей судьбы, вычисленная мною на основе целого ряда показателей. Согласитесь, красиво. А вот это- ну, я думаю, вы уже сами догадались – это, так сказать, кривая, полученная экспериментальным путем.  Отличия хорошо видны?

Отличия были видны очень хорошо. Красная кривая, отражающая жизненный путь Аркадия Наумовича, являла собою наглядную иллюстрацию  тезиса “Курение приводит к импотенции”.
- Так, теперь смотрите сюда. Здесь указаны ваши исходные перспективы - то, чего стоило бы ожидать. А вот  здесь – реальные показатели, результаты и некоторые комментарии. Ознакомьтесь. Думаю, пяти минут хватит, а я пока выпью еще пива.

Лист формата А4 дрожал в руках Аркадия Наумовича, буквы то слипались в черное месиво, то, наоборот, рассыпались цепью, как взвод карателей на заснеженном поле. Но главное было ясно – о нем знали все. Аркадий Наумович читал язвительные комментарии Черного Человека, заново восстанавливал в памяти события, о которых кратко упоминалось, и содрогался от ужаса. Жирные минусы напротив каждого пункта втыкались ему в сердце. Язвительные и удивительно точные замечания заставляли его обливаться холодным потом. Да. Все было правильно.

- Я думаю, достаточно. – Черный Человек отобрал у Аркадия Наумовича лист. – Подведем итоги. Вы мой неудавшийся проект, Аркадий Наумович. Вы – набросок, которому не суждено было стать картиной. Я долго думал, что с этим делать, и наконец пришел к неутешительному выводу. Я аннулирую этот проект.
- Как это? – пискнул Аркадий Наумович.
- Очень просто. – в руке Черного Человека оказался “Паркер” с золотым пером. – Сейчас я сделаю вот так.
Перо начертало в воздухе большую букву “Х”, и Аркадию Наумовичу показалось, что оно оставило в воздухе огненный след.
- Я перечеркну все эти листы, - продолжал Черный Человек. – И проект будет официально закрыт.
- То есть?!
- Вы вернетесь на некоторое время назад, снова войдете в это кафе и спросите пива, шаверму и водки. Вы сядете за этот  стол, выпьете пива и подавитесь шавермой. Все в точности так, как было. Разница только в том, что меня рядом не окажется. Ну что ж, Аркадий Наумович. Прощайте.
Черный Человек занес “Паркер” над листом.
- Стойте! – закричал Аркадий Наумович. – Подождите! Я умоляю вас. Пожалуйста. Не надо. Я попробую. Я постараюсь. Я… Я исправлю. Ну ведь можно же все исправить!
- А кто вам мешал это сделать раньше, Аркадий Наумович?
- Никто. Я мешал. Пожалуйста, положите ручку. Я все сделаю.  Я… Я мамой клянусь!
Последние слова выскочили случайно, это, наверное, выглядело смешно, но Черный Человек не смеялся. Напротив, он был очень серьезен.
- Мамой, говорите? Ну что ж, это можно. Я даю вам шанс, Аркадий Наумович. Единственный и последний. Распишитесь здесь.
- Где именно?
- Где хотите. Лист пустой. И, пожалуйста, максимально разборчиво. Как в паспорте. Благодарю. Вы свободны, Аркадий Наумович. Надеюсь, вы хорошо понимаете, что сделали. Всего доброго.

Аркадий Наумович выскочил на улицу и, не застегнув куртку, бросился бежать.
Черный Человек убрал бумаги в папку, захлопнул ее и медленно допил пиво.
- Водки принесите. Еще сто. – приказал он, даже не обернувшись к стойке. – И уберите тут.
В кармане его черного плаща зазвонил телефон. Черный Человек не торопясь вынул его и нажал на кнопку.
- Да, Константин, здравствуйте. Что? А, все прошло хорошо. Ну что вы, я же профессионал. Удачное стечение обстоятельств, немного гипноза, совсем чуть-чуть. Ну, и, конечно, водка с пивом. Остальное – дело техники. Что? Да, по-моему, сработало. Проняло до костей. Выскочил отсюда как ошпаренный, я даже немного волнуюсь, не прихватит ли у него сердце. Нет? Ну, вам виднее. Вам виднее… Константин… Я понимаю, что это не мое дело, я лишь выполняю работу, а вы платите, причем хорошо платите. И все же…По-моему, это жестоко. Разве мы имеем право так поступать с человеком? Разве можно, даже из лучших побуждений… Ведь он же ваш друг, с самого детства. Да, да, простите. Я действительно лезу не в свое дело. Простите еще раз. За деньгами? Конечно, завтра заеду. И верну вам папку и “Паркер”. Нет, сегодня, к сожалению, не смогу. Мне еще корпоратив вечером вести. До завтра.

Черный Человек просидел в кафе еще минут десять, после бегства Аркадия Наумовича он остался единственным посетителем.  Перед самым уходом он залпом выпил водку и вдруг закашлялся. Кашлял он так долго и мучительно, что продавец шавермы забеспокоился.
- Эй, брат, ты в порядке? Что за день такой! Один давился, ты кашляешь тут…
- Все нормально. Живой.
Черный Человек кивнул продавцу на прощание и вышел на улицу. Его немного знобило. Стоило бы вернуться домой, в общежитие, и хоть немного полежать. Он посмотрел на часы. Нет, не получится. Нет времени.

Аркадий Наумович шел по длинному, многолюдному проспекту. Ветер дул с залива и наполнял проспект морозной сыростью. Люди вокруг чихали и кутались в пальто. Аркадий Наумович так и не застегнул куртку.  Он шел все быстрее, энергично размахивая руками, шел без всякой цели. С ним творилось что-то непонятное, непривычное и даже, можно сказать, неподобающее. Он улыбался. Просто так. Без всякого повода.