Борьба за равновесие. Глава XV

Фирин лежал на удобной и мягкой кушетке, наслаждаясь освежающим дыханием фонтанов. Парализованный советник подставлял лицо россыпям искрящихся брызг и закрывал глаза от удовольствия. Проклятая жара. Слуги без устали качали над ним опахалами, но фонтан справлялся со своей работой не в пример лучше. На душе у Фирина было неспокойно. Последние дни герцог замкнулся в себе, ни разу не вызвал его для доклада, освободил Лидана от его обязанностей (он уже не раз видел праздношатающегося кхара и был тому весьма удивлён) и вообще вёл себя странно. Фирин раздумывал как раз об аудиенции, когда к фонтану спустилась леди Джиневра. Советник сглотнул. Он взглядом ощупывал точёную фигурку и блестящую волну волос, с горечью понимая, что ему уж точно ничего не светит. Несмотря на неразборчивость герцогини в связях, вряд ли она обратит свой взор на толстого обездвиженного советника. Фирин едва не задохнулся от безнадёжности.
— Ваше Величество! — Он попытался придать лицу самое благожелательное выражение. — Вы чем-то опечалены? У вас дрожат губы...
Джиневра резко обернулась.
— А, Фирин, это ты. С чего ты взял, что я опечалена? Я... в раздумьях.
Фирин вытаращился бы, если бы не проклятый этикет.
— Я могу помочь Вашему Величеству?
— Ты? А, впрочем, почему бы и нет. Ты знаешь, кто этот юноша, что прибыл в сопровождении Хранителя Короны и ещё одного кхара? Он... я не могу понять, кто он такой. Его нет в списках людей, что могут позволить себе кхариданского наёмника.
— Но, Ваше Величество! — Фирин рассмеялся. — Всё совсем не так. Это простой сельский лекарь, что лечил раненую высшую, неизвестно как попавшую к нему. Мне отписал об этом интересном случае владелец постоялого двора в Хельсвуде. Не так часто высшие без дела шляются по нашей Аквилии, а раненая кхара привлекла внимание герцога, и он захотел выслушать её историю. За этим он и послал Лидана в Хельсвуде, и тот всё-таки притащил эту парочку в Аквилис. Так что ваши сомнения беспочвенны. Это не принц-инкогнито, а всего лишь деревенский знахарь.
— Деревенский знахарь? — Джиневра тряхнула волосами и зашипела, как разъярённая кошка. — Деревенский знахарь, говоришь? Деревенский знахарь, чьё тело покрывают живые рисунки? Мой муж, Великий герцог буквально пихает меня к нему в постель до тех пор, пока я ему не надоем! Я — ему! Деревенский знахарь, чей лучший друг — Лидан кхар'Кирдеат?
Фирин всё-таки вытаращился.
— Ваше Величество преувеличивает. У Хранителя Короны не может быть друзей, особенно среди людей...
— Да ну? А с чего бы тогда Лидан рассказал ему про... — герцогиня оборвала себя на полуслове и принялась яростно обмахиваться веером из павлиньих перьев.
Фирин пожевал губами. Так-так-так. Значит, и эти дикие слухи оказались правдой. С ума сойти, куда катится мир. Но гораздо больше советника взволновали подробности о лекаре. Врать Джиневра не умела, вернее, не умела врать изобретательно, так что, скорее всего, все её слова соответствуют действительности. Фирин нахмурился. Что же это творится в герцогском замке? Фирин и так не знал, как относиться к той странной опале, которой он подвергся в последние дни, а рассказ герцогини усилил его подозрения. Советник щёлкнул пальцами, и слуги подхватили его носилки.
— Прошу прощения у Вашего Величества. Государственные дела зовут меня.
Джиневра только раздражённо махнула веером.

Фирин почти достиг тронного зала, как вдруг слуги остановились настолько резко, что он чуть не выпал из носилок. Шею ему защекотал неприятный холод.
Скосив глаз, Фирин увидел у своей щеки зеленоватое лезвие. Знакомый гортанный голос произнёс:
— Умерь прыть, советник. Герцог никого не принимает.
Фирин задохнулся от бешенства и страха:
— Как ты смеешь, кхар, угрожать мне? Ты забываешься! Я советник Его Величества и требую аудиенции!
— Это ты забываешься, Фирин, — Лидан так и не убрал меча, — я пока ещё Хранитель Короны и у меня прямой приказ герцога никого к нему не допускать до его собственного соизволения. Разверни носилки, Фирин, пока этого не сделал я.
Фирин задрожал. Ссориться с Хранителем Короны было себе дороже. Каким-то шестым чувством советник понял, что отлучение Лидана от трона было вызвано вовсе не монаршей немилостью, а, скорее, наоборот. И все эти странности начались с приездом одноглазой кхары и её врача. Кхару Фирин видел мельком, и вид её отбивал всякое желание задавать вопросы, а лекарь и вовсе пропал где-то в глубинах замка. Толстый советник досадливо кусал губы. Лидан заметил его нервозность:
— Если ты, по примеру леди Джиневры, начнёшь засыпать меня вопросами, то выкинь это из головы. Леди хотя бы было что предложить мне. Но ты, боюсь, совсем не в моём вкусе. Разворачивай носилки.
И меч с грохотом влетел в ножны.

Фирин покачивался в носилках и лицо его горело от гнева. Он с раздражением ощупал неподвижные ноги. Ах, если бы он мог ходить! Сколько вопросов он мог бы решить без помощи соглядатаев и доносчиков! Проклятый паралич! Фирин подумал всё-таки разыскать знахаря. Глупая деревенщина не будет противиться расспросам советника. Но потом он вспомнил слова Джиневры. Если лекарь и впрямь друг Хранителя Короны... то наверняка расскажет ему о визите в фириновы покои. И вот тогда несчастному калеке несдобровать. Фирин вздохнул и решил вооружиться единственным доступным ему оружием: терпением. Рано или поздно герцог призовёт своего верного слугу и поделится своими тревогами. Стеллан уже немолод, а к старости многие начинают любить уединение. Фирин терпелив. Он подождёт.

Герцог действительно никого не принимал. Более того, его даже не было в тронном зале. Последнее время он часто спускался в глубокие подземелья замка, выстроенные ещё при Интериорах, один, без охраны шёл извилистыми коридорами и останавливался около камеры, больше похожей на комнату зажиточного горожанина. Он заходил туда и долго смотрел на сидящую там пленницу. Та, скорчившись в углу, тоже не отрывала от Стеллана глаз. Эти безмолвные визиты продолжались уже несколько дней, и, наконец, герцог не выдержал.
— Прости, Ша-Ан. Боюсь, тебе придётся распрощаться с твоим уединением.
Та, что сидела в подземелье, скорчилась ещё больше и завыла. Она всё поняла.

Рилмок же все свои дни проводил в герцогской библиотеке, получив на то высочайшее разрешение. Но юноша читал не трактаты об устройстве государства или тонкостях налогов и податей. Его внимание целиком, без остатка поглотили книги, где содержался хотя бы намёк на Джайнмур. Старенький седой архивариус, получив недвусмысленный приказ содействовать юноше во всех его изысканиях, покорно таскал стопки фолиантов, многие из которых помнили не только Стеллана Первого, но и его предшественников. Рилмок читал, не отрываясь, даже ужин слуги приносили в библиотеку, и только с приходом ночи молодой человек с воспалёнными от долгого чтения глазами спускался в свои покои. Там его ждала Джиневра, и на несколько часов Рилмок отрешался от сказаний про пламенеющие пустыни.

В один из жарких дней, что никак не сменялись прохладой, Стеллан вызвал к себе Рилмока и обоих кхар. В его небольшом личном кабинете были спущены тяжёлые шторы. Когда все собрались, герцог подал знак, и дюжие стражники внесли в кабинет наглухо закрытый паланкин. Рилмок замер. Стеллан отослал стражу, открыл дверцу, и на пол выползло самое жуткое и отвратительное существо, что только мог вообразить себе человек.
Сморщенная фигурка, сутулая до горбатости, с тонкими сухими лапками, головой, покрытой редкими прядями... и густо залитыми золотом глазами без зрачков. Существо подслеповато морщилось, пытаясь отползти в тёмный угол. Кожа его была смугло-золотистой, но высохшей и дряблой. Уродец свернулся клубочком в углу у шторы и затих.
Воцарилось потрясённое молчание. Первой пришла в себя Алейт.
— Ваше Величество... что это?!
Рилмок только глупо таращился, не в силах произнести ни слова.
Герцог вздохнул и покосился на страшилище.
— Её зовут Ша-Ан. Несколько лет назад стражники нашли её, ковылявшей ночью в Аквилис. Они схватили её и привели ко мне. Эта несчастная — уроженка Джайнмура.
Внутри Рилмока словно ухнул чугунный шар. Вот это... это существо... это джайна?! Этот скулящий клубок, боящийся поднять глаза?! Он не верил, не мог заставить себя поверить...
У Алейт же, как всегда, было своё мнение.
— Уроженка Джайнмура? Там что, началось прогрессирующее вырождение? Я была в Джайнмуре. Это... существо... схоже с джайнами только глазами и цветом кожи. Твои родители были брат и сестра? — обратилась она к Ша-Ан.
— Моя мать принадлежала к Пламенным Очам, — тихо, но с какой-то гордостью прострекотало существо, и Рилмок поразился звукам этого голоса — как будто рядом с ним трещал костёр.
— Понятно, — кивнула Алейт, — ещё хуже. Плод любви простого джайна и высокородной. Что ж, у нарушивших заповеди Создателя вряд ли могло родиться что-то иное. Ваше Величество, — Алейт перевела взгляд на герцога, — зачем вы привели сюда этого выродка?
— Госпожа Алейт, — срывающимся шёпотом пробормотал Рилмок, — для чего вы так суровы с этой несчастной? Судьба довольно покарала её.
— Лишишься своего глаза — можешь говорить с ними, как хочешь. У меня нет любви ни к джайнам, ни к их ублюдкам.
— Ша-Ан бежала из Джайнмура, — со вздохом сказал герцог, — она знает туда дорогу. Пусть тело её немощно, но разум остёр. Она может быть вашим проводником.
— Меня изгнали из Джайнмура, — еле слышно прошелестела Ша-Ан, — мой облик оскорблял взор Пламенных Очей. Даже моя мать не смогла защитить меня. Я долго... скиталась, пока меня не подобрали лучники герцога. Его Величество был добр ко мне. Он дал мне кров и пищу, а в моей каморке всегда горит жаровня. Если Его Величество прикажет, я проведу вас в Джайнмур. Это будет меньшее из того, чем я могу отплатить герцогу за его доброту.
— Ваше Величество так же милосердны, как и умны, — поклонилась Алейт и, снова переведя взгляд на джайну, рявкнула:
— Я была в Джайнмуре трижды! Туда не так просто добраться. Я сильнее и выносливей тебя, выродок, но даже я с трудом проделала этот путь. Так расскажи мне, Ша-Ан, как ты, несчастная калека, смогла добраться до Аквилии? Ты бы вряд ли одолела Подлунный Хребет или переплыла Коралловое море, где никогда не бывает штиля. Говори!
— Я шла ходами Дрогхаулдара, — голос Ша-Ан сорвался на свист. Алейт побледнела, хотя Рилмок сомневался, может ли мутно-белая кожа посветлеть ещё сильней. Оказалось, может.
— Дрогхаулдар? Ты хочешь провести нас ходами Дрогхаулдара? Здесь что, все с ума посходили?
— Ходы пустынны и необитаемы уже многие тысячелетия, — глядя на Алейт, промолвила Ша-Ан. — Время ярости Вторых давно прошло. В оплавленных туннелях никто не живёт. Они тихи и безопасны.
— Дрогхаулдар разветвляется на тысячи отнорков! Там можно бродить бесконечно и не найти выхода!
— Поэтому я пойду с вами. Я знаю, как через ходы добраться до Джайнмура.
Алейт шумно выдохнула и посмотрела на своих спутников.
— Лидан, ты знал об этом?
Хранитель Короны кивнул. Алейт помрачнела ещё сильней и, наконец, обратилась к Рилмоку:
— Ты не передумал?
Юноша дрожал всем телом, но голос его прозвучал твёрдо:
— Нет.
— Что ж... Мне не нравится эта затея с Дрогхаулдаром, но альтернативы ещё хуже. Подлунный Хребет в это время сотрясают обвалы, а Коралловое море нам не одолеть. Хорошо, Ша-Ан. Ты проведёшь нас забытыми путями гномов.
Уродка мелко закивала и съёжилась в углу. Герцог дёрнул шнурок колокольчика и стражники просунули в кабинет паланкин. Ша-Ан с трудом забралась в него и закрыла дверцы. Джайну унесли в её подземелье.

Герцог понуро сидел в кресле, уронив голову на грудь. Стояла напряжённая тишина. Алейт мрачно стреляла единственным глазом, Лидан задумчиво гладил эфес меча, а перед глазами Рилмока всё стояло сморщенное лицо с золотыми глазами. На какую-то секунду он захотел закричать, что передумал, что он не пойдёт в Джайнмур, и тут же устыдился. Даже проклятая и изгнанная калека не боится совершить этот путь. К тому же, с ним будут кхары. Рилмок долго и протяжно выдохнул.
— Если мы всё решили, то давайте выйдем при полной луне.
— Через пять дней, — прикинула Алейт, — хорошо. Нам с Лиданом как раз надо успеть научить тебя ездить на "речном дьяволе".

— Это что? — глупо спросил Рилмок, когда Лидан подвёл к нему громадного чёрного коня с налитыми кровью глазами. "Речной дьявол" храпел и мотал головой.
— Знакомьтесь, мастер Рилмок, это Нарвал. Конь Илдана. Мой брат отличается спокойным нравом, так что и коня подобрал себе тихого и меланхоличного.
— А в каком месте этот конь меланхоличен? — заикаясь, поинтересовался Рилмок. Алейт расхохоталась, впервые после знакомства с Ша-Ан:
— Нарвал ленив, как донная актиния. Тебе придётся пришпоривать его. Но для путешествия в Джайнмур тебе нужен хороший конь. Арна чудесная лошадка, но у вас с ней как-то не сложилось. Ну что ты пучишь глаза, словно головастик? Садись в седло и сделай хотя бы круг.
— Да я не заберусь на него! — замотал головой Рилмок. — Он вдвое выше Арны!
Лидан похлопал Нарвала по шее, и гигантский конь покорно опустился на колени.
— Запомните, как попросить его поклониться. А теперь залезайте.
Рилмок взгромоздился на Нарвала, и "речной дьявол" выпрямился во весь свой рост. Он тряхнул длинной гривой и, качнувшись, внезапно перешёл в рысь. Рилмок вцепился в поводья. Нарвал скакал ровно, будто не замечая седока, но когда юноша натянул повод, стал как вкопанный. Арна никакого сравнения не выдерживала. Рилмок восхищённо сделал ещё круг, переведя Нарвала в галоп. Воистину, у брата Лидана было прирождённое чутьё на лошадей.
— Ну вот, а вы боялись. Ещё пару дней тренировок, и вы сможете поспевать за нами и не выпасть при этом из седла.

Оставшиеся до выхода дни Рилмок учился управляться с Нарвалом. Периодически к нему спускался Илдан, что-то шептал коню, гладя того по лобастой башке, а потом с непроницаемым лицом наблюдал за рилмоковыми тренировками. Нарвал временного хозяина принял кротко и без эмоций, видимо, действительно отличался завидной меланхоличностью. Наконец Илдан признал, что у Рилмока всё меньше шансов упасть с коня, похлопал Нарвала по шее и скрылся в тени галерей.
Алейт и Лидан периодически скрывались в бассейне для кхар, а герцогская челядь собирала и упаковывала съестные припасы, воду и факелы. Герцог был бледен, много молился и так никого и не принимал. Ша-Ан же лежала в своей каморке, свернувшись клубочком, и тихо оплакивала свою участь.

В последнюю ночь Рилмок почти не спал. Он, как мог, вежливо отослал недоумевающую Джиневру и метался по роскошной кровати. Предстоящий поход ужасал его и вместе с тем манил. Что его дёрнуло решиться пойти туда — зов крови Интериора или нашёптывания Обратной Сути? Рилмок был практически уверен, что не вернётся. Из Джайнмура не возвращаются. Перед глазами всплыло бескровное лицо Алейт. "О моих недостатках поговорим за ужином." ... "А "Великие Глубины" Лирейт кхар'Кирдеат у тебя тоже есть?" ... "Поверить не могу, что в тебе есть Чистая Кровь!" ... "Здесь неподалёку есть чудесное озерцо. Явно с ключей Кхаридана." ... "Нам с Лиданом как раз надо успеть научить тебя ездить на "речном дьяволе"...
Он почувствовал, что глаза начинает предательски щипать. Нет, решено. Он поедет в Джайнмур. Не ради себя. Ради Алейт.

Наутро осёдланные "речные дьяволы" с притороченными сумками стояли и храпели у ворот, ожидая седоков. Герцог, как-то странно приволакивая ногу, вышел к тройке всадников. За ним стражники тащили паланкин с Ша-Ан.
— Ну и как она поедет? — буркнула Алейт. — Она не сможет даже держаться за луку.
— Привяжу её к седлу Нарвала, — пожал плечами Лидан, — она лёгкая, да и Рилмоку будет ехать с ней проще, чем тебе. Или мне. В нём присутствует такое качество, как сострадание. В отличие от нас.
Джайну привязали к задней луке, и Рилмок оседлал коня. Ша-Ан ему совсем не мешала, она сидела, вцепившись тонкими лапками в изукрашенную луку и тихо поскуливала.
Герцог подошёл к нему и, осенив знаком Создателя, промолвил:
— Я желаю тебе найти то, что ты ищешь, и успокоить своё сердце. Я буду ждать вас и молиться за ваше скорое возвращение. Пусть Создатель хранит вас на вашем пути.
Кхары и Рилмок поклонились, уже сидя в сёдлах, и три "речных дьявола" чёрными вихрями вылетели за ворота.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/06/08/1556