Древний Танжер

начало http://proza.ru/2015/06/09/7


Хоть и был Танжер когда-то главным городом Мавретании, это всего лишь прихожая, основные покои в глубине страны, расположенной на берегу Атлантического океана. Это ”дальний запад”, западная провинция Римской империи, а ранее и финикийского государства Карфагена, который завоевали арабы и принесли сюда ислам.
 
Город этот омывается Гибралтарским проливом, в котором сливаются бурные воды Атлантики и Средиземноморья. Так же, как ударяются друг о друга волны разных морей, на базаре и улицах порта сталкивается Европа с Африкой, порождая интереснейшие смешанные формы. Эклектика присутствует и на лицах горожан, в основном мужчин, потому что женские спрятаны под чадрами, и в костюмах, и в строениях, и в обычаях. Айно Каллас, посетившая Танжер в конце 1929 года, застала так называемую ”международную зону”, имевшую особый статус.

Писательница сравнивала жизнь в гостинице с пребыванием в Вавилонской башне, строители которой заговорили на разных языках. И в то же время это была крепость, отделявшая европейцев от древнего мавританского мира. На базар прибывали берберы, проживавшие где-то далеко, за высокими горами. Айно ездила в их деревни и видела женщин, босоногих, укрытых покрывалами из верблюжей шерсти, с малышом за спиной или на груди. Жены кочевников не носили хиджабов. Увешанные младенцами, они напоминали кенгуру. Шум восточного базара сначала поразил европейку. Крики ослов перекрывали звуки автомобилей. Погонщики мулов, размахивая прутьями, издавали гортанные звуки, от которых, казалось, лопнут связки: ”Балак!”, что означает ”Прочь с дороги!” Продавцы картофеля приторно улыбались, зазывая покупателей бархатистыми возгласами ”Килонос, килонос!” Караван из верблюдов имел приоритет перед всеми транспортными средствами. Неожиданно появился всадник в голубом платке на арабском жеребце, таких красавцев Айно видала в Лондоне, в Гайд-парке. Вереница женщин в белом, с полузакрытыми лицами и в красных бархатных шлепанцах мышиными шажками прошмыгнула на узкую улочку из каменного лабиринта средневекового города и скрылась за его стенами.

Здесь, в Танжере, сталкиваются времена и эпохи, расы и языки, культуры и обычаи. В гостинице готовятся к встрече Рождества, украшают пальму, поставленную в центре зала. Жена английского посла где-то раздобыла настоящую елку и устроила своим детям европейский праздник, с подарками и песнями, Санта-Клаусом и свиным окороком. На востоке никто никуда не спешит. Декабрьское солнышко нежно и игриво, воздух, как божественный нектар,  раздается всем бесплатно, независимо от происхождения и религии. Темнокожие водоносы за умеренную плату предлагают воду. Она хранится в сумках из овечей шкуры, а берется в колодцах, антисанитарное состояние которых уже известно Айно. Эстонский врач, проживавший в Марокко уже несколько лет, предупредил об этом в первую очередь. То, что вечером будут заморозки, он сказать забыл, и супруги, отправившиеся на бульвар себя показать и на других посмотреть, замерзли под пальмами.

Раз в месяц мадам отправлялась на центральный базар Гранд-Сокко. Эта площадь расположена в самом центре старого города, медины. В конце 20-х годов там восседали берберы и негры, облаченные в огромные соломенные шляпы, служившие зонтами. Перед продавцами лежали горы овощей и фруктов, сладостей и пряностей. Над ярко-красными и лимонно-желтыми пастами роились огромные мухи, которые попадали в сладкие смеси и продавались детям в качестве живой нагрузки. Оливкового и других видов масел от фисташкового до бронзового или золотого оттенков было также предостаточно. Правда, его продавали не в античных глиняных амфорах, а в металлических банках из-под бензина. Тут же, при покупателях, рубили головы связанным за ноги петушкам и барашкам. Мадам желает сегодня куриный суп или плов? Мадам презрительно отворачивалась, вспоминая слова лондонского историка, что тот не может жить среди магометан. Они жестоки по отношению к женщинам и животным. И действительно, Айно видела сама, как погонщик мула специально стегал до крови бока бедного животного, чтобы упрямец слушался сразу!

Но вот в толпе появился высокий мужчина, похожий на самого Иоана Крестителя. Айно остолбенела от этой библейской картины: на плечах старца накидка из светлой верблюжьей шерсти, непокрытая голова с длинными черными кудрями, на шее длинная нитка коричневых бус, вероятно, из сандалового дерева. А в руке посох. Народ почтительно сторонится. Кажется, вот-вот старик начнет благославлять и исцелять, пророчествовать и учить. Сидящие у стен нищие, почти все с одним глазом – наказание за воровство скота! - смотрят вслед ”пророку”, удаляющемся в солнечной дымке. У окривевших не по своей воле бедняков в руках дощечки из эбенового дерева. Айно сначала подумала, что нищие готовят наркотические смеси, но оказалось, что магические действия связаны с обыкновенным табаком! К тяжелому запаху гашиша мадам уже принюхалась, когда проходила через кварталы ремесленников. На углу суетятся менялы. Тут в обиходе французские франки, английские шиллинги, испанские песеты и конечно, местные деньги – марокканские хассаны.
 
Климат Марокко для северянки Айно Каллас не подходил. Часто она ощущала сильную усталость и головокружение. Наверное, это было из-за безжалостного солнца, песчаного ветра и какой-то особенно сильной энергетики, разлитой в воздухе.
 
6 января, на Крещение, супруги отправились на пляж. Узнав, что рыбаки будут вытаскивать сети, Айно захотела посмотреть. Она ценила народные промыслы и всегда интересовалась, чем люди занималсь в старые времена. В Финляндии, на западном берегу родного Выборгского залива, она не раз не только наблюдала, но и участвовала в рыбной ловле. На берегу Атлантического океана двадцать рыбаков собрались, чтобы вытащить улов сардины. Полуголые худые мужчины разных возрастов и рас – среди них были негры, арабы, европейцы - кто-то в красных фесках, кто-то в белых тюрбанах, синих штанах, коричневых бурнусах, все собрались под палящим солнцем Африки чтобы осуществить старинный промысел. Это было священнодействие! Тащили сети долго, ритмичными движениями, работая дружно и слаженно. Оскар Каллас, наблюдавший за процессом с неменьшим удовольствием, чем и Айно, сравнил это действие с дипломатической игрой. Одно неверное движение, и проиграна целая война! Как знакомо Айно это щекотливое ощущение: кто в невод попался? Рыба-кит или золотая рыбка? Долго пришлось ждать на берегу, пока не появился край большой сети. Вот наконец и коричневые водоросли показались, и крики толпы усилились. Улов немалый! Набережную загородили ослы с корзинами. Народ шумел, как пчелы в ульях. Показался серебристый гребень – чешуя сверкала на солнце и переливалась всеми цветами радуги. Рыба кишела, зубы у темнокожих рыбаков белели, как жемчужины, белки глаз сверкали, как алмазы. Три огромных камбалы выбросили на песок. Что ж, смотреть на участь приговоренных неприятно, но жизнь ведь продолжается. Были минуты, когда хотелось остановить мгновение, чтобы запечатлеть вечность с помощью фотоаппарата. Кстати, во время этого путешествия супругам удалось сделать прекрасные снимки.
 
Между тем сардины разложили по корзинам. Издалека казалось, что восточная сказка про сокровища ожила. Не обошлось тут без проделок джинна. Иначе как объяснить, что в обыкновенной таре, увешанной по обе стороны на спине осла,  оказалась не рыба, а драгоценный металл, чистое серебро, которое волшебным образом наполнило сундуки до самого верха. Правда, через час богатство уже было продано на базаре. Солнце опустилось, черная ночь окутала берег, зимний холод сковал все живое. Айно с Оскаром поспешили гостиницу. Хорошо бы пропустить рюмочку-другую ликера или виски, погреться у камина и написать очерк о сардиновой путине в Атлантике!


Дальше http://www.proza.ru/2015/06/20/85