Караван идет

После дневной изнурительной жары ночная прохлада медленно опускалась на пустынную землю, а черное, азиатское небо зажигало всё новые и новые яркие звезды, которые своим мерцанием играли и показывали всю глубину вселенной. Глядя на все это величие, начинаешь осознавать себя маленькой песчинкой в этом мире, которая не может повлиять на суть происходящего вокруг,  а только наблюдать, восхищаться или понимать.

Понимать  после дневного пекла в пустыне с приходом ночной прохлады, когда  жизнь преображается, становится совершенно другой, более живой и осмысленной.  И стрекотание ночных цикад, разрывающие ночную тишину,  уже становится пением соловья, а ночные бабочки, летящие на свет, оживляют пустыню, и не важно, что некоторые из них с силой ударяясь об электролампу, падают поверженными на землю.
 
В одну из таких ночей, на окраине кишлака, во дворе дома на топчане сидело двое мужчин, подложив под бок подушки, один пожилой аксакал, в традиционном халате, другой же, европейской внешности, в костюме цвета хаки. Оба молча пили геок-чай,  думая о своих проблемах и погружались в мысли, которые рождались под тишину и пение пустыни. Не нарушая этой тишины и полета своих мыслей, они наслаждались ночной прохладой и горячим чаем.

Вдруг небольшая собачонка, дремавшая во дворе, вскочила и звонко лая, рванула со двора, тем самым нарушила ночную тишину. Два алабая, лежавшие рядом с ней, лениво подняв свои громадные головы что-то тявкнули и лениво положили головы на свои лапы, погрузились в свой собачий сон. И только неугомонная собачонка заливалась своим звонким лаем.

- На кого это она так звонко лает? - прервав пить чай, спросил европейский путешественник аксакала.

- Караван идет, - чуть слышно, спокойным голосом ответил аксакал, продолжая наслаждаться чаем.
 
- Зайдет в кишлак караван? - спросил путешественник.

- Нет, у него своя дорога.

Говорил аксакал так спокойно и обыденно, что можно было подумать, будто караваны проходят мимо кишлака с частотой движения автобусов в большом городе.

На обратном пути своего путешествия, через полгода, путешественник опять остановился в том же кишлаке, и опять, когда наступила ночная прохлада, он пил чай с аксакалом и также вдруг собачонка стала звонко лаять.

Вопросительным взглядом путешественник посмотрел на аксакала и тот, отхлебывая чай,  ему ответил:

- Караван идет.

Через два года судьба забросила путешественника опять в тот же кишлак и вечером, наслаждаясь прохладой и тишиной, они пили тот же самый геок-чай. И вдруг, разрывая цокот цикад, один из алабаев лениво поднял голову и что-то лениво и грозно пробурчал на своем собачьем языке.

- А где маленькая собачка, которая так звонко лаяла? - спросил путешественник.
 
- Умерла, - ответил аксакал.

А  через минуту добавил:

- А караван идет.

"Действительно, идет" - подумал путешественник - "Несмотря на отсутствие воды, караван движется от колодца до колодца, чтобы испить порой солоноватую воду и двинуться дальше, в основном в ночное время. Идет сотни, тысячи лет, и никакая собака своим лаем, порой человеческим, не может остановить его, он знает свою дорогу, как народ веками идет своей дорогой и не надо его останавливать или направлять на другой путь. Посторонись! Караван идет!"