Юргий

Цикл прозаических миниатюр "Юргий"

В цикле всего шесть небольших рассказов, четыре из которых когда-то уже были опубликованы мною. Все они написаны в разное время - с ноября 2014 по май 2015. Объединены они только настроением и, может быть, главным героем.

Устал рождаться и умирать
- Мо Янь


1. Юргий

Классическая бесперспектива. В ней явно не хватает танка. В этом-то и главное отличие бесперспективы от перспективы. Вторая склонна давать зрителю выбор между танком и сырым туманом. Бесперспектива же готовит нас только к войне. В бесперспективе старый паркет так никогда и не осязает танго - все танцоры против его же воли будут поскальзываться на нём. А ты не ощутишь себя свидетелем катастрофы, а станешь её участником, а после обрыва старой жизни не начнётся новая.

*** 

Юргий шёл, а скорее прорубался, через бесперспективу. Зачем - не было понятно даже для самого Юргия, но он знал - пути назад у него нет. Единственная надежда была на то, что Юргий найдёт двух мертвецов в танке. Впрочем, тогда ему предстояло сразится с победителем Крысолова, а эта схватка не сулила ему ничего хорошего.
Однако бесперспектива решила повременить с выдачей Юргию танка. Она предпочла сконцентрироваться в какой-то мрачноватой крепости из красного кирпича. Вокруг неё стоял народ и безмолвствовал. Юргий понял - всё это время он распихивал ошарашенную чем-то толпу, пытаясь пробиться к вестнику новой эры. У вестника руки были по локоть в крови.
Тут что-то стало нарастать, ударили звонки тысячи телефонов, а, может быть, и стёкол витрин, и в толпу вторглись чёрные фигуры, посеяв панику среди народа. В давке Юргий потерял сознание. Последним, что он видел, были деревья из глаз у него и пары других людей.
Юргий очнулся в чёрном смокинге и высоким цилиндре на кухне. Здесь разговаривали несколько людей, не обращая никакого внимания на Юргия. Он явился сюда в самый разгар беседы и до него донеслись лишь слова мужчины средних лет в безупречном костюм.
Он цитировал эти стихи:

"И все-таки мы продолжаем бежать,
А затем когда бьет на часах
Бездействия час и час отстраненья
От дел повседневных,
Тогда приходит к нам раздвоенье
И мы ни о чем не мечтаем".

"Классическая бесперспектива, это - я?" - подумал Юргий.

2. Стояли звери около двери

На эту плоскую Землю спустился вечер. Я шёл по автомобильной дороге, по которой в последний раз проезжали, наверное, лет сто назад. Погода стояла просто замечательная — в этот маленький мирок наконец пришла весна.
Я шёл, не зная зачем и думая о странном. Это был абсолютно обычный вечерок и абсолютно классический для меня пейзаж - слева тянулось Здание, а справа маячили какие-то фантастические поля, перекрытые для меня решётчатым забором.
Я шёл. Тут кто-то тронул меня за плечо. Я не испугался. За последние шесть дней это уже вошло в привычку. Я медленно, предварительно подготовив улыбочку, повернулся. Передо мной стоял Нос и явно чего-то ожидал.
— Здравствуйте - скороговоркой пролепетал я.
— Привет — с небольшой задержкой ответил Нос.
— Что-нибудь ещё? — спросил я.
— Нет, можешь идти — сказал Нос.
Я пошёл дальше. Теперь мою голову занимала уже ставшая обычной за те пресловутые шесть дней мысль — "Нормально ли то, что я могу видеть чужие Носы?"
"В конце концов," — размышлял я — "это не такой уж банальный вопрос. Помнится ещё до отправления я читал про человека, беседующего со своим Носом. Но как быть, если этот Нос не твой, а чужой? Ведь в той же книге все, кроме хозяина, воспринимали Нос абсолютно нормально".
Тут справа, в метрах пяти от дороги я увидел небольшое чистилище. "Наконец-то," - подумал я - "тут и заночуем".
Я сошёл с дороги и приблизился к месту будущей ночёвки.
Тут я увидел.
И меня охватил библейский ужас.
Глаза!
Это был такой же стеклянный прозрачный цилиндр как и любое другое чистилище.
Но глаза!
Этот цилиндр доверху был наполнен живыми зыркающими и злыми глазами.
Я бросился было обратно к дороге, но тут заметил, что точно такой же ящик очей стоит на квадратном дворике внутри стены Здания.
Это было сродни сумасшествию. Я нёсся по неосвещённой дороге, надеясь вырваться из окружения Носа и двух страшных цилиндров. И я вырвался. Но вместо них предо мной внезапно, почти из ниоткуда появился зверь. И дверь. Дверь в Здание была прямо за зверем! В надежде успеть, проскочить в неё я побежал. И ударился об стекло, а может и зеркало, что отделяло меня от зверя.
Ужас и отчаянье охватили меня. Впереди - стекло, позади - ящики и Нос. И я начал биться и биться об стекло как муха. Я медленно расставался со своей бесполезной плотью до тех пор, пока не отправился в иное.
И только перед смертью, когда передо мной пронеслась моя жизнь до отправления, мой незаконченный путь в никуда и все недодуманные мною мысли, я понял.
Я понял то, что этот зверь не так уж чужд мне. Что он несуразен и неуклюж. Что он напуган моей внезапной истерикой.
Я натянул улыбку, чтоб хоть как-то успокоить его.
И умер.

3. Дом

Я брёл по центру набитого толпой коридора. Неожиданно мне поплохело. Я понял, что если не прислонюсь к чему-нибудь, то упаду. А дальше - смерть под равнодушными ногами толпы. Чтобы не допустить этого, надо было взломать её и пробиться к стенке.
Я обернулся, прикидывая свои шансы на успех. Вдруг я поймал взгляд господина в высоком цилиндре. Он смотрел на меня с нескрываемым презрением. Впрочем, как и я на него.
Всё-таки пройдя через толпу, чуть не упав, я прижался к спасительной для меня стене. Я закрыл глаза. Голова раскалывалась - наверное, от бессонницы. Я уже не помнил, когда в последний раз спал в этом круговороте человеческих тел.
Я открыл глаза. Толпа плыла. Чтобы хоть как-то отвлечься от головной боли, я начал вглядываться в неё.
Жуткое это было зрелище.
В ней был и старик, чьё лицо было изъедено неизвестной мне болезней, и пьяный матрос, неизвестно как оказавшийся в доме, и слепой нищий, на ощупь пробирающийся сквозь равнодушных людей. Но в основном в толпе были абсолютно обычные люди. Возможно, то того, как они попали в дом, их кто-то любил, и они кого-то любили. Но теперь они оказались в точно таком же дурацком положении как я - они были подвешены где-то посреди огромного здания. Они не помнили как попали сюда, они не понимали, зачем они здесь.
Мне стало получше. И что-то погнало меня дальше. И я опять слился с толпой и пошёл, и пошёл.
Прошло какое-то время. Оказалось, что коридор, по которому я шёл всё это время, вёл к по настоящему огромной столовой. А я уже давно ничего не ел.

*** 

Моя красная кровь была незаметна на фоне винегрета и компота - их потребляли тогда все, присутствующие в столовой. Это было забавно. Но насладится иронией мне не дало то, что я так и не понял, кому моя смерть понадобилась. "Цилиндр-презрение-взгляд" почему-то несколько раз повторил я перед смертью.

4. Стакан с водой

Ходики шли. Маятник стучал.
Я наполнил стакан водой. Я посмотрел в него. Стакан посмотрел на меня. Хотя, скорее, на меня глядела вода. Тут же запахло Бродским. Я начал медленно пить. Осушив стакан наполовину, я остановился. Бродским пахло так, будто Иосиф Александрович вот-вот должен был появится в моей комнате in persona.
Я закрыл глаза. Сквозь веки мир смотрелся чище от всего. И от компромиссов тоже. И я понял, что в выборе надо полагаться только на зрение. И я тут же отсёк все остальные чувства. И теперь не было уже ничего, потому что мои веки всё ещё были сомкнуты.
Не осталось ни удивительного запаха Бродского, ни чувства холодка, идущего по пальцам из-за соприкосновения со стаканом, ни стука маятника. Я оказался в щемящем душу небытие.
Я попытался вернуть себе зрение прочие чувства, а вместе с ним - прочие чувства. Это было сложно, но я смог.
И распахнув глаза, я понял, что, переродившись я попросту влетел в этот мир против своей воли.
Была осень. Я парил над каким-то полем, я парил под невероятно близким серым небосводом. Возможно, кому-то внизу я даже напоминал Годо.
И вдруг стакан, который всё ещё оставался у меня в руке, вырвался и быстро полетел к горизонт. Чисто рефлекторно я попытался ухватить его, но безуспешно. После того, как я неуклюже взмахнул руками, пытаясь сделать это, они тут же ушли в удивительно белое молоко.
А вслед за ними и остальной я стал разлетаться и рассеиваться.
Прошло немного времени, и уже только мои глаза летели под небом, сменившим цвет на чёрное. А я остальной был на неизвестно каких кисельных берегах. Впрочем, оно и неважно.

5. Бездна

Когда я наконец воспряну от тяжёлой болезни, когда я пройдусь по коридору, не шатаясь и не держась за стенки, мои мысли сожмутся в маленький влажный глиняный комок, блестящий на солнце. Я не буду знать, что с ним делать. Я положу его на подоконник, где он начнёт медленно сохнуть, скукоживаясь и уменьшаясь.
А затем, когда странность, казалось бы, почти исчезнет, а предметы вновь приобретут свои привычные очертания, придёт фавн. Он будет смотреть печальным и мудрым, почти собачьим взглядом на меня и мой комок. А мне будет так неуютно. И кто знает, может быть, в этом будет виновато то, что я так и не нашёл свою флейту, которая столько времени пылится где-то в недрах моей квартиры?
И кто знает, может этот фавн лишь порождение моей совести, особо предрасположенной к бреду во взбудораженном состоянии?
Когда я наконец воспряну от тяжёлой болезни, когда я пройдусь по коридору, не шатаясь и не держась за стенки, мои мысли сожмутся в маленький влажный глиняный комок, блестящий на солнце. Я не буду знать, что с ним делать. Я положу его на подоконник, где он начнёт медленно сохнуть, скукоживаясь и уменьшаясь.
А затем, когда странность, казалось бы, почти исчезнет, а предметы вновь приобретут свои привычные очертания, придёт фавн. Он будет смотреть печальным и мудрым, почти собачьим взглядом на меня и мой комок. А мне будет так неуютно. И кто знает, может быть, в этом будет виновато то, что я так и не нашёл свою флейту, которая столько времени пылится где-то в недрах моей квартиры?
И кто знает, может этот фавн лишь порождение моей совести, особо предрасположенной к бреду во взбудораженном состоянии?
А Земля вновь стала плоской. И это уже наверняка. И я вновь чувствую ужасную зависимость от черепах, слонов и китов. Но, кажется, я уже не боюсь, как встарь, того, что черепаха поймёт - она свободна.

6. Сон

Давно, когда мне только только исполнилось семь, мне приснился очень необычный сон. В нём я испытал какое-то неуловимое и неописуемое чувство, которое до сих пор не могу понять.
Оно не было страхом. Оно было за гранью оттенков радости и печали. Единственное земное чувство, которое я могу с ним сравнить -- трепетание перед величеством впервые увиденного мною небоскрёба.

*** 

Сновидение началось в каком-то пространстве, заполненном ослепительным светом и оглушительным монотонным криком.
Тогда мне казалось, что меня заменил пучок мыслей, висящий посреди бесконечного свечения. Будто бы я был бесплотным духом, не имеющим ничего, кроме сознания и органов чувств.
Я поднял свой взгляд, изначально направленный вперёд. Это удалось мне с трудом. Казалось, что крик и свет по какой то причине мешают мне сделать это.
После я увидел огромную пятиконечную звезду. Она была ослепительно желта, и именно от неё исходил свет, пронизывающий всё пространство.
А на звезде в позе распятия висела девушка. Но что важно, ни гвозди, ни верёвки, удерживающие её мне были не видны. Она издавала тот самый монотонный крик.
Это не был вопль страдания, это не был крик радости. Как и мои эмоции тогда, он был за гранью описания. Скажу лишь, что он не казался мне ни человеческим, ни звериным. Это был голос высшего существа другого порядка.
Тут же мой взгляд упал вниз. Я увидел какую-то доску без начала и конца, а по ней шла точно такая же бесконечная муравьиная тропа. Эта доска была невероятно далеко, но тем не менее я видел каждого муравья во всех подробностях.
Казалось, что муравьи также трепещут перед светом и криком, как я. Они жались к земле в страхе, пытались скрыться со своей скудной ношей, но свет и крик везде настигали их.
В это же минуту я почувствовал необыкновенную лёгкость, и как будто ещё ближе поднёсся к источнику света.
"Я звезда," - думал я с каким-то невероятным облегчением - "я звезда!"

Вот и всё!