Марк Олден - Дай Сё. Глава 24

ГЛАВА 24
   
    ТОКИО
    Вонь стояла такая, что Джен затошнило. Она отвернулась от пылающего посреди двора храма костра, достала из сумочки салфетку и зажала ей нос. Через несколько секунд она решила, что с нее довольно. Нигде не сказано, что продюсер должен постоянно стоять над душой у съемочной группы. Прикрывая глаза от лучей палящего солнца, Джен пересекла двор и встала у прудика, в тени деревьев гингко.
    Она наблюдала, как операторы снимают двух буддистских монахинь, сжигающих кукол. В окружении толпы девушек и женщин монахини дюжинами бросали старых и сломанных кукол в огонь. Это был древний и очень трогательный ритуал, но запах горящего пластика не позволял Джен подойти поближе.
    Для японцев куклы были больше, чем просто игрушками. Они требовали любви и заботы. Куклы скрашивали одиночество бездетных женщин, заменяя им детей. Поверия гласили, что со временем и при достаточно сильной любви они обретали собственную душу. Поэтому когда кукла ломалась или начинала разваливаться от старости, ее нельзя было просто выбросить в мусорное ведро.
    Таких кукол следовало со всем возможным почтением уничтожить, подвергнув очищению водой или огнем. Некоторые женщины и девушки бросали своих кукол в реку или океан; другие, вроде тех, за которыми сейчас наблюдала Джен, приносили своих кукол в храм для очищения в огне. За небольшое пожертвование Джен и ее группе позволили снять такой ритуал в храме, расположенном в бедном районе Токио, застроенном хлипкими деревянными домиками с бумажными дверями.
    Поскольку замков на таких дверях не было, один из членов семьи должен был постоянно оставаться дома, чтобы его не обчистили. Теперь многие из них стояли в дверных проемах и высовывались из окон, наблюдая за съемками. Чтобы завоевать доверие местных, один из актеров-японцев собрал их на улочке рядом с храмом и разыграл сюжет фильма, даже падая на землю в местах, когда героев убивали.
    Между тем Джен была готова убить Кона Кенпати. Сегодня в восемь утра, как и все последние пять дней, он должен был явиться на допрос в полицию по поводу покойного Вакабы. Уже перевалило за полдень, а его не видно и не слышно. Даже не позвонил сказать, когда вернется на площадку. День съемок теперь стоил около шестидесяти тысяч долларов, и весь фильм грозил провалиться из-за отсутствия режиссера.
    Пока что положение спасал главный оператор Сэм, предложивший снять сцену сожжения кукол. С этим они могли справиться и без Кенпати. Эту сцену Джен хотела пустить фоном к разговору Тома Дженнаро и Келли Кайли о деньгах якудза, которые украла подруга Дженнаро.
    Сами актеры сидели и скучали в ожидании возвращения Кенпати, а под конец решили, что им надоело. Теперь Дженнаро играл в футбол с британскими и американскими членами съемочной группы, а Кайли вместе со своей венесуэльской "секретаршей" прогуливался в тени плакучих ив, что росли на берегу реки Сумида.
    Еще работая на телевидении Джен усвоила, что не такого понятия - работать слишком быстро. Продюсер никогда не должен давать актерам, особенно высокооплачиваемым актерам, заскучать. Такие актеры и играют скучно. В отсутствие режиссера актеры могли потерять интерес к фильму или еще хуже, решить, что теперь они сами могут побыть режиссерами. Но если бы Бог хотел, чтобы актеры сами ставили свои фильмы, Он сотворил бы их всех лысыми толстяками по имени Хитчкок.
    Со времени гибели Вакабы Кенпати столько времени провел в полиции, что группа прозвала его "Человечком из "Монополии" - "потому что он не проходит на второй круг, не получает двести долларов, а отправляется прямиком в тюрьму".
    Не смешно. Без Кенпати не будет и фильма. Джен не могла позволить себе облажаться. В Голливуде неудачников не жалели. Неудача считалась заразной болезнью, а ее жертвы становились париями.
     - Не дай тебе Бог провалиться здесь, детка, - сказал Джен один черный режиссер во время ее первого визита в Лос Анжелес. - Это будет все равно, что признать, что у тебя воняют ноги, пахнет изо рта и ты не любишь Иисуса.
    Почему полицейские прицепились к Кону? Он не убивал Вакабу. Это сделал Тодд, из самообороны и при свидетелях. Видит Бог, он был приятным пареньком, но увидев, как он расправился с Вакабой, Джен стала подозревать, что у него какие-то садистские наклонности. В Гонконге Джен чуть не упала в обморок при виде нанизанного на флагшток Джеффри Лэйкока. А Тодд только взглянул в окно на мертвого англичанина и улыбнулся.
    Офицеры гонконгской королевской полиции, повидавшие много жестокости, никогда не видели, чтобы кто-то погиб, как погиб Лэйкок. Персонал больницы был в ужасе; многим, включая и Джен, пришлось принять успокоительное.
    Тодд и бровью не повел. Он стоял у постели Фрэнка и смотрел на него, будто он, Тодд, был его защитником, а Фрэнк - ребенком, которого нужно было охранять.
    В Токио этот мальчик убил взрослого мужчину, вооруженного ножом. Джен пыталась убедить себя, что Тодд был в состоянии аффекта или что ему просто повезло, но чем больше она думала о том, что произошло и вспоминала события в Гонконге, тем больше убеждалась, что Тодд полностью отдавал себе отчет в том, что делал.
    Тодд Хансард все меньше походил на милого благовоспитанного ребенка и все больше на убийцу-садиста. Фрэнк, наверное, тоже заметил это. Он никогда не упускал ничего, даже мелочи.
    Откуда у Вакабы была такая ненависть к Тодду? Они встретились всего пару недель назад, во время съемок в Гонконге. Когда Джен попыталась поговорить об этом с Фрэнком, тот отрезал: "Вакаба был психом. Давай на этом больше не будем." Она тут же поняла, что он что-то недоговаривает.
    Следующим вечером, выпивая в замке Икуба, Джен задала тот же вопрос - почему Вакаба ненавидел Тодда - Кону Кенпати.
     - Зависть, - объяснил он. - Величайшее из всех наказаний. Я предложил Тодду небольшую роль в "Юкио" и отказал в том же Вакабе.
    Джен не знала, смеяться ей или плакать.
    - Кон, я слышала о людях, которые умирали от желания сняться в кино. Но чтобы убивали? Не обижайся, но если это так, то Вакабе было место в психушке.
     - Была и еще одна причина.
     - Какая же? - поинтересовалась Джен, сделав глоток миндального ликера.
     - Я сказал Вакабе, что очень хотел бы снять фильм с Тоддом в главной роли.
     - Ты серьезно?
     - Сейчас я не готов обсуждать этот проект в деталях, но я думал об этом. Мне нравится, как работает с детьми Стивен Спилберг. Он умеет подать историю с их точки зрения, но при этом не потерять интерес взрослой аудитории. Нечто подобное хотел бы создать и я, с Тоддом в главной роли. У него есть харизма, некий магнетизм, который, мне кажется, будет хорошо смотреться на экране.
     - Он никогда раньше не играл, - сказала Джен. - С чего ты решил, что он справится?
     - Знать такие вещи - моя работа. Кроме того, в большинстве моих работ снимаются актеры, еще не потерявшие свою красоту, свою юношескую энергию. - его глаза подернулись поволокой, голос стал мягче. - Красота, молодость и смерть. Бесподобное сочетание.
     - Ты имеешь в виду таких актеров, как Джеймс Дин, Валентино, Джин Харлоу.
     - Да. Именно о них я говорю, - горячо закивал он. - Они сохранили свою красоту навеки. Или, например, мой соотечественник Юкио Мисима, которого многие сейчас почитают, как бога. В смерти человек может обрести вечную жизнь.
    Джен ненавидела, когда он нес такую чушь.
     - Я так поняла, ты еще не обсуждал свои планы относительно карьеры Тодда в кино с Фрэнком.
    Кенпати допил свой ликер и заново наполнил их бокалы.
     - Мистер ДиПальма и я, похоже, никак не можем найти общий язык. Он не хочет, чтобы его сын проводил время в моей компании.
     - Сладенький, но ты ведь не провел жизнь в чистоте и целомудрии, - сказала Джен, потрепав его по руке.
     - Могу заверить тебя,что в сексуальном плане мальчик меня не интересует, если ты на это намекаешь. Да, Вакаба ревновал. Но он реагировал так же на всех остальных мужчин и женщин с которыми я был знаком.
     - Ты и Вакаба были любовниками?
    По лицу Кенпати пробежала улыбка.
     - Удовольствие находит способ выразить себя, - сказал он. - Оно обретает голос. Приходит время, и этот голос замолкает. Вакаба так и не смог принять этот факт.
     - Ясно. Сегодня ты павлин, а завтра - щетка для пыли. Рано или поздно всем в твоей жизни приходится освободить место для кого-нибудь нового.
    Джен отпила еще ликера. Она решила немного позлить Кона. К чему заводить роман, если нельзя время от времени подначивать друг друга?
     - Вакаба был предан тебе, как пес, - продолжала она. - А ты говоришь о его смерти, как о чем-то несущественном.
    Кенпати злобно уставился на нее. На секунду Джен решила, что он вот-вот даст ей пощечину.
     - Вакаба пытался убить мальчика, - сухо сказал он. - Я никогда не прощу его за это. Тодд очень важен для меня.
     - Ладно, давай о фильме. Мы рискуем не уложиться в график. С тех пор, как Вакаба погиб, тебя каждый день таскают на допрос в полицию А мы тем временем теряем деньги и время.
     - Возможно, тебе стоит обсудить это с твоим приятелем, мистером ДиПальмой.
     - Не понимаю. При чем тут он?
     - Капитан Шуко - его друг. И именно Шуко вызывает меня на допрос каждый раз, когда ему заблагорассудится.
     - Ты намекаешь, что Фрэнк винит тебя в том, что Вакаба напал на его сына и мстит тебе, используя Шуко.
    Кенпати с укоризной взглянул на нее.
     - Когда речь идет о ДиПальме, ты будто теряешь половину своего ай-кью. Не приходило ли тебе в голову, что ДиПальма винит себя в смерти Катарины Хансард?
     - Да, он говорил об этом со мной.
     - Теперь он пытается переложить эту вину на других. Ты ведь знаешь, зачем он в Токио.
     - Он расследует убийство Катарины Хансард, - сказала Джен.
     - В котором он винит Носаку-сан. А чтобы добраться до него, ДиПальма изводит меня с помощью своего приятеля Шуко, в надежде, что я сломаюсь и помогу им очернить репутацию этого великого человека. ДиПальма даже позволяет себе совать нос в деловую жизнь Носаки-сан.
     - Фрэнк говорил, что Носака занимается промышленным шпионажем...
    Кенпати грохнул кулаком по столу. Джен вздрогнула.
     - Ты находишься в Японии. Здесь не существует такой вещи, как промышленный шпионаж. Информация, которую собирает наше правительство и деловые круги, служит развитию страны. Большая часть этой информации не засекречена и доступна любому, кто не поленится ее добыть. Мы не шпионим. Слышишь? Мы не шпионим!
    Джен остановила его поднятой рукой.
     - Если не возражаешь, я бы попросила тебя сбавить тон. Можешь называть это, как хочешь. Фрэнк озабочен последствиями действий Носаки для Америки и других стран. У него есть такое же право на собственное мнение, как и у тебя. И вообще, давай сейчас об этом не будем. Ты говоришь, что Шуко цепляется к тебе по просьбе Фрэнка. Не думаю, что он идиот, или что Фрэнк ему платит. Тогда зачем он это делает? Я бы скорее поверила, что он встанет на сторону Носаки. Фрэнк здесь чужой, а Шуко и Носака оба японцы.
    Кенпати поднялся и скрестил руки на груди, напомнив Джен Юла Бриннера* в фильме "Король и я".
     - Шуко - ничтожество, - сказал он. - Он ищет выгоды для себя, а не для Японии. Во время Второй мировой войны его отец был офицером и опозорил себя в тот момент, когда страна нуждалась в нем. Отец Шуко предал Японию. За это Носака-сан казнил его. Шуко, этот недочеловек, ненавидит Носаку-сан за то, что он исполнил свой долг. В этом он похож на ДиПальму. Они оба слишком слабы, чтобы принять на себя ответственность за собственную карму. Они винят в собственной слабости Носаку-сан.
     - Фрэнк никогда не рассказывал мне об этом.
     - А если бы рассказал?
     Джен раскурила сигарету и выпустила дым в потолок.
     - Не знаю. Честно, не знаю.
     - Моя дорогая просвещенная американка, ты должна научиться мыслить самостоятельно. Если бы ты решила копнуть поглубже, то узнала бы, что сам император одобрил казнь отца Шуко, поместил Носаку-сан под свою личную опеку и запретил Шуко и всем членам его семьи вредить ему. Теперь они пытаются отомстить Носаке-сан чужими руками.
     - То есть, ты хочешь сказать, через Фрэнка?
     - Да. А тот даже пытается втянуть в это дело твоего отца.
    Джен вздернула подбородок.
     - Мой отец и так замешан в каких-то делах с Носакой. Это для меня не новость.
     - То, что он и Носака-сан деловые партнеры, не делает их преступниками. Что, если бумаги, которые попали в руки к твоему отцу, подделаны? - сказал Кенпати, шагнув ближе к ней.
     - Кому понадобится подделывать банковские документы?
     - ДиПальме, - ответил Кенпати. Он наклонился над ней, улыбаясь. - ДиПальма - мстительный человек.
     - Ну да, сицилийская злопамятность и все такое, - невольно улыбнулась в ответ Джен. - А еще он любит носить яркую одежду и деревянные башмаки. Кон, эти бумаги - не подделка. И собрал их не Фрэнк, а отчим Тодда. Мой отец, между прочим, старается, чтобы они не попались на глаза не тем людям.
     - И как же он это делает?
     - Он снова лег в больницу. Он говорит... вернее, не он, а один хмырь, который работает у отца начальником охраны... в общем, говорит, что больница - самое безопасное место. Легче охранять и все такое. И документы постоянно при нем.
    Кенпати опустился на колени и поцеловал ее руку.
     - Пологаю, что твой отец опасается Лиги Кровавой Клятвы?
    Джен кивнула.
     - Должна признаться, я совсем не понимаю, что происходит. С одной стороны мне хочется верить, что у отца с возрастом разыгралась паранойя. С другой стороны двое его друзей погибли, и их не защекотали до смерти. Дункан Айви и Салли Верна. Боже, я же их с детства знала. Что мне думать? Прав мой отец или нет?
     - Вижу, ты растерянна. ДиПальма говорил что-то еще о твоем отце?
    Она осушиа свой бокал, прежде чем ответить.
     - Мы с Фрэнком не встречались и не разговаривали с... с того случая с Вакабой. Он, конечно, занят расследованием деятельности Носаки... но мне кажется, что он нарочно отдалился от меня. Как будто он больше не может мне довериться.
    Кенпати бережно взял ее за подбородок и повернул лицо Джен к себе.
     - Довериться тебе, возможно, значит довериться мне. Или же он просто ревнует. Мне кажется, ты все еще неравнодушна к ДиПальме, хотя не можешь сознаться себе в этом.
     - Ладно, проехали, - слабо улыбнулась она. - Давай поговорим о дождях, которые ожидаются в Токио в следующем месяце. Это будет значить очередной простой. А тебе придется лететь в Нью-Йорк на презентацию в Центре Линкольна. Там будет японский посол и мы уже получили более трехсот заявок от репортеров, которые хотят осветить...
    Все еще стоя на коленях, Кенпати стал ласкать ее ладонь языком. Джен вздрогнула, вспоминая удовольствие, которое он дарил ей. И унижение. Она прочистила горло.
     - Мы смонтировали клип из отрывков твоих старых фильмов. Мне хотелось бы включить туда и фрагмент из "Юкио". Я тебе говорила, что студия хочет передвинуть премьеру на декабрь, чтобы успеть выдвинуть фильм на получение кинопремии "Оскар"?
    Кенпати закрыл ей рот поцелуем.
    Она одновременно хотела и боялась лечь с ним в постель. Кенпати несколько раз подводил ее к грани оргазма, а затем останавливался. На третий или четвертый раз она не выдержала и сделала то, чего он добивался - стала умолять. Кенпати нежно поцеловал глаза Джен, ее губы и шею, ее грудь, ее живот. Когда его язык коснулся ее клитора, она закрыла глаза и вцепилась в простыни. Но он снова остановился, намеренно не давая ей кончить.
    На этот раз, однако, Джен не пришлось умолять. Он ввел в ее влагалище ри-но-тама, два маленьких металлических шарика. Теперь малейшее движение посылало электрические разряды удовольствия вверх по ее позвоночнику. Не дожидаясь его приказа, Джен медленно подняла согнутые ноги, затем выпрямила их. Она повторяла это движение снова и снова, вначале медленно, а затем быстрее, мечась по постели, пока оргазм не заставил ее выгнуться дугой и закричать.
    Она упала на простыни, задыхающаяся и опустошенная, и лишь тогда открыла глаза и увидела, что Кенпати все это время наблюдал за ней с презрительной ухмылкой. Хотя, возможно, ей это показалось. Прежде чем заняться сексом, они приняли наркотики, и теперь Джен была как в тумане.
    Кенпати вынул шарики и вошел в нее. Его настойчивость и сила быстро заставили Джен испытать новый оргазм, а потом он отстранился и стал целовать ее бедра. Его язык снова нашел клитор. Закрыв глаза, Джен гладила его волосы и повторяла его имя, снова и снова. И опять ее захлестнули волны наслаждения.
    Кон позвал ее по имени. Джен медленно открыла глаза и обнаружила, что он стоит, обнаженный, у кровати, а тем временем чьи-то языки и руки продолжают ласкать ее тело. Наркотики...
    Джен с трудом оторвала взгляд от Кенпати, посмотрела вниз и увидела двоих японцев, мужчину и женщину, ласкавших ее. Ей хотелось остановить их, оттолкнуть, закричать, но Джен не смогла.
    Когда она проснулась утром, Кона и двоих незнакомцев уже не было. Стыд от событий ночи был слишком силен, чтобы притвориться, что ничего не было. Джен свернулась в комок и заплакала. Она понятия не имела, кто были эти двое, и боялась, что может столкнуться с ними в замке. Она никогда не испытывала подобного раньше. Фантазировала, но не осмеливалась воплотить эти фантазии в жизнь. Казалось, Кенпати прочел ее мысли, узнал об ее тайных желаниях и решил исполнить их. Она никогда не занималась любовью с женщиной, никогда не ложилась в постель с незнакомцем.
    Но все это произошло ночью, и Джен это понравилось. Она заставила себя выбраться из постели, поплелась в ванную и долго стояла под горячим душем.
   
    Во дворе храма Джен и еще несколько членов съемочной группы смотрели, как молодая японка в футболке и модных мешковатых джинсах уводит свою плачущую дочь подальше от окружавшей костер толпы. Джен знаком приказала заснять эту сцену. Мать остановилась у стены храма, присела и принялась успокаивать ребенка.
    Девочка в розовом с золотом кимоно сама напоминала куклу. Мать что-то тихонько говорила ей и указывала на небо, в котором таяли клубы черного дыма, потом расцеловала девочку в обе щеки, взяла ее левую руку и сцепила ее мизинец со своим.
    Пришел черед Джен плакать. "Дым стоит в глазах"*, пробормотала она, не обращаясь ни к кому конкретно, и стала шарить в сумочке в поисках салфетки. Юби-кири, вот как это называлось. Нужно сцепить мизинцы и загадать желание, и тогда оно сбудется. Детская игра. Когда Джен была маленькой и жила на военной базе в Японии, они с отцом часто играли в юби-кири. Какие желания она загадывала тогда? Долгую жизнь? Счастье? Свидание с братьями Эверли?*
    Нужно взять себя в руки. Сцепить мизинцы с Джен Голден. Никто другой не сможет спасти фильм.
    Она огляделась и стала отдавать приказы. Нилу Винеру, ее ассистенту, было поручено найти Кенпати.
     - Начни с полицейского участка, - посоветовала она. - Если его там нет, продолжай искать. Даже не показывайся мне на глаза, пока не найдешь. Настало время мне и Кону серьезно поговорить.
    Она обернулась к своей секретарше Дебби Элис.
     - Оставь сообщение в отеле "Новый Отани" для Фрэнка ДиПальмы.
    Дебби на секунду оторвала взгляд от своего блокнота и тут же опустила глаза. Боже, подумала Джен, они все в курсе моей личной жизни. Вслух она сказала:
     - Скорее всего, сейчас его там нет. Просто оставь сообщение. Скажи, что я хочу встретиться с ним, чего-нибудь выпить. Сегодня, если получится. Ответ пусть оставит в моем отеле.
    Джен решила сама спросить, использует ли ДиПальма токийскую полицию, чтобы насолить Кону. Если да, то она собиралась положить этому конец.
     - Дальше, - обратилась Джен к главному оператору. - Можно ли после обеда снять еще что-то, что не потребует участия Кона?
     - Трудный вопрос, - ответил тот. - Разрешения на съемки в парке должны прийти только поздно вечером. Дженнаро и Кайли готовы к сцене на Гинзе, но их торопить нельзя. Они согласились сниматься в "Юкио" только когда узнали, что будут работать с "Человечком из "Монополии".
     - Сэм, сделай одолжение. До конца съемок не называй его так, по крайней мере при мне, хорошо? Это так же смешно, как и СПИД.
     - Раз уж мы заговорили о смешных вещах, зацени - как по-японски будет "скорая помощь"?
     - Ну?
     - "Комуто херовато".
     - Сэм, я тебя прошу.
     - Ладно, ладно. Я посмотрю, нельзя ли получить разрешения раньше. Но ничего не обещаю. Может, придется кое-кому дать на лапу.
     - Хорошо. Займись этим после перерыва на обед. Надеюсь, тебе повезет.
     - Уже повезло, прошлым вечером. Познакомился тут с одной моделькой, прилетела из Штатов сниматься в рекламе косметики. Она в день зашибает пять тысяч долларов, а платить за ужин пришлось мне.
    Подбежал Нил Винер.
     - Я его нашел.
    Джен обернулась к нему.
     - Где?
     - То есть думаю, что нашел.
     - Думаешь?
     - В полиции сказали, что он ушел от них в половине одиннадцатого.
     - Во сколько?! - взвыла Джен.
     - Ну, понеслось. Вестник, принесший плохие новости, лишается головы. Местные копы сказали, через переводчика, что мистер Кенпати покинул их гостеприимный кров в десять тридцать и вернулся в замок Икуба.
     - Пойдем со мной. Нужно настучать ему по голове, пока я не потеряла контроль над съемками. Я ему плачу большие деньги и сачковать не позволю.
    Пока Нил звонил в замок Икуба из маленькой закусочной, которую временно сняли для нужд фильма, Джен ходила туда-сюда, нервно затягиваясь сигаретой. Какой бес вселился в Кона? Его ежедневные посиделки со следователями и так стоили ей кучу денег и времени.
    А тут еще августовские дожди. Она надеялась закончить фильм до их прихода. Нужно было успеть, чтобы втиснуть "Юкио" в список номинантов на "Оскара". Почему бы и не попробовать? Дженнаро играл, как не играл никогда в жизни, да и Кайли был не хуже. Если бы Джен удалось заставить нью-йоркских критиков написать положительные рецензии к фильму, она бы схватила студию за яйца. Им бы пришлось раскручивать "Юкио" изо всех сил. А там бы подключились и газеты... Но для всего этого сначала нужно было закончить съемки. Чем больше Джен думала об этом, тем больше злилась на Кенпати.
     - Не отвечают, - сказал Нил, прижимая трубку к уху.
     -Что значит "не отвечают"? Он там. Полицейские так сказали, нет?
     - Замечаешь что-нибудь? - спросил Нил, глядя в окно.
     - Да. Замечаю, что наш долбаный режиссер не на месте.
     - Друзья "Человечка из "Монополии" тоже исчезли. Все эти клоуны свалили. С чего бы это?
    Нил был прав. Кенпати устроил нескольких громил, которых Джен видела на вечеринке в замке, работать охранниками и шоферами и играть в эпизодах. Съемочная группа прозвала их "бананами". Желтые и всегда болтаются вместе. Даже другие японцы старались держаться от них подальше.
    В свободное от съемок время Кон занимался с ними карате и кендо, и они были хороши. Даже слишком хороши. А теперь они исчезли. Растаяли, как поднимавшийся над храмом дым.
     - Кон в замке. И "бананы" с ним, наверное. - сказала Джен. - Я поеду туда.
     - Я с тобой.
    Джен стояла спиной к нему, и поэтому Нил не увидел страх на ее лице. Этим утром, когда она приехала на площадку, "бананы" открыто пялились на нее. С пылающими от стыда щеками Джен чуть ли не пробежала мимо них. Прошлой ночью один из них был с ней в постели. Кон, сукин сын. Она решила, что уволит его дружков, но потом передумала. Если Кенпати хотел, чтобы "бананы" участвовали в съемках, то они участвовали в съемках. Она не могла позволить себе ссориться с ним. Оставалось лишь притворяться,что она не замечает, как они глазеют на нее, ухмыляются и перешептываются.
     - Оставайся здесь, - приказала Джен. - Мой водитель знает дорогу. Кону и мне нужно серьезно поговорить.
    Нил уставился на пол и принялся чесать в затылке. Отлично, он тоже все знает. Ну и пусть. В рот тебя нежно бензопилой.
    Джен поспешила на поиски водителя.
   
    Мост замка Икуба был опущен. Странно, подумала Джен. Обычно Кенпати держал его поднятым. На мосту стояли несколько автомобилей, наверное, принадлежащих "бананам". Зато огромные стальные ворота самого замка были закрыты, как и маленькая дверь в одной из створок. Джен выкурила половину сигареты, набираясь храбрости, чтобы выйти из машины.
    Она пожалела, что не взяла с собой Нила. Или, еще лучше, Фрэнка. В последнее время Джен все чаще и чаще думала о нем.
    Она пересекла мост, осторожно обходя автомобили и думая, что не стоило надевать туфли на шпильках. Остановившись у двери в створке ворот, она затушила сигарету и закрыла глаза. Если бы Бог хотел, чтобы мы были смелыми, Он не давал бы нам ноги. Джен открыла глаза и постучалась.
    Эхо разнесло стук по двору. Джен оглянулась. Странно. Все эти машины, и ни звука из замка. Она уже собиралась постучать снова, когда скрип открывающейся двери заставил ее вздрогнуть.
    Открывший дверь "банан" уставился на нее, но глаза Джен были прикованы к тому, что творилось за его плечом, во внутреннем дворе замка. Кон, обнаженное тело которого блестело от пота и масла, в одиночестве склонился на красном ковре. Перед ним, на маленьком низком столике, лежал самурайский меч. По сторонам ковра пылали четыре костра, а за ними в молчании стояли "бананы". Джен поняла, что видит что-то, чего не должна видеть.
    Человек, открывший дверь, сердито сказал что-то и взмахнул рукой, будто прогоняя ее. К нему присоединился еще один. Оба выглядели так, будто были готовы убить Джен.
    Она повернулась и не оглядываясь побежала к машине.
   
   
    *Юл Бринер - киноактер.
    *"Smoke gets in your eyes" - строка из песни группы "The Platters".
    * Братья Эверли -дуэт братьев Дона и Фила Эверли, дебютировавший в 1956 году и имевший большой успех в конце 1950-х — начале 1960-х годов.