Сказка о Драконессе. Глава 16

Драконесса поменяла облик обратно на человеческий. Мир кружился перед глазами, по краям вспыхивали радужные блики. Она зачем-то посмотрела на свои дрожащие руки. Смотрела долго и удивленно, будто не знала, что это такое и для чего. Потом тяжело осела на ближайший стул и закрыла руками лицо. Слёз не было. Пока не было. Была только мерзостная пустота внутри и единственная мысль в голове, тупой погремушкой бряцающая от виска к виску: "Вот просто так взял и ушел. Молча развернулся и ушел. Даже не попытался что-то сказать, взял и ушел".

Шон пулей летел по коридору второго этажа в сторону кабинета управляющего. Он так разогнался, что чуть не сбил с ног господина Рейно, вышедшего из бокового коридорчика.
– Что ты несешься, как на пожар? – прошипел тот, успев выставить вперед руки, дабы избежать удара.
– Господин Рейно! Господин Рейно! Ужас-то какой! – затараторил Шон. – Её милость изволили орать на господина Анжелюса и, кажется, прогнали его из замка!
– А ты откуда это знаешь? Опять под дверью подслушивал?
– Простите меня, господин Рейно! – повинился Шон. – Да, подслушивал. Только не наказывайте меня слишком сильно, пожалуйста! И не говорите Её милости!
– Так "кажется" или "прогнали"? – попытался уточнить Рейно, но из перепуганного насмерть Шона ничего вразумительного выудить не смог. – Ладно, сейчас пойдём и разберёмся, – буркнул он и зашагал к лестнице, сделав вид, что не заметил, как лицо Шона из бледного сделалось совершенно белым.
У двери в столовую Рейно остановился, почесал переносицу и решил не торопиться. Сначала он приложил к двери ухо и немного постоял в такой дурацкой позе, пытаясь на слух определить, можно ли войти и при этом не лишиться головы. За дверью было тихо. Тогда он рискнул приоткрыть дверь и заглянуть в образовавшуюся щёлочку. Драконесса, в человеческом облике, сидела за столом, склонив голову и закрыв лицо руками. Управляющий перекрестился и осмелился войти.
– Ваша милость, не нужно ли вам что-нибудь?
Драконесса отняла руки от лица и взглянула на него. Казалось, она не сразу его узнала. Только многолетняя выучка не позволила господину Рейно броситься к хозяйке с бессмысленными и никчёмными в эту минуту словами утешения, ибо с её лица на него смотрела ничем не прикрытая мучительная боль.
– Ваша милость, какие у вас будут для меня приказания? – подчеркнуто деловым тоном спросил Рейно.
– Г-господин Рейно, – ей было тяжело говорить о сути, и она стала прятаться за форму. Старалась произносить слова ровно, тщательно выверяя интонации. – Пожалуйста, прошу вас, отправьте господина Анжелюса в город. Карета... Пусть будет "Платина". – "Почему ты не хочешь отправить его на "Пламенном Борджиа"? Тогда круг замкнется". – Да, "Платина"... Вещи его тоже отправьте. Домой к нему. Всё, идите.
Управляющий замешкался, не решаясь оставить её одну в таком состоянии.
– Господин Рейно, я вас очень прошу, уйдите! – голос дрогнул, не смогла сдержаться. Теперь он не уйдет, будет на чем-то настаивать, на каких-то глупостях, которые уже не имеют смысла. – Не смотрите на меня так. Уйдите, я хочу побыть одна. Да уйдите же, вам говорю!!!
Опять стул упал, когда она вскакивала. Уже второй стул, который сегодня упал. Когда это кончится?.. Но Рейно ушел, не стал переть на рожон. И на том спасибо. Теперь... А что теперь? Всё равно. Жизни нет, ничего не надо.

Рейно выскочил из столовой, захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, пережидая, когда уляжется сердцебиение. "Привалило мне счастье на старости лет!" – обречённо подумал он. Но расслабляться было некогда. Он оттолкнулся от двери и вытащил из кармана домашний переговорник.
– Никлас! Никлас! Алё, алё, Никлас! Тьфу ты... Янссон, мать твою, где ты шляешься?
– Слышу я! – раздался из переговорника недовольный голос начальника охраны. – Кусок дожевать не даёшь.
– На пенсии дожуёшь, – нервно огрызнулся Рейно. – Подымай своих дармоедов, пусть пройдут по замку и соберут всех слуг в охранную. Только быстро. Вопросы потом. Я приду и всё объясню.
– Понял, – оторопевшим голосом отозвался Янссон. – Сейчас сделаю.
Рейно вздохнул и достал из другого кармана телефон. Отыскал нужный номер.
– Добрый день, Ваше величество! Да, я. У нас проблемы.

Драконесса стояла у стола и отрешенно смотрела куда-то в пространство. Сколько стояла, она не помнила, но, наверно, всё же недолго. "Что я здесь стою, что хочу выстоять? Лучше запереться в своих комнатах, и чтобы никто не трогал".
В кармане завибрировал и противно заскулил телефон. "А дядюшке что прямо сейчас от меня понадобилось?" – с раздражением подумала Драконесса, доставая трубку.
– Драконюшка, деточка, вы уже вернулись? – голос у старика Гийома был подозрительно ласковый. И его "вы" больно кольнуло Драконессу, ибо, очевидно, предназначалось не ей одной.
– Да, я дома, – подчёркнуто холодно ответила она.
– А пленник твой где? – как-то излишне суетливо поинтересовался дядюшка. – Я спросил у Петера его номер, стал звонить, а он трубку не взял. Потом система начала бубнить, что номер отключен. А Петер говорит, что он с тобой.
– Нет, он не со мной, – Драконесса почувствовала, что её трясёт. Резонный вопрос "А зачем это тебе, дядюшка, вдруг понадобился мой – бывший! – пленник?" затерялся где-то на задворках сознания, так и не добравшись до языка.
– А где? – задал вполне логичный вопрос дядюшка Гийом.
И тут Драконессу прорвало.
– Да не знаю я, где он! И знать не хочу! – истошно заорала она. – Мне вообще без разницы, где он, что он и как он! Пусть хоть к...м е....я*(1), мне всё равно!!!
Она со всей силы запустила телефон в стену и с неким злорадным удовлетворением проследила, как разлетаются в разные стороны обломки. Сердце полоснула запоздалая мысль: "Там же было его фото!", тут же сменившаяся мстительным: "Туда и дорога!". Спустя мгновение включились остатки логики: "У Тьери есть копия, и если хватит душевных сил, то можно будет взять. Хотя зачем?..".
Её взгляд упал на то место, где еще недавно сидел Симон, на его тарелку с нетронутым десертом, на недопитый бокал. Боль сделалась нестерпимой, захотелось бежать отсюда сломя голову. Она всхлипнула и быстро вышла из столовой.
В коридоре никого не было. На втором этаже тоже. "Попрятались, – вяло подумала Драконесса. – Как тогда. А зачем? Чего им бояться? Он же не сбегал. Я сама. Сама!". Она почувствовала, как начинает подкатывать истерика. "А если вернуть? Сказать, что я передумала? Вот я такая взбалмошная, взяла и передумала! А? Нет! Пусть уходит. Пусть уходит! Я так больше не могу! Что толку стучать в эту дверь, её всё равно не откроют. Он закрыл её наглухо. Зачем унижаться? Но как же больно, Великий Создатель, как больно!..".
Она рванула на себя дверь своих покоев, как она думала. И замерла, едва переступив порог и недоумевая, как она сюда попала. Это была малая гостевая, комната Симона. Бывшая комната Симона.
"Даже здесь я пришла к нему. Его нет, а я пришла к нему. Какая ирония! Заблудиться в собственном замке и искать человека там, откуда сама же велела ему уйти. Он сейчас, поди, уже к дому подъезжает. Радуется, что всё закончилось. Даже вещи не стал собирать, лишь бы поскорее удрать отсюда. Чем ему здесь было плохо? Чем я была ему плоха???".
Драконесса сквозь слезы оглядела комнату и увидела оставленный на столике платок, тот самый платок, который ей так нравился, и который она давно воспринимала, как часть самого Симона. И теперь, брошенный и забытый, он казался ей осиротевшей зверушкой. Драконесса бережно взяла платок и прижала к лицу. Он хранил запах владельца – легкий запах недорогого одеколона, казавшийся ей изысканнее ароматов самого прославленного парфюма, и собственный запах его кожи. У Драконессы невольно раздулись ноздри, она судорожно втянула воздух. Что толку? Какой смысл терзать себя? Она не позовёт его, он не вернётся. Она уткнулась в платок и заплакала. "Это всё, что мне осталось. Это всё, что мне осталось" – бормотала она.
"Знал ли ты, догадывался ли, как я хотела просто прижать тебя к себе? Вдыхать твой запах, слушать твоё сердце, чувствовать щекой твои волосы. Только я тебе этого уже не скажу. Если ты этого не понял, тебе незачем это знать".
Стоять не хватало сил, начался озноб. Драконесса подошла к кровати, осторожно присела на край. Провела ладонью по простыне, дотронулась до подушки. "Я должна посмотреть, как устроился м-мальчик! Я не собираюсь его будить, я только посмотреть". Как давно это было. Как в прошлой жизни.
По какой-то причине у горничной сегодня не дошли руки привести постель в порядок. Подушка была смята, при желании на ней можно было угадать отпечаток головы. Губы у Драконессы задрожали; она ласково погладила подушку, захлебываясь вновь подступившими слезами, и опять спрятала лицо в платок, подвывая и всхлипывая.
"Здесь осталась твоя тень. Твоя эфемерная тень. Сменят бельё, расправят подушку, и она исчезнет. Соберут и увезут твои вещи. Комната приобретёт безликий, гостиничный вид. Ничего не останется. Наверно, стоит заколотить её, чтобы больше в ней никто не жил. Уеду отсюда. Не могу здесь больше, стены давят. Выйду замуж за этого мерзкого кузена Гарри, как давно хотела моя маменька. Может быть, даже кого-нибудь рожу. Или лучше уеду к Ване; он всё предлагал сосватать меня за Змея Горыныча. И пусть у того три головы и в человека не умеет обращаться, зато поговорить будет с кем. И напиться тоже. Все успокоятся, станут довольны и счастливы. Все, кроме одной глупой драконихи, но кому это будет интересно?
Великий Создатель, ты опять одарил меня безысходной любовью, и опять к человеку. Почему? И зачем?".
Она мысленно перебирала всю историю своего общения с Симоном, вспоминала каждую мелочь, будто нанизывала невидимое ожерелье из мелких жемчужных бусин, и не замечала, как промокает от её слёз его платок, и на нём уже нет сухого места.
Потом и слезы кончились. Не осталось ничего, ни внутри, ни снаружи. Она сидела, не двигаясь, не чувствуя тела, не помня, кто она и зачем она здесь, ничего не понимая, ни о чём не думая.

Рейно вошёл в охранную и огляделся. Все слуги были уже здесь, сидели и стояли, возбуждённо переговариваясь. Янссона не было.
– Где Янссон? – спросил Рейно у ближайшего охранника.
– На кухне, италийца уговаривает. Тот, говорят, сюда идти не хочет.
Помощник синьора Филиппе и два младших поварёнка, стоявшие здесь же, дружно закивали, дескать: "Да, так оно и есть".
– Хорошо, я разберусь, – кивнул Рейно и нашёл глазами шофёра. – Морис, идите в гараж, готовьте "Платину" к выезду.
– А что случилось-то? – подала голос одна из горничных.
Рейно немного помедлил с ответом.
– Ничего особенного не случилось, просто вам какое-то время надо побыть здесь.
– Ну а всё-таки?.. – не унималась горничная.
– "Ну а всё-таки" вы страдаете излишним любопытством, сударыня, – угрожающе посмотрел на неё Рейно. – Если вам так не дорого ваше место, можете страдать дальше.
Горничная обиженно поджала губы, но отстала.
– Госпожа Рейно! – управляющий обратился к своей жене официально. – Будьте столь любезны, пригласите всех женщин к нам домой, попить чаю и посудачить. – На слове "посудачить" он сделал особое ударение. – А мужчины пока поскучают здесь.
Зачем он оставлял мужчин поближе к себе, он сам не знал, но ему так было спокойнее.
Матильда Рейно повела женщин во флигель. Оставшиеся в охранной мужчины молчали и нервно переглядывались.
– Дежурной смене охраны заниматься наблюдением, как обычно, – приказал Рейно. – Остальные пусть... Колода карт есть? Наказывать не буду, говорите.
– Да, есть... – смущённо промямлил один из охранников.
– Вот пусть играют. Приду – проверю. Шон! – Рейно поманил к себе паренька, притулившегося испуганным воробышком в углу на подоконнике. – Пойдём со мной, у меня для тебя есть дело.
Тот послушно слез с подоконника и побежал за управляющим к выходу.
В коридоре Рейно остановился и повернулся к Шону.
– Я сейчас пойду на кухню, а ты, пожалуйста, иди в комнату к господину Анжелюсу, помоги ему собрать вещи и скажи, что карету скоро подадут. – Он увидел, как Шон опять побледнел, и ободряюще похлопал его по плечу. – Ничего не бойся, всё будет хорошо! Поверь мне, Её милость никого не съест, и уж тем более – тебя.
Шон молча покивал несколько раз и побежал на второй этаж.
"Да, всё будет хорошо... Может быть" – подумал Рейно, провожая его взглядом.

На кухне Янссон яростно препирался с синьором Филиппе.
– Да говорю же тебе, упрямая твоя италийская башка! – потеряв терпение, орал он. – Если господин Рейно приказал всем собраться в охранную, так будь добр оторвать свою жирную задницу от табуретки и пойти туда!
– Имел я тебя в виду с твоими указонами! – не менее эмоционально ответствовал синьор Филиппе. – Тебе надо, ты и иди! А я и здесь нормально посижу. Вон, в кладовую уйду и там буду сидеть. А то разворуют тут всё, ищи потом. И господин Рейно мне ничего не скажет, вот увидишь!
– Да кто разворует??? – вскинулся Янссон. – Кто разворует, если все в охранной сидят?
– Ничего не знаю, я никуда не пойду! – продолжал гнуть своё синьор Филиппе.
– Сколько раз повторять тебе, что господин Рейно приказал... – снова начал Янссон.
– Отставить вопли! – с порога прикрикнул на обоих господин Рейно. – Что вы, как два сопляка?.. Ещё мне не хватало вас разнимать.
– Вы мне можете объяснить, с какой стати этот оголтелый викинг тащит меня в охранную и говорит, что по вашему приказу? – не успев толком остыть, перекинулся на него синьор Филиппе.
– Да, кстати, Петер, – подхватил Янссон, мысленно пообещав припомнить этому упёртому италийскому ослу "оголтелого викинга". – Ты сказал, что всё объяснишь, когда придёшь. Что случилось?
Рейно сокрушённо махнул рукой и плюхнулся на табурет, с которого вскочил при его приходе синьор Филиппе.
– Как изволил выразиться Шон, "Её милость орали на господина Анжелюса и прогнали его из замка". Что там между ними произошло, не знаю, я там не был. Но они уже из Адиньона приехали какие-то не такие. Словно кошка меж ними пробежала. Знаю только одно: Её милость приказала мне отправить господина Анжелюса вместе с вещами – то есть, вы поняли? – вместе с вещами отправить его домой. И попросила не беспокоить её, она хочет побыть одна.
– Твою мать, я так и знал! – сплюнул Янссон. – Недоносок хренов! Ходил тут, корчил из себя незнамо что! Прям так трудно было отодр...
– Никлас! – пресёк его хамские разглагольствования Рейно.
– И что теперь? – негромко спросил синьор Филиппе.
Рейно встретился с ним глазами. И понял без слов.
– Надеюсь, всё обойдётся, Филиппе. Надеюсь, всё обойдётся, – постаравшись придать своему голосу убедительности, произнёс он. И добавил совсем тихо, так, чтобы его услышал только повар: – Мне кажется, она стала сильнее.
Он сказал это и подумал, что сам очень бы хотел верить в то, что говорит.
Из коридора послышался крик. Дверь распахнулась, в кухню ворвался Шон и бросился к господину Рейно.
– Я... там... г-г-г... Её м-м-м... Её... – он весь дрожал, грудь судорожно вздымалась от быстрого бега.
Рейно крепко взял его за плечи и осторожно встряхнул.
– Шон, успокойся, ты в безопасности! Успокойся и медленно скажи, что случилось.
Шон немного продышался, дрожь утихла.
– Я... я... к-когда я за-ашёл в... в... к-к-комнату г-г-г... г-г... г-господина А-анжелюс-а, т-т-т-там... т-там си... сидела... – он снова начал глубоко и часто дышать и, зажмурившись, вцепился в пиджак господина Рейно.
– Всё хорошо, Шон! Всё хорошо. Говори. – Рейно ободряюще сжал его плечи.
Шон открыл глаза.
– Там сидела Её милость, – заговорил он срывающимся голосом, но уже без заиканий. – На кровати. Неподвижно. Совсем неподвижно. Я вошёл, она сидит. Не шелохнётся. И... и... – он поднял на Рейно обезумевший взгляд и звонко выкрикнул. – И у неё глаза мёртвые!!!
Он вновь забился в истерике. Рейно прижал его к себе и поверх его макушки посмотрел на Янссона и синьора Филиппе. Те сочувственно покачали головами, синьор Филиппе прошептал: "Бедный ребёнок!".
Все трое знали историю Шона.
"Беда одна не ходит" – горестно подумал господин Рейно.

...Таким же испуганным и дрожащим он увидел Шона в первый раз, много лет назад, в коридоре замка. Худенький мальчик с затравленными глазёнками прятался за бабушкину юбку. Сама бабушка, в то время старшая горничная, кланялась, не переставая, и виновато лепетала: "Простите, господин управляющий! Некуда мальчонку девать-то. А дома он один боится". За неделю до этого она, утирая слёзы, попросила отпустить её на несколько дней – хоронить дочь. Та, молодая и вполне здоровая на вид женщина, умерла от сердечного приступа, а по сути – от скотского обращения супруга. Остался мальчик шести лет, который, по трагическому стечению обстоятельств, первым обнаружил мать мёртвой. Она, как сидела в кресле с вязаньем в руках, так и осталась сидеть с открытыми глазами, с запрокинутой на спинку кресла головой. Пока на истошный детский крик сбежались соседи, пока взломали дверь, мальчик от пережитого шока уже не мог говорить, только трясся в нервном припадке.
Его папаша, узнав обо всём этом, скрылся в неизвестном направлении, небезосновательно полагая, что его могут обвинить в смерти жены. Попутно он прихватил с собой все имевшиеся в доме деньги, но почему-то совершенно не удосужился вспомнить о сыне. Шона забрала к себе бабушка, привезла его в своё скромное жилище при замке и попыталась пристроить в деревенскую школу. Но, пока не были оформлены документы на опекунство, в приёме ей отказали. К тому времени Шон уже перестал плакать и закатываться в судорогах, но по-прежнему не разговаривал. И оставаться в комнате один он категорически отказывался, сразу бежал за бабушкой, куда бы она ни шла, и ей волей-неволей пришлось взять его с собой на работу.
Рейно слушал её сбивчивый рассказ, когда за его спиной раздался голос:
– Ой, а кто это у нас тут так прячется? Привет!
Горничная побледнела от испуга. Рейно обернулся.
Незаметно подошедшая к ним Драконесса, немного склонив голову на бок, с улыбкой смотрела на Шона.
Мальчик поглядел на неё опасливо, но за бабушку прятаться перестал.
– Простите, Ваша милость! – горничная готова была упасть на колени. – Вот, оставить не с кем... Простите!
Драконесса не слушала её.
– Подойди ко мне, – попросила она, обращаясь к мальчику, и присела на корточки. – Тебя как зовут?
– Не говорит он, – заикнулась бабушка и по привычке хотела погладить внука по голове. В это время Шон оторвался от неё и сделал шаг вперёд.
– Смелее, не бойся! – подбодрила его Драконесса и тихо запела что-то на непонятном языке.
Бабушка двинулась за ним, но Рейно успел остановить её и сделал большие глаза, давая ей понять, чтобы не мешала.
Шон медленно подошел к Драконессе, не сводя с неё настороженного взгляда. Та бережно обняла его, не переставая напевать, положила руку с растопыренными пальцами ему на затылок, провела по волосам.
– Как тебя зовут? – ещё раз спросила она.
– Шон, – прошептал мальчик.
– Шон. Вот и отлично! А меня зовут тётя Дракоша.
– Тётя Дракоша, а у тебя конфета есть? – доверчиво улыбнувшись, спросил Шон.
– Нету, – развела руками Драконесса. – Но если ты сходишь на кухню, синьор Филиппе, повар, даст тебе пирожное. Хочешь пирожное?
– Да! – воскликнул Шон, и его глазёнки заблестели.
– Сейчас тебя дядя Петер отведёт на кухню – ты же пойдёшь с дядей Петером, правда? – а я пока поговорю с твоей бабушкой.
Шон, безбоязненно ухватив за руку "дядю Петера", ускакал в сторону кухни. Бабушка проводила его изумлённым взглядом и последовала за Драконессой в её кабинет.
На следующий день Шон пошёл в школу. Драконесса, под свою ответственность, уговорила директора принять мальчика временно. Ещё через неделю, когда в замок явились представители органов опеки и, заявив, что бабушка в силу возраста не может быть опекуном, попытались забрать ребёнка, Драконесса пригласила их в свой кабинет. Вышли они оттуда красные и взмыленные, а Драконесса в тот же день поехала в Совет по опеке и оформила опекунство на себя.
С тех пор Шон жил с бабушкой. Особым умом он не блистал, какими-то талантами тоже. Кое-как одолел минимальный школьный курс, потом пошёл в ремесленное училище, выучился на мастера по ремонту карет и... попросил Её милость дать ему работу в замке. Хоть кем-нибудь, неважно. Объяснял он своё желание достаточно путано, что-то говорил о бабушке, которую не хочет оставлять. На самом же деле он просто пригрелся в замке и не хотел ничего менять. Драконесса без долгих раздумий отправила его в распоряжение господина Рейно. Она тоже не любила без нужды менять окружение.
Так Шон окончательно остался при замке. Его бабушка вскоре перестала работать, и теперь он кормил и содержал её, как она когда-то его. В целом он был добрый, бесхитростный малый. Присутствовала в нём, конечно, изрядная доля разгильдяйства, но господин Рейно с лёгкостью это пресекал и редко когда бывал по-настоящему недоволен Шоном. И давняя детская травма, казалось, навсегда осталась в прошлом и никак не давала о себе знать. До сегодняшнего дня...

– Тише, тише... – приговаривал Рейно, поглаживая Шона по голове. – Не бойся, Её милость не умерла. Она, наверно, просто очень глубоко задумалась о чём-то. Скажи мне, она моргала?
– Не п... не п... не помню, – кое-как выдавил Шон. – Я не заметил.
– Ну, вот видишь, ты просто не заметил. Может быть, не успел заметить. Ты, наверно, вошёл и тут же вышел?
– Д-да...
– Так что всё в порядке, не переживай. Скажи, а господин Анжелюс что делал, когда ты вошёл?
– Я не знаю, его там не было.
– Шон, вспомни, это очень важно. Ты его мог не заметить или его там точно не было?
– Не было. – Шон задумался на секунду, потом решительно покачал головой. – Да, точно не было. Я, когда вошёл, сначала огляделся в поисках господина Анжелюса, а потом увидел на его кровати Её милость, хотел спросить у неё. Смотрю, а у неё глаза!..
Он снова попытался закричать. Рейно тут же опять прижал его к себе.
– Всё-всё-всё, успокойся! Всё будет хорошо, я тебе обещаю.
Шон быстро стих. Потом поднял голову и уставился доверчивым взглядом прямо в глаза управляющему:
– А Её милость точно не умерла?
– Да ну тебя, придумал тоже! – деланно засмеялся Рейно. – Она ещё нас с тобой переживёт, вот увидишь!
Синьор Филиппе и господин Янссон дружно начали поддакивать.
– Может, мы всё-таки пойдём? – напомнил Янссон.
– Да-да, сейчас... – Рейно казался рассеянным. – Послушай, Шон, а где-нибудь в коридорах ты господина Анжелюса не видел?
– Нет, нигде, – Шон сосредоточенно нахмурился. – Мне кажется, как он тогда выбежал из большой столовой, так я его больше не видел.
– Куда же он мог подеваться, чёрт возьми? – озабоченно пробормотал Рейно.
– Мадонна! Ниспошли этому мальчишке хоть маковое зёрнышко ума! – неожиданно для всех тихо воскликнул синьор Филиппе.
Все обернулись к нему недоумённо.
– Ну, я... – смутился синьор Филиппе. – Ну, вы идите, а я всё-таки здесь побуду. Мне здесь спокойнее как-то...
Рейно стрельнул по нему недоверчивым взглядом.
– Никлас, – попросил он Янссона, – отведи Шона ко мне домой. Скажи Матильде, чтобы дала ему успокоительное и уложила спать. А потом поднимайся ко мне в кабинет, я буду там.
– А синьор Филиппе?
– Он пока останется здесь. Идите. – Последнее слово прозвучало как приказ.
Как только Янссон и Шон ушли, Рейно буквально насел на повара:
– Ты с Симоном больше других общался, старый чёрт! Признавайся, что ты знаешь?
– От старого чёрта слышу! – беззлобно огрызнулся синьор Филиппе. – Не так уж и много я с ним общался. Просто мысль в голову пришла, – он задумчиво почесал щёку, – что если мальчишка не дождался, когда его отвезут домой, а распсиховался и побежал куда глаза глядят, то, может быть, ещё не всё потеряно? Эх, знать бы, с чего они так разругались...
– Ваши бы слова – да Богу в уши, – покачал головой Рейно. – Ладно, пойду я. Надо искать этого... мальчишку. Пока мы не доставили его домой, он под нашей ответственностью, и если с ним что случится, с меня и Янссона головы поснимают. Ваша правда, оставайтесь здесь. Если увидите Симона, то попросите никуда не уходить и дайте мне знать. Если вдруг придёт Её милость...
– Знаю, – перебил синьор Филиппе. – Накормить, отвлечь, вызвать вас.
– Да. Всё верно. Я на вас надеюсь.
Они кивнули друг другу, и Рейно ушёл. Синьор Филиппе перенёс табурет в кладовую и уселся на нем, оставив дверь полуоткрытой. Так ему был хорошо виден вход из коридора в кухню, сам же он в тёмной кладовой был почти незаметен.

Янссон, благополучно проводив Шона во флигель к госпоже Рейно, вернулся в главное здание и прошёл в кабинет управляющего. Там никого не было.
– Петер, ты где? – на всякий случай позвал Янссон.
– Здесь, в каморке, – глухо прозвучало откуда-то из-за письменного стола.
Янссон уверенно отодвинул часть стены за рабочим креслом управляющего и вошёл в открывшееся помещение.
Мало кто знал, что кабинет господина Рейно на самом деле состоит из двух частей – собственно кабинета и небольшого помещения за ним, вход в которое был скрыт стенной панелью. Комната эта использовалась в разные времена для разных целей и много чего перевидала на своём веку. Последнее время ею практически не пользовались, но её содержимое было весьма любопытно.
Когда король уговорил Драконессу установить в замке видеонаблюдение – "На всякий пожарный случай, Дракошенька! Только из соображений госбезопасности!" – то сюда, в эту каморку, поставили дополнительный пульт управления камерами.
Рейно сидел за пультом и внимательно просматривал отснятое видео.
– Гляди сюда, – он ткнул пальцем в экран, – видишь? Вот он выбегает из главного входа. Летит так, как будто его укусил кто.
Янссон хмыкнул.
– Не смешно, – отрезал Рейно и переключился на другое изображение. – А вот съёмка с камеры над воротами. Разница пятнадцать секунд. Вот он побежал, но уже не так быстро. Давай ещё раз прокручу. По-моему, куда-то в сторону шоссе, тебе не кажется?
– Он что, пешком в город рванул? – Янссон недоумённо пошлёпал губами. – Я чего-то не понимаю...
– Я тоже мало что понимаю, – признался Рейно. – Парень ушёл неведомо куда, и нам надо его срочно найти.
– Зачем? – пожал плечами Янссон. – Если ему так нравится, пусть автостопом до дома добирается. Вещи его потом отвезём, и всех делов!
– Никлас, ты дурак? – неприязненно поморщился Рейно. – Или первый год здесь работаешь? Забыл, что пока мы не сдали Анжелюса с рук на руки его родне, мы за него отвечаем?
– Да, забыл... – Янссон сокрушённо почесал затылок.
– Поэтому, повторяю, нам надо его найти как можно быстрее. Но это не главная наша проблема. Никлас, скажи мне... Я, честно говоря, немного волнуюсь и не могу сообразить... Вспомни: с кровати в малой гостевой хорошо видна входная дверь? Если я осторожно приоткрою её и загляну в щёлочку, то Её милость сможет это заметить?
Янссон ненадолго задумался.
– В принципе, видна, – сказал он. – Если сидеть на кровати и смотреть прямо, то боковым зрением уловить можно. Слушай, а зачем все эти осторожности? Разве нельзя просто зайти и...
– Нельзя! – резко оборвал его Рейно.
– Петер, что за ерунда? Что ты вдруг так напрягся и этот толстый макаронник тоже? Ты мне можешь объяснить?
– Нет.
– Петер, извини, но я не понимаю тебя. Мы работаем вместе пятнадцать лет, если не больше, и вдруг, когда случается вся эта заваруха, выясняется нечто такое, что вы с Филиппе знаете, а я – нет. Что за херь?
Рейно облокотился на пульт и подпёр щеку рукой.
– Никлас, прости, – медленно произнёс он. – Но есть такие вещи, которые служащим положено знать только в части, их касающейся.
Янссон удивлённо поднял брови и немного помолчал, переваривая услышанное. Особенно его покоробило, что какому-то повару, оказывается, положено знать больше, чем даже ему, начальнику охраны, но до времени он решил проглотить это оскорбление. Сейчас главным для него было выудить из Рейно хотя бы крупицу информации.
– То есть, что-то такое всё же есть? – полуутвердительно спросил он.
– Да, – поджав губы, процедил Рейно.
– И из-за этого у тебя трясутся руки, – продолжил Янссон.
Вместо ответа Рейно красноречиво посмотрел на него.
– Петер, ты мне можешь хотя бы обиняками дать понять?.. – попросил Янссон.
Рейно молчал.
– Хорошо, давай по-другому. Чего вы боитесь?
– Худшего, – глухо проронил Рейно.
– Есть веские основания? – подобрался Янссон.
– Да. И запомни: я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал. Понял? – отчеканил Рейно.
– Понял, – сдавленно пробормотал Янссон.
– Значит, говоришь, заметить можно... – Рейно вернулся к прежней теме. – Скверно, скверно... Я не могу маячить там каждые пять минут. Ну, раз загляну, ну, два... А дальше?
– Необходимо вести за ней периодическое наблюдение? – уточнил Янссон.
– Желательно вообще постоянное, – досадливо буркнул Рейно.
– А если камеры включить? – заикнулся Янссон.

Как мы уже говорили, пульт, за которым сейчас сидел господин Рейно, дублировал функции пульта, с которого вели наблюдение охранники. Хотя, если приглядеться, то, скорее, пульт в помещении охраны был усечённым дубликатом пульта в кабинете управляющего.
Контуров видеонаблюдения было два – наружный, по периметру замка, и внутренний, охватывающий все помещения, включая личные покои Её милости. От внутреннего контура Драконесса отнекивалась до последнего, мотивируя отказ тем, что не хочет превращать свою жизнь в бесконечный сериал для страдающих бездельем охранников. Никакие доводы о том, что доступ к видео с внутреннего контура возможен только по паролю, на неё не действовали. "Знаю я наших умников, – резонно возражала она. – За пару дней пароль подберут от нефиг делать!". Только когда мастер по установке систем наблюдения предложил полностью обособить внутренний контур, она нехотя дала добро на его монтаж.
Все охранники были уверены, что видеокамеры в помещениях установлены, но не подключены. Лишь трое – Драконесса, Рейно и Янссон – знали, что их можно включить простым нажатием кнопки из каморки за кабинетом управляющего.

– Ты хочешь наплевать на приказ Её милости? – жёстко спросил Рейно.
– Так у нас же форс-мажор! – округлил глаза Янссон.
Рейно хотел что-то ответить, но в это время у него зазвенел телефон. Он рванул из кармана аппарат и включил громкую связь.
– Да! Слушаю, Ваше величество!
– Извините, что беспокою, господин Рейно, – раздался из трубки голос короля, – но вы должны были позвонить мне ещё десять минут назад. Что у вас происходит?
– Простите, Ваше величество, забегался, – повинился Рейно и коротко доложил обстановку. – ...Есть только одна возможность беспрепятственно и незаметно наблюдать за Её милостью – использовать видеокамеры в её покоях. Но проблема в том, что Её милость в своё время приказала мне без её ведома внутренние камеры не включать.
– Включайте! – коротко приказал король.
– Но, Ваше величество...
– Я ваш сюзерен, я вам приказываю! – повысил голос король. – Госпожа Драконесса – ваш работодатель, а я – ваш король, и извольте выполнять!
Рейно пошёл пятнами.
– В случае чего сошлётесь на меня, – уже не так резко добавил король. – Ну, что, включили?
– Сейчас... – сипло выдохнул Рейно и щёлкнул клавишей. – Включил.
– Что видите?
– То же, что описывал Шон. Без изменений. Подождите, сейчас увеличение сделаю. – Он нажал ещё несколько клавиш. – Дыхание видно. И моргнула только что.
– Продолжайте наблюдать. И ещё: вы сообщили господину Роджеру?
– Пока нет.
– Почему? – сквозь командный тон в голосе короля прорезалась нарастающая тревога.
– Смею вам напомнить, Ваше величество, что у господина Роджера больное сердце. Пока ситуация стабильна, я бы не хотел его беспокоить. Если что-то изменится в худшую сторону, сообщу ему сразу же. Если ситуация не изменится до утра, то утром.
– Хорошо, оставим на ваше усмотрение. Докладывать мне каждый час. При любых изменениях обстоятельств – немедленно. Как только найдёте Анжелюса, тоже доложите.
– Слушаюсь, Ваше величество! – по-военному чётко ответил Рейно.
– И, Петер... – голос короля смягчился и дрогнул. – Я вас по-человечески очень прошу: сделайте всё возможное, чтобы... ничего не случилось.
– Да, Ваше величество, – от всего сердца пообещал Рейно. – Я постараюсь.
Король попрощался, напоследок ещё раз напомнив, чтобы ему, в случае чего, сообщали немедленно.
– Думаю, нам надо разделиться, – сказал Рейно, откладывая телефон в сторону. – Один должен остаться наблюдать за Её милостью, а другой – искать Анжелюса.
– Ты ему звонить не пробовал? – попытался съехидничать Янссон.
– Пробовал, – ледяным тоном ответил Рейно. – Телефон отключен. И это может означать всё что угодно.
– М-да... – Янссон поскрёб затылок. – Мальчишку буду искать я. Заодно свои навыки проветрю, а то запылились уже. А ты уж тут сиди, наблюдай, куда тебе бегать? Эх, жаль, собаки нет! Так бы мы его живо нашли. Кстати, ты ему домой звонил?
– Да. Предупредил, чтобы мне позвонили, если он появится.
– Так, а когда я его найду, мне его сюда тащить или как?
– Ты сначала его найди, – хмыкнул Рейно и, проигнорировав ворчание Янссона "да куда он денется!", продолжил. – Как найдёшь, свяжись со мной и обрисуй подробно: где, что, при каких обстоятельствах. Тогда и подумаем, что делать. И не лезь ему сразу на глаза, когда найдёшь. Хорошо?
– Почему?
– Ну... Не знаю. Ей-Богу, не могу это внятно объяснить, просто кажется мне так. Кажется, и всё.
– Как скажешь, – пожал плечами Янссон.
– Удачи тебе! – напутствовал его Рейно. – И будь постоянно на связи. Обязательно!
Поползли минуты ожидания. "Если бы ещё знать, чего ждать", – проворчал господин Рейно себе под нос, внимательно вглядываясь в изображение на мониторе. Там не происходило ничего, и он не знал, как к этому относиться.
От напряжения заболели глаза. Он потёр их и снова уставился в монитор, засёк очередной вдох хозяйки. Вздох, не более, и всё снова, как прежде – неподвижно сидящая на кровати фигура, руки у груди, мертвенный взгляд в никуда. Даже через камеру Рейно становилось жутко от этого взгляда.
Завибрировал и пополз по столу телефон, предусмотрительно включённый на беззвучный режим.
– Да! – резко гаркнул в трубку Рейно.
– Нашёл я его, – шепотом отозвался Янссон. – В лесочке, примерно в километре от замка.
– Он живой хоть? – спросил Рейно и сам удивился, услышав свой срывающийся голос.
– Да живой, живой, чего ему будет-то, – недовольно пробурчал Янссон. – Что ты в панику впадаешь?
– И что он там делает?
– Да хрен его знает! Сидит на поваленном дереве и, такое впечатление, что разговаривает сам с собой.
– В смысле?
– В прямом. Сидит и что-то бормочет. Иногда жестикулирует. Я ближе подобраться не могу, иначе он меня заметит. А отсюда мне не слышно, чего он там бормочет.
– О, Господи!.. Слушай, а он... как бы это сказать... Умом не тронулся, как ты думаешь?
– Да хрен его знает, – повторил Янссон, уже менее уверенно. – Вроде, не похоже. Больше похоже, что он пытается принять какое-то решение. Очень важное, судя по тому, как он себе все волосы излохматил.
– Тогда пусть сидит. Наблюдай.
– Да уж наблюдаю.
– Вот и наблюдай. Мне не то, чтобы всё равно, что он там надумает, но, пока мы не доставили его домой, мы отвечаем за его безопасность.
– А у тебя там как? Новости есть?
– Без изменений.
Янссон неразборчиво выругался.
– Ладно, до связи, – коротко буркнул он и отключился.
Рейно тяжело вздохнул и набрал номер короля – доложить. В голову упорно лезла пораженческая мысль: "Господи, ну, за что мне всё это на старости лет, а?".


Продолжение следует.
______________________
Примечания.

(1) е.....я к...м – труднопереводимый фразеологизм драконьего языка. Приблизительно соответствует по значению выражениям "пускаться во все тяжкие" и "стоять на ушах".