О стихотворении Сокол и не только. Вместо коммента

Антон ТЮКИН

О СТИХОТВОРЕНИИ “СОКОЛ” И НЕ ТОЛЬКО.
ВМЕСТО КОММЕНТАРИЯ

Вот довольно корявое стихотворение –

Сокол

Где ж лихого казачества удаль,
Где ж краса белых хат, хуторов, -
Неужель Вавилона неследие
Докатилось до мирных домов?

Сокол - символ свободы и силы
В испытаниях сплачивал вас.
Ведь недаром, как герб Украины,
Он от предков пришёл. Что ж сейчас?

Непокорную шею стальную
Гнут стервятники силой - в дугу,
Этих грифов майдановских стаю
Сокол криком собрал - на беду.

Неужели не салом с цибулей
Были вскормлены те, кто слова
О фашистах и "славе героям"
Написали на лбу у себя?

Просят вас опалённые вишни,
Просят матери целой страны:
Сохранить для луганских мальчишек
Облака, что бегут от грозы...

И со временем злость умалится,
А потомки - поймут, может, вас;
И, как чудо, опять возродится
Словно Феникс, из пепла - Донбасс.

Прочитал "Сокола" неизвестного мне автора (Почему-то имени автора в тексте я не нашёл! Видимо уважаемый автор скрывается "от киевской хунты"?). Написано очень уж как-то коряво, крайне слабая рифмовка. Плюс пропагандистские штампы из газет и с ти-ви. Видимо, сама литература “отказывает от дома” автору подобного рода “творений”?
Безобразно, даже если сравнить с аналогичными по жанру стихами, приняв за "нетленный образец жанра" советскую политическую поэзию. Что о ней знаю?
Буквально на днях перечитывал политические стихи Алексея Суркова (Для справки: Сурков Алексей Александрович (1899-1983) , русский поэт, Герой Социалистического Труда (1969). В лирике - героика Гражданской войны (сборник "Ровесники", 1934, и др.), чувства солдата Великой Отечественной войны, тема защиты мира (сборник "Миру - мир", 1950). Тексты популярных песен, в т. ч. "Конармейская", "Бьется в тесной печурке огонь...". Государственная премия СССР (1946, 1951)) из времен позднего "культа личности" (2 том двухтомника от 1972 г.) - все эти весьма нудные "обличения поджигателей войны", стихи о "тяжёлой жизни людей труда на Западе" и о "борьбе за мир".
Так вот, Алексей Сурков писал гораздо чище, так что автору, как говорится, есть куда стремиться. Так и вспоминается Солженицын из "Прусских ночей": "Грибачёв, Сурков, Горбатов,/ Жданов - с платным аппаратом./ Старший фокусник Илья (имеется в виду Эренбург)./ Быть таким бы мог и я!" - говорит Александр Исаевич, вспоминая свору ныне порядком забытых сегодня "классиков советской литературы". И, в самом деле, кто сегодня вспомнит Софронова с Грибачёвым или Кочетовым? Смех, да и только, дорогие товарищи…
Кстати, советские политические стихи писали ведь и довольно хорошие поэты. Правда – вынужденно. Для примера, вспомним хотя бы стихи Осипа Мандельштама, Бориса Пастернака или Анны Ахматовой.

* * *

МАНДЕЛЬШТАМ ОСИП ЭМИЛЬЕВИЧ

Для справки: Мандельштам Осип Эмильевич (1891-1938), русский поэт. Начинал как представитель акмеизма. Поэзия насыщена культурно-историческими образами и мотивами, отмечена конкретно-вещественным восприятием мира, трагическим переживанием гибели культуры. Сборники "Камень" (1913), "Tristia" (1922), цикл "Воронежские тетради" (опубликован 1966). Книга "Разговор о Данте" (опубликована 1967), автобиографическая проза, статьи о поэзии. Репрессирован; реабилитирован посмертно.

Вот его вынужденное “советское” творчество.
 
Средь народного шума и спеха,
На вокзалах и пристанях
Смотрит века могучая веха
И бровей начинается взмах.

Я узнал, он узнал, ты узнала,
А теперь куда хочешь влеки -
В говорливые дебри вокзала,
В ожиданья у мощной реки.

Далеко теперь та стоянка,
Тот с водой кипяченой бак,
На цепочке кружка-жестянка
И глаза застилавший мрак.

Шла пермяцкого говора сила
Пассажирская шла борьба
И ласкала меня и сверлила
Со стены этих глаз журьба.

Много скрыто дел предстоящих
В наших летчиках и жнецах,
И в товарищах  реках и чащах,
И в товарищах городах...

Не припомнить того, что было, -
Губы жарки, слова черствы, -             
Занавеску белую било,
Несся шум железной листвы.

А на деле-то было тихо -
Только шел пароход по реке.
Да за кедром цвела гречиха,
Рыба шла на речном говорке.

И к нему - в его сердцевину -
Я без пропуска в кремль вошел,
Разорвав расстояний холстину,
Головою повинной тяжел...
               
Январь 1937, Воронеж

Или вот -

Я не хочу средь юношей тепличных
Разменивать последний грош души.
Но как в колхоз идет единоличник
Иду я в мир - и люди хороши.
Люблю шинель красноармейской складки,
Длину до пят, рукав простой и гладкий
И волжской туче родственный покрой,
Чтоб, на спине и на груди лопатясь,
Она лежала, на запас не тратясь,
И скатывалась летнею порой.
Проклятый шов, нелепая затея,
Нас разлучили. А теперь, пойми,
Я должен жить, дыша и большевея,
И, перед смертью хорошея,
Еще побыть и поиграть с людьми!
               
1935    

И далее -

Моя страна со мною говорила,
Мирволила, журила, не прочла,
Но возмужавшего меня, как очевидца,
Заметила - и вдруг, как чечевица,
Адмиралтейским лучиком зажгла.
Я должен жить, дыша и большевея,
Работать речь, не слушаясь, сам-друг.

И ещё -

Да, я лежу в земле, губами шевеля,
Но то, что я скажу, заучит каждый школьник:
На Красной площади всего круглей земля,
И скат ее твердеет добровольный,
На Красной площади земля всего круглей,
И скат ее нечаянно-раздольный,
Откидываясь вниз - до рисовых полей,
Покуда на земле последний жив невольник.

Всё это - тоталитарные советские стихи. Стихи вымученные, вынужденные тюрьмой и ссылкой. Сравним их с подлинными? Вот и они, в них настоящее отношение поэта к правящему в стране политическому режиму. 

Мы живем под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца, -
Там помянут кремлевского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.

А вокруг его сброд толстокожих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Как подковы кует за указом указ -
Кому в лоб, кому в бровь, кому в пах, кому в глаз.

Что ни казнь у него, то малина
И широкая грудь осетина.
               
1934

* * *

Квартира тиха, как бумага -
Пустая без всяких затей -
И слышно, как булькает влага
По трубам внутри батарей.

Имущество в полном порядке,
Лягушкой застыл телефон,
Видавшие виды манатки
На улицу просятся вон.

А стены проклятые тонки,
И некуда больше бежать -
А я как дурак на гребенке
Обязан кому-то играть...

Пайковые книги читаю,
Пеньковые речи ловлю,
И грозные баюшки-баю
Кулацкому баю пою.

Какой-нибудь изобразитель,
Чесатель колхозного льна,
Чернила и крови смеситель
Достоин такого рожна.

Какой-нибудь честный предатель,
Проваренный в чистках, как соль,
Жены и детей содержатель -
Такую ухлопает моль...

Давай же с тобой, как на плахе,
За семьдесят лет, начинать -
Тебе, старику и неряхе,
Пора сапогами стучать.

И вместо ключа Ипокрены
Домашнего страха струя
Ворвется в халтурные стены
Московского злого жилья.
         
Ноябрь 1933

* * *

Холодная весна. Голодный Старый Крым,
Как был при Врангеле - такой же виноватый.
Овчарки на дворах, на рубищах заплаты,
Такой же серенький, кусающийся дым.
Все так же хороша рассеянная даль,
Деревья, почками набухшие на малость,
Стоят как пришлые, и вызывает жалость
Bчерашней глупостью украшенный миндаль.
Природа своего не узнает лица,
А тени страшные - Украины, Кубани...
Как в туфлях войлочных голодные крестьяне
Калитку стерегут, не трогая кольца.
         
Июнь 1933, Старый Крым

* * *

Мы с тобой на кухне посидим,
Сладко пахнет белый керосин.
Острый нож да хлеба каравай...
Хочешь, примус туго накачай,
А не то веревок собери
Завязать корзину до зари,
Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал.
             
январь 1931

* * *

Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.

Ты вернулся сюда, - так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей.

Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.

Петербург, я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.

Петербург, у меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.

Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок.

И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
               
декабрь  1930

* * *

ПАСТЕРНАК БОРИС ЛЕОНИДОВИЧ

Для справки: Борис Леонидович Пастернак (29 января [10 февраля] 1890, Москва - 30 мая 1960, Переделкино, Московская область) - русский писатель, поэт, переводчик. Первые стихи Пастернак опубликовал в возрасте 23 лет. В последующем Борис Леонидович стал одним из крупнейших поэтов XX века. В 1955 году Пастернак закончил написание романа Доктор Живаго, за который писателя через три года наградили Нобелевской премией по литературе, а затем подвергли гонениям со стороны советского правительства.

Вспомним “советского” Бориса Леонидовича Пастернака -

Иль я не знаю, что, в потемки тычясь,
Вовек не вышла б к свету темнота,
И я  урод, и счастье сотен тысяч
Не ближе мне пустого счастья ста?
И разве я не мерюсь пятилеткой,
Не падаю, не подымаюсь с ней?
Но как мне быть с моей грудною клеткой
И с тем, что всякой косности косней?..

А вот стихи Пастернака о Сталине -

На недалеком расстоянье,
За красной каменной стеной,
Живет не человек - деянье.
Поступок ростом в шар земной.

Ему судьба дала уделом
Грядущего иной предел.
То, что не ведал самый смелый -
То он отведовать посмел.

В собранье сказок и реликвий,
В Кремле, плывущем над Москвой,
Столетия к нему приникли,
Как к бою с башни часовой.

А вот - настоящие стихи Пастернака -

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи…

 “Гамлет”

И другие. Перечислять - нет ни времени, не смысла.

* * *

АХМАТОВА АННА АНДРЕЕВНА

Для справки: Ахматова (наст . фам. Горенко) Анна Андреевна (1889-1966), русская поэтесса. Примыкала к акмеизму (сборники "Вечер", 1912, "Четки", 1914). Верность нравственным основам бытия, психология женского чувства, осмысление общенародных трагедий 20 в., сопряженное с личными переживаниями, тяготение к классическому стилю поэтического языка в сборнике "Бег времени. Стихотворения. 1909-1965". Автобиографический цикл стихов "Реквием" (1935-40; опубликован 1987) о жертвах репрессий 1930-х гг. В "Поэме без героя" (1940-1965, полностью опубликована 1976) - воссоздание эпохи "серебряного века". Статьи об А. С. Пушкине.

Вот “советская” Ахматова. Стихотворение называется "Двадцать первое декабря, тысяча девятьсот сорок девятого года" – это день семидесятилетия И. В. Сталина, если кто не знает. Вот оно -

В день новолетия Учителя и Друга
Песнь светлой благодарности поют, -
Пускай вокруг неистовствует вьюга,
Или фиалки горные цветут.

Ликует вся страна в лучах зари янтарной,
И радости чистейшей нет преград, -
И древний Самарканд, и Мурманск заполярный,
И дважды Сталиным спасенный Ленинград.

И вторят городам Советского Союза
Всех дружеских республик города.
И труженики те, которых душат узы,
Но чья свободна речь и чья душа горда.

И вольно думы их летят к столице славы,
К высокому Кремлю - борцу за вечный свет,
Откуда в полночь гимн несется величавый,
И на весь мир звучит, как помощь и привет...

Перед нами - набор из советских пропагандистских штампов. Это - тоже Ахматова! Эта та самая, у которой был расстрелян муж - великий русский поэт Николай Гумилёв, арестован сын от Гумилёва – Лев (в будущем, выдающийся русский историк). Настоящая Ахматова - в поэме “Реквием” и других свободных и живых стихах.

Есть куда стремиться, уважаемые “новые советские” поэты?