Возвращение на Землю или приют для обездоленных

 — Корнелиус, дорогой, давай вместе работать, — причитала я, уговаривая главного из моих пяти кассиопейцев вытягивать у Природы недостающую информацию и материал для формирования их нового астрального тела-оболочки. Им всем, новым жителям Земли, требовались новые комплектующие элементы для этого и нужно было мотивировать биосферу входить в соответствие с новой комбинацией человеческих организмов и давать им биоматериал для жизнедеятельности. Ведь, если наше тонкое тело, которое есть душа, отходящая от умершего человека на небо, имеет семьдесят пять процентов плотности от его плотно-физического эквивалента, то их совокупное тело, которое и душа, и физическое тело вместе, составляло восемьдесят процентов.

 — Подожди-подожди, — тут запротестовала Маша, врываясь в повествование Великой Субстанции. — Я не очень понимаю. Так они что ж, были плотнее нас? Верно? Или я что-то не понимаю?

 — Маша, их восемьдесят процентов плотности — это вся совокупная плотность материи их тел. У них не было разделения на тонкое прозрачное тело, которое могло бы в случае смерти физического организма уходить в околоземное Пространство, и само видимое плотное физическое тело, живущее на коре Земли. Они вот так со всеми своими восьмьюдесятью процентами Астрала и жили безраздельно. А любой землянин имел кроме тонкого тела ещё и возможность получения своей физической, плотной, составляющей за счёт рождения и приобщения уже к ней и души.

 — А-а, — с пониманием кивнула Маша. — Тогда ведь это их тело ещё вдобавок состояло не из земной природы, а из кассиопейской?

 — Верно говоришь! Именно так, потому и нужно было с пониманием отнестись к новым комбинациям химических элементов для их организма. Мы привыкли к одному набору, а у них, действительно, уже совсем иной. Поэтому у нас прибавилось новых забот. Старались все, кто мог. А Природа не хотела понимать даже форму их головы. Просишь, бывало, её элементы для головы, а она выдаёт по требованию на форму головы землянина. Так у кассиопейцев же черепная коробка чуть ли не на треть выше нашей! Приходилось добавки всегда просить, пока не научилась она верное количество материала выдавать сходу. Когда этого ещё не поняли, я всё удивлялась, — а почему же у них всех поголовно головы болят? Тогда, разобравшись в чём дело, они сами придумали себе такие астральные мешки для начала, которые и надели на головы. И боли вскоре прекратились.

 Но со временем всё образовалось, они стали привыкать к земной жизни и сотрудничать с нами. А вскоре даже стали принимать участие и во всех земных разработках и правилах. Многие из них становились лучшими воспитателями в среде поселенцев. Часто это было даже и под полным их контролем. Всяко бывало. И постепенно сложилась ситуация, когда появлялись целые новые поселения свободных граждан, чьё происхождение шло от людей Корнелиуса из числа ста двадцати и самими бывшими поселенцами, то есть эволюционирующим народом.

 Мы тогда очень много занимались исследованиями и созданием чего-то нового вместе с Корнелиусом. Вот, например, самолёт создали сообща. Он разработал корпус, а я — внутреннее строение. Позже, конечно, самолёт постоянно совершенствовался, приобретая новые какие-то нужные детали.

 — А до этого же у вас только движители были для передвижения по планете? — вспоминает Маша.

 — Да, раньше мы имели только движители, но были ещё аппараты, которые носились на воздушной подушке. Так, слегка приподнимались над поверхностью земли и неслись. Даже могли и над водой проноситься. И также, конечно, все функционировали с помощью калачакры. А тут после разработки самолёта, стали уже применять реактивные двигатели более широко.

 — Наверное вы и жили рядом с кассиопейцами? — интересуется тут Маша.

 — Вот, нет! Мы жили с ними на отдалённом расстоянии. Это только, если кто-то женился или выходил замуж, то переселялся по желанию — к ним или к нам. Их цивилизация — это центральная часть сегодняшней Южной Америки, хотя она тогда совсем другую конфигурацию имела, — рассказывала Великая Субстанция.

 — Это там, где сейчас находят множество разных удивительных построений — мегалитов?

 — Да, Маша, они там в разных местах жили очень долго. Нынче удивляются исследователи, откуда такие громадные построения? Так ведь? А многих уже и не найти по причине того, что там уже океан плещется. Раньше восточная часть материка отделялась от западной будучи, собственно уже Африкой, а зато западная ещё далеко простиралась дальше на Запад в океан. Вот такой конфигурации были тогда материки.

 — Это как? В Тихом океане был материк? А как же это Африка могла тут оказаться... между ней и Южной Америкой ведь целый океан? До чего это странно... трудно даже представить, — таращила глаза Маша.

 — Маша, видишь ли, наши материки многократно меняли свои очертания до сегодняшнего времени, пока уже не приобрели контур, знакомый нам. А в то время Южная Америка и вообще не имела ничего схожего со своим сегодняшним видом: нижнего её окончания не было вовсе, а её восточный берег начинался примерно от середины сегодняшнего и так материк тянулся на запад к острову Пасхи и сливался с ним. Зато, если смотреть на восток, то совсем через небольшой промежуток океана начиналась уже Африка. И она простиралась на Восток через всю Атлантику и занимала почти и весь сегодняшний африканский материк вплоть до реки Нил. А чуть дальше через небольшой промежуток океана уже начиналась Азия; а Красного моря ещё не было, да и всей южной части Африки тоже не было ещё тогда. Зато Антарктида была просто громадной по сравнению с её сегодняшними размерами... Это было царство Сатана и льда, как ты понимаешь, на этом материке не было в те времена вовсе.

  — Великая, ох... как это всё непостижимо для моего ума! Мне трудно помыслить и вообще просто не по себе становится от представления, что материки могут так кардинально меняться. И ведь там жили люди... — печально произнесла Маша.

 — Чего уж там? А древнюю границу материков примерно можно определять по руслам рек, ведь реки не были продуманы Землёй как необходимая составляющая её материков... даже и течения океанов... как ты думаешь, откуда взялись? Можно фантазировать на эту тему сколько угодно, но я тебе расскажу всё последовательно, как это произошло. Хотя про реки можно и сейчас сказать — это тут к месту окажется. Любая река как и любое океаническое течение показывают прежнюю границу между материком и океаном; между двумя материками, разделёнными когда-то океаном.

 — Великая Субстанция, это всё так грандиозно и могло бы казаться неправдоподобно, но по логике вещей вполне укладывается в понимание. Вот я представляю, что если материк в каком-то месте заканчивался и граничил уже с водой, то, если Земле нужно было выдвинуть новую сушу в этом месте, то она и подгонялась уже к имеющейся земле.., а река уже выявлялась как бы бывшей материковой границей.

 — Прекрасно мыслишь, молодец, Машутка, — порадовалась тут Великая. — Но нам же нужно ещё про цивилизацию Корнелиуса рассказать немного. Вот те значительные остатки его строений, которые людям даже помыслить страшно, что их производили люди, а они просто резались от скалы обычным плазменным резаком. Раньше у нас такие были... и периодически они возрождались из памяти Земли; тогда люди их как бы... изобретали вновь. Вот у египтян, к примеру, тоже были... Но они свои плазменные резаки покупали в Европе, а не сами создали. Там был один знатный центр цивилизации, на Рейне. Это в том месте, где сегодня город Вормс стоит... — замедлила ход своих мыслей Великая.

 Великая Субстанция... — это какой-то особый город? — встрепенулась Маша.

 — Да, Маша, с ним у меня связаны тревожные воспоминания... Знаешь, а ведь на планете трудно сыскать место, в котором бы я не бывала в физическом теле и не творила что-то... Я всегда была в физическом теле: из жизни в жизнь. Но мы же должны, наконец, и про Корнелиуса поговорить.
 
 — Корнелиус... Корнелиус. У него очень изобретательный ум был и он много чего для Земли... и вообще, придумал. Вот он плазменным резаком разрезал громадные блоки для строительства зданий. Громадные здания нужны были для громадных людей... Они ведь и росту, нужно сказать, были не маленького. Собственно как и мы, с сегодняшним не сравнить.

 — А можно, Великая, я запишу какого росту вы все были тогда? — загорелась желанием Маша.

 — Ну это твоё же дело. Мы были великанами тогда, по сегодняшним меркам, а народ Сатана наоборот — карликами. Те же люди, которым мы прививали наши гены, постепенно тоже: и увеличивались в росте, и умнели, и становились культурнее за счёт приобщения моей Матрицы... И длилось это довольно долго. Но нами была сформулирована цель в этом плане — всей Природе Земли, а мы ведь были тоже её частью, необходимо уменьшаться в росте! К сожалению, эволюция не равноправна с различными её составляющими... уже ближе к нашему времени случилось так, что цивилизованные люди уже были почти в нашей категории — уменьшились, а те, которые поселенцы или бывшие поселенцы, остановились в росте, не умея подчиниться Природе, и по сравнению с нами теперь уже они казались великанами. Это было не самое лучшее время на планете. Страшно иногда было встречаться с таким... тупоумным... великаном, с которым не получалось поладить. 

 А поначалу же наше совместное проживание с кассиопейцами сулило прекрасный расцвет нашей совместной цивилизации. Какую красоту создавал Корнелиус и его люди. Какие дворцы он строил, а чего стоили только эти их статуи, которые и сегодня ещё известны людям! Это я имею ввиду статуи на острове Пасхи. Но они никогда не жили на острове, а на большом материке! Эти же фигуры стояли вдоль прекрасной дороги, которая начиналась от дворца и тянулась в сторону океана. Я очень, помнится, любила тогда носиться по ней на мотоцикле, — делилась воспоминаниями Великая Субстанция.

 — Ещё раз, пожалуйста! — чуть не поперхнулась Маша. — Что? У вас и мотоциклы были?

 — Были... — вздохнула Субстанция — не у всех. У него тогда была построена хорошая дорога, потому и мотоцикл придумали... или наоборот. Сейчас уже не припомню. Мы вообще много чего в те времена изобрели и в плане развлечений и игр всяких. Даже бильярд вместе придумали. Я изобрела саму игру, а он впоследствии придумал корзинки-сеточки для шаров, которые свисают со стола по углам.

 — Великая, а ведь это же было совсем-совсем давно? — молвила Маша.

 — Да, уж. Мы это время называли Лемурией, — мечтательно вторила ей Великая Субстанция.