Левша Памяти Г. В

               
   Маленькая черноглазая Катюшка развивалась так быстро, что родители не могли нарадоваться, а все знакомые удивлялись. В полтора года, когда многие дети только учатся произносить первые слова, она говорила предложениями и декламировала длинные стихи. Увидев, как девочка, почти на год старше ее, протягивает в магазине ручку к булке и говорит маме : «Ням, ням» - она сочла нужным пояснить: «Дебенок хочет кушать». (Звук «р» она долго заменяла на «д»). Мама девочки не поверила, что Катеньке всего полтора года. А когда она с выражением рассказывала что «Одеяло убежало, улетела пдостыня», на нее просто смотрели как на маленькое чудо.Педиатр, которая наблюдала  девочку, говорила, что таких детей у нее никогда не было.  Конечно, мама с папой гордились своей дочерью и не раз говорили между собой, что ее ждет блестящее будущее.
 
 Но когда пришло время Катеньке учиться самой держать ложку, родители вдруг увидели, что девочка берет ложку в левую ручку. Тогда вспомнили, что и к игрушкам она тоже протягивала левую ручку, и куклу нянчила в левой. На это не обращали особого внимания, думали, просто маленькая и ей пока все равно. Но теперь стали смотреть внимательнее и ничего утешительного не увидели: кошку гладит левой, машинку катает левой... Встревоженная мама посоветовалась со свекровью, свекровь ответила категорично и однозначно: переучивать, и чем скорее, тем лучше. Но легко сказать: переучивать, а как это сделать? Вера, молодая мама, преподавала математику в техникуме, день на работе, вечер за проверкой тетрадей. Свекровь тоже еще работала, да и жила далеко. Катюшка целый день с няней, не поручать же няньке это трудное дело! Конечно, Вера попросила бабу Нюру, но понимала, что толку будет мало. Утром, перед уходом на работу, Вера сама кормила дочку. Катя кушала плохо, капризничала, Вера спешила и нервничала. Вначале она пыталась вложить ребенку ложку в правую ручку, а потом, взглянув на часы, брала ложку сама, быстро кормила дочку, передавала пришедшей няне и убегала на работу. Так и не научили Катюшку кушать правой. Те же проблемы возникли и с рисованием: рисовать Катенька любила, но карандаш и кисточку брала только в левую ручку. Мама и папа сердились, перекладывали карандаш, Катенька плакала и не понимала, чего от нее хотят. А потом родилась Лизанька, и стало просто не до переучивания...
   Лизанька росла пухленькой, хорошенькой;  в отличие от Кати, она была блондинкой с большими голубыми глазами. Кушала Лизанька хорошо, ложку брала в правую ручку. Катюша невзлюбила сестренку с самого первого дня. Во-первых, она отнимала у нее маму, во-вторых родители постоянно их сравнивали, и сравнение, как правило, оказывалось не в пользу Кати.

- Смотри, она уже тянет ручки к погремушкам, - восхищался папа. – А Катюха в три месяца просто смотрела на игрушки.
- Обрати внимание, что тянет все время правую ручку, - вторила ему мама. – Может, хоть этот ребенок будет нормальным.
 
  Правда, развивалась Лизанька не так быстро, как Катенька, но это было уже в прошлом, к четырем годам большинство ровесников уже практически не отличались по развитию от Катеньки. И ею перестали восхищаться. Более того, теперь разговорчивость Кати стала раздражать взрослых. Девочка все время что-то рассказывала, спрашивала, вмешивалась в разговоры. Привыкшая к вниманию и восхищению, Катя не понимала, чем недовольны мама с папой, она капризничала и все больше убеждалась, что всему виной  младшая сестричка, которая вовсе ей не нужна, но которая тем не менее уже есть и с этим ничего нельзя поделать. Приходила бабушка, играла с Лизанькой, говорила Кате:
- Какая у тебя славная сестренка! Просто красавица!
А потом Вере:
- Подумать только, она даже в носу ковыряет левой рукой! Нет, с этим надо что-то делать!

  Когда Лизанька начала ползать, Катя стала прятать от нее свои игрушки и вскоре узнала, что она жадина и нехорошая девочка.
   Когда Лизаньке исполнилось три года, а Катеньке – шесть, сестренок отдали в детский сад. Увидев, что Катя все делает левой рукой, Наталья Степановна, воспитательница подготовительной группы, строго сказала Вере:
-Упустили вы ребенка. Ей осенью в школу, что она там будет делать? Нельзя же выделяться из всех детей, быть не такой, как все. К тому же она будет мешать соседке по парте,  будет размазывать рукой то, что написала. Одним словом, проблем будет множество. Так что будем переучивать.
 
  Наталья Степановна занялась переучиванием твердо и последовательно. За столом она неусыпно следила, чтобы ложка держалась только правой рукой, но ложка тихонечко, сама собой, переходила в левую, а если под бдительным оком воспитательницы ей это не удавалось, то она бессовестным образом переворачивалась и вываливала содержимое на стол.
- Опять все перепачкала! – сердилась нянечка, - иди бери тряпку, вытирай стол.

   В конце концов Наталья Степановна стала прибинтовывать левую руку к туловищу, заставляя все делать правой. Катя теперь боялась садиться за стол, со страхом ждала времени обеда и ужина, плакала и отказывалась кушать. Не лучше было и во время занятий, когда дети рисовали, лепили или делали аппликации. Все валилось у нее из правой руки, все получалось вкривь и вкось. В результате, на стенде, где к приходу родителей размещали детские рисунки и поделки, никогда не вывешивалось ничего Катиного.А вот у входа в младшую группупостоянно висели Лизанькины работы, и  мама показывала их Кате: «Смотри, какая молодец у тебя сестренка!» Единственное, где Катя могла проявить себя, это чтение стихов. Благодаря блестящей памяти она к каждому празднику знала не только свое стихотворение, но и все остальные стихи, которые должны были читать дети. Но на новогоднем утреннике она так разволновалась, что начала заикаться, а потом расплакалась. После этого читать стихи ей больше не поручали.
 
  И Катя просто лишилась радости жизни. Она любила рисовать, но что за удовольствие рисовать, если тебя все время заставляют перекладывать карандаш и вместо рисунка получаются сплошные каракули! Даже в куклы играть теперь не хотелось: куклу требуют держать в правой руке, а ей там неуютно, она норовит перевернуться и упасть на пол.

   Больше всех сочувствовал Кате папа.
- Может, не будем мучить ребенка?- говорил он маме.- Ну, в конце концов, что страшного: будет левшой...
- Ты что, не понимаешь, тогда она будет мучиться потом всю жизнь. Посмотри, все вокруг устроено для правшей: дверные ручки, швейные машинки, все рычаги в автомобиле, да всего не перечислишь. А в школе? Ведь она будет толкать соседку по парте, они будут мешать друг другу писать.
- Пожалуй, ты права, - грустно соглашался папа.
 
  Катя теперь плохо спала по ночам, стала капризной и раздражительной, но никому не приходило в голову связать эти изменения с проблемой леворукости. Ей и раньше снились яркие, похожие на сказки, сны, их было интересно рассказывать после пробуждения. Но теперь эти сновидения приобрели какой-то угрожающий характер: за Катей гнались волки, над ее головой летала в ступе баба-яга, у дракона на Катиных глазах вырастали страшные огнедышащие головы. Катя просыпалась, плакала, звала маму. Мама сердилась:
-Большая девочка, а не даешь спать родителям!
 
  А вот Лизанька радовала и родителей, и воспитателей. И папа с мамой невольно постоянно ставили Кате в пример младшую сестренку.
- Смотри, Лиза меньше тебя, она уже оделась, а ты все еще возишься... Лиза давно все съела, а ты до сих пор сидишь над тарелкой... Смотри, Лиза уже научилась держать правильно ракетку, а у тебя ничего не получается... Лизанька дает тебе свои игрушки, а ты жадничаешь...
   
  И постепенно ожесточалось детское сердечко. Катенька ненавидела Наталью Степановну и ужасно ее боялась, она обижалась на родителей, завидовала младшей сестренке и радовалась ее неудачам. Если Лизаньку за что-нибудь наказывали, она прыгала от радости и хлопала в ладоши. Между тем, добрая Лизанька, напротив, сочувствовала сестренке, когда на нее сердилась скорая на расправу мама, плакала и просила:
- Мамочка, ну, пожалуйста, не сердись на Катю, она так больше не будет.
А у Кати самой частой фразой стало:
- Конечно, твоя Лизанька... Конечно, ты для своей Лизаньки...
   Все словно забыли, как восхищались этим ребенком еще несколько лет назад и какое блестящее будущее ему прочили.

   Пользоваться правой рукой Катя так и не научилась. Но главные проблемы ожидали ее в школе. С какой радостью и волнением ждала Катя начало школьной жизни! Оно означало расставанье с ненавистным садиком, с Натальей Степановной и, как она думала, с проблемой леворукости. Бедная девочка, какое тяжелое разочарование ждало ее здесь! Раиса Григорьевна, учительница младших классов, в первый же день, рассадив детей, обратилась к ним с речью:
- Среди нас есть девочка-левша, которая привыкла делать все левой рукой. Это плохая привычка, она очень мешает жить. Мы все должны помочь Кате от нее избавиться. Я вас прошу: если увидите, что Катя пишет, рисует, лепит левой рукой, или даже просто кидает мячик или держит ракетку, делайте ей замечание и просите переложить все это в правую руку.
Дети с любопытством уставились на Катю, по классу прошелестело: левша, левша... Это слово стало Катиным прозвищем до конца школьной жизни, и даже тогда, когда она давно уже научилась делать все правой рукой, ее по-прежнему продолжали звать - Левша.

   Школа для Кати стала еще бОльшим адом, чем был детский сад. Палочки у нее получались корявыми, вылезали за строчки и толкали друг друга. Цифры тоже выходили уродливыми. И на уроках труда  самые кривые коробочки были  Катины. А на переменках одноклассницы зорко следили, чтобы Катя все делала правой и радостно ябедничали учительнице, если Катя их не слушалась. У Раисы Григорьевны было обыкновение в конце учебного дня показывать самую лучшую на сегодня тетрадь и самую худшую. В качестве последней, как правило, фигурировала Катина. Ни дети, ни учительница как будто не замечали блестящей Катиной памяти, ее умения дословно повторить то, что только что сказала Раиса Григорьевна. Катя прекрасно считала в уме, но при решении задач ее подводила какая-то непонятная мыслительная особенность: у нее в ответе могло получиться полтора пионера, и она долго не понимала, почему все смеются. Время шло, постепенно правая рука научилась держать карандаш и ручку, и наступил день, когда Катину тетрадь Раиса Григорьевна показала как лучшую. Катя пришла домой счастливая и гордая.

- Мама, я больше не левша!

   Да, девочка теперь все делала правой: и писала, и резала хлеб, и играла в бадминтон. Она стала такой, как все. Но все равно она была «не такой», она была странной, ее дразнили и обижали. Обостренное чувство справедливости заставляло ее недоумевать и порой наивно спрашивать у обидчиков:
- За что? Что я вам плохого сделала?
Это вызывало взрывы смеха и новые издевки. Любимым развлечением одноклассников было отнять у Кати портфель и разбросать его содержимое. Пока Катя ползала и собирала книжки, еще дальше разлетались ее тетради... Катя знала, что ябедничать нельзя, поэтому молча глотала слезы, а дети радостно кричали:
-Левша, лови пенал! Левша, догоняй математику, а то убежит!
Катя сочиняла стихи, трогательные и наивные.

Как хотела бы я убежать
На тот остров вдвоем с тобой!
Там не будет никто обижать,
Там не нужно спорить с судьбой.

  Она не случайно написала «вдвоем с тобой». Дело в том, что в пятом классе Катя влюбилась. Влюбилась она в свою учительницу математики Галину Егоровну. Нет, никакого намека на сексуальность не было в этом чувстве. Она ее просто боготворила, наделяла множеством придуманных достоинств, немела от восторга, когда ее видела, старалась встретить по пути на работу или с работы.  А уж донести до школы или до дому портфель с тетрадками было высшим наслаждением и счастьем. Свою любовь к Галине Егоровне Катя перенесла на ее мужа и сына Валерку, который учился на два класса старше. Надо сказать, что вся семья очень тяготилась этой неожиданно упавшей на них любовью. Сильнее всех реагировал Валерка. Поймав обращенный на него влюбленный взгляд, он оборачивался и грубо кричал:
- Чо вылупилась? Щас как двину, забудешь, как пялиться.

  Катя обижалась, тихонько плакала, но разлюбить Валерку и не смотреть на него не могла. Галина Егоровна тоже старалась избегать Катю. Ей просто ни к чему откровенное обожание наивной девочки, кроме того, она еще боялась реакции учеников: будут говорить, что эта странная девочка – ее любимица, а у Галины Егоровны любимчиков никогда не было.
 
  В трудное положение поставила Катя и Виктора Ивановича, мужа Галины Егоровны. Он преподавал литературу в этой же школе, но в другом классе. Он опасался, что частое появление его в обществе девочки из другого класса может быть неверно истолковано и детьми, и учителями. Посоветовавшись, супруги решили пригласить Катину маму в школу. Вера долго не могла понять, что плохого делает ее дочь, чем так недовольны ее учителя.
 - Понимаете, она нас преследует, - пыталась объяснить ей Галина Егоровна.
- Она встречает меня по пути на работу  и с работы, - вторил ей Виктор Иванович.
- Она Вам грубит, о чем-то просит, в чем-то обвиняет? – допытывалась Вера.
- Нет, что вы, но, поймите, нам неприятно такое повышенное внимание, это трудно объяснить, но уже дети смеются.

  Расстроенная и подавленная, пришла Вера домой. Кате строго-настрого было приказано не подходить к этим учителям, не заговаривать с ними, не провожать их и не встречать. Катя  вначале отбивалась, говорила, что она не делает ничего плохого, что она просто любит их, а разве любить – преступление? Кончилось все тяжелой истерикой с криком, с такими бурными и долгими рыданиями, что мама с папой испугались и даже хотели вызывать скорую помощь. Спала Катя в эту ночь плохо, металась, всхлипывала во сне. Назавтра она не пошла на занятия, а встревоженные родители решили перевести ее в другую школу, пусть подальше от дома, но зато и подальше от неожиданных проблем. Нелегко было объяснить директору причины перевода ребенка посреди учебного года. Но родители были настойчивы, и вскоре Катя уже знакомилась с новыми одноклассниками. Неведомыми путями ее прозвище и ее репутация «странной» девочки сразу же стали известны и в новой школе. Проблемы пошли по новому кругу. И теперь Кате казалось, что в прежней школе ей было гораздо уютнее и спокойнее. Кроме того, она очень скучала по своей любимой семье, по дорогим ей людям, с которыми ее разлучили. И она стала испытывать какое-то странное удовольствие, рассказывая знакомым о своей трудной жизни. Жадно слушали соседки и родители одноклассников ее рассказы о том, как несправедливы к ней мама и папа, как они испортили ей все детство, переведя в другую школу и отдавая всю свою любовь младшей дочери.  Доставалось в ее рассказах и бабушке, которая Лизу любила гораздо сильнее, чем Катю, и самой Лизе, которой все прощалось  и которая была любимицей.

   После девятого класса Катя по настойчивой рекомендации родителей поступила в техникум, в котором работали ее мама и бабушка. Это стало еще одним поводом для обиды:
- Вы лишили меня выпускного бала, прощания со школой, того, о чем люди помнят всю жизнь. У Лизки, конечно, все это будет.

   Взрослая жизнь Кати протекала относительно благополучно. Коллеги, хотя и не все, более снисходительно относились к ее странностям, чем когда-то дети. К тому же она была очень исполнительна и аккуратна в работе. Правда, это не помешало сократить ее в числе первых, когда предприятия стали закрываться.  Оставшись без работы, она научилась вязать и охотно дарила всем родственникам варежки и шали. А в трудные кризисные годы ее шали стали серьезным подспорьем для семьи.

   Выросла и вышла замуж Лизанька, к которой Катя относилась так же непримиримо, как в детстве. Родители купили Кате однокомнатную квартиру, и она стала жить самостоятельно, хотя и приходила к маме обедать и советоваться по всем вопросам жизни.    Это не мешало ей постоянно упрекать родителей в своем трудном детстве и высказывать незаживающие детские обиды. Появился в ее жизни и мужчина. Нельзя сказать, чтобы она очень нуждалась в интимных контактах, но она знала, что мужчина должен быть в жизни женщины, иначе ее жизнь нельзя считать состоявшейся. Олег, с которым она познакомилась в доме отдыха, был вдовцом, причем не только на период отдыха, как многие мужчины, а на самом деле. Катина глубокая порядочность не позволила бы ей никогда встречаться с женатым мужчиной. Они гуляли, катались на лодке, танцевали по вечерам на танцплощадке.

  В городе Катя пригласила его к себе, приготовила вкусный обед и не стала возражать, когда он захотел остаться на ночь. Так начались их многолетние, довольно странные отношения. Олег ни разу не заговаривал о женитьбе, приходил аккуратно каждую субботу, вкусно кушал, оставался ночевать и в воскресенье утром уходил домой. Ни разу, даже на день рождения, не принес он ни цветочка, ни шоколадки. Видимо, считал, что сам –достаточно дорогой подарок  и Катя должна быть ему благодарна. А Катя и была благодарна, правда, пришлось дважды сделать аборт, но оба раза, надо отдать ему должное, деньги давал Олег. Вряд ли Катя любила Олега, но его присутствие в ее жизни давало ей ощущение собственной полноценности, которого ей так не хватало.

   Катя заботливо относилась к своему здоровью, регулярно проходила профосмотры, аккуратно выполняла все рекомендации врачей, правильно питалась. Тем неожиданнее стали внезапно появившиеся боли в спине и шее и убийственный диагноз: рак молочной железы со множественными метастазами во внутренние органы и кости. Было ей  всего 46 лет.

   После постановки диагноза Катя прожила две недели и умерла тихо, без особых мучений, не сознавая серьезности своего положения. Олег на похоронах стоял среди друзей и знакомых, пришедших проститься, на кладбище не поехал, подошел к Лизе и сказал, что болен.