Дневники Томаса Эдисона

Не буду слишком сильно распространяться о своей скромной персоне, поскольку это совершенно не имеет отношения к тому, что я хочу рассказать. Замечу только то, что я человек далеко не бедный, не стесненный семейными обязательствами, а единственным моим увлечением является коллекционирование старинных книг, рукописей, чертежей и рисунков. Не далее, как в прошлом месяце я купил полное собрание оригиналов Дуэйна Бактора и его старшего сына Грегора, которые в двадцати семи томах описали от начала до конца проблемы социальной инженерии в киберпространственном окружении. А пару лет назад, ко мне в руки попал сборник Натана Руйфера, лучше которого никто не разбирал вопрос отношений между хозяином и подчиненным в условиях невесомости. Согласитесь, довольно необычное занятие. Но благодаря этому, и благодаря постоянным покупкам, я собрал огромную коллекцию, полную стоимость которой не брался оценить даже самый опытный эксперт. Кроме того, у меня появилась целая куча друзей, информаторов, агентов и поставщиков по всему миру. Завелись неплохие связи с чиновниками почти всех высших уровней. Я почти всегда читал все, что собирал, поскольку очень часто получалось так, что на самом деле написанное часто противоречило устоявшейся человеческой мысли о том или ином факте или человеке. Пока буквально неделю назад мне не пришло письмо от моего давнего друга Кристофера Скоттли из Ландфоншира. Он выходил на связь редко, но неизменно предлагал именно такие экземпляры, которые нельзя было у него не выкупить. Он находил их в основном на аукционах, древних лавках старьевщиков и антикварных книжных домах. И вот он написал мне, что найден дневник, и не абы кого, а гениального изобретателя, Томаса Эдисона. Впрочем, значилось в конце письма, он еще не приступал к установлению его подлинности и чтению, поэтому не хочет, чтобы большая радость оказалась преждевременной.
Второй раз он написал буквально через четыре дня и письмо все было очень коротким, написанным исключительно заглавными буквами и с множеством восклицательных знаков. «ДОРОГОЙ БАРКЕР. ДНЕВНИК ПОДЛИННЫЙ! В ЭТОМ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИКАКИХ СОМНЕНИЙ! СЕГОДНЯ ЖЕ ПРИСТУПИЛ К ЧТЕНИЮ! ОЧЕНЬ УВЛЕКАТЕЛЬНО, НО И ОЧЕНЬ ЗАГАДОЧНО! ВИДИМО ИЗОБРЕТАТЕЛЬ БЫЛ НЕ СОВСЕМ ТЕМ, ЗА КОГО СЕБЯ ВЫДАВАЛ».
Загадки, загадки. Я люблю загадки, правда мне до сих пор попадались либо исключительно легкие, либо такие, в книжке с которыми на задней странице были ответы. Но эта загадка была без ответа, и я расскажу, что же произошло далее.
Следующее письмо от Кристофера я получил через неделю.
«БАРКЕР! Томас Эдисон был вовсе не изобретателем и предпринимателем, каким мы его знаем. Дневник – это поистине самое полное скопление гениальных идей и проектов, что я только видел. К тому же он знал очень близко Николу Теслу. Расшифровывать чем дальше, тем труднее – он шифровал свой дневник не хуже Леонардо да Винчи. С уважением, Кристофер».
Письмо было датировано 25 августа 199*года.
Очередное письмо от моего друга появилось в почтовом ящике две недели спустя.
«Баркер, это просто чудо! Я попробовал некоторые вещи, которые Эдисон описал в своем дневнике, и у меня получилось. Эффект был даже лучше, чем описано! Это поистине удивительно! Но есть вещи, которые очень смущают меня… А еще много страниц пришлось просто пропустить, отметив их закладками. Как только полностью изучу дневник, сразу же появлюсь к тебе и мы испробуем на вкус Маргентское шампанское. Кристофер».
Через неделю появилось предпоследнее письмо, в котором было видно, что Кристофер стал вести себя иначе, говоря другими словами, стал странным и писал в письме какой-то бред. Почерк был неровным, а между словами были или слишком маленькие интервалы, где он старался втиснуть множество знаков, или большие пробелы, словно он хотел закончить письмо, и каждый раз находил, чем его продолжить.
 «Оно нашло меня… Я чувствую, будто нечто…нечто сломалось…внутри… Эта тварь ни за что не отступиться. Если бы я знал, Баркер… Не вздумай повторять, слышишь? Не вздумай брать в руки дневник и отрывать его. Лучше вообще не приезжай. Оно снова здесь… Оно сидит под моей дверью и ждет, пока… пока ждет… «.
Непонятно, что творилось с Кристофером, но, настолько я знал, он был человеком совершенно непьющим, да и в церковь заглядывал не только по праздникам. Что могло его так заставить написать это письмо?
Последнее письмо появилось через три дня. Оно было совершенно кратким и бессмысленным, хотя написано без ошибок и грамматически правильно.
«Дорогой Баркер. Альигар и Кройцонторг. Забудь о существовании дневника, вместо него могу предложить тебе чертежный альбом Микиланжело, но учти, что это будет моя последняя продажа. Я решил отойти от дел и заняться фермерством. Мой загородный дом в Бриско, Гаргален. А еще лучше не пиши мне и не звони. Томас Эдисон оказался великим шарлатаном и чуть было не обвел вокруг пальца антикваров и ценителей вроде нас с тобой. Цинтограм и восьмипалый тоже знают об этом. Спи с включенным светом. Прощай, Крис».
Бред бредом, но уже через двенадцать часов я сидел в самолете, летевшем в Лондон с надеждой выяснить, что произошло с моим другом и заполучить наконец-то ценный экземпляр дневника изобретателя в руки.
Самолет приземлился в одиннадцать вечера в Лондоне и меня встретил мой знакомый Боудрик Махх. О нем я рассказывать не буду, достаточно упомнить о том, что он предоставил мне транспорт, свою квартиру на неделю и возможность обращаться к нему в любое время, при необходимости.
Спал я лучше, чем когда-либо, и кроме слабого светильника на стене, в квартире больше ничего не было…
Рано утром я выехал в Бриско, где, немного расспросив местных жителей и вручив десятидолларовую купюру мальчику, с легкостью нашел дом Кристофера.
Дом был старым и, несомненно, ему было больше сотни лет. Тяжелые дубовые панели внутри и газовые светильники не оставили сомнений, только я зашел внутрь. На полу в холе, прямо у подножья центральной лестницы на полу было пятно, напоминавшее пепельно-угольными очертаниями человеческие формы. Невольно сглотнув, я решил, что это просто розыгрыш, ну или элемент декора. Сомнительно, чтобы Кристофер занимался такой ерундой. Я громко крикнул на весь дом «Кристофер», но ничего не услышал в ответ. В доме царил полумрак. Конечно, все старинные дома нагоняют тревогу и легкую прохладу страха. Атмосфера сохранилась здесь как нельзя лучше. Кабинет Кристофера я нашел на первом этаже, предварительно осмотрев весь второй этаж. На втором этаже почти все комнаты пустовали. За исключением одной, у которой двери снизу были исцарапаны. Возможно Кристофер был собакоманом и отправился со своим собачим другом на прогулку? Я не решился дожидаться, когда он вернется, и спустившись налево от лестницы, обнаружил его кабинет. На входе лежала разбитая газовая лампа, а небольшая электрическая, что висела над дверью, мерцала с удивительно точной частотой, готовясь вскоре перегореть.
На столе лежало в хаотическом порядке добротное количество листов, а посередине – раскрытая книжица в кожаном переплете. Видимо, это и был дневник изобретателя Эдисона. Я протянул руку к дневнику, и лампочка в тот же миг взорвалась, осыпав алмазно-прозрачными осколками весь пол. Свет погас. Я оказался в кромешной темноте…
Дневник я начал читать во дворе, где у Кристофера была прекрасная беседка в окружении роз. Дневник начинался с 1897 года и продолжался до 1932.
«Резерв оставлено, но деревья растут нынче так быстро», - гласила первая запись 7 декабря 1897 года.
Если это и был какой-то шифр, то его разгадка была доступна только автору.
Чем дальше я листал, тем быстрее новая и новая информация наполняла мой мозг. Множество изобретений навеки остались здесь, в зарисовках и иллюстрациях, чертежах и схемах. Великий гений, либо не хотел их «изобретать», либо чего-то боялся…
«Оозурм и грайцангорн знают тоже. Необходим свет. Множество света. Они повсюду, но бессильны, когда волны и частицы пронзают их тела. Это зло в чистейшем виде и его природа совершенно чужда нам. Они, словно черный мазут, заволакивают все вокруг. Они не имеют плотности и веса, а их форма совершенно свободна и обтекаема…Черт, они снова здесь. Мой свет-мой спаситель…»
Дальше в дневнике была целая череда рисунков, из которых я совершенно мало чего понял. Последним был большой белый шар с кучей крошечных, совершенно крошечных шариков вокруг него. У нескольких, побольше, были кольца вокруг, словно у юлы. Но даже все вместе, по размерам они не были бы и в десятой части больше большого белого шара. А самым странным было то, сто над шариками сгущалась темнота. Она была выполнена довольно умело, простым карандашом, но в ее очертаниях угадывался облик чего-то ужасного, чего-то такого, от которого хотелось бежать прочь, захлопнув дневник.
 «Моргон м Оозурм мертвы, хотя от последнего я продолжаю получать письма. Нужно опять встретить с Теслой, он достиг невиданных высот, хотя и на неправильном пути. Если еще не слишком поздно, может быть мы сможем вместе придумать, как победить это…»
Здесь всплывали новые факты. Конечно, Кристофер писал о том, что Эдисон знал Теслу, но здесь это было написано самим автором, совершенно прямолинейно.
«Сегодня лучший день моей жизни! Мы с Николасом сейчас в его лаборатории. Некоторые вещи действительно достойны уважения, другие ужасают. Он выслушал меня! Он совершенно не против объединить усилия. Он говорит, что и не думал сбиваться с пути. Он боится и боится не напрасно. Это зло соизмеримо с возрастом нашей вселенной, а может и старше нее. Существа чудовищны. Они не идут на контакт, а их мотивы только состоят из смерти. Причем, они хотят не просто убивать все живое. Они хотят его кромсать на куски, рвать, резать, стереть в порошок. Распылить на атомы, а если бы это было возможно, то и от самых атомов бы ничего не осталось. Это страшнее всего, что я когда-либо видел…»
На рисунке было существо, описать которое, наверно, ни у меня, ни у кого-либо из живущих людей не хватит ни слова ни духу. Скажу только, что никогда у меня не колотилось сердце, как в тот вечер, когда я читал в беседке дневник, глядя на солнце, катящееся за горизонт. 
«Ничего не получилось… Тесла убил себя, за секунду до того, как это чудище захватило его тело. Он выглядит как человек, и я думаю, это новый способ их борьбы с нами. Он больше не боится света, но он один такой. Он тоже может умереть, когда умрет его тело. Мне же удалось загнать энергию, выделенную Теслой в мое изобретение. Вскоре весь мир будет в безопасности ночью, пока мы не придумаем, как с ними…»
На следующем рисунке была обычная лампочка. Самая обычная, правда подпись внизу картинки стояла 1912 год. Видимо, здесь или была какая-то ошибка, или Эдисон умышленно ее так подписал.
Дневник заканчивался невразумительным набором фраз и символов, которые больше подходили бы спиритизму или астрологу, но никак не талантливому изобретателю…
Когда я закончил, часы на моей руке показывали девять часов вечера. Я захлопнул дневник, положил его в сумку и взял за дверную ручку дверь, ведущая из беседки в сад. Ручка была намертво зафиксирована в одном положении. Я повертел ее в одну сторону и в другую, но моя рука только скользила о гладкий метал – механизм не поддался ни на дюйм.
В тот же миг все стекла в беседке взорвались и меня бросило на пол. Керосиновая лампа упала на дерево, и загорелась. Дверь сильнейшим ударом сорвало с петель. Я вскочил на ноги. Сердце колотилось как бешеное. Я пробовал затоптать огонь, но он разгорелся настолько сильно, что это уже было невозможно. Выбежав из горящей беседки, я отдышался и посмотрел на дом. Тени, плясавшие на нем были ужасными, и я зажал себе ладонью рот, чтобы не вскрикнуть – с пожаром они ничего общего не имели. Существа, смутно напоминавшие те силуэты, виденные мною в дневнике, ждали меня. Вернее, они ждали, когда утихнет, только начинающий разгораться огонь, чтобы отступил свет. Именно свет мешал им добраться до меня.
Я зажег фонарь из сумки и бросился к машине. Две тени, угрожающе огромных размеров двинулись навстречу автомобилю, но включенные фары развеяли их, словно сигаретный дым. Я мчался по шоссе, словно безумный, пока не оказался в Лондоне, в квартире, которую мне дал в пользование знакомый человек. Следующим же рейсом я вылетел обратно в Америку. В газете, которую мне прислал мой информатор два месяца спустя, была небольшая заметка о Бриско и пожаре в нем. Через кусты и виноград, огонь с беседки перекинулся на дом, и к утру, несмотря на борьбу пожарных, все сгорело дотла. Кристофера так и не нашли.
Я теперь сплю с включенным светом, а фонарь и целая горсть батареек сопровождают меня, как охотника ружье с патронами на охоте. Я уже привык, и теперь все свои силы направляю только на одно – донести всему человечеству, что изобретение лампочки было важнее, чем они думают…