10-01. Перемены и их последствия

                Предисловие к книге 10, написанное десять лет спустя

Если оглянуться назад, в хронологию событий прошлых лет, то 2004 год, послуживший поводом для написания предыдущей книги, кажется самым трудным в моей жизни Всё, к чему я привыкла и к чему привязалась, в это время разрушилось и ушло. Вместе с этим пришло странное (не приведи Господь такое кому-либо!) облегчение: мне показалось, что самое  плохое уже свершилось, поэтому больше бояться нечего. Оказалось, что это не так. Происходившее в 2005г оказалось, пусть не хуже, но куда омерзительнее: в воспоинания этих дней мне до сих пор не хочется возвращаться. Снежный ком потерь - на первый взгляд не таких уж трагических, как болезнь и уход мамы, но не менее горьких - все еще продолжал свой бег, отнимая у меня то, за что я продолжала цепляться. По странному совпадению, почти все, кого я потеряла в эти годы, имели отношение к онкологии: ни до, ни после этого у меня не было столь печального опыта. Так мой Ангел Хранитель проводил меня над пропастью моих духовных заблуждений, заставляя меня  платить за моё долгое служение идолам, и открывал дорогу к Богу. И это было истинным даром Волхвов, бесценным и необходимым мне. 

 А теперь пора опять вернутся в прошлое  - в март 2005 года.

10-01.Перемены и их последствия

Время летит незаметно. Казалось бы, жизнь стоит на месте, один день сменяет другой. и нечего не меняется по существу. Увы. Еще совсем недавно нас было четверо в семье, я работала в «Петербургской Металлургической» и не подозревала, что все в моей жизни столь быстро и разительно поменяется. О скором прощании с мамой я еще могла догадываться – с тревожным, тягостным чувством ожидала и выталкивала из сознания возможную страшную перемену, но уж изменения места работы никак не планировала. За эти три холодных месяца многое стало другим и в доме - вынесли на помойку массу вещей, лежавших на задах книжных полок и на антресолях. Вынесли мои и мамины платья – в хорошем состоянии, но вышедшие из моды: вряд ли я или Маша возьмемся их перешивать, гораздо проще купить новые, современные. Отнесли в школьную библиотеку множество книг советского периода, даже собрание сочинений дедушки Ленина отнесли, чтоб не загромождать полки тем, что никогда не буду читать. Собрания Маркса и Сталина выбросить не решилась. В комплекте ленинских книг неожиданно не оказалось трех томов. Кто и когда их мог у нас свистнуть – даже не представляю. Разобрали мамины вещи – что-то я взяла себе, что-то - разрезали на тряпки. Переставили мебель в Машиной комнате. Маша сама купила материал и сшила коричневые чехлы на кресла и на диванные подушки.

К восьмилетию после окончания школы Маша пригласила к нам в дом своих бывших одноклассниц из 508 школы – состоялся импровизированный вечер встречи. Все повторялось. У меня, как и у дочери, подобная первая встреча с бывшими одноклассниками тоже произошла в нашей  квартире и тоже через 8 лет после окончании школы. К Маше пришло 10 человек, все девочки. Никто из них, кроме Маши, не захотел сделать преподавание ИЗО своей профессией, хотя в школе многие рисовали лучше ее. Маша выглядела очень хорошо, но мне показалось, что встреча оставила у нее чувство неудовлетворенности. Большинство девочек уже имели семьи, а Маша все еще оставалась одна. И я испугалась.

Шурик начал похаживать в наш дом и даже помогать по хозяйству. С моей подачи Маша давала ему поручения, с которыми он более или менее справлялся. Руки у него оказались нормальными, хотя в наличии творческой мысли или инициативы он мною замечен не был – тупо и безрадостно выполнял порученное. Начал со мной  здороваться по телефону и представляться, – видимо, наконец, запомнил мое имя.  Я не мешала им встречаться, благо у Маши теперь появилась собственная  комната.   

Из окна комнаты  Производственного отдела  «Северной Стальной Компании» (ССК) до самого горизонта просматривались склады – территория, где раньше находилась Овощная база на Предпортовой. Это было тем самым местом, куда нас посылали на переборку овощей еще во времена моей работы в «Ленинце». За складами  виднелись здание 26 больницы на Костюшко, где я сдавала донорскую кровь, и высотники Ленинского проспекта, правее высился дом с башенкой, что выстроили возле Пулковского универсама – последнее место в СПб, куда в ноябре 2004г приходила  моя мама. Если держать взглядом направление на это здание, то можно пешком добраться до улицы Галстьяна, либо до площади Победы, откуда до нашего дома рукой подать. Приятно видеть ориентир на свой дом из окна своей работы.

На работу я теперь выходила на 40 минут позже, а возвращалась примерно в то же время, при этом зарабатывала на две тысячи рублей больше. В течение дня почти ничего не делала, что казалось непривычным и удручало. С общепринятой точки зрения с переходом в новую организацию я во всем выигрывала. Должен ли человек искать в жизни выигрыша и что считать выигрышем?

Полдня проговорили с моей ближайшей коллегой и соседкой по комнате Светланой Юрьевной Тарасовой. Она была моложе меня на год, очень полная, с отекшими, больными ногами, но с красивым, ухоженным лицом. Со здоровьем у нее были большие проблемы – лимфостаз, одышка, больное сердце. Светлана склонна говорить больше, чем слушать. Я слушала ее охотно. В силу заторможенности речи, общей скованности и плохой дикции, произнесение связных речей у меня шло плохо: за последние годы я совсем разучилась говорить. Что ни произнесу, тут же ощущаю свое косноязычие и диссонанс интонаций. Светлана же совершенно не умела долгое время кого-либо слушать, не задавала мне вопросов, не проявляла интереса к моим мнениям и могла, того не замечая, меня перебить и начать рассказывать сама, причем, очень уверенно, тоном человека, который все  обо всем знает и ни в чем не сомневается.

Слушать ее было интересно. Ее манера говорить немного напоминала мне Вероникину, только мусорных слов в речи Светланы было больше. Мы заговорили о православии и не только – о мистической стороне жизни, о книгах Мулдашева, Свияша, и Кондыбы, о православной литературе. К этим авторам Светлана пришла через свои болезни и житейские тяготы, влезала в тему глубоко, причем не только и не столько на физическом плане. Она считала себя православным человеком, через сына была знакома с отцом Василием из Серафимовской церкви, но на христианство была  способна смотреть шире, хотя использовала духовные знания несколько потребительски.

Во время наиболее сильного ухудшения ее здоровья, ей встретился человек, посещающий группу нетрадиционных методов лечения в Центре, организованном  ныне умершей Людмилой Васильевной Шувановой. Их лечение проходило путем молитвенного прошения здоровья у православных святых и инопланетных учителей, а также через питье воды, заряженной 4-мя православными иконами. Просил излечения человек сам, у себя дома, а его исцеление, якобы, осуществляли святые «с тонкого плана», причем, при условии отказа от употребления каких-либо обычных лекарств и обращения к врачам. Результаты, по уверениям Светланы, достигались поразительные. Лечение шло долго и происходило в форме кризиса - боли, которую нужно было терпеть. Таким способом Светлана лечилась вот уже пять лет и считала, что наблюдает в себе положительные результаты.

Кухня подобного лечения мне была знакома, в разных вариантах я уже не раз встречалась с подобным, но, тем не менее, выразила готовность и желание сходить в эту группу, несмотря на то, что даже не могу обозначить для себя конкретную физическую проблему. На тело я тогда особо не жаловалась - жить с ним было можно, но вот душа моя, несомненно, была больна.

Меня часто кидало в разные школы, от которых я всегда готова взять для себя что-то полезное, но в данном случае упоминание инопланетных учителей меня насторожило. Шувановская группа с одной стороны, напоминала контактерские школы почитателей Аштара, к которым я отношусь с недоверием, с другой – эклектическую смесь теософии с православием, используемым как-то уж очень потребительски - в качестве лекарственной таблетки! Да и способ лечения мне показался сомнительным, не налагающим на «шувановцев» никакой личной ответственности – ты сам молишься дома, сам пьешь свою, якобы заряженную Святыми воду, а организм много лет  самостоятельно борется с болезнью, и кто победит, неизвестно. При этом за первое посещение этих удивительных божьих посредников с тебя берут 350 рублей. Последующие визиты и консультации стоят совсем  дешево - 50 рублей.

 Народ в «Северной Стальной» собрался хороший, в большинстве своем знакомый мне по «Петербургской Металлургической». Угнетало только собственное безделье: клиентов было мало, доставок – вообще одна в день и то не в каждый, причем и ее по инерции старался организовать мой непосредственный начальник - Саша Балашов. Я только бумажки подкалывала. Зато Светлана Юрьевна была загружена полностью – она делала всю типичную для инженера ПТО работу, которую я прежде делала в ПМК и частично в «Спектрэнерго». У меня возникало странное чувство обиды и зависти: пусть я многое забыла в этом деле, и реакция на первое время у меня была заторможенной, но мне очень хотелось вернуться в то состояние нужности и умения, с которым я увольнялась из предыдущих организаций. В обоих случаях я увольнялась в самом приятном для меня состоянии – ощущении собственной профессиональной компетенции.

Каждый раз, как только я достигаю этого уровня, судьба почему-то сразу же выталкивает меня на новое поприще, и все начинается с чистого листа: неустроенность рабочего места, неспособность врубиться на слух в происходящее. В «Северной Стальной», где я уже отработала месяц, я все еще путала новые имена, лица коллег и названия смежных организаций. Все это скоро должно было встать на свое место, но - сколько же можно! Я очень хотела поскорее начать РАБОТАТЬ, причем, много и самостоятельно, а не выполнять не всегда внятные «указивки» других: «напечатай, размножь, сходи».

Светлана Юрьевна до меня и без меня со всеми порученными мне делами справлялась одна, отчего ее амбициозный тон выглядел естественно, но он причинял мне душевную боль. Она более 20-лет работала на этом складе, менявшем название, складируемую продукцию и руководителей, но сами ее обязанности были практически одними и теми же. Территория склада, выкупленного на деньги ТД «Севсталь-Инвест» в собственность «Северной Стальной Компании», прежде принадлежала «Петроснабу», а еще раньше была государственным складом кабельной продукции. Светлана Юрьевна досталась нам по наследству вместе с выкупленной территорией. Такие люди, как она – бесценный клад для любого нового предприятия: они знают все и обо всех, помнят историю их территории, их ничем не удивишь, отчего они, как правило, никого не слушают. Светланин уверенный тон и громкий визгливый голос типичного советского складского работника меня раздражал. Она давно не меняла места работы, поэтому состояния другого человека она понять была не способна. Впрочем, ее поведение было вполне объяснимой, бессознательной реакцией, я не была склонна думать, что она что-либо имеет против меня.

В те дни я очень старалась выпестовать наши с ней отношения, не повторяя ошибок с Ларисой, запретив себе высказываться в критическом или осуждающем тоне по любому поводу. Я сложно жила и уязвлено воспринимала несуществующие трудности, но была убеждена, что и мои проблемные коллеги, и мои смены работы – были необходимыми уроками, предлагаемыми мне жизнью. Я дала себе слово не произносить вслух какие-либо претензии, и пока держалась. Я не показывала вида, что настроение у меня было хуже, чем могло бы быть. Умом я понимала, что все случившиеся в моей жизни перемены мне во благо, но сердце мое хотело бы снова оказаться в «Петербургской Металлургической», где я была хозяйкой положения, где у меня были свои права, свое место и свой личный компьютер. Здесь компьютер был один на четверых, включая вечно играющего на нем в компьютерные игры водителя Дмитрия Хацкелевича, шумного и излишне уверенного в своей исключительной полезности. 

Из меня опять вылезла Персона по имени «Вечные Претензии». Ей все не так. Много работы – плохо,  мало – еще хуже. Коллега моложавая кокетка – плохо, полный ее антипод, оказывается, тоже плохо, ибо…

Что конкретно мне в Светлане не понравилось? То, что присутствовало и во мне самой. Самоуверенность. Апломб, с которым она говорила о себе и своих взглядах. Я тоже иногда говорю с такой же уверенностью. Раздражало, что, как и все остальные мои знакомые, она рассказывала о себе только положительное – какая она умелая хозяйка, мать, жена, какой социально неравнодушный человек, хорошая свекровь, ценный работник. Конечно, она не употребляла в явном виде подобные эпитеты, но они напрашивались сами из всех ее рассказов. Вырисовывался знакомый, типичный образ замечательной, но несчастной женщины, которую окружают неподходящие люди и трагические обстоятельства, испортившие ее здоровье. Почти то же самое я слышу из рассказов большинства знакомых мне женщин, за очень редким исключением.

Мужчины бывают более самокритичны, но только, если тема разговора не касается их ума, профессиональных способностей или имеющихся у них знаний. В памяти промелькнули сценки из прошлого, мои разговоры с коллегами мужчинами – все они были разные, но в их речах красной нитью проходил один и тот же корневой мотив: «Этот работать не умеет, ни черта не разбирается, ничего не понимает, а мне приходится нести тяжелый крест неправильной организации труда и подчиняться идиотам, которые хотят заставить меня работать практически бесплатно, учитывая мой опыт и способности».

Не было ни одного человека, кто бы хоть раз вслух признал свою некомпетентность или отдельный изъян своего характера, например, лень, нерадивость, отсутствие профессионализма, неуживчивость. Люди автоматически, по инерции гордятся всем своим – своими достоинствами и своей ушлостью, своим умением обманывать государство и «вертеться», выколачивать для себя что-то от высокопоставленных лиц, гордятся даже умением много пить и куролесить в этом состоянии! Они гордятся опытом работы, которому почти всегда грош цена, ибо этот опыт формировался на протяжении десяти-пятнадцати лет похожей деятельности, после которой любой человек автоматически становится «докой». Их жизненный успех был обеспечен отсутствием внешних и неотвратимых перемен и очень часто длится только до момента наступления этих перемен.

Все новое входит в человека с трудом, потому что нашей жизнью управляет двигательный центр. Это отличное защитное приспособление к жизни, но цена ему – грош, если успехом считать исполнение истинного назначения человека, а не только укрепление его Ложной личности - тленной, спесивой и тупой. Женщины легко наращивают свою Ложную Личность даже будучи домохозяйками. Им начинает казаться, что они настолько хозяйственны и незаменимы, что без них просто невозможно обойтись. Очень даже можно.

Очень трудно выбраться из знакомой колеи привычек, мнений, интересов, типичных желаний и требований к жизни, особенно, если уже есть какие-то успехи, способности или опыт. Можно приобрести новое знание и правильное мнение о смысле жизни, но это нисколько не мешает человеку продолжать жить по инерции, в русле прежних интересов и устремлений.

Вот и я вместо того, чтобы, воспользовавшись временным бездельем и неотвратимостью случившихся перемен, начать новую жизнь в самой себе – завязывать дружеские отношения с коллегами - делаю ровно то, что сама же недавно признала ошибкой. Я порчу глаза за компьютером, придумывая себе работу по анализу имеющейся информации о работе склада по примеру того, как я привыкла это делать в «Петербургской Металлургической», или сижу с кислым лицом за столом и, что уже совсем глупо, вслух жалуюсь, как надоело безделье.