В

я пишу слова с маленькой буквы, но они всё равно выходят большими. хочется быть смелой, как Стивен, убивающий Гернзееца бедренной костью. но ничего не выйдет: секреция слабости влита во все железы - не исправить, не вылить, не обменять. человек состоит из тела и смерти - никакой души в нём нет.
у тебя очень красивые руки. особенно в те моменты, когда пальцы скользят по тачпаду, набирая сообщения другим, не мне, конечно. и не потому что я сижу рядом, сдирая кожу с околоногтевого пространства так, что полумесяцы возле заполняются кровью. я хотела бы думать твоим сердцем, чтобы ты заметил моё волнение. 
иногда я начинаю думать за тебя. представляю как ты ходишь по освежёванной рассветом комнате, как скрипят рассохшиеся доски под твоими шагами. как ты садишься на диван и думаешь, что неплохо бы позвонить Тае. нет, Таисии. /ты ведь никогда не преобразовывал моё имя в эту простую форму/. даже не позвонить, н а п и с а т ь. ведь она всё равно не возьмёт трубку. а сообщение ещё долго будет висеть непрочитанным /как одинокий солнечный зайчик/ среди её “перезвоните мне, пожалуйста”. она долго отвечает. но не потому что не знает, что сказать. всё из-за того, что Таин телефон всегда стоит на беззвучке. она уверена - нужные не позвонят, не напишут.  ты думаешь, между нами так много различий, но именно она совпадает с тем, что я тщательно укрыл в душе своей. и если бы мы познакомились в 2009, я бы удивился нашей похожести настолько, что отдал бы ей себя целиком, как в 2013 книжку Ницше. тем временем, она скоро уедет, и я точно знаю, что не попрошу остаться.
нам всегда было не о чем говорить, но мы понимали друг друга. я так долго не отвечаю на твоё письмо, что в с е слова опоздали.  но от этого уже даже не грустно. я не хочу оглядываться, если честно.
 сегодня в маршрутке какая-то женщина засмеялась твоим смехом. и ни-че-го не произошло.