Федор, Фекла и Ферапонт

Благодатная осенняя пора. Не только сады, плантации и поля радуют урожаем фруктов, ягод овощей, но и леса,  рощи и урочища манят к себе разными лакомствами.
Однажды в погожий полдень сентября, проходя по рынку, я увидел за прилавком старушку, торговавшую лекарственными травами, иссиня-черными ягодами терна, рубиновыми —кизила и  ядрами лещины в стаканчике.
— Откуда орешки?
—Из леса, — ответила она.
— Ясно, что из леса. Из какого именно?
— Кто же тебе скажет, — усмехнулась старушка-конспиратор. — Молодой, налетишь вихрем, сам или с ордой бездельников и всю лещину  сметете. Нам, старикам, ничего не оставите.
—Понятно,  из какого леса. Из ореховой рощи, что за заводом «Альбатрос» у железнодорожной ветки, — произнес я и по кислому выражению ее морщинистого, словно моченое яблоко, лица догадался, что попал  в «яблочко».
Утром, положив в пакет два бутерброда с сыром и колбасой, бутылку минеральной воды «Крымская», ради прогулки я отправился в ореховую рощу, где вперемешку с лещиной росли грецкие орехи. Войдя под сень кронов раскидистых кустарников с сердцевидными резными листьями, я увидел на земле орешки в янтарно-кремневой скорлупе. Вверху на гибких длинных ветках, которые сельская  детвора прежде использовала на удилища,  увидел  в зеленых и высохших коричневых розетках орехи. Потряс  ветку  и они упали вниз на пожухлую траву. Пакет с провиантом я оставил у ствола дерева грецкого ореха с еще зелеными плодами. А сам с азартом, сравнимым с азартом грибника или рыбака, принялся собирать лещину во второй пакет. Передвигался от одного куста к другому…
Неожиданно услышал хруст  веток и  частые звуки, характерные для  щелканья орешек.
«Никак, конкуренты промышляют», — подумал я  и вскоре увидел несколько коз, успевавших и  листья с веток обглодать и орешки с земли прихватить и сгрызть Я вспомнил о пакете и решил переместить его поближе. Выпрямился, чтобы возвратиться  и застыл в удивлении. Увидел, как рогатый козел с жидкой библейской бородкой и глазами навыкате, с большим аппетитом уминал остатки моей снеди.
— Пошел, пошел прочь! — замахал я руками, но невозмутимое животное продолжило доедать второй бутерброд. На мой возглас из-за кустарника вышел мужичок, лет семидесяти от роду с герлыгой в руке и армейским вещмешком за спиной.
— Ах, Ферапонт, нет на тебя управы, — огрел он упрямого козла герлыгой и обернулся ко мне. — Вы уж простите, слишком он любопытный и прожорливый, с понтом. Поэтому я и назвал его Ферапонтом…
На миг призадумался, принимая решение, виновато улыбнулся:
—Голодным я вас не оставлю, сейчас компенсирую утрату харчей, — пообещал, вскинул голову и зычно позвал. — Фекла! Фекла, поди-ка сюда.
Из-за кустарника, отделившись от подруг выбежала шустрая белошерстная коза и уставилась на хозяина невинными прозрачными глазами.
—Готовься к дойке, Фекла. За козла, своего ухажера Ферапонта ответишь.
Коза повиновалась. А старик снял с плеча вещмешок, достал котел и приступил в доению. Исправно, как опытный дояр помассировал соски и вскоре тугие струи зазвенели о стенки котелка. Я с интересом наблюдал за этой сценой.
Когда котелок наполнился, козопас подошел ко мне и предложил:
— Давай бутылку или какую-нибудь  другую емкость под молоко в качестве компенсации.
— Не надо, обойдусь, — ответил я, глядя на замызганный котелок.
— Не скромничай. Козье молоко долго не скисает и очень полезно для мужской силы, — заявил он и в доказательно привел пример. — Меня кличут Федором.
— Интересная троица — Ферапонт, Фекла и Федор — Ф в кубе.
— Так получилось, — усмехнулся старик. — Хотя и у других коз есть клички, но я с ними редко общаюсь. Ферапонт и Фекла в стаде заправляют. А насчет молока напрасно отказываешься. У меня есть давний приятель, живет в доме поблизости горы Митридат, пасет на склонах с десяток коз. Каждый день по литру и больше выпивает, так ему уже за девяносто лет. Вся сила от целебного молока.
Еще полчаса я  собирал орешки и, видя, что сгустились свинцово-черные тучи, до начала ливня успел возвратиться домой. Этот потешный случай стерся бы из памяти, но через год я неожиданно повстречался с Федором. Пожал его жесткую, как подошва, руку.
— Как поживаете, Ф в кубе?
— Осиротел я. Сдал Ферапонта, Феклу и остальных коз на бойню, — с дрожью в голосе сообщил козопас.
—Что так, одолела усталость?
— Нет. Какой-то хохол репаный на даче, что вблизи  ореховой рощи, устроил свиноферму голов на сорок-пятьдесят и отпустил их на подножный корм. Решил  значит на кормах сэкономить. Так они с голодухи всю лещину сожрали, траву вытоптали и почву изрыли. Старухи  почем свет клянут этого мудака фермера. Раньше они собирали лещину и продавали стаканами на рынке. Была добавка к нищенским пенсиям, да и мне от козьего племени был прок, молоко, козлятки и шерсть.  Так этот хрен моржовый, всю малину испортил. Свиньи у него одичали и отощали от бескормицы. Получилось, что и сам не гам, и другим  не дам. Чисто хохляцкая натура.
В  глазах Федора вдруг блеснула  искорка лукавства и он спросил:
— Кстати, знаешь, кто хохлов надоумил выращивать свиней?
— Не знаю, — признался я.
— Крымские татары.
— Каким способом?
— Во времена Крымского ханства, совершая набеги на Малороссию, они забирали  не только самих хохлов  для работорговли на рынках Кафы, но и коров, быков, коз, овец и мелкую домашнюю живность. А вот свиней презирали, не трогали, ведь Коран запрещает мусульманам употреблять свинину, сало. Вот ушлые хохлы, чтобы не умереть с голоду  переключились на свиноводство, а сало превратилось в национальный продукт, одним из символов Украины.
— Очень оригинальная версия. В ней есть доля истины, — улыбнулся я.

г. Керчь