Глава 7. Дикая Роза

Сегодня - выходной. Можно спать до полудня и ни о чем не думать. Завтракать в обед и ужинать мороженым. Отправиться на бессмысленную и бесцельную прогулку по набережной Атлантического океана, быть может, зайти в старенький традиционный бар и выпить стакан Бушмилса...А почему бы и нет? Ирландия всегда славилась не только своими зелеными холмами и преданиями древних кельтов, но и лучшим пивом, элем и виски.

Ненавижу виски. Но от него по венам разливается горячее тепло, которое согреет в любые холода получше любви и нежных объятий. Мои руки всегда холодны, даже в самую адскую жару. Даже не знаю, каково находиться в моих объятиях... Дэниэл никогда не жаловался, а вот мама всегда вскрикивала, как ужаленная, когда я пыталась ее обнять...

Виски дарит нам ценное осознание того, что мы все еще живы, мы горячи и сердце наше бьется учащенно и участливо, подвигая нас на эмоции.

Люблю за это виски...

К сожалению, пить много виски - вредно. Дэниэл не пьет уже много лет, после сильнейшего алкогольного отравления как раз от янтарного напитка. Около пяти лет он не берет в рот ни капли, но зато регулярно "спасается" хорошей травкой. Это единственный его способ расслабится и забыться от проблем, почувствовать кипящую жизнь и уйти от нее. В последнее время он расслабляется все чаще и чаще...

Дэниэл не разрешает мне пить виски. Как-то раз он застал меня с Блэр на вечеринке по случаю совершеннолетия моего старшего брата, как раз в тот неловкий момент, кода я опустошала уже третий стакан на спор. Моя опухшая красная щека еще долго болела после этого праздника. Но тогда я испытывала к нему нечто большее, чем отвращение и безразличие и боялась расстроить мельчайшей выходкой. Что сейчас мне мешает сладко потянуться, зевнуть и отправиться в ближайший бар вместе с Блэр?

Абсолютно, абсолютно ничего!

Сегодня рано утром мама должна была на такси уехать в аэропорт и оставить папе записку. Мама смела, ничего не скажешь. Ее тяга к приключениям просто безгранична. Воображая папину реакцию, я прискакала на кухню, чуть не споткнувшись о прошмыгнувшую кошку и увидела там чудесное диво.

Дымящийся на столе, пышный пирог с абрикосами и курагой. Самое вкусное, что делает мама. Отрезав себе гигантский кусок, я налила ледяной кофе в чашку и уселась на подоконнике.

Дождь шел всю ночь, и мокрая улица вновь блистала от воды, но выглянувшее солнышко успело немного подсушить влажную землю. Дикие белые розы Баркеров были украшены капельками росы и дождя, опуская тяжелые головки бутонов все ниже, настолько сильно они распустились.

Я внезапно вспомнила, что частенько в детстве мы играли в игру "Сравни своего друга с животным". Нас было человек пять, сидящих в кругу на солнечной полянке, детей, лет по двенадцать. Блэр получила заслуженное сравнение с лесной косулей - милой, наивной, но туповатой. Подруга не разозлилась и отомстила обидчику мерзкой, бородавочной жабой. Кстати Джек и правда был похож на губастую, сопливую жабу с жирным пузом.

А мой лучший друг - Грэди, что означает "благородный", нахмурился и пробурчал себе под нос, что я напоминаю ему дикую белую розу, что растет почти во всех садах нашего маленького города.

 - Но как? Роза - это не животное! - возмущенно парировала я, обидевшись на то, что меня сравнили с каким-то растением, чуть ли не сорняком.

 - Ну и что? Роза - это живое существо. И к тому же хорошо пахнет. Как и ты...Опьянет своим нежным, но резким ароматом так сильно, что в жару можно задохнуться. Угрожает колючками, если слишком крепко схватишь...Как и ты...Красивая и хрупкая на первый взгляд...Но если приблизишься вплотную - нарвешься на противных насекомых, копошащихся в белых бутонах...Как и у тебя...

Жутко я обиделась на Грэди. Но через неделю он принес мне примирительное пирожное с розовым кремом, и я  позабыла прошлые обиды.

Однако, будучи уже взрослой девушкой, я часто гляжу на соседний садик Баркеров, любуюсь на пухлые свежие розы,  и... понимаю, что Грэди был прав.
Иногда мне хочется взять садовые ножницы и состричь все дикие белые розы на свете...

14 июня 2005 г. Из дневниковых записей.

"Мне кажется, что я злая и противная девочка, хотя мама и папа говорят обратное. Один мальчик признался мне в любви, а я послала его куда подальше, потому что от него как-то странно пахло сушеным маком. А он хороший, не курит и любит такс и лысых кошек; часто отдавал мне свою куртку, когда я мерзла.

Потом еще один мальчик, с которым я долго дружила, тоже выразил мне свою симпатию, а меня словно перещелкнуло. Пока мы дружим, общаемся, катаемся на велосипедах и играем на участке - все отлично. Но как только они начинают смотреть на меня как-то по-другому - я меняюсь. Из милой, послушной девочки превращаюсь в холодную снежную королеву, зацикленную на насилии. Я ударила мальчика между лопаток изо всех своих возможных сил и запорошила ему глаза песком. Он заплакал и убежал домой к маме.

Он был ниже меня ростом, курил и имел писклявый голос. В один момент я заметила все это, хотя до этого мы прекрасно общались и играли.

В Блэр был тоже влюблен один мальчик, неплохой в общем-то, приехавший откуда-то из Польши. Он был пухлый, светловолосый и очень очень добрый. Поделиться с нами мороженым или конфетами для него было раз плюнуть. Но своим напором он пугал Блэр, и она стеснительно хихикала, закрывая рот руками и опуская ресницы, краснея до кончиков ушей. Мне показалось, что он обижает подругу своим вниманием, лишает ее зоны комфорта, или как это называется? Я исподтишка вылетела на него из кустов с криком и воплем и свалила его навзничь в пыльную яму. Он шлепнулся так смешно, так неуклюже, будто мешок с тестом, но не заплакал, не захныкал...Он вообще не сказал мне ни слова, не удостоил меня даже сердитым взглядом. Поднявшись на толстоватые ноги с кровавыми ссадинами на коленях, он отряхнулся, и, хромая, направился в сторону своего дома.

Жуткий леденящий холод пробрал меня тогда до костей. Я чувствовала себя ужасно.  Мне было очень стыдно. Блэр тогда хохотала как дурочка над тем, как забавно он завалился в грязную яму, наглотавшись песка, а я тупо стояла столбом, глядя перед собой в пустоту. Внутри у меня все тряслось от страха.

Я испугалась. Испугалась самой себя.
Объевшись сладкого пирога, я покормила все-таки кошку, уж слишком громко и жалобно она мяукала, наступая мне на ноги и обтирая лодыжки.

Погода располагала, и я, взяв клетчатый плед, вышла на улицу, чтобы посидеть на качелях, которые папа повесил когда мне было пять лет. Прикрыв глаза, я начала медленно отталкиваться от земли босыми ногами, поджимая окоченевшие пальцы - все же утро было уже прохладным, не то что знойным летом. До меня донеслось то же противное, раздирающее уши, мяуканье, и мерзкая жирная кошка выскользнула из-за двери и потрясая хвостом, побежала ко мне с довольной усатой мордой. Я смягчилась и подобревшее от еды животное, запрыгнуло мне на колени, устраиваясь в складках пледа.

На секунду я почувствовала себя счастливой, упиваясь одиночеством и духом какой-то особенной, осенней свободы.

 - Доброе утро Линнет, - раздался за моей спиной знакомый хрипловатый голос. Я оглянулась: на лавочке, усыпанной голубиным пометом сидел Дэниэл в одних пижамных штанах и вязаном рыжем свитере с парой дырок под мышками. Волосы его были взъерошены, а под глазами красовались багрово-фиолетовые круги. Хорошо, что мама уехала. Она бы прогнала его метлой,  используя неприемлемые для нее нецензурные слова. Особенно, если бы увидела его в таком виде...

 - Давно сидишь? - безучастно спросила я. Мне вдруг захотелось, чтобы он ушел и не нарушил моего сиюминутного счастливого одиночества. Я растерянно почесала кошку за ухом и вспомнила слова Киллиана..."Сожги мосты, Линнет...сожги..."
Дэниэл часто приходил ко мне по утрам, принося какие-то вкусности, и вместе мы встречали рассвет, распивая кофе со сладостями. Но сегодня не такой день...

Так пусть он будет последним.

 - Не так давно... - отозвался он, поднимаясь с лавочки и подходя ко мне. Кошка зашипела и шерсть на ее спине встала дыбом. Щелкнув ее по носу, я сбросила ее на землю, и она бросилась к Баркерам, сверкая измазанными подушечками лап.
Он потерянно погладил меня по торчащим в разные стороны волосам, и мурашки побежали у меня по телу, но потом резко убрал руку. Неловкость повисла между нами. Мне стало жалко Дэниэла. Он не должен так убиваться из-за меня...Уж лучше...лучше бы она сам убил меня в тот вечер.

"Сожги мосты, Линнет, сожги..."

 - Дэниэл... - позвала я его, заглядывая в синие, поблекшие глаза. Его зрачки были расширены. - Дэниэл...может хватит? Покончим на этом? Мы оба страдаем и мучаемся...
"Не мы...Только ты..."
Моей холодной щеки коснулась такая же холодная рука. Я отвернулась, закусив губу.
 - Ты любишь его?
 - Что? - чуть не подпрыгнула я на месте. Но Дэниэл был серьезен, хоть и с трудом стоял на ногах.

Я должна ударить, ударить промеж лопаток, бросить песок в глаза, толкнуть его в пыльную яму...Должна...сейчас или никогда!

"Сожги мосты, Линнет, сожги..."

 - Того высокого человека с татуировкой на шее...Я видел вас в кафе. Я следил за тобой. Постоянно...и сейчас слежу...Ты не в безопасности. Что-то происходит с тобой и возле тебя...

 - Это не твое дело! Прекрати это глупое занятие! - злобно отрезала я, отпихивая его локтем. - Ты прекрасно видишь, что наши отношения сошли на "нет". Ладно...не смотри так...Мои...МОИ отношения сошли на "нет"! Любовь кончилась, испарилась, исчезла! Так тебе более понятно?

Дэниэл молча кивнул, и мне показалось, что он вот-вот ударит меня.

И правильно сделает. Так и делают с такими суками, как я. Бьют. Бросают. Оставляют наедине с собой и своими комплексами и скелетами в шкафу. Сделай же это и ты, малыш Дэниэл...Стань мужчиной, наконец. Не будь тряпкой...

 - Ты не ответила на мой вопрос, - холодно и как -то отдаленно заметил он, не глядя мне в глаза.

"Сожги мосты, Линнет, сожги ты уже их наконец, глупая девчонка!"

 - Да. я люблю его.

Мимо нас пронеслась на мягких лапах довольная кошка с черной дохлой мышью в зубах. Меня пробрал озноб,  я плотнее укуталась в плед.

Я только что убила свою черную мышь.

 Дэниэл пошатнулся, будто вот-вот упадет; у него закружилась голова, и я подскочила, пытаясь взять его под руку, но он отстранился от меня, как от чего-то чужого...

Еще долго  смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

Я почувствовала новое, ныне неизведанное мне ощущение. Такого не было со мной раньше, в двенадцать лет. Страх, стыд, ужас от того, что я ударила невинного мальчика, который разодрал себе колени из-за меня - исчез.

Вокруг меня присутствовало счастье, которое так долго находилось взаперти страхов и предубеждений...Я свободна... я освобождена от оков. Больше не нужно притворяться и строить из себя хорошую девочку. Нужно быть собой и только собой. Глоток свежего воздуха, облегчение - все это наполнило меня до краев, так сильно, что я была готова вот-вот захлебнуться!

Джек забыл упомянуть, что шипы диких белых роз иногда вырабатывают яд.

Я посидела еще немного, наслаждаясь прекрасной погодой и вернулась в дом, где слышались истошные папины вопли, который наверняка обнаружил мамину записку.

Дни сменялись и зелень деревьев окончательно сменилась золотом и багрянцем. Я по-прежнему ходила в институт, общалась с Блэр, проводила вечера сидя у камина и распивала горячий глинтвейн. Я научила папу готовить себе завтрак и даже пасту с мясным соусом. Мама все еще релаксировала на Фарерских островах, а мне и без дальних странствий, на удивление, было более чем комфортно. Все чаще я награждала кошку поощрительными ласками ушей и прибиралась в комнате почти каждую субботу.
Киллиан был прав. Сжигание одного моста выстраивает новый, ведущий к новому, неизвестному тебе городу.

Только таинственный Киллиан не объявлялся, и я даже думать забыла о нем, погружаясь все больше и больше в обыденные дни, возобновив свои тренировки по бегу и занятия по-французскому языку.

Изменения затронули даже мой стиль. В моем гардеробе поселились прежде невиданые вещи - черные платья по фигуре и туфли на каблуке, правда все с теми же шипами и металлическими вставками, но все же, все же, это было совсем не свойственно мне. Блэр накупила мне кучу модных журналов, почуяв, что наконец-то, я отошла от привычных готических нарядов и ей есть о чем со мной поговорить в перерыве.

Дэниэл все также учился, только сидел больше не со мной, а на задних рядах с Идой - пухлощекой низенькой девушкой с пушистыми рыжими волосами, похожими больше на отцветший одуванчик. Я презрительно к ней относилась и даже не здоровалась - она казалась мне немного тормознутой, вечно носящейся со своими спицами и клубками ниток. А уж ревновать Дэниэла к таким желтым кривым зубам...Думаю, она светится счастьем, что такой наикрасивейший, синеглазый парень кинул наконец свою желтоволосую стерву и присоединился к ее клану неудачников. Она улыбнулась мне своей кривой улыбкой и помахала рукой с облезшим неоново-розовым лаком. Я кисло улыбнулась в ответ, не находя ее жест таким уж привлекательным.

Что Дэниэл нашел в ней? Она не в его вкусе. Она явно пресмыкается перед ним, как типичная подлиза, степфордская жена, готовая угодить любому его капризу и глядящая в рот. Она надоест ему быстро. Наверное...

 - Красота ты моя описанная! - Блэр дернула меня за рукав серой блузки и кивнула в окно аудитории, возле которого мы умостились. - Гляди, какой красавчик ходит! Уж я бы его покормила клубникой со сливками! - но тут же примолкла, поймав недовольный взгляд Эрика. Я засмеялась и высунула голову из полуоткрытого окна, вдыхая свежий, холодный воздух.

Но улыбка моя быстро стерлась.

На просторном окультуренном цветами скверике, возле маленьких фонтанчиков в виде каменных львов, неподвижно, ровно статуя, стоял Киллиан. Он глядел...глядел точно на меня, не отрывая, не отводя взгляда.  Его точеное лицо, выделяющиеся скулы, серые, горящие глаза...татуировка на шее, без сомнений, это был он!

В гневе, краснея до кончиков пальцев, я захлопнула окно, но не смогла отвести глаз от его высокой, подтянутой фигуры. Он не двигался, но его уголки губ чуть подернулись, в некоем подобии змеиной улыбки. Я судорожно сглотнула, понимая, что меня это совсем не пугает, нет...наоборот...чертовски привлекает.

Однако было что-то страшное в его образе, пугающее, необъяснимо повергающее меня в страх, что заставило меня прищурить один глаз. Я обомлела.

Киллиан смотрел на меня с явным торжеством,  превосходительством, будто говоря: "Давай же, посмотри на меня....посмотри на меня внимательнее..."

И я посмотрела.

Загоревшими ловкими пальцами, он с наслаждением и какой-то издевательской точностью, обрывал лепестки у дикой белой розы, все также, продолжая зловещую игру в "гляделки". Он был одет в простые серые потертые джинсы и ...знакомый мне до боли, рыжий, вязаный свитер с дырками под мышками...

В ушах у меня застучала кровь, и я неожиданно для себя самой, схватила Блэр за воротник белоснежного хлопкового платьица, приблизив ее трепещущее, холеное личико к себе.

 - Блэр... - шептала я ей на ухо. - Блэр...помоги мне...Я должна уйти сейчас...уйти, сбежать...этот человек внизу...он, он...не должен меня видеть, слышишь? Ты слышишь меня, Блэр? Сбежать! Я должна сбежать, иначе...я не хочу встречаться с ним снова...все только наладилось...и у меня... и у ... - я кивнула на Дэниэла, который в этот момент мило ворковал с простушкой Идой, но вдруг напрягся, замечая мой тревожный кивок. - ...Пожалуйста... - с мольбой, прошептала я ей на ухо с золотой сережкой в виде полумесяца. - ...Прошу... ты знаешь, как уговорить коменданта, охранника...знаешь все тайные ходы...Время воспользоваться твоими знаниями...

 - А что, что иначе? - тихо проговорила испуганная до чертиков Блэр. Я видела, как  синяя венка на ее высоком лбу начала пульсировать. Она хотела помочь. - Иначе...иначе...иначе... все закончиться...все это закончиться, - с дрожью в голосе пролепетала я. - Все, к чему я так долго шла...я своими наманикюренными хреновыми пальчиками вспорю глотку своему счастью, наступившему так внезапно....я сломаюсь...Я не выдержу его напора...Ты не понимаешь! Это он, он сжег Дэниэла, моими руками! Это он сделал из меня монстра...нет, нет, я не хочу этого...!

 - Ты сумасшедшая! - зашипела моя подруга, но указала на выход. - Тебе нужно пропить курс успокоительных! У тебя трясутся губы! Совсем с ума сошла? Кто так довел тебя?!

 - Никто. Я сама.

Блэр схватила сумку и мой рюкзачок и выволокла меня из аудитории в душный коридор. Занятия уже начались, но преподавателя еще не было, что позволило нам беспрепятственно покинуть зал.

Впереди нас ждал долгий путь.Точнее только меня. Блэр вернутся в аудиторию, пойдет домой, где ее будет ждать теплый ужин, объятия Эрика и клубника со сливками.

Я больше не вернусь в этот проклятый город.

Город, который пробуждает в нас все самое порочное, отвратительное, чуждое гуманному человеческому естеству.