Тёмный. Особняк семьи Саракхаст

Особняк семьи Саракхаст на современное архитектурное сооружение походил только снаружи. Внутри - настоящий дом с привидениями.
Полутёмные коридоры и каминные, холл, облицованный диким камнем. Старинные вычурные люстры и светильники, теперь с лампочками, вместо свечей и факелов. Левое крыло здания в совершенном запустении. Почти все межкомнатные двери заколочены досками, мебель укрыта пыльными чехлами, седая паутина и мелкая крошка штукатурки устилают ковровые дорожки и каменный пол первого и подвального этажей. Сложно поверить, что такое здание вообще может быть почти в центре многомиллионного мегаполиса и не являться музеем или заброшенными развалинами.
Входная дверь тихо щелкнула замком, прерывая спящую тишину, и холл пересек высокий молодой человек. Со светлыми волосами и голубыми глазами. Хозяин особняка Сэтториан Саракхаст. Поднимаясь по центральной лестнице к галерее второго этажа, бросил короткий взгляд на двухметровый портрет и угрюмое лицо нахмурилось ещё больше.
Кроме него и дворецкого в особняке никто не жил. Со смерти отца Сэты прошло несколько лет, которые и привели в столь плачевный вид некогда жемчужину особняков.
Не спеша и никуда не сворачивая, Сэта дошел до своей комнаты и, войдя, бросил сумку на низкое кресло. Стянул пиджак, небрежно отправив его в след за сумкой.
Дворецкий вошел в комнату паладина, забыв постучать, и привлек внимание лишь приветствием:
- С возвращением.
Сэта обернулся на старый скрипучий голос. Надо сказать, что голос совсем не подходил Александру. Несмотря на приличный возраст, дворецкий выше Сэты на полголовы и шире в плечах, и это с учетом сутулости старого привратника. Раньше это был и вовсе богатырь.
- Могли бы и предупредить, что приедете. Встретил бы, - ворчливо заметил Александр.
- Не надо. Не маленький и сам могу о себе позаботиться, - сухо ответил юноша, сбрасывая мятую рубашку белого цвета на кровать. - Что нового?
- Всё как всегда, хозяин, - пожал плечами дворецкий. – Рассматривают новый вопрос о запрете некоторых препаратов для колдовства, так им и надо, клятым чернокнижникам. Совсем бы их извести, - заворчал любимую песню Александр.
Три часа назад самолет из Европы доставил Сэтториана в аэропорт  Шереметьево. Паладин и до московских автострад вымотался как собака, теперь и вовсе валился с ног. Однако выучка постоянно заставляет держать спину ровно и не подавать вида усталости. Но это временно, после ванны, сытого ужина и сна организм привыкнет к ощущению безопасности родного гнезда и позволит расслабиться.
- Как охота? - спросил дворецкий.
- Нормально.
Сэта редко позволял себе проявление простого человеческого тепла, даже к тем, кого он действительно любит и ценит. Например, Александра, который вырастил его, многому научил и всегда сердечно переживал все напасти семьи Саракхаст. Внезапная холодность и замкнутость не обошла даже мать с сестрой.
- Мне позвонить Вашей матушке, сообщить о приезде?
- Нет. Я сам потом позвоню. Подай ужин в малую каминную, - сказал напоследок Сэта и закрыл за собой дверь в ванную.
Минут через десять комната, выложенная белым кафелем, наполнилась горячими парами и под шум воды, юноша опустился в воду. Он всегда любил, чтобы вода была горячее нормы и жглась. После погружения наступало приятное чувство эйфории и покалывания, мышцы расслаблялись и напряжение растворялось само по себе.
Сэта окунулся с головой и вынырнул, убирая волосы, которые доставали до плеч, с лица. Прислонился затылком к бортику и закрыл глаза. Ему до сих пор казалось, что кожу стягивает высыхающий пот с осевшей пылью и тонкая корочка высохшей крови, в шуме воды слышались крики умирающих.
- Нормально, - повторил он охрипшим голосом в густой пар.
Это означало, что выжил только он один. Опять.
Перед мысленным взором появилась леденящая душу картина, закатный лучик остывающего солнца, что опускалось за лес, подмигнул в последний раз, неприятно ослепив глаза. Затем исчез в густой листве. Вместе с сознанием вернулась и власть над телом. Вот стегнула острая боль. Чувствую – значит, жив ещё.
Сэту удалось поднять себя на четвереньки, постояв так, дождаться, пока пройдет головокружение и дрожь в руках и ногах. Дальше сложнее - встать и уйти. Пока совсем не стемнело, и падальщики не обнаглели настолько, чтобы броситься на ещё живого человека. За первыми рядами деревьев показались, горящие алым, глаза тварей. На окраинах поля трупы растащили более мелкие существа. Они остервенело копошились в телах, противно верещали и дрались за лучшие куски мяса. К утру от мертвых не останется ни следа.
Паладин медленно поплелся с поля боя, переступая или обходя развороченные трупы. Мертвы все, ни одного стона раненного или даже вздоха. Сэта очень старался не смотреть в обезображенные лица, искаженные гримасами ужаса и боли. Почти всех их он знал поименно и как командир чувствовал вину. Он привел их сюда на верную смерть. Они шли за ним, они верили в него. И вот, остался только он. Опять.
Только бы не упасть, только бы не упасть - билось в голове. Если упаду, то не встану. Вокруг расступались падальщики, отвратительные существа, отдаленно напоминающие гиен или волков. С редкой клочковатой шерстью бурого цвета, огромными челюстями и маленькими горящими точками глаз. Твари утробно рычали и пригибались к земле, словно собираясь напасть. Сладкий запах свежей, не запёкшейся крови, сочащейся из рваных ран, будоражил их обоняние. Но воля к жизни этого человека подчиняла. Он убьёт. Убьёт многих, несмотря на раны и слабость. Так зачем умирать, если пищи хватает вдоволь? Пусть идет.
Сэтториан остался в одной рубашке, превратившейся в лохмотья, штанах и мягких сапогах, защитную броню он сбросил ближе к концу битвы, так как она стала мешать и уже не защищала. Одежда прилипала к телу из-за пропитавшей ее крови и пота. Холодный ветерок пробирал до мозга костей. К тому времени как Сэта доберется до укрытия, он продрогнет насквозь, а края ручьёв подтянутся молодым ледком.

- За что мне это? - прошептал юноша одними губами и глубоко вздохнул. - Мне нужна помощь... пожалуйста...
В дверь неожиданно постучали, заставляя юношу вздрогнуть.
- Господин, ужин готов, - донёсся голос старика.
- Сейчас, - ответил Сэта тихо, что дворецкий наверняка не услышал из-за шума воды, но больше ничего и не сказал.
Кончиками пальцев паладин провел по розовым валикам свежих шрамов, исполосовавших руки, грудь и живот. Повезло. Ещё бы чуть-чуть и внутренности Сэты прокормили несколько падальщиков. Шрамы очень выделялись на загорелой коже паладина, будто тот не кровавую бойню прошёл, а месяц жарился на пляже где-нибудь в Тихом океане.
После ужина Александр зашел в малый каминный зал. Задумавшийся Сэта, не обратил на него внимание, безучастно наблюдая, как языки пламени пожирают поленья за чугунной решеткой и плюются искрами в почерневшую трубу. Сэта никогда не садился вблизи огня. Иногда Александру казалось, что даже если юный господин начнет покрываться корочкой льда от холода, то не подойдет к пламени ближе, чем на пять шагов. Этому послужил случай, произошедший, тогда Сэту было лет десять, они с сестренкой баловались с огнем, когда садовник жег опавшие осенние листья. Кончилось дело сгоревшей дотла телегой, под которой было гнездо ежей. Дети частенько подкармливали тех молоком и караулили по ночам, пару раз ловили, чтобы потрогать колючки, потом отпускали. Ничем капитальным тот пожар не грозил, телега стояла на сырой земле и вблизи не было никаких построек, но Сэта испугался очень сильно. Пламя вспыхнуло неожиданно, с ревом устремилось ввысь, мгновенно охватив всю телегу. Помнится, что отец даже выволочку не устроил ребятне. Александр помянул добрым словом покойного Викториана Саракхаст и оторвал юношу от раздумий.
- Господин, гости.
- И кого принесло в такое время? - хмыкнул паладин, поставил недопитый глинтвейн на журнальный столик с витыми ножками и поднялся.
Александр с сожалением заметил как Сэта вновь становится угрюмым и неприступным, а ведь мгновение назад лицо было расслаблено. Что напомнило дворецкому не сурового паладина, а пятнадцатилетнего мальчишку, ещё беззаботного и не обремененного долгом.
Гостем в столь поздний час был некто по имени Зуев Лаврентий Степанович. Высокий, сухощавого телосложения мужчина, лет шестидесяти. В черном строгом костюме на манер покроя восьмидесятых, черных лакированных туфлях и шляпе,в какой обычно сидят старики в парке, играя в шахматы. В высохших тонких ладонях с пигментными пятнами на коже визитер держал трость, которая вряд ли служила опорой старику. Шляпу Лаврентий Степанович снял, обнажив лысину с такими же коричневыми пятнами как на сморщенных руках, и похлопывал ею по бедру.
- Рад видеть в добром здравии, - вежливо улыбнулся гость при виде Сэты, а глубоко посаженые водянистые глаза пристально впились неприятным взглядом в фигуру на верхней галерее.
И, конечно же, эти маленькие глазки вычленили, если не каждую свежую царапину на теле паладина, то уж сильные ранения точно. Против таких крысюков, как про себя называл их Александр, даже многолетняя выдержка не поможет.
Сэта сдержал раздражение, вызванное лживо-приветливой интонацией визитера и пронизывающим взглядом, стараясь не замечать его.
- Чем обязан в столь поздний час, Лаврентий Степанович? - вместо приветствия недружелюбно поинтересовался юный паладин.
Не привечал Орден Викториан, не привечает и Сэта. А после смерти отца и вовсе озлобился на них, потому как лживые подонки и пальцем не пошевелили, чтобы помочь Викториану.
Орден давно мечтал расправиться с главой семьи Саракхаст, но возможности всё не возникало. Викториан же продолжал гнуть свою политику, имея на своей стороне численный перевес паладинов, которые всегда поддерживали старого вояку. Со многими из них он сражался бок о бок, многих вытащил из передряги и не чурался исполнения, прежде всего, человеческого долга, а потом уже служебного. Он один из немногих, кто в открытую осмеливался выступать против коррупции в рядах правления Ордена паладинов и покровительства над богачами.
 
     "- Первой и основной задачей паладинов всегда являлась и является защита человечества от порождений тьмы, а не обеспечение безопасности ублюдков с денежными мешками, которые боятся за свои задницы! - хватил кулаком по столу Викториан.
- Думай, что несешь! - тут же окрысился седой мужчина с небольшой квадратной бородой серебристого цвета и гневными серыми глазами. - Они могут обеспечить нас почти всем необходимым. От прикрытия перед Властями и до человеческого резерва. Не говоря уже о щедрой плате, которую мы получаем за заказы от них.
- С каких пор Орден стал нуждаться в деньгах? - прищурил светлые глаза Викториан.
- Времена изменились. Раньше нашей помощи искал каждый смертный, а теперь людям наплевать на то, что их ждет во тьме. Они и во тьму не верят. Нам нужно как-то выживать, - парировал седовласый Ориас.
- Не утрируй, - хмыкнул Саракхаст. - Орден не настолько беден, чтобы голодать.
- Голодать?! - вскричал Ориас. - Да ещё лет десять и Псы с Запада нас раздавят. С каждым годом учеников меньше, Дар в них слабее.
За овальным столом зала советов частенько происходили подобные словесные баталии, но касались они в основном программы обучения, уклона тех или иных специалистов, стран, с которыми следует или не следует сотрудничать и только в последнее время стал подниматься вопрос о денежном благополучии Ордена паладинов".

- Я старый человек и только с дороги. Не предложишь хотя бы присесть?
Сэта презрительно сузил глаза и, кивнув Александру, развернулся и пошел прочь.
- Прошу за мной, - поклонился дворецкий, одновременно читая на лице гостя тучу проклятий на всю фамилию Саракхаст.
Пока гость насыщался горячим, Сэтториан молча сверлил взглядом стену напротив, восседая во главе длинного стола из темного дерева и обставленного стульями с алой обивкой и высокими спинками. В отличие от Лаврентия Степановича паладин редко отпивал из бокала вино и ждал пока ему соизволят сообщить какого черта явились в его дом ночью.
- Для начала, позволь поздравить тебя с удачной охотой. Жаль, конечно, что столько ребят погибло, но ты жив, а это что-то да значит, - вытирая рот салфеткой, сказал гость без единой капли сожаления о смертях людей и не обратил внимание как сжалась на бокале рука Сэты. - Мы не сомневаемся в успешности ее исполнения, но ты же понимаешь, что проверка нужна для отчетности.
- Прям щас проверять пойдете? - осведомился Сэта, приподнимая бровь и с наслаждением отметил, как нервно дернулся уголок губ гостя.
- Ну что ты, этим займусь не я, - тем же любезным тоном сказал Лаврентий и достал из внутреннего кармана несколько конвертов. Оттуда же вынул авторучку и придвинул её вместе с конвертами паладину.
Пока Сэта разворачивал некоторые из них, изучал, щелкая стержнем ручки, и подписывал, гость допил своё вино и перекинулся парой фраз с Александром. Затем откланялся с пожеланиями всего наилучшего и удалился восвояси.
Когда дворецкий вернулся, чтобы прибрать со стола, Сэта сидел всё в таком же положении и с хмурым видом изучал одно из писем.
- Что-то серьёзное? - спросил Александр, ставя тарелки на маленький столик на колесиках и делая вид, что не заметил трещины на ножке бокала, который был в руках паладина.
- Пока не знаю, - ответил юноша, тяжело поднимаясь. - Пойду отдыхать.
- Доброй ночи, господин.
- И тебе.