Видящий чудеса

       Новый мир за окном. Все стало черным. Это ночь без конца и без края. Глава сельской общины села Красный Мак,  Степан выпил сто грамм, в кафе за углом «Красный мак». Там и подругу юности своей нашел. Стоп-кран сорвал, обнял ее и прошептал: "Мы тут все со сдвигом". А подруга сидит за столом и пьет чай с тортом вишневым, но вдруг слышит, что музыка играет так громко классическая где-то на дворе: пионеры репетировали в клубе. Бабушки били портного, что сшил им плохую шубу. Все в селе смотрели на то, как бабки бьют мужчину.
  Новый мир у него - вот в чем фокус! Степан уже подумал, что это в его черепной коробке музыка заиграла.  Кажется, что Степан решается на важный шаг, да, так и есть. Он выходит из кафе и идет на кладбище, там он понимает, что его личная музыка никого не касается, вот тот оркестр пионерский вообще не причем. О, своя музыка! Это так ему нравится, что он хохочет целый час, лежа в склепе. Хата есть, баба есть, с богом говорит, вот в чем прелесть вся. С богом говорит и трын-трава ему теперь на все. Для него все трали-вали.
       Степан хохотал назло всем любителям коммунизма сжег красные флаги в клубе. Коммунисты решили его наказать, но он им дал отпор. Пару гранат бросил им в дом и они ушли на покой. Во дворике у фонтана, он говорит людям. Люди молчат. Слушают его речь.
- Эх, люди, музыка играет, Бах играет в моей голове! Я слышу все это, как чудно! Космос во мне! Клянусь богом, товарищи призраки, что не слышу никакой музыки! Попрошу вас, невидимки, к выходу идти, ибо склеп закрывается на ночь.
        Мужик решил идти домой, встал из склепа, вышел на аллею, на улице стоял и смотрел на фонари, продумывая себя ясную погода на завтра, но и тут музыка слышна ему, во дела! Он домой пошел себе в надежде на то, что музыка прекратится там, что тишина настанет, но нет же, не тут–то было! Дома та же музыка звучит в голове, вот же черт попутал или что еще за дела? Баба его мыть посуду позвала, иди, кум, мой, а то сало не дам, горилки не налью. В тетрадь смотрит, читает, мол, я с ума сходил раз шесть, вот это новость. Да его уже держали там по месяцу, а все музыка виной тому была, как и в это раз. И тут Степан вспомнил эти зеленые палаты и белые халаты врачей, морды санитаров, желтые птицы в палатах, что сидят на потолке, белые простыни на окнах, тьма за окном, чушь собачья в голове, рой мух между ног, стрекоза в зеркалах постоянно мерещится. Хватит врать. Ложь не желтая, а зеленая…
      Дядя ушел из дома своего прочь. Теперь в сарае на краю городка живет. Он смертельно устал от этой музыки. Залез в сарай через забор какой-то дачи, обдумал свой план, ведь ему надо еще попить чаю на ночь и поесть хлеба, а эти вещи надо украсть в магазине будет еще.  И вот, Степан лежит в сарае и думает о звездах, а тут музыка снова вдруг как заиграет,  да так громко-громко: как раз шли симфонии разные, самые старые, а был там и Шнитке, и Стравинский. А потом ангельский хор как вдарит, Степан аж забыл о чае и хлебе. Он слушал до утра музыку, постелил себе солому и спал на ней, конечно же, он был в раю.  Степан понимает, что жизнь прошла, но вот даже мать старая стесняется его, когда он в туалет ее водит, но он всегда говорю ей, что она в утробе его девять месяцев таскала, что нечего его стесняться, мол, какие дела вообще могут быть. Партия мертва, Ленин в гробу валяется, Сталин в мавзолее сгнил.
       Степан тихонечко живет в сарае вот уже все лето, костер его утешает ночами, смотрит на звезды, так и дни летят, как мотыльки гаснут они один за другим. Ничего не тревожит его больше. Он в себе господа бога нашел. Как–то раз после очередного концерта он забыл все слова. Мыслей нет и спешки нет, он осознает, что есть только действие и каждое действие имеет одинаковую важность, каждое действие последнее. Это захватывает. После этого он услышал ангелов голоса. Они у костра сидели и пели себе под нос песни. Потом какая-то женщина и мужчина что-то шептали ему, но он ничего не понимал, а только видит, что в сарае творится черт знает что: там кто-то воет истошно и колотит о стены чем-то тяжелым, но Степану же больше не страшно.
       Он любит смерть, ведь она безразлична к нему теперь. В его голове кто-то сидит, теперь он это ясно видит, теряет сознание.  Хочет что-то сказать кому-то, но не удается. Кладет зажигалку на землю - это действие, но какое действие? Действие перед смертью, чувствует себя, как перед расстрелом – это так захватывает, снова осознаешь свою смерть. Она везде, в каждом твоем движении и описать это невозможно. Абсолют любит Степан, да и  Пустоту созерцать не прочь. На душе никак, чувствует себя лишь наблюдателем, который с минуты на минуту может умереть. Никаких сомнений, есть только один путь - путь воина. Чувствует Степан, что Сансара за нос водит его. А почему же нет? В чем проблема? Вера - это когда нет шнура с собой, нет ружья. Ты не будешь убивать себя, ты любишь свое тело, свою душу, свой дух. А потом ты становишься вегетарианцем, а потом уроки сыроедения проходишь на небесах. На небесах он порядок наведет.  Обливаемся водой из родника вечерами темными и купаемся в пруду целыми днями напролет.
       Да, в том сарае, на чей-то даче, я совсем исправился. Многое осознал. Я иду лишь только к Свету. Да словоблудие это все у вас. Бесконечная мера вашего невежества даже не забавна. У меня все было: все, все, все, что есть в этом мире. Но я видел сон. Страшный сон. Во сне истекает Христос кровью, вися на кресте. Христос говорит, чтобы я все раздал нищим, чтобы я спасал душу, не цеплялся за материальный мир, чтобы меня охватила лишь жажда духовной жизни и только она меня волновала. И в подтверждении этих слов я просыпаюсь среди ночи и слышу звонок телефона. Беру трубку, на том конце провода тихий женский голос.
- Мой слуга, мой паладин, мой милый друг, мой родимый повелитель небес и звезд. Привет, дорогой, сколько лет, сколько зим! Степан, как ты там без меня, небось скучаешь? Твой хор безупречен. Мы слушаем тоже его вместе с тобой по ночам. Гитлера я знаю лично. Он отличный мужик.
- Мы тут прикол делаем, красные твари молчат, они под колпаком бога! – кричит Степан в трубку. – А, так я спал вообще–то и видел сны про звезды и мне было во сне так хорошо, но ты меня разбудила и теперь я думаю: чем бы себя занять, может быть, буду слушать хор в своей голове или же читать «Путь без пути» в сотый по счету раз.
- Что делать-то будешь теперь, Степка? – спросила его взволновано женщина. – В покер играем?
- Книгу читать буду. «Путь без пути», - ответил ей Степан без энтузиазма, ибо теперь он был спокоен, словно бы в нем был океан целый разлит.
- Какую? Что за книга? – снова допытывается она.
- "Рок против коммунизма" – смеется Степан. – Вот такую!
- Ух-ты! А сегодня процедуры были? Коммунизм не пройдет!
- Какие процедуры? Мы тут вечные сущности.
- Подожди, куда я попала, черт возьми?! - кричит она в трубку. – КПСС. СС. СС.СС. Слава СС! Гитлер с нами навеки. На север идем.
- Не знаю, мордочка! Ольга, ты что ли? Или не ты? Гончарова читала? Отдай мою книгу Ганса Носсака! Кнута Гамсуна читать люблю. Молодец он!
      Молчание, она бросает трубку, я закрываю глаза и все тоже самое: Бах истекает кровью на кресте. Для чего, для кого, зачем? Нет сна, а чайки над морем летят безмятежно себе и им легко. Сеет рожь баба, поле красное,  снег идет, мечтать молодым надо. Без мечты меркнет океан святых образов и словесных колебаний.

        Новый мир за окном. Летают тарелки летающие. Земля летит в пустоте. Звезды взирают на нее. Нет севера. Нет юга. Кругом одна лишь пустота. Будет Степан теперь в пустоте лить воду из ведра на свои тонкие кости. Отличное занятие, господа, должен я вам заявить. Клянусь богом. Отличное занятие выбрал себе Степан.