Пограничный деревенский детектив

Милиции в селе Красном не было. Кажется, даже и участкового не имелось. А может, мотался он — один на несколько сёл,— как списанный, вот мы его и не видели ни разу. А потому для краснинцев работу милиции выполняла время от времени наша застава. Тоже Красная, между прочим. Причём работали в этом смысле редко, но зато, как говорится, метко. По-крупному.
 
…Эх, красотища! И в природе, щедро заливаемой июльским горячим солнышком, и в душе, ожидающей заслуженного отдыха после возвращения из дозора. Тем более, воскресенье сегодня. Никаких работ, фильм покажут, а потом будем до темноты в волейбол резаться. И весь этот замечательный летний день впереди. В дозор ушли в половине пятого утра, а сейчас девять часов. В принципе, есть ещё полтора часа законного сна, но спать не хочется, лучше письма попишу. А писал я их в уютной светлой тишине ленинской комнаты недолго. Что-то стряслось. Но не сработка сигнализационной системы. Иначе вся застава бы сейчас уже на ушах была. А так… Заглянул старшина, посмотрел секунду на мои незавершённые труды и:

 — Завязывай с эпистолярным жанром, на!
 Во как! Наш Северьянов ещё и не так завернуть умеет.
 — Где твой наряд?
— Зайнуллин на питомнике наверняка, Алгаев — не знаю. В спальном, может?
— Короче, быстро собирай своих, на, вооружайтесь, снаряжайтесь и бегом к начальнику в канцелярию, на.
— Так мы же только что пришли!
 — Бегом, на, я сказал!
 — Да что случилось-то? — упорно пытаюсь прояснить ситуацию, собирая листки и конверты со стола.
— Бего-ом!
 
Не буду врать, никакого энтузиазма всё это у меня не вызвало. Но… Застава есть застава. Тут всё время, как на вулкане.
 
И вот мы, снова при оружии и прочем снаряжении, стоим перед столом начальника заставы. С нами ещё Сидоров, который только что спустился с заставской вышки.

 — Значит, так, товарищи, — говорит Музыченко, — дело такое. В селе кто-то взломал дверь почтового отделения, раскурочил сейф… одно название, что сейф… и похитил около пятисот рублей. Там дедушка сторож и за сельсоветом присматривает в ночное время, и за школой, и за сельмагом, и за почтой. Когда в шесть тридцать обход делал, всё было в порядке. А в половине девятого уже всё было взломано. Пока сообщил, пока в затылке чесали… В общем, колхозники обратились к нам. Наряды на левом фланге участок под селом уже перекрыли. А вы как раз в составе тревожной группы на сегодняшние сутки. Удачно совпало, да? — начальник заставы коротко улыбается собственной незамысловатой шутке. — Старший тревожной — прапорщик Северьянов. Сейчас на «уазике» выдвигаетесь в село и попробуете что-нибудь сделать. Зайнуллин, собаку успел покормить?

 — Так точно!
— Честно сказать, в селе не слишком рассчитывают, что у нас что-то получится, но…
— Ага! — сразу возмущается Рафа. — Сначала, небось, все следы там затоптали, как мамонты, а теперь… не слишком рассчитывают они!
 
Это, конечно, Зайнуллин, мягко говоря, не по уставу перебивает начальника, но Музыченко его прощает в этой ситуации. К тому же Рафа боец дисциплинированный, на хорошем счету у командования. И собачка хорошая. Разве что не успела отдохнуть после дозора.

Через две минуты мы уже пылили по просёлочной дороге к живописно раскинувшемуся на небольшой возвышенности селу. Кто как — не знаю, а я, как бы это сказать, волновался некоторым образом. Всё-таки не каждый день выезжаешь на место преступления. Деревенский детектив, можно сказать. Ладно, видно будет.
На удивление, у кого-то хватило ума не подпускать любопытных к небольшому зданьицу почты. Да в принципе и нет никого. Воскресное утро. Хотя чего там. Вон у взломанной двери заведующая с зарёванным опухшим лицом, вон председатель сель- совета — хмурый и донельзя раздосадованный. Ещё какой-то мужик, озабоченно пыхающий трескучей папироской.

— Ну, слава богу, товарищи пограничники! — бросился к нам председатель. — Спасибо, что быстро приехали, а то мы тут… Милицию, конечно, вызвали, но пока они приедут…
— Так! — решительно прервал председателя старшина. — Внутрь никого не пускали?
— Да нет… практически…
— Практически — это как?
— Ну-у… Я заходил… это… Софья Павловна вот… тоже. Слесарь ещё…
— Понятно! — махнул рукой Северьянов. — Зайнуллин, сможешь что-нибудь?
— Чё я-то? Это у Тумана спросить надо!
 
Рафа злится. Следы явно вдрызг затоптаны, а председатель ожидает чуда. Тем не менее, вожатый с собакой поднимаются по ступенькам деревянного крыльца почты, Туман обнюхивает замерших людей и заходит в дверной проём с распахнутой настежь дверью. Мне очень хочется посмотреть на взломанный сейф, но… Через несколько минут Рафа с Туманом едва ли не скатываются с крыльца и на глазах изумлённой, что называется, публики устремляются в сторону дороги, ведущей в районный центр. В Тамбовку.
 
Вот и приплыли. Если грабителя на дороге ждала машина, то… понятно всё. Но до пыльного асфальта, по крайней мере, добросовестно добежим. Тут с полкилометра всего. Мы устремляемся за вожатым, которого уверенно тянет за собой на поводке Туман. Только, странное дело, кобель бежит не по прямой, а какими-то полупетлями. Да нет, не мелкими, какие вполне обычны, когда четвероногий на следу, а большими такими, странными, иногда они чуть ли не поперёк главной сельской улицы поворачивают. Что за противолодочные зигзаги?! Может, это вообще не того, кого надо, след!

 — Зайнуллин! Чего это он, на? — Старшина не отстаёт от вожатого. С его-то длиннющими ходулями! К тому же в своё время инструктором службы собак был. Не потерял сноровку, как кенгуру несётся.
— А я знаю? Но он по следу работает. Это точно!
— А вдруг не по тому?

На это Рафа не отвечает. Нам с Генычем (Алгаевым) и Сидоровым легче. Мы просто чешем по прямой, немного отстав от собачника и старшины. Хорошо хоть долго бежать не придётся. Так мыслилось мне, не самому большому любителю длительных забегов. Граница, конечно, о предпочтениях не спрашивает, надо — бегаю, но… не люблю.
 
А Туман у дороги даже не задержался нисколько. Перемахнул её и — дальше, в поле. Всё так же выписывая немыслимые кренделя в невысокой траве. И никого впереди не видно. Только примерно километрах в двух по направлению движения три стога сена торчат, несколько оживляя пейзаж.
 
Тем временем солнышко начинает набирать полную силу. Из-под фуражки течёт. Гимнастёрка местами уже тоже далеко не сухая. Тут главное темп правильный пой- мать и не сильно отстать от собачника. Бег, бег, бег… От него и от влажной приамурской жары кровь сильно пульсирует в висках. Жаль, нет длинного языка, как у собаки. Сейчас бы вывалил его, всё бы легче стало. Наверное.
 
Рядом бУхают сапогами и дребезжат антабками автоматов Геныч с Сидоровым. Тоже хватают воздух широко открытыми ртами. Между тем стога всё ближе. Ещё ближе. Вроде Туман прямо на них курс держит. Внезапно прапорщик останавливается, разворачивается к нам и знаками показывает, чтобы мы обогнули стога справа и слева. И вообще чтоб мелись быстрее! Мы наддали, как могли. Ещё ближе…
Туман, спущенный с поводка, с глухим злобным рычанием устремляется к ближайшему стогу и начинает лапами отгребать сено.

 — Кто такой, на!? — тоже рычит спустя несколько минут Северьянов на перепуганного помятого мужика, которого извлекли на свет божий. Туман рвётся потрепать задержанного, пытаясь дотянуться хотя бы до полы выцветшего брезентового пыльника. Рафа  с трудом удерживает на вновь пристёгнутом поводке здоровенного возбуждённого кобеля. А мужик таки оказался тем, кем надо. Карманы плаща плотно набиты мятыми трёшками, пятёрками, десятками.
 
— Вяжите его! — командует старшина.
Да не вопрос!
 
…Теперь мы уже не тревожная группа. Теперь мы пограничный конвой. Да, есть и такой вид наряда. Это когда сопровождаешь задержанного на заставу. Только этого мы сдадим в селе. Вместе с уликами, пестреющими в карманах пыльника. Чёрт, жаль, что не нарушитель, а то выглядит-то точь-в-точь как нарушители, каких в кино показывают. Только в нашем случае нюансик имеется. От мужика разит таким перегарищем, глаза такие мутные и бессмысленные, что, по-моему, он вообще не понимает, что происходит. Меньше пить надо, дядя! И не лезть по пьяной лавочке куда не следует. Вот вам, кстати, и разгадка «противолодочных зигзагов». Трезвым-то этак замысловато передвигаться не станешь. Посадят мужика лет на пять, как минимум. А, впрочем, не наше дело. Наше мы сделали.
 
Когда вошли в село, я примерно понял, что чувствовали римские цезари, возвращаясь с триумфом в родные пенаты после удачных военных походов. Красное уже не было по-утреннему пустым. Мы вели задержанного, а люди переговаривались. Бальзам на душу, ребята!
 
— Вон он, ведут!
— Не наш кто-то…
— Смотри, смотри, полные карманы денег!
— Мог ведь и уйти, гад…
— Да куда бы он от погранцов, на хрен, делся!
— Это да, мигом стреножили!
— Говорят, милиция из Тамбовки уже выехала.
— Ну да, когда за них всё сделали, тут они и нарисуются…

Мужики, бабы, ребятня смотрят на нас уважительно и с гордостью даже. Нашу заставу они считают своей. А как же? Даже названия одинаковые — село Красное и застава Красная. Председатель сельсовета сияет, радостно пожимает руки каждому из нас. Порывается погладить Тумана, но тот по-крокодильи клацает зубами, и мужик едва успевает отшатнуться.
 
— Ух-х, какой он у вас… молодец!
— Ага, — меланхолично соглашается Рафа.
— Да, кстати, знаете, что это за деньги? В основном переводы для солдат с укрепрайона. Может, и ваши есть.

Это точно! Были и наши. Мой и Славки Конакова. Об этом мы узнали в понедельник, когда на заставу пришла почта. Мне, например, в счёт уже довольно близкого дембеля прислали 25 рублей. Ещё раза три по столько, и в поездке домой через весь Союз уже не пропаду. Нет, воинские требования никто, конечно, не отменял, но дорога дальняя, мало ли что. Да ещё подарки родным купить надо будет.
 
Так мечтал я, трясясь в кузове «шишиги», везущей нас со Славкой на почту. Дверь её блестела новеньким врезанным замком, усиленным большими квадратными накладками из толстой жести. В самом помещении внезапно оказалась очередь из нескольких армейцев и двух гражданских. Мы встали в конце, но тут женщина в окошке увидела нас:

— Ребята, пограничники, проходите вперёд. Без очереди получите.
— Чего это вдруг они без очереди?! — взвился краснопогонный сержант.
— А того, молодой человек, что если бы не они, то вы ничего бы сейчас здесь не получали.
 
И добрая женщина коротко, но очень драматично расписала в цветах и красках наш вчерашний «подвиг». Алкаш в её пересказе превратился в опытного опасного рецидивиста. А, впрочем, мы так ничего и не узнали ни про обстоятельства ограбления, ни о личности задержанного, которого сдали на руки четверым прибывшим из Тамбовки милицейским. И вот ещё момент: по идее, деньги должны были стать вещественным доказательством и тоже уехать вместе с милицией в районный центр. Ну, во всяком случае, в кино всегда так. Не уехали, что ли? Или руководство колхоза по-родственному расстаралось?

…Армейцы стали смотреть на нас с завистью. Ясен пень, с завистью! А как ещё-то? Мы ж — ого-го! Погранцы героические, не то что некоторые. Похвастались потом сценкой на почте перед старшиной. Тот затянулся беломориной, выпустил несколько красивых колец дыма и сказал:
 
— Да просто вы деньги без очереди получили, на.

 Ну… пусть так оно и есть, на. А грабителя мы всё равно задержали. Хорошо, хорошо, Туман задержал, разве ж я спорю? Скинулись мы с Конаковым и купили Туману пару увесистых мясных костомах в сельмаге. Пусть погрызёт.