Дуракам семь кругов не ад
ГЛАВА 1
«Теплый ветер нежно касается расслабленной кожи под настойчивыми лучами вечернего южного солнца. Бесконечный шум прибоя то нарастает в порывах ветра, то смиряется в надежде затихнуть совсем. Даже с закрытыми глазами я знаю это бесконечное синее небо, уходящее в никуда. Хорошо-то как. Отчего люди…Нет, не так», - так думала Маруся Безручкина, стоя напротив витрины турагентства. Так хочется вот туда, где тепло, светло, море и лето, а тут Островский в голову лезет. Вот взять бы, зайти туда и, БАХ, купить себе тур на всю зарплату, и все... Могут же люди позволить себе летать на всякие Маврикии, Гоа, Египет на худой конец, а тут зарплаты хватит только на билет, на дизель до близлежайшего дачного поселка. Черти что. Работаешь, работаешь, а взамен - общий проездной, да три копейки зарплаты.
Маруся гордо отвернулась от призывно манящей витрины и решительно двинулась в сторону автобусной остановки. Обычно серые здания уже вовсю были украшены разноцветными огоньками, веселыми картинками зайцев, мишек и снеговиков. Каждый украшался к Новому году, кто во что горазд. Даже особенно ответственные квартиросъемщики, следую примеру своих заокеанских братьев, старательно выделяли заурядные окна причудливо закрученными, слегка кособокими снежинками, яркими изображениями акварельных елок.
Двигаясь по тротуару, Маруся мрачно изучала местный давно приевшийся пейзаж. Ничего нового, все как всегда. Хоть бы что-нибудь новенькое, чудесненькое, этакое не наскучившее.
Увидев подъехавший автобус, она рванула вперед, раз лужа, два лужа, черт с ними с замшевыми ботинками, сейчас догоню его. Однако, подлый водитель автобуса, видимо решив, что Маруся может быть вполне счастлива и стоя на остановке, закрыв дверь перед ее носом, тронулся вперед, без Маруси.
Вот, гад, он еще и рассмеялся, да чтоб ты всю жизнь только этот автобус водил. Маруся была готова расплакаться. Ботинки в грязи, пуховик промок, на часах 8.00, скоро очередной дурацкий Новый год, а тут еще и на Гоа денег не хватает. Что за жизнь. Из потока пессимистических мыслей ее вырвала волна грязи, обрушившаяся на нее со стороны дороги. Черный мерседес, на полной скорости, резко притормозил в грязной луже прямо напротив Маруси. Пуховичоооок!!!!!!!! Немой крик застрял в горле, дышать стало трудно. По белоснежному пуховому пальто расплывалась мерзопакостная серая жижа. Инстинктивно, но с опозданием, отпрыгнув назад, Маруся уткнулась спиной в кого-то в черном длинном пальто, потеряла равновесие и в последний момент, повисла, ухватившись за его лацканы.
Откуда-то сверху голосом «Федора Бондарчука» игриво спросили:
- Это вы, девушка, всегда так на мужчин прыгаете?
Ком слез сдавил горло, и две жгучие струйки предательски побежали по щекам. Затуманившимся взором Маруся еще успела заметить, как из припарковавшегося мерседеса выскочила гламурная пигалица и, воровато оглянувшись, продефилировала к киоску «Союзпечать», с явной целью - прикупить сигареты. Всем своим видом она демонстрировала, что не замечает осуждающих взглядов людей на остановке.
- Ну что ж вы, девушка, так расстраиваетесь, праздник ведь на носу, - снова прозвучал голос «Федора Бондарчука».
Маруся сделала усилие, сглотнула слезы, выпрямилась и попыталась изобразить чувство собственного достоинства.
- Спасибо и извините, - пискнула она, практически не взглянув на спасителя, и припустила назад домой, на ходу набирая номер телефона «Командорши» - начальницы в маленькой фирме «по реализации очень нужных товаров для дома», в которой Маруся уже 7 лет работала бухгалтером.
- Клавдия Семеновна, это Безручкина, можно я сегодня припозднюсь чуток. Да я все помню и про отчеты, и про платежи, налоги, все помню, но мне очень надо опоздать. У меня тут обширная неприятность случилась, - пробормотала Маруся, разглядывая белый пуховик. – Спасибочки огромное, Вы у нас самая самая самая лучшая. Самая добрая и понимающая. Еще раз спасибо.
Уф, от работы чуток отговорилась, но что толку, дома то все равно из верхней одежды, только плащик осенний, да кожаная куртка есть, висящая в шкафу с незапамятных времен. Она досталась ей от двоюродной сестры Даши. (Когда последняя, эмигрировала в Германию, выйдя замуж за тамошнего бюргера, то все свои вещи в пять чемоданов не впихнула, и стала их раздавать, вот Маньке и перепала куртенка.) Было это лет семь назад, но с той поры, кажется, Маруся ее, ни разу не надевала. Ну, что делать? На улице все-таки декабрь, как бы ей в этой курточке не упреть.
Родная девятиэтажка стояла на месте. Блочные стены подпирали низко висящие облака. Двери во все подъезды были зелеными, впрочем, как и внутренности парадных, там тоже с параноидальной настойчивостью все было ядовито зеленого цвета. Складывалось четкое ощущение, что создатель варварского убранства, доподлинно знал, что зеленый - цвет надежды, и очень желал вселить в проживающих в доме это чувство.
Забежав в милый сердцу подъезд, не дождавшись бродячего по верхним этажам лифта, Маруся со скоростью звука рванула на свой четвертый этаж. Что ж делать? Что одеть? Черт. Забежав в квартиру, она нечаянно наступила на не вовремя подвернувшегося под ноги кота, от чего тот заорал дурным голосом на всю квартиру.
- Васька – дурак. Пошел вон. Нашел время крутиться. И без тебя тошно, - ругаясь на кота, Маруся рьяно копошилась в шкафу.- Да что у меня за гардероб-то такой и надеть нечего.
- Ты чего там копаешься? И отчего не на работе?
Маруся закатила глаза, от вас мама мне сейчас только и не хватает. Она повернула голову в сторону спальни. На пороге комнаты, высясь как монумент «Родина-мать зовет!» стояла Ангелина Павловна Безручкина. Женщина-памятник, так любил ее величать Марусин друг детства Пашка Соколенко. Ангелина Павловна всем своим видом всегда давала понять – она Ангелина Павловна. Никто, и никогда в жизни не смел, назвать ее каким-либо уменьшительно-ласкательным именем или, Боже упаси, прозвищем. Даже покойный Марусин отец называл ее просто Ангелиной и лишь изредка Гелюшкой, а за глаза «наше всё». Остальным такое даже и не снилось. Маруся еще в детстве четко уяснила, что к ней надо обращаться на вы, и желательно с легким придыханием и подобострастием, дабы не вызвать у мамы, приступа никому не нужного гнева.
- Так почему, ты, до сих пор не на работе в своей замшелой конторке? И что у тебя с лицом?
Голос Ангелины Павловны ничего хорошего не предвещал.
- Мама, я вам сто раз говорила, что наша фирма не замшелая, а очень даже респектабельная. У нас много клиентов, хороший доход и надежное будущее.
- Да, да, да. Слышала я эти твои лозунги уже. Что ж в твоей такой респектабельной конторе тебе такую несолидную заработную плату платят.
Да уж, тут с Ангелиной Павловной не поспоришь, зарплата и вправду была копеечная, зато Командорша обещала повышение в должности и увеличение дохода в будущем, уже два года обещала.
- Между прочим, мама, эта моя несолидная заработная плата позволяет нам с вами жить в более менее приличных условиях: одеты, обуты и не голодаем.
- Эта «твоя» зарплата позволяет нам концы не свести к логическому окончанию жизни, а не более менее прилично жить.
Спорить с Ангелиной Павловной было бесполезно, Маруся устало опустилась возле шкафа на пол.
- Мама, давайте отложим этот разговор на отдаленное будущее.
- Ты так и не ответила, что ты там ищешь?
- Какую-нибудь верхнюю одежду. Я пуховик выпачкала.
- А я тебе говорила, что только такое безмозглое создание как ты, могло приобрести себе белый пуховик в стране, где полгода на улице преобладает абсолютная грязь.
«Ой, ты господи, опять за ту рыбу разговор. Да, да, да, я безмозглое, безответственное и бесперспективное создание, слышали уже миллион раз, - думала про себя Маруся, - сейчас еще расскажет, что меня и замуж никто не берет, что я ни кому не надо, что вот она и дом построила, и дерево посадила, и ребенка вырастила, а ты что?». Она тяжело вздохнула про себя, и ведь самое противное, что правду говорит.
- И вообще, вот дочь тети Зои Семеновой, уж какая дура-дурой была, «а» от «б» с трудом отличала, а как удачненько замуж вышла. Все у нее теперича замечательно и муж, и дом, и сын, и в Сочи раз в год ездит, да и не горбатиться за гроши в какой-то фирме, а сидит дома, ухаживает за любимой семьей. Вот интересно, что ты такое положила в шкаф, что там теперь надеешься найти?! Что-то я за последние года три не припомню ничего мало-мальски ценного.
- Мамааааааа, - Маруся уже почти перешла в тон кота Васьки, - мне на работу надо.
Ангелина Павловна гордо развернулась и удалилась в свою комнату, что-то бормоча себе под нос. Через несколько секунд она вернулась, волоча в руках нечто большое и бесформенное. Ооооо, только не это.
- Вот держи. Эта вещь на все времена. Носи. Только аккуратно носи.
Маруся, чувствуя свое полное поражение в жизни, взяла черного монстра в руки.
Шубу из нутрии, если ей не изменяла память, маме презентовал папа, в лучшие годы их совместной жизни. Папа получил тогда какую-то мало-мальски приличную премию за свое очередное изобретение и подарил Ангелине Павловне эту самую шубу, а ей, Маруське, тогда достались модные разноцветные сапоги-дутики. Обоюдному счастью дам не было предела, Ангелина Павловна, тогда даже на целую неделю, утихомирила свое эго, а для нее это был большой срок.
- Может все-таки кожанку? – голосом последней надежды спросила Маруся.
- Ты что, еще будешь припираться?!
- Нет, - тихонько прошептала Маруся.
С поникшей головой она натянула на себя «мехового монстра». Взглянув в зеркало, Маруся содрогнулась. Сейчас она сама себе напоминала ярмарочного медведя, ей бы бубен в руки и цыгана с боку, и все, от зрителей отбоя не будет. Еще раз, тяжело вздохнув, и негромко прошелестев «спасибо», она двинулась на улицу.
Вот зараза, тяжелая какая, что б тебя. Она с трудом переставляла ноги по ступенькам, когда ее рука уже протянулась к ручке, дверь подъезда неожиданно распахнулась и Маруська, успев только ойкнуть, бухнулась вперед на коленки.
- Ну, Безручкина, я всегда подозревал, что ты в меня была безумно влюблена. Но что б вот так, до идолопоклонничества, даже и не представлял.
Все, жизнь окончена. Маруся сразу узнала насмешливый, проникающий в самую глубину, бархатный, слегка грудной мужской голос. Подняв глаза наверх, она поняла, не ошиблась. Этот голос и эти глаза она долго видела во сне, и еще дольше приучала себя жить без них. Александр Потапов. Сашка, просто Сашка. Так его звали все друзья, знакомые, родные. Каждый, кто хоть в раз жизни с ним знакомился, сразу приобретал это торжественное право именовать его Сашка. Так ему больше нравилось, даже в школе учителя его так звали, да что учителя, сам грозный Сан Саныч Колода, директор их школы, и то называл его «Сашка».
- Вставай, давай, нашла время рассиживаться. Сейчас, когда наши корабли перебороздили просторы космоса, вы, Мария Петровна Безручкина, позволяете себе валяться в столь непристойной позе в темном подъезде, в ногах у знакомого Вам мужчины.
- Все шутки шутишь, - сильно опираясь на стенку, Маруся кряхтя встала. - Мог бы и руку подать.
- На паперти подадут, а русский человек должен сам вставать, без чьей-либо помощи. Где это ты такое манто достала? Никак медведя в лесу раздела.
- Дурак, - беззлобно сказала Маруся. - Это нутрия.
- Ого, я смотрю Ваше благосостояние растет прямо на глазах, шуба из нутрии, того и гляди на кролика перейдете.
- Дай пройти, пожалуйста.
- Куда ты так торопишься? Сто лет ведь не виделись.
Это была абсолютная правда. После окончания школы он исчез, подался куда-то на Север, долго оттуда не было никаких вестей, его мама Ольга Николаевна, даже хотела в передачу «Жди меня» обратиться, но тут Сашка прислал письмо, где писал, что у него все в порядке, жив, здоров, работает, приехать пока возможности не имеет. Во дворе потом еще долго шептались, что он, скорее всего, сидит где-то в казенном доме поэтому-то и пишет, но не приезжает. Правда Сашка стал регулярно присылать Ольге Николаевне деньги, причем суммы были явно не маленькие. Педагог русского языка, она всю жизнь проработала в школе, сына растила одна, где Сашкин отец никто не знал, как-будто его и не было никогда, подрабатывала репетиторством и особых сногсшибательных доходов не имела. А как сын стал деньги присылать, то и ремонт сделала в квартире, мебель новую прикупила, сама приоделась. «Точно Сашка по наклонной пошел, у честных людей деньги ворует, а как по-другому, где законным способом такие деньжищи можно заработать?» - шептались за спиной соседи. В общем, никто толком не знал где он и что с ним, а Ольга Николаевна сама ничего не рассказывала.
Маруся уже и не чаяла его увидеть, а тут на тебе, явился Архангел. А она в нутриевом тулупе, красавица словами не передать.
- Мне на работу надо. Я и так сильно опоздала.
- А ты все бухгалтеришь? Чужие денежки считаешь?
- Что поделаешь, кто-то должен их считать, почему не я? А ты откуда знаешь, что я бухгалтером работаю?
- Мать рассказывала. Ну, так что, так и не пообщаемся толком?
- А ты надолго?
- Как сказать. Дела кое-какие разрулю и айда обратно.
- Сашка, давай вечером пообщаемся, если хочешь.
- Чего ж не хотеть, столько лет не виделись, все-таки нас очень крепкие чувства связывали в свое время.
Ага, как же, крепкие чувства их связывали. Это ее к нему крепкие чувства привязывали, а его к ней вообще ничего и никогда не привязывало, вот к Лере Щегловой, здешней красавице и любимице всей округи, это да, его сильно чувство привязывало, а к ней, к Маруське Безручкиной ничегошеньки. Хотя... Маруся тряхнула головой. Нет, нет, нет, эти воспоминания давным давно были вытравлены из ее мозга кислотой.
- Ну что до вечера? Я позвоню?
- А ты и телефон помнишь?
- А я много чего, Мария Петровна, помню. И телефон тоже. До вечера.
Сашка стал подниматься вверх по лестнице. Она глянула в след его удалявшейся фигуре, на нем была одета черная короткая дубленка из мягкой кожи, такого же цвета брюки и белоснежный толстый свитер, все явно дорогое и качественное. Потянув носом, оставшийся от Сашки воздух, Маруся почувствовала аромат умопомрачительного парфюма, у них в подъезде таких запахов не было никогда.
Вот зараза, с годами еще лучше стал, такой накаченный, и подрос что ли, только глаза злые какие-то и сарказма больше, а она тут в нутриевой шубе. Маня в сердцах сплюнула и припустилась бежать. Бухгалтерия ждать не любит, еще чего гляди понаделают там без нее.
Поворот, остановка, автобус, слава Богу поехала.
ГЛАВА 2
- Маруся, ты, наконец, пришла. Я тебе звонила уже раз 10. Тут такое, почти конец света приблизился.
- Что опять? Меня только два часа на работе не было.
Маруся в упор посмотрела на Анну Александровну Гаврилову, по простому Нюту, их специалиста по кадрам, а по совместительству еще и секретаря «Командорши».
- А что это на тебе?
- Шуба. И давай этот вопрос больше не обсуждать.
- Ну, шуба, так шуба. Давай теперь по теме. Там у Сергея какие-то платежи у клиентов не прошли, он жутко ругался на тебя все утро, а потом еще и «Командорше» настучал, я его просила подождать пока ты придешь, но этот мелкий пакостник не удержался, ты же знаешь, его ведь хлебом не корми, только дай на чужие ошибки указать.
Слушая бодрое нюткино щебетание, Маруся включила компьютер и загрузила рабочую программу. Сергей Алипов, достал он всех, главный местный пакостник и стукач, всем в конторе он не нравился и только Командорша ему благоволила, видимо именно за те самые черты характера, за которые остальные его жутко недолюбливали. Ну что еще можно ожидать от мужика-бухгалтера.
Опять проблемы. Сколько можно.
Так, не ныть, ты все сможешь. И вообще не ошибается тот, кто не работает, со всеми бывает, как все-таки хорошо, что я не врач.
Маруся выдохнула, оправила свитерок и прошла к начальнице.
- Добрый день Клавдия Семеновна!
- Заходи, заходи друг. Ну что там у тебя, все решилось? Ну, вот и чудесненько. Тебе Нюточка уже сказала, что Сереженька целое утро с клиентами объяснялся, так ты пойди, проверь, что, да почему. Ты же умная, сама знаешь. Не мог же «Велесбанк» заморозить наш счет.
Командорша была напряжена, ее добродушный тон не мог обмануть, глаза жестко вцепились в Марусю. Значит все серьезно.
Поход к Алипову не прояснил ситуацию. Все известные телефоны банка почему-то отзывались только длинными гудками. Маруся, покопавшись в мобильнике, нарыла телефон знакомой работницы банка Марины, с которой они были соседками по шкафчику в фитнес клубе. Ничто так не сближает в жизни, как голая очередь в душевую и скоростное натягивание колготок после занятий. Марина отозвалась далеко не сразу, сдавленным шёпотом, она поведала, что в банке ЧП, начальник отдела по работе с корпоративными клиентами пропал, обналичив и прихватив денежки трех компаний, среди которых была и та, в которой работала Маруся.
Как честный и ответственный работник Маруся принимала все проблемы фирмы близко к сердцу, и дело тут даже было не в модном «корпоративном духе», который почему-то, в представлении большинства, выражался в совместных бодрых танцах нетрезвых сотрудников в каком-нибудь ресторанчике, в финале вечера догоняющихся «на родственный брудершафт». Нет, она просто искренне считала, что если все вокруг будут стараться на общее благо, помогать друг другу, то процветание обязательно наступит. Хотя к своим 34 она уже успела заметить, что не все так просто в жизни, и в чем-то права Командорша, глядевшая на людей через толстое увеличительное стекло, а не через розовые очки, как Маруся.
Маруся проверила вчерашние платежи, тяжело вздохнула, хорошо хоть основные налоги проплатили. Неизвестно сколько времени понадобится банку на упорядочение дел. Осталось 4 дня до Нового года, где брать деньги, поступлений уже не будет, все, что есть в другом банке, придется предоставить возбудившимся клиентам. А зарплата?
Вытерев вспотевшие ладошки о джинсы, Маруся, собравшись с мыслями, двинулась на доклад к начальнице. Совещание было недолгим. Командорша не зря носила свое гордое звание. Через 15 минут все сотрудники уже собрались в ее кабинете. Через 20 минут прокатилась волна возмущения, чтобы спустя еще 5 минут затихнуть.
Из кабинета все выходили взбудораженные, но принявшие неизбежный факт – зарплаты до Нового года не будет.
Маруся, страдая, пыталась оценить свое финансовое положение. Оценка была на нуле.
ГЛАВА 3
- Паша, дай денег в долг. У нас тут неприятности у фирмы, но когда ситуация разрулится, я тебе все верну. Надеюсь, что скоро.
Единственный вариант решения глобального финансового кризиса Маруся видела в Паше Соколенко. Паша был компьютерщиком, специалистом в области IT и его доход был в несколько раз выше Марусиного, а запросы, соответственно, значительно ниже, что позволяло ему раз от раза выступать в качестве личного кредитора Маруси Безручкиной.
- Ну что, дашь?
- Дам, конечно, ноу проблем. Подъезжай вечером.
Паша всегда шел ее на встречу. Они были знакомы с детства, росли в одном дворе, ходили в один детский сад, потом в одну школу в параллельные классы, даже в пионерские лагеря родителя их старались отправлять вместе. В период юношеского созревания они совместно оплакивали неудавшиеся истории любви, даже когда стали старше, окончили школу, разбежались по разным направлениям, но все равно остались очень близкими друзьями.
- Ой, а я вечером не могу,- желание денег было беспощадно задушено стремлением встретиться с Потаповым. - Я занята.
- И чем это мы таким можем быть заняты вечером? Неужели фитнес-клуб перешел на круглосуточное обслуживание или нет, лучше, Маруся Петровна раздобыла себе очень интересный роман какого-нибудь Фейхтвангера. Так что там у тебя такого, что даже жажда финансов не может это забить.
- Все сказал? Может быть, меня на свидание пригласили?
На том конце наступила полнейшая тишина, казалось, что Паша перестал даже дышать.
- Ты там что, умер от счастья? Не смог перенести такую радостную весть?
- Да нет, просто пытаюсь представить себе этого самоубийцу.
- Ну почему сразу так-то?! Не все так плохо. Мне кажется, - неуверенно закончила Маруся.
- Когда кажется, креститься надо.
- Павел, - голос Маруси был готов войти в звуковое пике, - веди себя прилично, иначе будем в разных песочницах сидеть.
- Ладно, ладно, прости, просто ты как-то неожиданно сюжет развернула.
Маруся, вздохнув и собравшись с душевными силами, выдавила из себя:
- Сашка Потапов вернулся.
Эта пауза длилась гораздо дольше. Именно в этот момент Маруся была готова поверить, что Паша точно умер.
- Зачем? - спросил Соколенко.
Голос его стал резким и даже злым.
- За шкафом. Откуда я знаю, я с ним не разговаривала, точнее, разговаривала, но не полностью.
- Что значит не полностью? Ты частично была не в себе и не могла говорить?
- Паша, это длинная история. И так весь день не заладился, а тут еще с Сашкой нечаянно столкнулась, а он предложил встретиться, вспомнить прошлое.
- Интересно, какое-такое у вас с ним было обалденное совместное прошлое, что даже можно «приятно» вспомнить.
- Ну, мы же вместе учились, все, и потом, было же прошлое, - Маруся опять постаралась задавить в себе горькие, как полынь воспоминания.
- Вот именно, что прошлое и если я не ошибаюсь – весьма стремное. А чего он только тебя позвал?
- Да я незнаю. Может он еще кого позовет, может даже тебя.
- Вот меня точно позовет, в первую очередь. Он меня за человека в школе не считал, а тут позовет, да он имени моего не помнит, а уж с лицом совсем проблемы будут.
- Все он помнит. Не такой уж он чудовищный был.
- И это говоришь ты. Тебе напомнить выпускной вечер?
- Иди ты знаешь куда?!
- Куда?
- Туда!
- Безручкина, ты будешь полная дура, если опять попадешь своей тапочкой в тоже дерьмо, ко мне тогда больше ни ногой, ни-ни, будешь в своих дерьмовых тапочках в одиночку топать по дороге жизни. И вообще, знаешь, что, дорогая, дуракам семь кругов не ад, - с пафосом закончил он свою отповедь.
- Никуда я не попаду.
Маруся швырнула телефон в сумочку. Самый умный нашелся, вспомнил, что 17 лет назад было. Сейчас все по-другому, она выросла, стала самостоятельная, гордая, уверенная в себе женщина. Мысли пчелиным роем вились у нее в голове. Она к нему остыла, да, остыла, теперь он для нее так, как простое напоминание о детских и юношеских годах, не более. Ведь она ему даже все простила, наверное.
Чем больше Маруся так думала, тем выше задирался ее курносый нос, и все меньше становилась уверенность в себе. «Может он вообще не позвонит, зачем ему это? Это он для приличия просто сказал, без обязательств, что называется», - от этих мыслей ей стало дурно, даже слегка закачало.
Ох уж эти мужчины, вот могут разбередить старые раны. Маруся как сейчас помнила тот выпускной вечер 17 лет назад и все его последствия.
ГЛАВА 4
Июнь в тот год выдался очень жарким, термометр зашкаливал за 30 градусов. Экзамены были сданы, очередь за дипломом и вольною жизнью. Маруся в светло-бежевом платье формы колокольчика, босоножках на десяти сантиметровых каблуках, сложно сделанной прическе, гордо подошла к школе. Сегодняшний день был последним днем ее детской жизни, завтра все будет по другому. Маруся поднялась по ступенькам, ее ход прерывал задиристый мальчишеский крик:
- Безручкина, на каблуках, пацаны, идите на эту комедь посмотрите.
- Костя, не ори так, всех кошек распугал, - попыталась спокойно урезонить одноклассника Маруся.
- Где, где, где, - ватага мальчишек (уже почти мужчин) высыпала на крыльцо.
Марусино настроение было таким замечательным, что испортить его в этот день не могло ничто. Она с любовью посмотрела на них, одно лицо в этой толпе было особенно любимым. Его лицо. Лицо Александра Потапова. Маруся взглянула в прищуренные глаза, в которых бегали серые веселые искорки.
- Ну что Вы к ней привязались, оделась поприличнее, вот и пришлось обувку соответствующую напяливать, - с легкой усмешкой сказал Потапов.
Маруся отвела взгляд. «Поприличнее». Да уж ничего не скажешь, мама категорически запрещала ей краситься, не то, что туфли на каблуке носить. Сегодня, конечно, она всех шокировала.
- Спасибо, Саша, за «напяливать», но я все-таки их одела.
- Ах, простите, фрау мадам, челядь забылась, что вы относитесь к высшим слоям населения, - с издевкой изрек он.
Маруся хотела еще что-то сказать в ответ на его выпад, но ее прерывала Вера Петрова.
- Марусик, пойдем, какая ты хорошенькая, тебе очень идет эта прическа, платьице очаровательное, ой какая ты высоченькая, - щебетала Вера, таща Марусю за руку в фойе школы.
Потапов проводил взглядом удаляющиеся девичьи фигурки. И Маруся уже не видела этот взгляд и не могла оценить то, что он выражал, а выражал он восхищение и неподдельный интерес.
- Давай, ребята, пошли, - прервал свои, только ему одному известные, мысли Сашка.
И мальчишки с гиканьем рванули в школу. Сегодня им можно все, сегодня они герои.
- Маруся, садись сюда, - позвали ее девчонки, - тут место свободное.
Огромный актовый зал их родной 7 школы был переполнен. Выпускники, учителя, родители. Зал шумел как улей. На сцену поднялись завуч и директор их школы.
- Дорогие друзья, выпускники, - начал Сан Саныч. - Сегодня самый ответственный день в Вашей детской жизни, он последний. Завтра Вы проснетесь, и все будет по другому, наступит новый день - День взрослой жизни. Впереди у Вас будет еще много радостных особо ответственных событий, но сегодняшнее не повторится никогда. Мы все вместе прошли эти долгие одиннадцать лет, было всё, и взлеты и падения, были достижения, а были и разочарования, но теперь все позади. Вы сделали это, добились своего, каждый из Вас сейчас получит такой долгожданный документ – аттестат.
Зал радостно захихикал.
- Тише тише, - зашипела завуч Лидия Ивановна.
- Да, долгожданный, с ним как с паспортом вы пойдете по жизни дальше, хотя некоторые аттестаты я бы не советовал никому показывать, - сказал Сан Саныч и многозначительно посмотрел в сторону когорты Потапова. – Но, все же, я надеюсь, что этот совместный документ - работа Вас, Ваших учителей и Ваших родителей, будет напоминать о том, что такое школа, и что она дала Вам в жизни. Очень надеюсь, что Вы не забудете нас и школу. Приходите, двери школы будут всегда для Вас открыты.
Радостные хлопки понеслись по залу.
- Ну а теперь, почетная церемония – вручение аттестатов, - сказала Лидия Ивановна.
Дальше процесс пошел своим ходом. Сначала вручили золотые медали, потом серебряные, а потом всем остальным, что осталось. Маруся прижала к груди свою честно заработанную золотую медальку. Мама будет рада. Они с отцом не смогли придти на ее выпускной, папе досталась путевка в Крым и, естественно, никто не посмел от нее отказаться, поэтому расцеловав дочь на прощание, объяснив ей, что нужно делать, а что делать нельзя, три дня назад, родители отбыли на моря.
- Ну что, довольна? – Вера ткнула пальцем в медаль.
- Я не поняла до конца, родители точно будут рады, а я незнаю, дали и дали, - Маруся пожала плечами.
Она растерянно водила глазами по людям. Вот Лера Щеглова радостно демонстрирует Сашке Потапову свою медаль, хихикает, краснеет и что-то шепчет на ухо, а вон ее друг Паша Соколенко машет Марусе рукой и делает страшные глаза.
- Маруся, давай топай, - подпихнула ее с сидения Вера.
Маруся покорно поднялась и пошла в направлении столовой, там должен был состояться прощальный банкет.
- Ну чего ты такая хмурая? - рявкнули ей над ухом.
- Паша, - вздрогнула Маруся, - чего ты кричишь?
- А ты чего такая задумчивая? - весело спросил Паша Соколенко
- Незнаю даже, что-то не по себе.
- Машенька, какая ты умничка, мы своему балбесу тебя всегда в пример ставим.
Пашкина мама тепло обняла ее и чмокнула в щеку. Паша скривил рожицу.
- Мамаааааа, я тебе сотни раз говорил, что я у тебя мегамозг и все эти монотонные занятия на меня только скуку наводят и совсем не интересуют.
- Мегамозг, отец, ты слышал, как он себя называет?
- Ну что ты к нему привязалась, мать? Пусть дети отдыхают. Мы пойдем, а вы уж тут смотрите не переусердствуйте в праздновании, - хитро улыбнулся Пашкин отец и похлопал Пашку по плечу.
Когда Пашкины родители удалились, он скривил лицо и заметил:
- И вот так всю жизнь: «Маша то, Маша это. Учись у Маши». Фу, надоело.
- Да ладно тебе, у тебя замечательные родители. Они хотят тебе добра. Пошли уже, а то все вкусное съедят, - Маруся под руку с Пашкой зашагали по коридору.
В столовой было не протолкнуться. Все с шумом рассаживались по местам, кто-то с кем-то сидеть не хотел, поэтому зажигались маленькие очаги конфликтов.
- Марусенька, садись на почетное место, там отличники сидят, - ткнула Щеглова в какие-то стулья во главе стола.
Маруся, тяжело вздохнув, пошагала в указанном направлении. Час от часу не легче, неужели весь вечер придется рядом со Щегловой обитать? Уже подойдя к указанной точке, Маруся оторопела, на одном из стульев по-царски восседал Сашка Потапов.
- Не стесняйся Безручкина, садись, - сказал он и громко хлопнул по соседнему сидению.
- Я что-то пропустила тот момент, когда тебя признали отличником? - с сарказмом в голосе спросила Маруся.
- Это я, чтобы Вы с Лерой со скуки не померли, между Вами сел, - улыбнулся он.
Конечно, она просто Безручкина, а Щеглова – Лера. Интересно, как он называет ее уменьшительно ласкательно.
Де-факто все в школе знали, что Потапов ухаживает за Щегловой, ну а она позволяет ему это, но де-юре подтверждений не было.
- Сашенька, наливай шампанское, - вспорхнула на соседний стул Щеглова.
- Прошу, мадам, - Сашка подал бокал Марусе.
- Мадемуазель, - уточнила она.
- Пардон, не подумал.
- Не удивительно.
Их взгляды встретились, на доли мгновения Марусе показалось, что весь окружающий мир существовать перестал, были только эти мятежные серые глаза, смотрящие в самую глубину ее души. Маруся застыла. А если он увидит там то, что видеть не должен? Нет, этому дуболому и в голову ничего не придет.
- Саш, Саша,- тряхнула Потапова за руку Лера. - Мне налить забыл.
- Извини, - сказал он, с трудом отведя взгляд от Маруси.
- Всех с праздником, с окончанием длиной дороги, - гаркнула Лера и отсалютовала бокалом.
- Уррррррррррррррааааааааааааааааа, - громко закричали одноклассники.
Звон стаканов разнесся по столовой, на всех столах громко повторили Лерин тост. Одурманенные выпускники влили в себя первые граммы свободы. Лица у всех раскраснелись, голоса стали еще громче.
- Между первой и второй промежуток не большой,- громко произнесли с соседнего стола.
И стаканы опять зазвенели. Маруся хлопнула еще один стакан шампанского, в голове слегка зашумело, а по телу растеклась легкость. Маруся расслабилась и стала глупо улыбаться по сторонам, так с ней было всегда, когда она употребляла спиртное.
- Ты ешь что-нибудь, а то окосеешь, - подтолкнул к ней тарелку с салатом Потапов.
Сам он пил очень редко и сегодня ему совсем не хотелось. Ему надо было оставаться в здравом уме и твердой памяти. Маруся глупо улыбнулась ему и начала возить вилкой по тарелке. Оливье не лезло в горло, взяв с тарелки бутерброд с красной рыбой, она начала усиленно работать челюстями.
- Что собираешься делать после школы? – начал светскую беседу Сашка.
- В институт пойду, - ответила Маруся.
- Ну, в нашем-то городе институтов не много.
- А я может, не тут хочу учиться, может, я заграницу рвану.
- А, да, ты могёшь, хотя там твоя медаль на фиг никому не надо, это тут без экзаменов, а там … Впрочем дворники везде нужны.
- Ты хочешь сказать, что мой аттестат не подтвержден знаниями, - ощетинилась Маруся.
- Ну что ты, конечно, подтвержден, еще какими. Только ты одно забываешь, что ты девочка из очень хорошей семьи, жизни не видела. И как ты там выживать собралась? Там же мамы-папы рядом не будет. Все самой придется. А вдруг кто нехороший обидит?
- Я не такая малахольная, как ты про меня думаешь. Я все умею сама.
- Ага, ага. А парень у тебя есть, не малахольная?
- А тебе какой интерес?
- А может мне для общего развития?!
- Если для общего развития, то нет.
- Подожди, а этот твой, что следом тягается все время?
- Паша?
- Может и Паша, бес его знает.
- Мы с ним как брат и сестра. Мы с детства дружим. Родители наши общаются, отцы вместе работают, мы с ним еще в один детский сад ходили.
- Понятно, - протянул Потапов и о чем-то сильно задумался.
Вечер шел своим ходом.
- Маруся, потопали, там, в спортивном зале, уже музыка вовсю играет, будем танцевать, - подскочила к ней Вера Петрова.
Маруся поднялась и не совсем уверенным шагом двинулась к дверям. «Пожалуй, с шампанским переборщила, - подумалось ей, - вот, что значит мамы нет рядом, она бы ее уж точно проконтролировала».
Свет в зале был слегка притушен, лишь яркие прожекторы периодически проходились неоновыми лучами по стихийно образовавшемуся танцполу. Из колонок доносилось «Я люблю тебя Дима, что мне так необходимо, ты возьми меня в полет, мой единственный пилот», подвыпивший молодняк радостно отплясывал под современные ритмы. Завуч, Лидия Ивановна, строго обходила свои владения, с целью выявления не сознательных перебравших элементов.
ГЛАВА 5
Маруся прижалась спиной к прохладной стене. «Ой, как хорошо, прям только об этом и мечтала» - подумала она. Стена была не только прохладной, но и надежной, что не давало Марусе возможность опасть на пол. Блуждая взглядом по танцующим фигурам, она зацепилась за Леру Щеглову, последняя танцевала с парнем из параллели. А где же Потапов? Что ж он свою принцессу оставил?
- Ты в порядке? - раздался голос прямо над ее ухом.
Маруся вздрогнула и дернула головой вверх. А вот и Потапов, собственной персоной.
- Все нормально, - выдавила Маруся и улыбнулась.
- Уверена? А чего тогда не танцуешь?
- Что ты привязался?! Я уверена в том, что у меня всё замечательно. А вот чего ты не танцуешь? Вон твоя дама выплясывает, - ткнула пальцем в сторону Щегловой Маруся.
Потапов даже взглядом не повел в указанную Марусей сторону, как будто его этот факт совсем не интересовал.
- Я у тебя спрашиваю, - его взгляд буквально впился в ее лицо.
Из динамиков полился заунывный трагический голос Тони Брекстон. «Un break my heart» - хит этого года, все девчонки школы сначала плакали над клипом, где в автокатастрофе погибает брутальный афроамериканский красавец, а потом точно также, навзрыд, рыдали над своими разбитыми девичьими мечтами о чистой и светлой любви.
- Пошли, - потянул он ее за руку.
Почему-то именно в этот момент Марусе даже не пришло в голову сопротивляться, и она покорно пошла следом. Потапов вытянул ее в самый центр, обхватил за талию и повел в танце. Марусю и до этого слегка штормило, а сейчас карусель в голове стала набирать все большие и большие обороты, она практически повисла на нем. Почувствовав, что земля ушла у Маруси из-под ног, Сашка крепче прижал ее к себе и стал плавно покачиваться в ритм подвывающей Брекстон.
На доли секунды разум, вернувшийся к Марусе, выдавил:
- Не прилично так сильно прижиматься.
- Слушай, чего ты такая?
- Какая?
- Такая.
- Какая «такая»?
- Как ежик. Тебе слово нормальное скажешь, а ты три, но едких в ответ. К тебе с интересом, а ты как будто специально отстраняешься, обидеть пытаешься, и что главное, у тебя это получается.
- Ой, какие мы нежные, ик, слово нам не скажи, ик, - сказала Маруся.
На непроизвольно вырвавшееся Марусино иканье Сашка ответил тихим смешком. Маруся попыталась задержать дыхание.
- Ого, какие у тебя глаза большие, а я даже не замечал, – протянул Сашка.
- Да ты, вообще ничего не замечаешь. У меня еще и ноги, во, какие длинные, - громко изрекла Маруся и попыталась наглядно подтвердить последнюю фразу. Однако карусель в голове сделала очередной поворот, и Маруся просто накренилась вниз, от грандиозного обрушивания на пол ее спасло все тоже, крепкое объятие Потапова.
- Верю, верю, верю. Аккуратненько. Держись за меня.
Любопытные взгляды, вокруг танцующей пары, держали все под контролем, казалось однокашники напрочь забыли о музыке, танцах и выпускном, старательно перемигивались, строили страшные глаза, все как один кивали в сторону пары Потапов-Безручкина, подразумевая под этим фактом что-то невообразимое. Наконец-то сердце Тони Брекстон рыдать перестало, и вновь полилась заводная танцевальная музыка. Сделав последний па они остановились. Марусин организм стоять не хотел, а вот присесть так и норовил.
- Тебе надо на воздух, кислород хорошо помогает,- спокойно сказал Сашка.
Маруся смогла лишь кивнуть головой. Сашка подхватил ее под руку и вывел из зала. Безмолвно они шли по длинному школьному коридору, где прошло 11 лет их жизни. Они все сюда пришли в первый класс и все вместе закончили одиннадцатый. Так редко бывает, что одним составом класс проходит весь путь, а у них получилось. Они знали друг о друге если не все, то очень многое. Сотни раз сорились и мирились. Влюблялись и разочаровывались. Сходились и расходились. Да большую часть из прожитого уже и не упомнишь. И вот все это закончилось.
Выйдя на улицу, Сашка завернул за угол, там был небольшой парапет, на который можно было присесть.
- Давай сюда, здесь никого нет, и воздуха хоть отбавляй.
Маруся бесцеремонно приземлилась на холодный камень.
- Подожди, холодно, я пиджак постелю, - забеспокоился Сашка. Вновь подняв ее, и, расстелив пиджак, он определил Марусю на прежнее место.
- Может тебе воды принести?
- Не надо. А что Ты так обо мне заботишься? Пошел бы лучше к Лере что ли. А то люди видели нас вместе, теперь черт знает что подумают.
- Что, например?
- Ну, например, что ты за мной приударяешь.
- И что тут плохого? Пусть думаю, если хотят.
- Нет, ты не понимаешь. Если они так подумают, они донесут это до Леры, она приревнует, и у тебя будут проблемы, - продолжила мысль Маруся.
- А тебе что? Это же у меня будут проблемы, - философски изрек Сашка.
- До твоих проблем мне ничего, но я не люблю, когда меня обманывают и про меня неправду говорят, и обманывать никого не люблю, а мы же знаем, что это неправда, - последнюю фразу она специально подчеркнула.
- Почему ты решила, что это неправда. Может, я в тебя влюблен? – с самым серьезным лицом изрек Потапов.
- Ой, не смешите меня. Где ты, а где я. Кто ты, а кто я.
- Это, правда, кто Ты, а кто Я, и где Ты, а где Я - с горечью в голосе сказал Сашка и резко развернулся, его взгляд устремился в темноту.
Маруся решила, что он, наконец-то, понял, какую глупость делает, и чтобы избежать острых углов сказала:
- Ты не расстраивайся я не самый худший вариант. Впрочем, если что, я все готова Лере объяснить, скажем, правду, мол, я перепила, и ты меня спасал, ты же супергерой.
- Почему «супергерой»? – с усмешкой, спросил он.
- А как же, супергерои всегда спасают сирых и убогих, никто ж больше не пригласил меня танец и на воздух не вытащил, а ты вот, вместо того, чтобы со своей дамой сердца общаться меня тут нормализуешь.
Сашка тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на Марусю. Сногсшибательная прическа растрепалась и непокорные рыжи кудри щемились из-под невидимок в разные стороны, слегка близорукие глаза с трудом концентрировались на объектах, праздничное платье измялось, а потому как Маруся периодически терла ноги, было понятно, что босоножки явно мешали. В этом своем несовершенстве, она была такая трогательная, что все остальные красавицы школы просто проигрывали ей в данный момент. Самоуверенные и самовлюбленные, они в подметки не годились этому рыжему, только вылупившемуся из яйца птенцу.
Маруся попыталась встать, однако попытка оказалась не удачной, и она вновь приземлилась на камень.
- И что, я весь вечер тут просижу?
- Я бы сказал ночь. Вечер давно закончился, а на часах уже 23.00.
- А закат встречать?
- Рассвет, ты хочешь сказать.
- Да какая разница.
- Согласен. В таком состоянии – никакой. Может без романтики обойдется?
- Не обойдется. Я требую продолжения банкета. Хочу танцы от рассвета до заката и шампанского.
Для подчеркивания всей важности сказанного Маруся театрально махнула рукой. Сашка внимательно, с небольшим прищуром, смотрел на нее. Чем же это все закончится?
- По-моему тебе хватит, - попытался он ее урезонить.
- Это, по-твоему. А ты мне кто такой вообще? А? Брат, сват, отэц или мат, - произнесла она, коверкая слова.
- Я не мат конечно, но зная твою мать я бы не стал так бравировать словами.
- Иди к своей «красавице».
Маруся попыталась изобразить Леру. У нее это не очень получилось, но Потапов рассмеялся.
- Ты такая забавная. Я и не думал, что алкоголь может на тебя так воздействовать.
Маруся чувствовала, что смелость начинает подбираться к ней все ближе и ближе, а разум уходит все дальше и дальше.
- Я еще и не на такое способна, - многозначительно произнесла она и сделала серьезные глаза.
- Очень интересно, и что ж такое ты можешь еще сотворить, что меня впечатлит?
Кажется, в этот момент разум отошел от Маруси полностью, также как и чувство самосохранения. Она медленно поднялась и сделала шаг навстречу Потапову. Серые и голубые глаза встретились. Несколько секунд длился молчаливый разговор. Неизвестно чем бы все это закончилось, если бы в следующий миг ее ноги не подкосились, и она не рухнула прямо в его объятия.
- Черт, - прошептала она и захихикала. – Хи хи хи.
- Ха ха ха, - подхватил Сашка.
Они смеялись так гомерически, что у Маруси на глазах выступили слезы.
- Ой, все-таки я чудовище, - сказала она, вытирая рукой глаза.
- Это точно, - подтвердил Сашка и залился хохотом еще пуще прежнего.
- Что еще? – растерянно заморгала глазами Маруся и опять потерла лицо.
- У тебя зеркало есть?
- Да в сумочке?
- А сумка где?
- В столовой, наверное, осталась?
- Сиди, сейчас принесу.
Быстро бросив последние слова, Сашка исчез за поворотом.
Маруся осталась в одиночестве сидеть на парапете. Что происходит? Почему он вокруг нее хороводы водит? За все одиннадцать лет он ни разу даже толком не взглянул на нее. А тут столько заботы?! Маруся потерла виски, ей показалось, что у нее начинала болеть голова. Чертово шампанское. Надо быстро удрать домой, чтоб никто не видел ее в таком ужасном состоянии. На автомате она поднялась на ноги и сделала шаг по направлению к школьному забору.
- Далеко собралась? - прервал ее движение Сашка.
- Домой, - резко бросила Маруся и продолжила идти.
Через несколько минут она обернулась и в упор посмотрела на идущего за ней Сашку.
- Тебе что, делать нечего? Что ты за мной тягаешься следом?
- Хочу проконтролировать, чтоб с такой красивой девушкой ничего не произошло.
Маруся лишь фыркнула, пробормотала, что-то про маньяка, развернулась и потопала в сторону дома. Подойдя к парадной она задала все тот же вопрос:
- Тебе что, делать нечего?
- Мне есть, что делать. Но еще больше мне интересно как ты собираешься попасть в собственную квартиру? – с усмешкой спросил он.
Маруся похлопала руками по несуществующим карманам и неуверенно посмотрела на него.
- Где-то были ключи?!
- И где?
- Вместо того чтобы издеваться, подсказал бы лучше где.
- И откуда, по-твоему, Я должен знать, где ТВОИ ключи?
Маруся беспомощно развела руками.
- И что делать? Где искать?
- Может в сумочке? – произнес он и помахал последней перед ее носом.
Маруся выхватила сумочку из его рук.
- Можете быть свободны, - царским жестом Маруся как бы отсылала Сашку обратно, - в Ваших услугах больше не нуждаются.
- Вот увижу, как ты в квартиру вошла и буду свободен. Давай топай, - подпихнул он ее в дверь.
Маруся тяжело переставляла ноги по ступенькам, новые боты безумно давили. Какого черта он идет за ней, если б она была одна, давно бы их сбросила и шла босиком, но нет, из-за Потапова, приходится нести марку. Ооооооооо, еще и лифт не работает. Тяжело вздохнув, она продолжила движение наверх.
- Не вздыхай, чуть-чуть осталось.
- Шел бы ты, Саша, - резко бросила она.
- Куда?
- Туда откуда пришел.
- Слушай, а я и незнал, что ты можешь быть такая грубая. Прямо открытие какое-то сегодня. Я то думал, что Маруся - божий одуван, а она - колючка, даже кактус.
- Может быть, хватит этих твоих лирических сравнений?
- А что, у моей матери целая коллекция кактусов, и один из них в твою честь я назову «Марусей». Кактус Маруся. Класс.
Маруся подошла к дверям квартиры и открыла сумочку. Попытка найти ключи оказалась не удачной, ридикюль выскользнул из рук и упал на бетонный пол, все содержимое разлетелось в разные стороны.
- Да когда же это закончится все?
Марусе почему-то захотелось плакать, жгучие слезы подступили к глазам, а в носу защипало. Она присела на корточки и начала собирать свой незамысловатый скарб.
- Давай помогу, - Сашка подобрал отлетевшие в сторону ключи.
- Помоги, а то у меня что-то все не очень сегодня.
Сашка помог собрать Марусины безделушки и открыл дверь.
- Пойдем, что ли чаю налью? – почему-то предложила Маруся.
- Пойдем, - почему-то согласился Сашка.
ГЛАВА 6
Потапов никогда не был у Маруси в доме, хотя жил в одном с ней подъезде. Ее квартира разительно отличалась от его бедной хатки. Коридор был поклеен светлыми обоями с серебристым рисунком, небольшой пуфик возле стены, две тумбочки, вешалка для верхней одежды, подставка для зонтов, огромное зеркало. Все никак у него.
- Проходи в гостиную, - Маруся сидела на пуфике и стаскивала с ног опостылевшие босоножки. – Ой, как же хорошо, - она вытянула ноги и пошевелила пальцами.
- Не зря же говорят: «Надела каблуки – красивая женщина, сняла каблуки – счастливая женщина». Как же хорошо, - она зажмурила глаза. – Чего встал? Проходи.
Сашка неуверенно вошел в гостиную. Маруся, зайдя следом, щелкнула включателем, загоревшаяся люстра осветила большое и такое же, как коридор, светлое пространство. Только здесь стены были кремовые, чуть более темные шторы только подчеркивали их цвет. С одной стороны стоял огромный диван, чуть дальше кресло с высокой спинкой, напротив дивана размещались шкафы. Один из которых был полностью забит книгами, а второй разномастной посудой: фужеры, стаканы, рюмки, обеденные наборы, чайные сервизы. Сашка столько видел только в хозяйственных магазинах. Торшер, бра на стене, небольшие стойки с цветами. Все размещалось очень компактно, так чтобы человек, приходящий домой, чувствовал себя уютно и комфортно. У них дома никогда не было столько вещей. Все их с мамой имущество можно было уместить в два чемодана, правда книг у них было не меньше, хотя может и не таких. Здесь стояли целые собрания сочинений известных авторов, в разноцветных обложках – Шукшин, Солженицын, Астафьев, Конан-Дойл, Чейз, Ремарка, Пристли. А его книги скорее напоминали школьную библиотеку: старые, потертые, местами с вырванными страницами, мать их часто давала свои ученикам, а они если возвращали, то далеко не в первозданном виде.
- А у Вас ничего так, красиво,- протянул Сашка.
- Это все мама, ее хлебом не корми, дай книгу приобрести или очередной набор посуды, а еще она люстры обожает. Садись, - она похлопала рукой по дивану. – Сейчас чаю принесу.
На кухне Маруся поставила чайник на газ и пошла в ванную, вымыть руки. Подняв глаза на свое отражение в зеркале, она охнула. Потекшая туш вперемешку с тенями была размазана по всему лицу. Да уж, красавица не в сказке сказать, ни пером описать. И вот такая она шла по улице и общалась со своим кумиром. Ничего не скажешь. На кухне засвистел закипевший чайник, Маруся быстро ополоснула лицо и вытерлась полотенцем. Как-то так, красоты мало, зато и грязи немного.
Налив две чашки крепкого черного чая она поставила их на поднос, печенье, конфеты, варенье, все, что прилагается к чаю, также разместились на подносе.
- Чем богаты. Может ты что-нибудь посерьезнее хочешь? Колбасы там или сыра. О, у нас балык есть, - вспомнила Маруся.
- Балык это хорошо. Нет, спасибо, я умею просто чай пить, без всего, даже сахара.
- Нет, ну сахара у нас завались, - попыталась повеселить его Маруся.
- Две ложки, пожалуйста.
- Легко.
Инстинктивно, для обеспечения безопасности, поднос с чашками Маруся поставила между ними. Они сидели друг напротив друга и прихлебывали горячий чай.
- Скажи, пожалуйста, - первой решилась нарушить тишину Маруся, – а чего ты за мной сегодня увязался?
- Встречный вопрос, а с чего ты решила меня в гости позвать?
- Незнаю, захотелось.
- Вот и мне захотелось.
- Понятно.
- Что тебе понятно?
- Понятно, что ничего не понятно, - протянула она.
Допив чай, Сашка поставил чашку на поднос.
- А родители где?
- Уехали, в санаторий отдыхать. Папе путевку дали, вот они и отчалили.
- Так ты одна живешь?
- Ну да, - вспомнила Маруся их вечерний разговор о самостоятельности и способности выживания. - Так что мне не привыкать жить одной.
Шампанское окончательно выветрилось из ее головы, и она начинала мыслить куда более разумно.
- Я у тебя сегодня, хотя нет, уже вчера, - взглянув на часы, спросил, - «Почему ты как ежик?». Ты не ответила.
- Я не ежик. Тебе кажется.
- А еще мне кажется, что я тебе нравлюсь? – Сашка внимательно посмотрел на нее.
Господи Боже, откуда такие мысли. Как же этот дундук догадался? Маруся лихорадочно пыталась подобрать оправдания своим поступкам. Откуда он узнал, она же никогда и ничего никому не говорила, неужели своим поведением выдала? Впрочем, шило в мешке не утаишь.
- Глупости не говори, с чего ты решил? Придет же в голову такая блажь, - попыталась она пойти в отказную.
- Незнаю, мне показалось, что тебе приятно рядом со мной находится, - после последних слов он снял с дивана поднос и поставил его на пол.
Сашка пододвинулся ближе. Маруся вся напряглась, и чашка мелко затряслась в ее руках.
- Ну, так что, я ошибаюсь? - он прямо впился взглядом в ее лицо.
- Я незнаю, - тихонечко произнесла она.
- Что? – переспросил Сашка и пододвинулся еще ближе, как-будто не расслышал. Теперь он сидел почти вплотную к ней.
Маруся попыталась отодвинуться и чашка, с недопитым чаем, выпала из ее рук и покатилась по ковру.
- Черт, надо срочно промокнуть, вытереть чем-нибудь, иначе если мама узнает, то убьет меня.
Схватив, лежавший на диване, плед она начала усилено шурудить им по ковру. Стоя на коленках, она нервно пыталась понять, что же будет дальше, и что ей делать. Сашка опустился рядом с ней и перехватил ее руку.
- Мне кажется, он быстрее высохнет естественным путем, чем, если ты будешь пледом по нему елозить.
От его прикосновения ее будто бы пронзило током, мелкая дрожь побежала по телу Маруси.
- Тебе очень идет, когда ты такая.
- Какая?
- Не накрашенная. Ты с макияжем на куклу была похожа, а сейчас смыла его, и стала похожа на очень красивую девушку.
В следующее мгновение он вытянул невидимку из ее волос, и рыжие кудри упали на плечи.
- А так еще лучше.
- Что ты делаешь? Хочешь сказать, что я как твоя Лера, которая даже мусор без помады выкидывать не пойдет, кукла разукрашенная.
- Да, что ты весь вечер о Лере. Во-первых, она не моя, во-вторых, Лера, что накрашенная, что не накрашенная все одно, а в третьих я говорю здесь и сейчас о тебе.
Маруся во все глаза смотрела на него. Ей показалось или он действительно проявляет к ней интерес, а о Щегловой отзывается не очень-то лестно. Мысли в голове Маруси путались.
- Давай, вставай, - он за руку потянул ее вверх, помогая подняться.
Встав друг напротив друга, они долго не могли поднять глаза. Только через несколько минут, Маруся посмотрела на Сашку. Он как будто изучал ее, рассматривал, что-то думал. О чем он думал? Но в следующее мгновение произошло то, о чем она раньше только могла мечтать. Его губы прикоснулись к ее губам. Они были горячими и требовательными. Это был, конечно, не первый в ее жизни поцелуй, но он ни шел ни в какое сравнение со слюнявыми лобызаниями мальчишки из соседнего двора. Сашкины губы были настойчивее, взыскательней, ей казалось, что земля медленно начала уходить у нее из-под ног. Он оторвался от нее и внимательно посмотрел.
- Нет, я, конечно, производил на многих девушек впечатление своим умением целоваться, но вот чтоб так, до обморока. Надо сказать мне это льстит.
Его слова словно протрезвили ее.
- Дурак, мне даже совсем не понравилось, - огрызнулась Маруся и попыталась вырваться из его рук.
- Да ты что, а мне так не показалось, по-моему надо тебе напомнить, - сказал он и вновь прижал ее к себе.
Второй поцелуй поверг Марусю в окончательный шок, и она уже была готова признать свое поражение. Эмоции захватили ее полностью, раньше она все никак не могла понять, ну что такого люди находят в поцелуях, что в них хорошего, просто какой-то обмен слюной. Но сейчас, когда у нее самой замирало сердце, ноги подкашивались, и хотелось продолжения, она подумала, что теперь всю жизнь только и будет, что целоваться.
- Ой, - она попыталась перевести дух.
- Ты когда-нибудь целовалась раньше? - тихо спросил Сашка.
- Да, - также тихо ответила она.
- Похоже, учителя до меня были не очень, - саркастично заместил он.
- Что есть, то есть, опыт был малоприятным, - согласилась Маруся.
- Ну что, малышка, хочешь продолжения начатого?
Он нежно провел пальцами сначала по щеке, а потом по губам Маруси. Сашка плохо понимал, что он делает, но точно знал одно, что этого мгновения он ждал очень долго, и остановиться сейчас для него было равносильно смерти. Только бы она не сказала «Нет».
- А ты хочешь продолжения?
В этот момент здравый смысл Маруси отказал полностью. Единственное, что она понимала - это то, что она ждала этого мгновения всю свою сознательную жизнь. Сколько она думала о нем, сколько слез выплакала из-за того, что он ее не замечает, сколько она мечтала о том, чтобы он хотя бы посмотрел в ее сторону. И вот он - ее идеал, рядом, здесь и сейчас, можно протянуть руку и коснуться его, он ее целует и обнимает, и остановится для нее сейчас равносильно смерти. Только бы он не сказал «Нет».
- Хочу,- хрипло произнес он.
- И я хочу,- чуть слышно произнесла она.
Сашка поднял ее на руки. Маруся закрыла глаза и погрузилась в водоворот новых неизведанных чувств. Последнее, что она подумала про себя, было: «Мама, прости».
ГЛАВА 7
Солнечные лучи легли на лицо, Маруся поморщилась, но глаза не открыла. Думать о произошедшем не хотелось. Она знала, что он уже проснулся и несколько минут ее рассматривает. А ее грызло чувство вины перед родителями. Она сразу вспомнила, как он отнес ее в родительскую спальню, и как между ними все случилось, сколько чувств и эмоций она испытала этой ночью. Теперь она точно понимала, почему люди называют это «заниматься любовью».
Если мама узнает, она ее убьет. Потапов Ангелине Павловне не нравился никогда, она считала его шпаной, и Марусе по положению, социальному статусу, не полагалось общаться с подобными «элементами».
- Я знаю, что ты не спишь, - произнес Сашка.
Надо же какой наблюдательный, Марусе пришлось открыть глаза. Солнечные лучи резанули.
- Почему ты так решил?
- Потому что я давно проснулся, а ты когда спала мило улыбалась и дышала так ровно ровно, а когда проснулась улыбка исчезла и дыхание стало прерывистым.
- Надо вставать, - она потянулась с кровати.
Сашка попытался поймать ее за руку, но она увернулась. Стыдливо прикрывшись подвернувшимся под руку маминым халатом, она побежала в ванную комнату. Сашка смотрел ей вслед, слегка нахмурившись и недоуменно. Неужели после сегодняшней ночи, всего что произошло между ними, слов которые были сказаны, она отпихнет его, откажется. Но тогда он ничего не понимает, ни в женщинах, ни в чувствах.
Встав на ноги, он потянулся. Нет, не может быть, это она просто стесняется. Сейчас она выйдет и все будет хорошо. Ведь если человек так долго чего-то ждет, хочет, это просто не может не сбыться. Одевшись, он пошел на кухню и поставил чайник на огонь. Маруся все не выходила из ванной. Он подошел и постучал в дверь.
- У тебя все в порядке? – спросил он.
- Да, все в порядке, сейчас выйду, - ответила она.
Сашка опять вернулся на кухню, чайник засвистел. Он поставил две чашки на стол, налил чай, по-хозяйски достал из холодильника сыр, колбасу, из хлебницы батон. Сделал аккуратные бутерброды, разложил их на тарелке. Еще салфетки нужны, выдвинув один из ящичков комода, он увидел пачку бумажных. «Вот так должно выглядеть утро» - подумал он, посмотрев на свое творение. Ему очень хотелось сделать ей приятно.
Маруся вошла не слышно, чуть ступая по полу.
- Доброе утро, - тихо произнесла она.
- Доброе утро, - радостно произнес он. – А я тут похозяйничал немного, я готовлю не очень, могу только бутерброды, яичницу и пельмени. Так что пока первое блюдо – бутерброды. Я надеюсь, что в будущем я тебя порадую и остальными.
Он нервно потер руки и опять посмотрел на Марусю. Она стояла слегка растерянная.
- Садись, пожалуйста, - отодвинул он стул.
Маня присела, не способная по-прежнему понять все то, что произошло между ними. Что же дальше то будет? Сашка протянул ей бутерброд.
- Поешь, тебе после вчерашнего поесть надо.
Марусина рука дернулась.
- Чего вчерашнего? Ничего такого вчера не произошло. Слышишь? Ничего такого между нами не было. Запомни.
Сашка опешил от такой атаки.
- Вообще-то я имел в виду то, что ты малость перебрала шампанского, - произнес он.
- Да точно, «все» произошло, потому что я выпила слишком много шампанского, - нашла себе оправдание Маруся. – И больше никак. И главное чтобы никто не узнал. Никто ведь не видел, как мы ушли, ну исчезли и исчезли. Ты же никому не расскажешь?! Ведь если кто-нибудь узнает, они же смеяться будут. Никто не поймет. Пальцем тыкать будут.
Сашка молча мешал сахар в чашке. Худшие опасения начали сбываться. Маруся пошла в отказную. Ночью она шептала ему, как она его любила всю свою маленькую детско-юношескую жизнь, а сейчас делала вид, что он ей никто, и ничего между ними ОСОБЕННОГО не произошло. Он не понимал, почему она так делает. Сашка привык всегда полагаться на свою интуицию, вот и сейчас, шестое чувство подсказывало ему, что он не безразличен Марусе. Только вот сама Маруся не подтверждала это, а наоборот опровергала. Он был растерян, ложка гремела по чашке.
- Моя мама говорит, что культурные люди мешают сахар так, чтобы ложка не касалась чашки, - не понятно, почему произнесла Маруся.
Это стало последней каплей для Потапова.
- Да, я не культурный! Только такие как Вы, могут быть культурными! Конечно, ведь мы существуем в разных мирах. Мы в них в разных родились! И это не смотря на то, что мы живем в одном подъезде, ходили в одну школу, сидели за соседними партами и спали сегодня ночью в одной кровати. Твоя мать всегда отворачивается и смотрит в другую сторону, когда видит меня. А я, между прочим, здороваюсь с ней каждый раз, но видимо она считает выше своего достоинства что-либо сказать мне в ответ. Еще бы, кто я такой?! Я – пария. Я ведь категорически не достоин ни ее внимание и уж точно ни ее дочери, ибо я вымажу Машеньку грязью, своей грязью, в которой, по ее мнению, я родился и должен жить всю свою жизнь. А к Манечке грязь не должна прилипать ни коим разом. Ведь умница, отличница, Маша, может дружить только со сходными с нею элементами, а не с такими как я.
- Чего ты взъелся на маму, у нее зрение плохое, - попыталась защититься Маруся.
- Да ты что?! Давай ей подарю очки с бифокальными стеклами, - Сашка скривил лицо.
Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, он продолжил.
- Я не на нее взъелся. Это ты меня вывела из душевного равновесия. И все, потому что ты свое небольшое существование живешь только по правилам, которые тебе диктует общество, а точнее такие люди как твоя мать, и по законам привитым тебе. Общаешься только с тем с кем тебе разрешено общаться, с тем с кем общаться не стыдно. У тебя нет своего мнения. Сегодня ночью мне показалось, что ты настоящая другая. Для тебя вдруг стало неважно чье-то постороннее мнение. Ради себя самой, своих желаний взяла и пожертвовала глупыми предрассудками, никому не нужными правилами и принципами. Наверное, мне привиделось, что ты можешь любить, но нет, ты все такая же, такая как все. Для тебя важно положение человека, его статус и чтобы мама одобрила, но не важен сам человек, его мысли, чувства, поступки, - Сашка переводил дыхание поле длиной тирады.
Маруся смотрела на него во все глаза.
- Да ты сам хорош, воспользовался моим беспомощным состоянием, видел, что я не контролирую себя и все, вам ведь мужикам все равно где и с кем. Конечно, тебе было бы приятнее, если бы на моем месте оказалась Щеглова, но извини, там была я. Какая есть. И «да» мнение моей мамы для меня важно, впрочем, как и мнение окружающих людей. Ведь мне с ними жить и я не могу их игнорировать.
Сашка смотрел на нее с легким презрением.
- Тебе не надо никого игнорировать, как и мне. Просто если два человека испытывают друг к другу большое чувство, любовь если хочешь, то им абсолютно не важно, что об этом думают другие. Они просто любят друг друга, живут вместе, просыпаются, завтракают, работаю, делают друг друга счастливыми.
- Ты что с ума сошел, какая любовь? Ничего подобного, - испугано закричала Маруся. Она не понимала, что с ней происходит. Подсознательно она ощущала, что его слова близки к правде, и хотела закричать: «Да я тебя люблю, и всегда любила». Однако вслух произносила лишь то, что могло побольнее его задеть, ранить.
- Ты дурочка, я дам тебе время подумать. Один шанс. Попозже мы снова поговорим обо всем, что произошла. Иначе, мы и так уже наговорили много чего, и дальше будет только хуже. Надо остыть. Да, попозже поговорим, - он качнул головой, будто убеждая сам себя, и осторожно коснулся ее щеки. – Подумай хорошенько, только не бери ничье мнение во внимание, попробуй сама все решить для себя. Понять, что хорошо лично для тебя, а не приемлемо для окружающих и мамы.
Последнюю фразу он почти выплюнул из себя. Казалось, что образ Ангелины Павловны портил ему привкус во рту.
Уже почти выйдя из кухни, он вернулся, поднял ее со стула на ноги и поцеловал. Сашка чувствовал, что если он сейчас оставит на ней свою печать, она уже не сможет никуда деться.
После того как дверь за ним закрылась, Маруся осталась одна. Обхватив себя руками, она зарыдала. Дура, какая же она дура, ведь он прав везде и во всем. Нельзя прожить жизнь чужими мозгами, нельзя всегда говорить чужими словами, нельзя изучать мир чужими чувствами. Надо быть взрослой. Надо бежать за ним следом, говорить ему, что она уже подумала, что она его любит, что хочет быть с ним дольше, чем ему представляется. Она будет с ним просыпаться и засыпать, завтракать, обедать и ужинать, хочет чтобы он ее сделал счастливой. То есть говорить все то, что она хотела сказать ему эти одиннадцать лет влюбленности, но что-то ее останавливало, она не понимала что. Стыд? Страх? Сожаление? Выплакавшись, она пошла в комнату родителей, надо было там прибрать и сменить белье, чтобы мама не заметила следы приключившейся ночи. Началась новая жизнь, и обратного хода нет, и не будет.
ГЛАВА 8
Маруся лежала на диване вот уже несколько часов к ряду. Она даже не думала, просто лежала и тупо смотрела в потолок, по люстре бравым маршем выхаживала муха. Я тоже как эта муха, хлобысь по мне тапком и все привет, нет меня. Назойливая мелодия дверного звонка вывела ее из оцепенения. Кто там может быть? Сашка? Но еще рано. Хотя если он, то черт с ними со всеми, пусть приходит, пусть остается, сидит, лежит, делает, что хочет, только пусть будет. Маруся открыла дверь. В душе она надеялась, что это он, но в дверях стояла Вера Петрова.
- Привет, Маня, - почти радостно закричала Вера.
- Что ты так кричишь Вера? Я тебя прекрасно слышу.
- Ну, слава Богу, с тобой все в порядке? – уже более спокойно, но как-то настороженно спросила Вера.
- Все нормально, - с паузой в голосе ответила Маруся.
- Нет, ты точно в порядке? – настаивала Вера.
- А что такое, Вера? Откуда такой неприкрытый интерес?
- Просто ты вчера так исчезла неожиданно куда-то, мы незнали, что и подумать.
- Мы?
- Ну «мы», все.
- Вам «всем» не надо беспокоиться со мной все в порядке.
- Ага, понятно, а еще Потапов куда-то тоже исчез, - загадочно произнесла Вера.
Маруся застыла, во рту пересохло. Спокойно, их никто не видел.
- Куда, исчез?
- Незнаю, вы же вдвоем из зала вышли.
- Я на воздух вышла, шампанское в голову ударило, а куда он вышел я незнаю, не видела, - честно соврала Маруся.
- Значит шампанское ударило? А я то думала, что другое ударило, - неуверенно протянула Вера.
Маруся опешила, ей показалось, нет, не показалось, она почти точно знала, что Вере что-то известно, только что и от кого. Мысли вошли в сумбурное движение, хаос в голове, и хаос на душе.
- Вера, ты можешь не загадками, а нормально объясниться.
- Могу, может я войду? Или ты не одна?
- А с кем я могу быть? Заходи.
Про себя Маруся радовалась, что Вере приспичило прийти днем, а не рано утром, а то выяснение отношений было бы гораздо сложнее. Вера неуверенно вошла в квартиру и прошла в комнату.
- Так как ты ушла?
- Молча, я же говорю, сплохело, собралась и ушла.
- Маня, присядь, пожалуйста, - Вера постучала длинными пальцами по дивану. – Разговор есть.
- Какой разговор? – растеряно уточнила Маруся.
- Ну, такой простенький. Ты не подумай чего такого.
- Чего такого?
- Ну, такого, я ведь твоя подруга, мы с детства дружим, и я много про тебя знаю, и про Потапова тоже знаю.
- Что ты знаешь про Потапова? – закричала Маруся. - Ничего между нами не было.
- Значит правда, - тяжело вздохнула Вера.
- Что правда? – почти в истерике закричала Маруся.
- Не ори, - спокойно произнесла Вера. – Ничего тут такого нет страшного, хотя, когда твоя мать узнает, я тебе не завидую.
- Верррррррааааааааааааааааааа?
- Что Веррррррррааааааааааа? Не я же с главным мачо школы с выпускного удрала. Ты что же думала, когда все это делала?
Из Марусиных глаз закапали слезы.
- Объясни все толком, - прошептала она.
- Что тут объяснять?! Банально. Вся школа в курсе, что он с тобой переспал, на спор.
- На что?
- На спор!!!!!!!!!!!!!!
- Не понимаю, - Марусины глаза раскрылись и заняли все пространство на лице.
- Не пуч так глаза. Не ты первая, не ты последняя, хотя согласна, все-таки свинство. Вчера, когда вы исчезли, сначала никто не обратил внимание. Я видела, как вы вышли из зала, но подумала ладно, Машка и так по нему всю жизнь страдает, пусть пообщается. Все шло своим ходом, танцы-обниманцы, веселье. Потом, а потом я вышла на улицу, смотрю, группка наших мальчишек стоит, я к ним подошла, спросила, что случилось, чего тут, а не в зале. Они такие на меня смотрят и говорят: «А где твоя подруга – Безручкина?». Я говорю им: «Тут где-то была». А они такие: «Фиг Вам, нет тут ее, и Сашка пропал». «Ну пропал и пропал. А Маруся тут причем? - спрашиваю я». «А притом, что они вдвоем ушли, вон все видели, - говорят они». «Ничего, - думаю,- не понимаю». «Что ты не понимаешь? Лера иди сюда, - подозвали они Щеглову». Она подошла, стала, глазами козьими хлопает. Что такое, что такое. «Где, - говорят, - Сашка делся?». Ничего незнаю, ничего не ведаю и опять хлоп хоп козьими глазами. Так бы и дала по тыкве, - разозлилась Вера.
- И что дальше? – шепотом спросила Маруся.
- Что дальше? Ааааааааааа. Ну, она такая говорит, наверное, нашу пай-девочку пошел проводить. И вроде все ничего, проводил и проводил. Но тут Лера давай всякую правду говорить. Что-то типа того, что он со своими пацанами поспорил перед выпускным, что он – Сашка Потапов – станет первым мужчиной в жизни Безручкиной. В общем, переспит с ней, то есть с тобой, - и Вера ткнула в нее пальцем.
Марусины глаза стали занимать уже не почти, а все лицо. Нижняя губа задрожала, в носу защипало, слезы подступили к глазам. Она перестала слышать Верин голос. В мозгу вертелось только: «Все вранье, он наврал, он обманул, он воспользовался ею».
- Маша, - Вера трясла ее за руку. – Ты слышишь меня? Скажи что-нибудь?
- Что?
- Или подтверди, или опровергни?
Маруся склонила голову на колени, ее плечи затряслись, тихое рыдание вырвалось из горла.
- Зачем он так со мной? Почему????? – ее стал колотить озноб.
- Значит все-таки правда, - тихо охнула Вера. – Сейчас воды принесу.
Она побежала на кухню. Вернувшись в комнату, она увидела Марусю, сидящую на диване, обхватившую себя руками и раскачивающуюся из стороны в сторону.
- Выпей, - Вера жалостливо провела рукой по волосам Маруси. – Не расстраивайся, плюнь на них, ну их к черту. Ну, хочешь, мы их побьем? Маш, я надеюсь, все было по обоюдному согласию?
- В смысле? – вышла из оцепенения Маруся.
- Он не силой? – осторожно уточнила Вера. – А то мы ему такого тогда покажем, мало не будет.
- Ты что с ума сошла?! – вскрикнула Маруся. Не смотря ни на что, она даже думать о таком не хотела. – Все было нормально, по согласию.
- Вот и ладно. Все равно школу закончили, встречаться будем редко, да ты и так собиралась в другом городе учиться.
Зазвонил телефон.
- Это, наверное, родители, - Маруся вытерла рукавом лицо, перевела дыхание и взяла трубку. – Алло, мама?
Маруся замолчала, казалось, она даже дыхание остановила. Она слушала и слышала, но плохо понимала то, что ей говорят. Положив трубку, она вперила взгляд в стену напротив.
- Что такое? – обеспокоилась Вера. – Что мама сказала? Они узнали?
Сама такая мысль была абсурдной. Кто им туда мог что-то да еще и так быстро донести.
- Нет, это Потапов был.
- Вот скотина, чего хотел?
- Я не очень поняла, что-то говорил, что надо увидеться и объясниться.
- Зачем? – охнула Вера.
- Сказал, что я ему очень нравлюсь. И чтобы я никому не верила.
- Да ему самому верить нельзя. Тоже мне мачо. Кто ему разрешил издеваться над людьми? Хоть бы смелость имел правду сказать, - бушевала Вера.
- Успокойся, - монотонным голосом сказала Маруся.
- Я надеюсь, ты с ним не будешь встречаться?
- Конечно, нет, - полностью уравновешенно ответила Маруся.
В дверь позвонили.
- Пойду открою. Может это соседи, - спокойно произнесла Маруся.
Однако в уже открытых дверях высился Потапов.
- Можно войти, - робко уточнил он.
- Нет, - Марусин голос не принимал возражений, - нельзя. Я не одна.
-А извини. Просто ты как-то странно говорила по телефону, вот я и решил зайти уточнить.
- Что уточнить? Выиграл ли ты спор? Так вот, поздравляю, ты выиграл. Я надеюсь, тебе было не слишком противно со мной. Но главное свершившийся факт, можешь гордиться собой. Ведь для таких как ты, самое главное это уничтожать все вокруг, врать и измываться над более слабыми, не так ли?
- Не так, - ответил Сашка. – Все не так, как ты говоришь. Все гораздо сложнее. Да мы с мальчишками поспорили, но...
Марусино сердце упало, она надеялась, что он опровергнет все, скажет, что все это неправда, выдумки, что это Лерина фантазия, а тут...
- Я ничего не хочу слышать, - прошипела она. – Пошел вон отсюда. Ты кто такой? Сын учительницы и не пойми кого. Да ты никто. Не смей ко мне больше приближаться, никогда. Слышишь. И если ты думаешь, что это ты воспользовался мной, так вот нет. Это я воспользовалась тобой. Да, вот так. Родители уехали, и я решила начать новую взрослую жизнь. И почему бы не начать ее с этого. Я использовала тебя, считай даже изнасиловала, если так удобно.
Она была на грани истерики, обидные, корявые слова потоком лились из нее.
- Только посмей где-нибудь, что-нибудь сказать обо мне. Мой отец размажет тебя по стене. Тебе в этом в городе места не будет. Ты нищий отщепенец.
- Все сказала? Хорошо. Запомни: я сейчас уйду, и ты меня долго не увидишь. Я сделаю все, что бы ты потом жалела, что сейчас отпихнула меня. Я поднимусь выше этого двора, выше этого города, выше Вас всех. Рано или поздно я вернусь, но нужна ли ты мне тогда будешь, это вопрос. Да, сейчас я нищий, но никто не знает, как жизнь повернется. Спор был, но у меня все было по-настоящему, и все что я делал и говорил, тоже было по-настоящему. Это твое право верить мне или нет. Если тебе так легче, то, пожалуйста. Я помню, какая ты была ночью, ты была другая, и ты мне нравилась, а сейчас... Предпочитаешь верить чужим словам, а не собственным чувствам, пожалуйста. Твое право. Извини и прощай.
Сашка спустился по ступенькам вниз и остановился между этажами. Ему хотелось схватить ее и целовать, до потери пульса, пока она не поймет и не простит. Не простит его мальчишеские детские глупости и не поймет его мужские взрослые чувства. Не поймет и не простит. Он стоял, уткнувшись лбом в холодную бетонную стену. Он добьется своего, станет лучшим, для НЕЕ лучшим. Он вернется, еще вернется.
Маруся стояла, закрыв глаза и прижавшись спиной к закрытой двери. Сердце в груди колотилось, дыхание было прерывистым. Внутри все окончательно запуталось, собственные мысли и чувства с чужими словами. Ей вспомнилось, как он целовал ее ночью, как занимался с ней любовью, нежно, трепетно, боясь ее напугать, чтобы она вновь не выставила свои ёжовые иголки. Мальчишки, с их глупостями и желанием самоутвердиться в этом мире: большом и страшном, не способные разобраться во взрослых чувствах. Может, когда-нибудь она поймет и простит, но не сейчас. Слишком рано и больно. Она надеялась, что он вернется, глубоко внутри надеялась, но никому в этом не призналась.
Тогда он не вернулся, за то вернулся сейчас спустя семнадцать лет, что бы нарушить ровный ритм ее жизни.
ГЛАВА 9
Маруся шла по улице со стремительностью гончей, сейчас она придет домой, переоденется, поужинает, и не будет ждать его звонка, слишком хорошо она помнит: через сколько кругов ей пришлось тогда пройти. И Соколенко звонить с извинениями она не будет, достал со своими нравоучениями, можно подумать, что жизнь у самого бьет разноцветным фонтаном. 34 года мужику, а он до сих пор не женат и в ближайшей перспективе изменений не предвидится. Вот пусть докажет ей на собственном примере как правильно надо жить, она тогда скажет: «Прости Паша, ты был прав, я тоже так хочу жить. Научи меня». Но пока что-то такое даже в далеком будущем не наблюдалось.
- Безручкина! Безручкина!
Громкий оклик вырвал Марусю из ее стервозных мыслей. Она стала бешено вращать головой по сторонам, никак не могла сообразить откуда идет этот жуткий пронзительный звук и выделить из толпы его источник. Доли секунды, опа, прямо день победы прошлого над настоящим какой-то. Лера Щеглова, собственной персоной.
- Безручкина, привет, сколько лет, сколько зим. Как живешь? Шуба смотрю, ничего такая, но я другие предпочитаю. Мы люди скромный, вещи носим такие, чтоб в глаза не бросались.
Маруся печально рассматривала Щеглову. Все так же хороша, платиновые локоны аккуратно уложенной волной спадали по плечам, большие карие глаза по-прежнему сияли, фарфоровая кожа была почти прозрачная, серебристый норковый полушубочек лишь подчеркивал Лерину точеную фигурку. Маруся в душе сплюнула: «Так и хочется всю эту ее идеальность хоть комком грязи измазать, хотя бы для природного равновесия. Чтоб смотреть на нее не было так противно».
- Здравствуй, Лера, давно не виделись. Выглядишь замечательно. Как всегда красавица.
- Спасибо, конечно, но время никого не щадит, - Лера манерно скривила личико. - Морщинки приходится корректировать, где с помощью врачей-косметологов, где просто кремиками. Стараюсь.
Глядя на Леру, любой человек точно понимал, что индустрия красоты в этом мире будет жить вечно, ну или, по крайней мере, пока будут жить такие дамы как Лера Щеглова.
- Куда так бежишь? Может зайдем в кафе, поболтаем, вспомним прошлое?
И эта туда же, вы что сговорились все, что вас сегодня на воспоминание тянет, сплошная ностальгия, в голове, в качестве аккомпанемента, зазвучал голос Хулио Иглесиаса: «Nostalgie... Je pense ; elle. Je l'appelle. Dans la nuit.» И вправду какой-то праздник со слезами на глазах. Маруся выдавила из себя подобие улыбки.
- Извини, Лера, но я очень тороплюсь, мне домой надо, может в другой раз получится.
- Ладно, как хочешь. Приходи в мой салон, он вот за тем углом. Обещаю скидки и супер обслуживание как для VIP-клиента.
Маруся знала этот салон, она часто проходила мимо, каждый раз, с завистью наблюдая за красивыми ухоженными дамами, выходящими из него и садящимися в дорогие авто. И так же каждый раз она понимала, что ей в жизни не заработать на посещение такого заведения.
- Спасибо, я подумаю.
- Думай, думай, да и приходи. Чао, - Лера чмокнула Марусю в щеку, аромат Chanel №5 остался витать в воздухе после ее ухода.
Это какие-то знаки, это что-то значит, в один день сразу столько людей из прошлого встретились ей. Но что это значит? К чему это? Что-то должно произойти, что-то должно случиться. Маруся быстро топала по тротуару, дома мог звонить телефон.
ГЛАВА 10
- Мама, мне никто не звонил? - с порога закричала Маруся.
- А что «никто» может представлять какую-нибудь ценность?
- Мама, а просто ответить на вопрос нельзя?
- Каков вопрос, таков ответ.
Голос Ангелины Павловны по интонации точь в точь напоминал Левитана в момент передачи очередной информации Совинформбюро. Чувствовалось, что Ангелина Павловна уже готова объявить войну. Вот только кому и зачем, Марусе еще было не понятно.
- Так мне звонили? – спросила Маруся с последней надеждой.
- Да, но этот человек никакой ценности для нашей семьи не представляет.
- Кто? Что сказал? Когда звонил?
Ангелина Павловна, гордо развернувшись, двинулась в сторону кухни.
- Я тебе еще раз повторяю: этот человек для нашей семьи никакой ценности не представляет.
- Мамочка, пожалуйста.
- Звонил Александр Потапов, - сжалилась Ангелина Павловна.
Маруся вздохнула, маленькое сердце быстро забилось в груди. Звонил все-таки.
- Что сказал?
- Ничего не сказал. Поздоровался. Хотя для него даже это достижение. Мария, он бандит.
- Ну кто Вам такое сказал, мама?
- Я знаю. Люди говорят. А дыма без огня не бывает. Да он всегда был бандит. Все неприятности, происходящие на нашей улице, неизменно были связаны с ним. Его бедная маман, Ольга Николаевна, сколько слез, она пролила, сколько порогов обила, чтобы чего доброго его не посадили.
- Никто его не собирался сажать. Они с мальчишками шалили, но не более, ничего криминального за ними никогда не было.
- Было, не было. Тебе откуда знать.
- Если Вы, мама, еще помните, то мы с ним учились в одном классе и жили в одном подъезде.
- Очень мне нравится прошедшее время: учились и жили. Именно жили, слава Богу, что он теперь где-то далеко, на Севере. Там ему и место, поближе к лесозаготовкам, чтобы если, что, то далеко не везти.
Если бы Вы мама знали всю правду?! Для Маруси так и осталось загадкой, как Ангелина Павловна продолжала существовать в полном неведении, не знала об истинной роли этого «бандита» в жизни ее дочери. Маруся закрыла глаза и попыталась представить себе, как «теплый ветер нежно касается расслабленной кожи под настойчивыми лучами вечернего южного солнца. Бесконечный шум прибоя то нарастает в порывах ветра, то смиряется в надежде затихнуть совсем». Она всегда так делала, когда пыталась обрести душевное равновесие, в последнее время это ей удавалось все тяжелее и тяжелее, особенно в общении с мамой. Еще чуть-чуть и никакой аутотренинг не поможет.
- Мария, я категорически против твоего общения с этим человеком.
- Мама, я, кажется, уже взрослая и сама могу решать с кем мне общаться.
- Когда кажется, то креститься надо.
И она туда же, им бы с Соколенко дуэтом петь.
- Если ты думаешь, что получив диплом и не пойми где работая за рубль, ты можешь считать себя взрослым человеком, то ты глубоко заблуждаешься. Взрослый человек не только принимает решение и всегда несет ответственность за совершенные поступки, но, прежде всего, может сделать правильные вводы из происходящего, и еще он старается учиться на чужих, а не на своих ошибках.
«Облико морале». Подобные лекции Марусе приходилось прослушивать как минимум один раз в день уже на протяжении 10 лет. Раньше эту ношу с ней делил отец, но когда его не стало весь поток обринулся на нее. И по какой-то только ей, Ангелине Павловне, известной логике, она называла это «материнской любовью».
«Придушите вы меня этой любовью, мама, как надгробной плитой», - размышляла Маруся, лихорадочно копошась в записной книжке, где-то тут был телефон Потаповых. Где же он? В этот момент телефон затренькал.
- Алло, алло.
- Привет, Безручкина, еще раз.
- Здравствуйте. Кто это? - Маруся старательно пыталась изобразить полное безразличие и вообще, то что она не узнает звонящего.
- Ну ты даешь, - протянули на том конце, - это я Сашка, Сашка Потапов. Александр Михайлович Потапов. Твой одноклассник.
- Ааа, привет, привет.
- Ну что, встретимся?
- Зачем?
- Маруся, ты конечно дама не молодая, годы берут свое, понимаю, но чтоб вот так склероз разбил за несколько часов, это уже находка для медицины. Мы с тобой утром встретились. Ты была в шикарном нутриевом манто, я в менее шикарной черной дубленке, поговорили и решили вечером пообщаться.
- Зачем? – как попугай повторяла Маруся.
- Маша, ты меня пугаешь. Ты в норме? Еще раз, я Сашка Потапов, твой одноклассник и не только, - последнее слово Сашка старательно выделил нотками в голосе. - Мы с тобой столкнулись в подъезде утром, договорились вечером встретиться, вспомнить прошлое, пообщаться.
- Да, припоминаю, - Маруся пыталась сосредоточиться на сочетании «не только».
- Так как? – по голосу было слышно, что Сашка уже готов отказаться от этой идеи.
- Ээээ, ну давай, если хочешь, - неуверенно произнесла Маруся.
- «Нууу давай» - это не ответ. Не слышу энтузиазма в голосе. Если не хочешь так и скажи.
Раздраженный голос Потапова стал резким, видимо он совсем не привык к тому, что девушки могут так долго раздумывать над его предложениями.
- Нет, нет, не обижайся. Я просто притормаживаю немножко, день выдался нелегкий, вот и не могу сосредоточиться. Где встречаемся? – быстро дала задний ход Маруся.
- Чудненько, а то я уже, грешным делом, подумал, что я даму перепутал, совсем нету, Марусей Безручкиной назвал. Какое у Вас тут респектабельное место есть, не очень шумное?
- Все респектабельные, нешумные места, очень дорогие.
- Что-то я пока по городу ехал, не заметил названий вроде «Савой», «Arpege», «Noma». Или нашей знаменитой «Голубой лагуне» присвоили мишленовскую звезду, и она вошла в десятку самых дорогих ресторанов мира?
- Ваш сарказм не уместен. Сами знаете, в нашем городке есть всего одна звезда и та не мишленовская, а горит на новогодней елке, на площади.
- Ладно, я сам придумаю куда пойти, зайду за тобой через час.
- А что мы там вдвоем будем? – не веря своему счастью, уточнила Маруся.
- А что кузнеца хочешь привести? – заржал Потапов.
- Какого кузнеца? Зачем нам кузнец? – растерялась Маруся.
- Вот и я говорю: зачем нам кузнец, нам кузнец не нужен, что я лошадь? – продолжал хохмить Сашка.
- Ничего не понимаю. Это шутка-юмор такая? – окончательно потерялась Маруся.
- Ой, Безручкина, что-то у тебя со всем с чувством юмора стало плохо. Фильм «Формула любви» не помнишь что ли? – Сашка заливисто засмеялся.
И смех такой же, как она помнит, с легкой хрипотцой. Чтоб ты провалился, ну почему как она не пытается взять себя в руки у нее ничего не получается, сплошная потеря контроля.
- Значит через час, и никакого кузнеца, - еще раз рассмеявшись, Сашка отключился.
Маруся тупо уставилась на пипикающую трубку. Сашка Потапов пригласил ее в ресторан, да ее впервые за последние лет этак.., да не пойми сколько лет пригласили в ресторан. Вообще П Р И Г Л А С И Л И! Дальше кафе «Ромашка» откушать мороженого никто и никогда ее не водил. А тут Сашка Потапов и ресторан. Черт, а что ж надеть? Пуховик по-прежнему был в грязи, опять это черное чудовище? А под него что? Маня безнадежно взглянула на свой гардероб. Перед ее глазами сразу всплыла Лера Щеглова, вот у нее то таких проблем нету, а интересно она в курсе, что Потапов в городе, или только ей, Марусе Безручкиной, оказана такая честь: знать о возвращении их школьной суперзвезды на Родину.
Маруся минут пять простояла в оцепенении. Слишком много событий. В обычной жизни, и одного из них хватило бы на неделю воспоминаний, а тут все и сразу – испорченный пуховик, опоздание на работу, украденные деньги фирмы, внезапное появление друга (или недруга) детства, ревность. Перед глазами дернулась стрелка будильника и указала на полшестого. Сознание Маруси переключилось на окружающий мир. От отведенного на сборы часа осталось 50 минут.
На старт! Внимание! Пошла!
Душ, мейкап, подправила прическу. Всё заняло около получаса. Сложнее обстояло дело с платьем, но долго копаться не пришлось, Маруся радостно выудила из недр шкафа свое универсальное, маленькое, черное платье, которое чудесным образом подчеркивало в марусином силуэте все, что надо подчеркнуть, и прятало все то, что надо спрятать. Ремень, шикарный тоненький белый ремень с кристаллами сваровски, этот чудный ремень, пожалуй, одна из самых ценных вещей в ее гардеробе. Все.
Ну, свет мой зеркальце, скажи? Маруся придирчиво рассматривала себя в зеркало.
В общем, очень даже ничего – достойно и со вкусом. Конечно не Бриджит Бардо в ее лучшие годы, но перед Леркой Щегловой не стыдно.
Попытка выйти из квартиры незаметно, провалилась. Ангелина Павловна ожидала дочь в коридоре, материнским сердцем почуяв, что ситуация вышла из-под ее контроля.
Сверкнув гневно очами, мать прогремела:
- Это что ж, стоило этому бандиту тебя пальцем поманить, и ты сразу же побежала. Гордость твоя женская где? Вот разве я такое могла себе позволить?
Раздался звонок в дверь.
- Я сама открою, - почти закричала Маруся, но опоздала. Ангелина Павловна оттеснив ее корпусом, уже вышла в общий коридор и отпирала наружную дверь. Когда Маруся, натянув за секунду сапожки и с шубой подмышкой, выскочила к дверям, то застала премилую картину, выглядела она ориентировочно так, Ангелина Павловна, царственно улыбаясь с охапкой белых цветов, и напротив Сашка с выражением лица, больше подходящим кавалеру времен Наташи Ростовой, чем человеку с темным, возможно даже бандитским прошлым. Лучезарно улыбаясь и светски беседуя с матерью, он одновременно отобрал у Маруси ее манто и виртуозно взгромоздил его ей на плечи.
- Под мою ответственность, к двенадцати обязуюсь доставить Марию Петровну. Даже не думайте беспокоиться, - официально заявил он.
Маруся только ресницами захлопала. Сюрпризы продолжаются?
ГЛАВА 11
Настроение после такого мирного исхода из дома улучшилось. Маруся осмелела.
- Куда идем? – весело спросила она.
- Обижаешь – какое идем - едем! – Сашка нажал кнопочку на брелоке, на что тут же отозвалась мигающими габаритами черная блестящая машина огромных размеров, припаркованная рядом с их подъездом.
«Жаль никто из офиса не видит», - подумалось Марусе, когда, подхватив хвост своего нутриевого манто, она усаживалась на переднее сидение. Вот бы обзавидовались.
- Сашка, ну не томи – куда едем? – спросила она. Думая при этом, что ей, в общем-то, все равно.
Как сказала любимая героиня в старом кино: «Моя репутация настолько безупречна, что пора ее немного подмочить».
- Скоро узнаешь, - в его голосе прозвучали самоуверенность и превосходство.
Машину он вел так же.
Выехав за город, они свернули с трассы, и остановилась возле особняка. Не успела Маруся сообразить, как из дверей дома выскочил мужчина во фраке и с криками «Александр Михайлович! Дорогой! Все уже готово!».
И опять Островский всплыл в Марусиной голове: «Барин приехал! Барин приехал! Сергей Сергеевич!». Только тут Сергея Сергеевича Паратова полноценно заменил Александр Михайлович Потапов.
Сашка помог Марусе выйти из машины, предложив ей руку как галантный кавалер.
Она чувствовала себя Золушкой, но не в смысле юной девы шокирующей всех свои неземным видом и добротой, а в том смысле, что очень опасалась, словно сейчас все вокруг превратиться в тыкву.
Внутри оказалось очень мило и уютно. Их столик оказался возле камина, в котором горело настоящее пламя, и потрескивали поленья. Кроме них в зале было занято еще три столика. Лиц, сидящих, было не видно. Полумрак легко окутывал весь зал, все освещение сводилось лишь к огню.
Официант отодвинул стул, жестом пригласив Марусю присесть за стол. Маня никогда не бывала в подобных заведениях. Ее голова крутилась, как у совы на все 360 градусов в попытке рассмотреть зал. Он освещался факелами, расположенными по стенам, напротив их стола размещался огромный камин, украшенный резными финтифлюшками, окна были зашторены плотными кусками полотна, что-то непонятное было развешано по стенам, а вот и гобелены, прямо средневековый замок какой-то.
- Что ты так шевелишься?
Сашкин голос вывел ее из оцепенения.
- Стыдно признаться, но за всю свою жизнь я ни разу не была в таком заведении. Это ресторан или что?
- Ресторан, просто небольшой и достаточно интимный, - Сашка улыбнулся.
- Меню, пожалуйста,- все тот же официант ткнул в Марусю коричневой кожаной папкой с золотым теснением.
Маруся, не успев толком пробежать глазами по меню, резко ее захлопнула.
- Что-то не так? Тебе ничего не понравилось? – обеспокоено спросил Сашка.
- Просто там такие цены, что мне надо полгода работать, чтобы тут чая откушать, а уж про все остальное вообще говорить не приходится, – Маруся нервно передернула плечами.
- Как ты думаешь, если бы я не мог позволить себе подобные кушанья, стал бы я тебя сюда приглашать? Или ты думаешь, что я надеюсь на твое финансовое благополучие? – бесстрастно спросил Сашка. – Марусенька, я уже давно не тот мальчик, который чтобы купить мороженое воровал яблоки их чужих садов, а потом их продавал на привокзальном рынке. Можешь не волноваться, я могу себе позволить не только этот ресторан, но и любой другой ресторан на нашем замечательном земном шарике.
Сашка водил длинными пальцами по ободку бокала. Она во все глаза смотрела на него, Марусенька, так ее называл только один человек, ее папа. Сейчас это прозвучало как-то очень ласково и даже интимно.
- Давайте, вот этот салат даме, мне мясной, на горячее рыбу, а десерт потом, - обратился он к официанту, стоящему рядом с ним и подобострастно глядящему на него.
- А пить, что будете?
- На Ваш вкус.
- Могу предложить к горячему белое «Шабли», а к закуске «Божоле».
- Замечательно, даме подойдет, а мне нормальной русской водки, графин.
- Ты же за рулем? – растревожилась Маруся.
- Не беспокойся, обещания данное Ангелине Павловне, это как клятва на конституции, в случае не выполнения будет расцениваться как измена родине. Поэтому домой я тебя доставлю вовремя, впрочем, такси в этом городе никто не отменял. Ну не хочешь же ты, чтобы вновь ты пьяная воспользовалась мною трезвым или хочешь?
Сашка прищурил глаза.
- Нет, не хочу,- почти вскрикнула Маруся.
- Вот и чудненько, поэтому будем на равных. Как жизнь Маруся? – перевел он разговор с опасной для Маруси темы.
- Нормально живу. Работаю бухгалтером в фирме.
- С наличной жизнью понятно, не фонтан по деньгам. А как с личной жизнью? Везет в любви?
Ага, как же, у нее, что с личной, что с наличной, все одинаково, полный и безоговорочный дефолт.
- Нормально.
- Нормально есть или нормально нет.
- Нормально и все.
- Значит, нет.
- Почему ты так решил?
- Потому что если у женщины с личной жизнью все ОК, то она определит это любыми другими словами, а не словом «нормально». Нормально – это слишком примитивно, тем более для тебя.
- Тоже мне знаток женской души. Может, я просто не хочу распространяться?
- Вот именно поэтому ты пошла со мной в сие заведение.
- Ты пригласил.
- А ты могла отказаться.
Маруся вздохнула про себя. Могла ведь, но не отказалась. Прав Соколенко, нельзя все время наступать на одни и те же грабли, тем более осознанно.
- Ладно, не страдай, это не принципиально. Согласилась и хорошо. А этот твой, вечный Ромео, рыжий такой, как его?
- Паша Соколенко.
- Да, точно. В очках.
- Почему Ромео?
- Так он на тебя все время смотрел глазами бездомного щенка.
- Мы просто друзья.
- Это тебе - вы просто друзья, а для него, я думаю, это не просто дружба. Ты вообще много мужчин и женщин знаешь просто друзей?
- Я незнаю, надо подумать. Вот мы с тобой, например, сидим в ресторане, просто старые друзья, ужинаем.
- Ага, – Сашка перевел взгляд на подошедшего официанта. – Просто друзья, за самым простым ужином, в самом простом ресторане.
Маруся взглянула на материализовавшуюся перед ней тарелку с «не пойми чем». «Не пойми что» очень напоминало рулетики. Какой кулинарный гений обозвал «это» салатом. Ну и как «это» есть, палочками что ли. Она пошарила руками возле тарелки, палочек не было, зато было много вилок. Какой же есть? Маня потихоньку начала краснеть. Вот деревня.
- Начинают обычно с крайней, - подсказал Сашка.
- Спасибо, я знаю, - вспыхнула алым цветом Маруся.
- Так на чем мы остановились. А, мы просто друзья. Это тост. Давай за ПРОСТО друзей, - он поднял рюмку.
Маруся подхватила бокал.
Опрокинув рюмку горячительного в себя, Сашка стал резво наяривать салат.
- Так ты хочешь сказать, что никогда не замечала, влюбленных взглядов, этого твоего Соколенко?
- Нет, это все твои домыслы. Ничего такого. Мы всю жизнь с ним знакомы, дружим. Павел никогда не позволял себе ничего лишнего.
- Вот поэтому он с вами в резинку и классики во дворе прыгал, пока мы с пацанами чужие сады трясли.
- Давай другую тему.
- Другую, так другую.
- Горячее подавать, - спросил, неизвестно откуда возникший официант.
- Подавайте, Алексей, подавайте.
- А откуда тебя здесь все знают? Ты же вроде как уехал лет 16 назад, так и все.
- 17 если быть точным. Маша, если ты меня не видела, это не значит, что меня здесь не было, - загадочно сказал Сашка.
- Так ты приезжал?!
- Пару раз было, не часто конечно, но...
- А почему никто не знал?
- Кому надо, те знали.
- А, ясно.
Маруся скривила на лице гримасу. В круг людей «кому надо, те знали» она явно не входила. Интересно, а кому надо было знать? Она внимательно рассматривала Сашку. Даже остывающая форель с овощами не привлекали ее внимания больше, чем он. А на голове то седые волосы появились и морщинки вокруг глаз. Хотя по-прежнему красавец. Ничего его не портит. Вот бы с Леркой Щегловой вместе в пару поставить.
- Какие люди?!
Вспомни его, вот и оно. Через весь зал, с грацией хищной кошки к ним двигалась Валерия Щеглова. Серебристое вечернее платье воздушной дымкой облегало ее безупречную фигуру. Волосы были аккуратно уложены, легкий вечерний макияж только подчеркивал ее искусственную красоту.
- Неужели сам Александр Потапов в наш край залетел. Здравствуй, орел наш.
Лера почти прыгнула на Потапова. Маруся скривила лицо, ей очень хотелось плюнуть, но персидский ковер на полу останавливал.
- Здравствуй, Лера, - Сашка с большим усилием отлепил ее от себя, - рад встрече, все так же хороша.
- Ну что ты, годы берут свое, - кокетничала Лера, - а вот ты ничуть не изменился, разве только еще больше возмужал.
Она радостно захлопала ресницами, Маруся прикрыла глаза, и вправду красиво смотрятся, хоть сейчас на глянцевую обложку.
- А мы тут вот с Машей ужинаем, - Сашка указал на Марусю.
Лера с усилием оторвала взгляд от него и перевела на Марусю.
- Здравствуй, Безручкина, - небрежно бросила она.
- Добрый вечер, - выдавила Маруся.
Лера вновь переключилась на Потапова и защебетала:
- Говорят, ты стал большим человеком. Не то, что мы тут, сирые и убогие, сидим в нашем занюханом городишке и никуда не растем.
- Врут. Рост все тот же. 190 см.
- И шутишь все так же. Хорошо, что такие большие возможности не портят человека.
Марусе стало казаться, что Лера знает про Сашку гораздо больше нее. И это «гораздо» представляет для Леры очень значимый интерес.
- Шутим помаленьку.
Сашка начинал раздражаться, встреча со Щегловой не входила в его планы на этот вечер. Он посмотрел на Марусю, та всем своим видом пыталась выразить, что ей абсолютно безразлично то, о чем они там разговаривают. Хоть бы помогла избавиться от Щегловой.
- Как живешь, Лера? – устало спросил он.
- Чудно, - воскликнула Лера, усаживаясь на стул, предложенный не вовремя появившимся официантом.
Сашка недовольно взглянул на официанта, тоже мне, помощник нашелся.
- Живу не тужу. У меня маленький салон красоты. Вот Безручкину к себе приглашала, но она что-то не торопится. Думает, что ей это не надо. А я вот считаю, что надо, девушка всегда должна за собой следить.
От такой наглости у Маруси поплыло в глазах, она не могла сообразить, то ли Щеглова хотела ее оскорбить, назвав неухоженной, то ли Лера просто по доброте душевной все это рассказывала.
- Ну и как салон? Прибыльно? – без особого интереса спросил Потапов.
- Да какая там прибыль, пока за все заплатишь: подати, ответственным государственным побирушкам, зарплату персоналу, себе на жизнь три копейки остается, - тяжело вздохнула Лера, - доход маленький, просто очень хочется красоту людям дарить, ведь она спасет мир, как говорил Пушкин.
«Вот дура, малограмотная, про красоту Достоевский сказал» - злорадно про себя подумала Маруся.
- Да ладно прибедняться, - проговорил Сашка, - на неимущую ты не очень-то похожа.
- Ой, - опять закокетничала Лера, - все скромненько, аккуратненько, надо же как-то соответствовать.
- Ага, ага,- рассеяно сказал Сашка.
Казалось, он был целиком поглощен глубоким декольте Щегловой. Маруся сидела с абсолютным ощущением дохлой мыши под веником и была готова без битвы бежать с поля боя. Привстав, она отодвинула стул.
- Ты куда? – забеспокоился Потапов.
Она встретилась с ним глазами, на миг ей показалось, что его взгляд выражал просьбу и надежду: «Не уходи, останься».
- В дамскую комнату отойду, - сжалилась Маруся.
- Ты вернешься?
- Куда я денусь с этого «Титаника».
Маруся двинулась в направление клозета. Оказавшись за дверями, она сжала голову руками, кровь в висках стучала так, будто бы у нее отсутствовала черепная коробка.
- Откуда ты взялась на мою голову, столько лет тебя не видела, а сегодня уже второй раз встречаемся, - шептала она своему отражению в зеркале. - Словно ищейка по запаху сюда приперлась, будто других мест в городе нет. А я тоже хороша! Малохольная! Сижу, молчу. Тоже мне девица. Тебе 30 лет, а ты как пятнадцатилетняя, робеешь. Так, надо собраться и вперед на минное поле.
Ополоснув руки в умывальнике, она почувствовала себя гораздо увереннее. Выйдя из туалета, Маруся остановилась, наблюдая премилую картинку. Лера уже практически взобралась на колени к Потапову и что-то нашептывала ему на ухо.
- Ну, наконец-то, чего так долго? – Сашка радостно подорвался с места, чтоб отодвинуть Марусе стул.
От его резкого движения Щеглова покачнулась и почти рухнула на пол, в последний момент, уцепившись за край стола.
- Очередь длинная была, - без зазрения совести соврала Маруся.
- Ну да, ну да.
- А я смотрю, вы тут не скучали, - сказала Маруся, обведя взглядом стол.
За время ее отсутствия на столе появился еще один бокал и откупоренная бутылка красного сухого вина.
- Скучать тут не приходится. Валерия вот очень настаивает на том, что мы должны встретиться всем классом.
Маня недоуменно посмотрела на Щеглову, та не замечая ее выразительного взгляда, сербала вино из бокала. Интересно, а Лера под определением «всем классом» подразумевает только себя и Сашку, наверное. Просто за 17 лет, прошедших с момента окончания школы, их класс ни разу не встречался вместе и поверить в то, что последняя готова собрать целый класс плохо верилось.
- Да, тем более скоро Новый год, вот могли бы все, и отметить,- захлопала в ладоши Лера, обрадовавшись собственной задумке.
- Ты как? – Сашка перевел взгляд на Марусю.
- Я незнаю. Это так проблематично собрать всех.
- Ну зачем всех, кого знаем где найти, того и позовем, - твердо сказала Щеглова.
Что и требовалось доказать, значит все-таки только она и Потапов.
- Маша, ты десерт будешь? Чай, кофе? – устало спросил Сашка.
Вечер близился к логическому завершению, сейчас ей выдадут чашку чая с куском торта, и выдворят восвояси на такси. Так тебе и надо. Нечего тягаться с мамонтами. Кто ты? Дохлая, серая мышь под веником. Вот и лежи там. И нечего соваться в мир крупных хищников.
- Нет, спасибо. Мне, наверное, уже пора.
- Уже? Сейчас поедем.
Сашка жестом подозвал официанта, тот подбежал и положил перед ним коричневую папочку. Потапов лишь мельком взглянул на листок, находившийся в ней. Достав из кармана портмоне, отсчитал несколько бумажек и захлопнул его.
- Пойдем, Маруся. Лера, приятно было встретиться, но нам пора, я обещал доставить Машу домой в целости и сохранности.
- Ха ха ха, по-моему, наша Безручкина как была в целостности, так и осталась в сохранности, еще с очень давних времен. Уже бы не мешало кому-нибудь ее нарушить,- загоготала Лера и подмигнула Сашке.
Она была уже явно не трезва, пьяный пошлый юмор Леры заставил Марусю вспыхнуть до корней волос.
- Лера, веди себя прилично, - попытался приструнить ее Потапов.
- А чего такого? Все и так знают: что после тебя, никто толком то и не пытался покуситься на нашу весталку, - Лера захихикала еще противнее.
Маруся готова была расплакаться.
- Пошли, - Сашка бесцеремонно пихнул Марусю, - давай ногами швыдче.
Она, в последний раз взглянув на Леру, по-королевски рассевшуюся за их столом, пошаркала к выходу.
Сашка шел следом, молча, казалось, ярость в нем клокотала, только понять, на что он злился, она не могла. Впрочем, конечно, на нее, ведь это его обязательство перед Ангелиной Павловной заставляет покинуть королеву Леру, и провожать ее нищенку Марусю домой. Всегда так. Открыв дверь его машины, она тихо проскользнула внутрь. Сашка сел на сидение, стукнув руками по рулю, выругался. Маруся сжалась в испуганный комочек. Зачем меня мать родила?
- Откуда ее черти принесли? - наконец-то, произнес он с нескрываемым гневом. - Сто лет не видел и еще бы, столько не увидел, не расстроился бы. А ты тоже хороша! Нельзя всегда изображать из себя страуса. Я тебя может, удивлю, но, Маруся, даже если голова в песке, враг всегда может подойти к твоему заду и дать тебе приличного пинка или еще чего похлеще.
Маня удивленно раскрыла глаза, он злился на нее не потому, что она вырвала его из объятий Леры Щегловой, а потому, что она была дохлой мышью.
- А что я должна была делать? – пискнула она.
- Что угодно, но только не изображать из себя жертву. С момента появления Леры ты мне напоминала какое-то чахлое животное.
- Мышь, - подсказала она.
- Мышь, птицу, кого угодно, но не Марусю Безручкину - бессменную старосту нашего класса, всегда готовую придти на помощь страждущему, поддержать падающего, защитить обиженного.
- Я такая, какая я есть, - огрызнулась Маруся, - а если кому-то ненравится, то он может идти ко всем чертям или к ведьмам в серебристом платье.
- Вот, вот почему ты там такая не была? – он вцепился взглядом в ее лицо.
- Может, поедем? - дала задний ход Маруся.
- Сейчас поедем, - рявкнул Потапов.
Его руки по-прежнему судорожно держались за руль, Сашка пытался обрести душевное равновесие. Какого черта он здесь делает, сбежав отсюда семнадцать лет назад, он сумел научиться всему. Главное – это твердо стоять на ногах и крепко держать себя в руках, не допускать чтобы бабские прения трогали его. Но здесь, в этом маленьком городе далекого прошлого, земля задвигалась у него под ногами и виной тому вновь была девчонка с рыжими волосами.
Машина тронулась по заснеженной улице. Через час они подъехали к дому. Маруся тронула ручку.
- Подожди. Так все и закончится? – спросил Сашка, недоуменно глядя на нее.
- А что? Что-то начиналось?
- Ну, сегодняшний вечер, например? Он же начался.
- Значит и закончится.
Сашка откинулся на спинку и закрыл глаза.
- Маша, почему с тобой всегда так тяжело?
- Что именно? – недоуменно спросила Маруся.
- Да в том-то и дело, что все. Ты вроде такая умная, но такая слепая и недогадливая.
- Если ты закончил с оскорблениями, то я пойду. С меня сегодня на неделю вперед этого ущерба хватит. Спасибо за ужин, приятно было встретиться.
Маруся вылезла из машины. Ноги путались в нутриевой шубе. Она брела под мокрым снегом и плакала. Что вы все от меня хотите? Что я вам всем должна? Что я вам всем сделала? Все вокруг ее не довольны: мама, Командорша, Пашка Соколенко, Лера Щеглова и, наконец-то, Сашка Потапов. Всхлипы становились все громче и громче. Маруся зашла в подъезд и оперлась о стену. Как вы мне все надоели! Как я ото всех вас устала! Идите все к черту! Маня зазрыдалась, вечер, который обещал стать, чуть ли не самым счастливым в ее жизни, стал полной катастрофой. Почему все вечера с ним становятся катастрофой и рано или поздно заканчиваются ее слезами.
Закрыв дверь квартиры, Маруся бесшумно проскользнула в свою комнату. Упав лицом на диван, она прижала к себе подушку. Ее плечи тряслись от рыданий. Какого дьявола ты вернулся!? Пока тебя не было, все было понятно, но ты вернулся, и все стало с ног на голову. Я так привыкла жить без тебя. Я смирилась, что тебя нет, и не будет в моей жизни. Я так старалась все стереть и забыть. И у меня почти получилось не чувствовать боли от прошлых воспоминаний, не вспоминать тот жаркий июнь, твои губы, руки, слова. Как ты мог уехать?! И как ты мог вернуться?! Мокрый бархатный нос ткнулся ей в щеку.
- Васенька, котик мой, пожалей меня.
Она прижала к себя пушистого кота, на удивление, тот даже не попытался вырваться, а тихо прижался горячим боком к ее животу.
- Ты мой хороший, самый лучший. Один ты меня любишь такой, какая я есть, не пытаешься меня переделать. Просто любишь. И я тебя люблю.
Так, гладя мурлыкающего Ваську, Маруся забылась беспокойным сном. Всю ночь ей снилось, как Лера Щеглова, в серебристом платье и с короной на голове, заметает ее, Марусю Безручкину, под веник, а она пытается выбраться из-под веника и закопаться, как страус, в песок с головой,.
ГЛАВА 12
Мужчина в длинном черном пальто небрежно засовывал деньги в спортивную сумку. Денег было много. Так много, что Маруся от неожиданности уронила бокал. Он обернулся, его лицо показалось смутно знакомым.
«Забудь все что видела», – прошептал он знакомым голосом Федора Бондарчука и нагло подмигнул. В его глазах сверкнул алый отблеск, вдруг запахло серой. Непонятно почему Маруся оцепенела, все, что она смогла с перепугу крикнуть: «МАМА – а –а ».
- Мяууууу, - заорали ей на ухо.
Маруся вскочила как ошпаренная, по комнате белкой скакал Васька. Медленно, но она сообразила, что бедолага испугался ее воплей. Не успела она отдышаться, как услышала настойчивый стук в дверь комнаты.
- Мария! Маруся! Что произошло? - голос Ангелины Павловны выдавал нешуточное беспокойство.
Однако стоило Марусе открыть дверь, а Ангелине Павловне убедиться в отсутствии угрозы жизни и здоровью обитателей комнаты, как снова зазвучали привычные мотивы.
- Ну что, с котом и то сладить не в состоянии, а если, не приведи Боже, ребеночек? Что за человек? - Ангелина Павловна, захлопнув дверь, скрылась в своей комнате, риторический вопрос в очередной раз повис в воздухе.
В тяжелой, как после похмелья, голове всплывали картинки вчерашнего фиаско. Что за талант такой – все, к чему я прикасаюсь, нарушает общепринятые законы логики и превращается в грандиозный кукиш. Казалось бы, вот тебе принц, вот тебе конь, вот тебе золотой терем, нет надо ж было …
Маруся тряхнула рыжей гривой, спутанные пряди висели как мочалка. Переведя взгляд на кота, она попыталась сосредоточиться. Черти что снилось. Мужик какой-то, деньги, сумки. Маня прикрыла глаза и вновь рухнула на подушку. Будильник заверещал мерзким звуком, на работу, черт, черт, черт. Маруся сорвалась с кровати, всунув ноги в тапочки, она метнулась в ванную комнату.
Душ и чашка горячего кофе почти нормализовали ее состояние. Все будет хорошо, все будет хорошо. «Спасибо маме за постиранный пуховик» - подумала про себя Маруся. Ведь может когда хочет. И почему у нее такой вздорный характер? А, собственно, чего все хотят от бедняжки Маруськи, если есть Ангелина Павловна, с ее незыблемыми основами. Как говориться: все претензии к производителю.
- Мама, я пошла. Огромное спасибо за пуховик.
Маруся прислушалась к тишине, из комнаты Ангелины Павловны не раздавалось ни звука.
- Пожалуйста, Маруся, очень рада, что тебе приятно, носи на здоровье, - Маня скривила рожицу своему отражению в зеркале. Как все-таки приятно поговорить с умным человеком.
На работе умного человека ждал полнейший бедлам. Последние дни месяца всегда были самыми настоящими отклонениями от нормы, а ввиду произошедшей неприятности с банком, данные отклонения перешли в состояние психиатрического диагноза. Работники метались в попытке хоть как-то отрегулировать ситуацию. Маня сидела за столом, обхватив голову руками. «Ты вроде такая умная, но такая слепая и недогадливая». Слова Потапова крутились в голове каруселью. Как же, догадаться? Для нее все осталось полной загадкой 17 лет назад.
- Маруся, М-А-Р-У-С-Я, - Нюта трясла ее за плечо. – Ты что оглохла? У тебя телефоны разрываются, трубки ты не берешь, на призывы не отвечаешь. Что с тобой?
- А, все в норме, - она рассеяно провела руками по волосам и взглянула на Нюту. – Я в порядке, не волнуйся.
- Да я вижу, ты сама не своя, это ты из-за денег? Так все наладится, вот увидишь.
Какие к черту деньги, тут сам сатана из преисподней приперся, тут уж не до рублей.
- Все ОК.
- Раз ОК, stand up и вперед к «Командорше», а то она от нетерпения уже скоро стол грызть начнет.
Маруся нехотя поднялась, схватила со стола папочку с отчетами и потопала в направление кабинета начальницы. По дороге ей встретился ухмыляющийся Алипов.
- Что Безручкина, как Новый год встретишь, так его и проведешь. Нам походу грозит целый год нищеты. А все ты. Когда в прошлом году из «М-банка» в этот перевелись, чья инициатива была, а? Если б не твое пресловутое «сделать так, чтоб всем было хорошо» жили б, не тужили б, а теперь не шиша нету.
Маня взглянула в лицо Алипову, сейчас даже аутотренинг не поможет. А вот если она его папкой стукнет, это будет расцениваться, как причинение легких или тяжких телесных повреждений? И сколько, интересно, за это положено? Ее губы растянулись в вымученной улыбке.
- Если б мы остались в «М-банке» то такая судьба нас ждала бы гораздо раньше. По-моему у них очень большие проблемы с правоохранительными органами и проверки от них не вылазят вот уже 6 месяц. А то, что директор данного банка муж твоей сестры ни коим разом не подтверждает его благонадежность.
Резко развернувшись, она почти рванула ручку двери на себя. Козел масляный, светится, как напомаженный.
- Заходи, Мария Петровна, садись.
Голос Командорши не предвещал ничего хорошего. Вот если она вас просто по имени называет или по фамилии, это еще ничего терпимо, если как-нибудь не формально, вроде Мани, то это даже очень терпимо, но если она перешла на имя-отчество, то все, тапки, пощады не жди. Мозг будет вынесен целиком и полностью. Маруся безнадежно взглянула на начальницу, та постукивала длинными ухоженными кроваво красными ногтями по столу.
- Что там у тебя? - наконец, произнесла она.
- Основные проплаты мы сделали, клиентов и налоговую я успокоила, перебросила остатки из второго банка. Но на зарплату, даже на часть, нет ни копейки. Что делать, ума не приложу?
- Так, так. Сама знаешь, задержка заработной платы весьма черева-то.
- Что делать? Потерпим как-нибудь, наверное?
Она с надеждой посмотрела в глаза Командорше. Последняя, прищурившись, смотрела в глаза Марусе.
- Если мне не изменяет память, по-моему, это ты тогда настаивала на переводе в «Велесбанк»?
Все-таки Алипов - рогатое парнокопытное животное. Память ей не изменяет? Сережка ей не изменяет. Чего ему неймется?
- Я, но у банка действительно хорошая репутация, была, и они обещали возместить все потери, просто это не быстро будет.
- Да уж, это будет очень медленно, я разговаривала с управляющим. Не ранее чем пройдут все праздники. Наверное, придется пересмотреть вопрос о твоем повышении, маленькая ты еще, не доросла. Только без обид, будет результат, будет повышение. Утром - деньги, вечером – стулья, вечером – деньги, а на другой день утром – стулья. Закончила она разговор известной фразой монтера Мечникова из «Двенадцати стульев».
ГЛАВА 13
- Ага, как же. Не будет ничего. Где ж найти такие деньжищи? Вот Алипов, зараза, добился таки своего, теперь она его сто пудов повысит, а я так и буду бухгалтеренышем по жизни, права Ангелина Павловна, права.
Все это Маруся бубнела себе под нос, идя по коридору фирмы.
- Маня, ну что? – Нюта выпрыгнула на нее из-за угла. – Что она?
- Что что? Ничего. Ничего мне не светит. Зачем столько лет в универе оттрубила, - она уже была на взводе.
- Так что, тебя уволили? – охнула Нюта.
- Лучше б уволили. Всегда лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас.
Маня рухнула на стул. Слезы подступили к глазам, сейчас случится истерика, и никакие внутренние убеждения не помогут. Умела же Командорша разговаривать так, как будто ты недоразвитый ребенок и мозга у тебя как у резинового зайца. От нее всегда выходишь в состоянии нестояния, наступает ощущение полной деградации, как человека и индивида.
- Только не плачь, - Нюта присела рядом. - Все обойдется.
- Угу, как-то оно будет, ведь не может же быть так, чтобы было никак, как-то ведь оно должно быть по-другому, - изрекла Маруся.
Нюта захлопала ресницами, серое вещество в ее голове не смогло справиться с такой сложной репликой.
- Ну, конечно же, все будет именно так, - радостно согласилась она, только вот как так она не смогла до конца понять.
Маруся вздохнула и попыталась сосредоточиться на работе, цифры не выстраивались ни в колонку, ни в строчку. Все попытки собраться с мыслями, были разбиты в пух и прах мобильным телефоном. Маня взглянула на дисплей, номер был ей не известен. Что еще?
- Алло, Безручкина у аппарата.
- Добрый день Безручкина, - раздался знакомый голос.
Что б тебя, когда ж эта неделя закончится?
- Добрый день, Александр.
- Не слышу радости в голосе?!
Какая уж тут радость после вчерашнего и всего произошедшего сегодняшнего.
- День тяжелый.
- Понимаю, у меня вот тоже ночь была тяжелая.
И что это за намеки? Куда мы клоним?
- Спал плохо.
- Аналогично.
- Я надеюсь, это не из-за меня?
- Без тебя желающих хватает все подпортить.
- Понятно, а я то надеялся услышать, что-нибудь вроде: «Ты мне снился всю ночь. И это был чудесный сон».
А сон и вправду был чудесный, не пойми что снилось: ведьмы в серебристом и вурдалаки в черном пальто.
- Даже не надейся, ты что-то хотел? У меня много дел.
- Помнишь, вчера Щеглова предложение сделала - встретиться классом?
- Угу.
- Так вот, она не шутила, обзвонила добрую половину соклассников и те готовы прийти на рандеву.
Кто же мог ожидать от Щегловой такой прыткости? Надо же? А она куда сложнее, чем я себе представляла. Видимо у нее все-таки есть какая-то скрытая цель? И эта цель – Александр Потапов, к хироманту не ходи.
- И что?
- Ты пойдешь?
- А надо?
- Надо.
- Кому?
- Деду Морозу.
- Я рада за него.
- За кого?
- За Мороза.
- Ты что издеваешься? – рыкнул Потапов.
- Ты сам первый начал.
- Что за детский сад: первый второй. Ты идешь, - сказал он твердым тоном, не терпящим никаких апелляций.
- Все брошу и пойду, - гаркнула Маруся и нажала отбой.
Дурдом. Что ж такое-то? Почему она себя так ведет? Ведь для нее это не типично. Она, обычно, белая и пушистая, в эти последние два дня вышла за все рамки интеллигентности. Еще чуть-чуть и гены Ангелины Павловны волной рванут наружу. Телефон опять зазвонил. Да не хочу я ни с кем разговаривать, иди ты куда подальше. Аппарат, с минуту повибрировав, затих.
Через полчаса Марусе удалось-таки обрести некое подобие душевного равновесия. Она сидела, сосредоточено уставившись в монитор, и методично вводила цифры. Бухгалтерский учет всегда был для нее своеобразной отдушиной. Сидишь, тихонько цифры считаешь, успокаиваешься, что-то разыскиваешь, что-то находишь и в итоге полное моральное удовлетворение в формате «дебет с кредитом сошелся».
Мобильный вновь зазвонил, уже более спокойно Маруся взяла его в руки. Номер звонившего не определился.
- Алло.
- Безручкина, привет, это я.
- Здравствуйте, а кто Я?
- Вот ты даешь, я – Лера Щеглова.
Ой, ты Господи, и эта туда же. Мы с Тамарой ходим парой, санитары мы с Тамарой. Если что-нибудь случиться, приходите к нам лечиться.
Они теперь всю последующую её жизнь будут следовать друг за другом и за ней?
- Здравствуй Лера, прости, не узнала.
- Богатой буду, - радостно захихикала Щеглова. – Что делаешь? Работаешь?
- Пока да, - грустно изрекла Маруся.
- Бросай дурное, делу время потехе час. Я уже практически всех пригласила, так что не кобенься и завтра в 20.00 будь как штык в ресторане гостиницы «Уездный город», - приказным тоном сказала Лера.
- Кого всех? Куда собрала? Зачем собрала? Причем тут я? – голос Маруси выражал полную растерянность.
- Ты даешь, - протянула Лера. – Тебе что Потапов не сказал?
- О чем?
- Так я думала, он тебе все сказал, а ты его отослала. Кстати, молодец, хвалю за храбрость.
- Никуда я его не отсылала, и он мне ничего не говорил, - Маруся тяжело вздохнула. – Лера, можно более подробно описать ситуацию.
- Не только можно, но и нужно. Вчера мы договорились встретиться классом. Было? Было. И вот сегодня я с утра мобилизовалась и все организовала. Так что завтра мы встречаемся всем нашим бывшим шумным чудным классом в 20.00 в ресторане гостиницы «Уездный город». Еще вопросы есть?
- Лера, я не пойду.
- Ты дура что ли? Это ж бесплатно, собственно даром.
- Как это?
- Молча. Потапов оплачивает весь банкет. Чай не бедный, может себе маленькую прихоть позволить.
С обеих сторон трубки зависло молчание. Маруся думала о том, что ей и вчерашний вечер еще долго вспоминаться будет его самыми «чудными» мгновениями, а Щеглова думала, что вчерашний вечер закончился, не так как бы ей хотелось, и у нее есть повод продолжить его, пусть даже и в гостинице.
- Я не уверена.
- Уверена не уверена, ты знаешь, я это очень не люблю. Я тебя что, замуж зову? Пойду не пойду. Ты идешь, и это не обсуждается. Все, чао, дорогая, завтра ждем. Целую, - Лера бросила трубку, не дожидаясь прощального адью.
Маруся молча уставилась на телефон. Никуда я не пойду. Я что, все общие прихоти должна исполнять. Им захотелось, а ты подрывайся и беги. Очень надо. Пусть Потапов со Щегловой на пару там дефелируют, а с нее хватит. Маруся опять почувствовала, что земля уходит из-под ног.
Глубокий вдох и вновь затрещал телефон. Да что ж такое сегодня, как с цепи посрывались.
- Алло, - гаркнула она.
- Мария, как ты разговариваешь? - с того конца трубки голос Ангелины Павловны звучал, как голос возмездия. - Мы тебя с отцом не так учили.
- Да, мама, добрый день, - попыталась скрасить разноцветными нотками свой тон Маруся. – Что-то случилось?
- Почему что-то обязательно должно было случиться. Со мной все в порядке. А вот с тобою что происходит? Ты грубишь, Мария.
- Мама, я сейчас очень занята, если Вы позвонили, чтобы провести со мной воспитательно-разъяснительную беседу, то в данный момент это некстати. Давайте перенесем её на другое, более подходящее время.
- Вот, видишь, ты уже мне хамишь, еще чуть-чуть и отправишь мать в дом престарелых, век доживать, - голос Ангелины Павловны дрожал. – И будет твоя мать, которая всю свою жизнь положила на то, чтобы поднять тебя на ноги, дать тебе все лучшее, отказывала себе во всем, экономила на себе, чтобы ты не хуже других одета, обута была, накормлена, жить поживать и пилюли глотать. Ой, ты меня до гроба довести хочешь, ты хочешь, чтобы я умерла. Аааааа, я знаю, что ты хочешь, чтобы я умерла, дабы сэкономить и не платить за моё содержание в доме престарелых.
Она рыдала в трубку, всхлипы сочетались с тяжелым предынфарктным дыханием. Маруся была на грани истерики, Ангелина Павловна всегда точно знала на какие слабые места нужно давить.
- Мамочка, пожалуйста, успокойся, - сдавленным голосом прошептала Маруся.
- Я успокоюсь, если ты пойдешь, завтра на вечер? – пошла в атаку Ангелина Павловна.
- Я пойду, только успокойся, - выдохнула Маруся.
- Обещаешь?
- Обещаю.
- Вот и чудно, - сразу успокоилась Ангелина Павловна.
- Ээээ, мама, а куда я завтра пойду? – наконец-то, вернулась в сознание Маруся.
- Ты, завтра, идешь на вечер встречи вашего класса.
Вот это даааааа, неожиданный поворот, и кто же это решил включить тяжелую артиллерию?
- Откуда ты знаешь?
- Знаю и неважно откуда. Главное, что ты мне пообещала. А мать обманывать нельзя. Ведь ты же знаешь, что будет, если ты решишь изменить свой мнение.
Вот это Маруся знала очень хорошо: приступ, тонометр, скорая помощь, уколы, таблетки, рассказ про то, что нужно одеть на новопреставленную, кого нужно позвать на похороны, кого не нужно звать на похороны, завещание «особо ценных» вещей, далее звонок в ритуальную службу за уточнением расценок и процедуры организации похорон, и уже в самом конце, прощение Маруси и долгий рассказ о своей бескорыстной материнской любви к ней.
На все это, Маруся пойти не то, что не могла, но и просто не хотела. Поэтому-то она четко понимала, что хода назад нет, и не будет. Ангелина Павловна уже отключилась, а Маруся все еще пребывала в состоянии прострации. Да кто ж этот враг номер один? Кто посмел подключить к этому делу «саму»? Потапов? Маловероятно, не станет Ангелина Павловна его слушать. Щеглова? Не опустилась бы она до такого, да и зачем ей, так настаивать на участии Маруси в данном мероприятии. Но тогда кто? Маня в задумчивости грызла карандаш. Кто, кто, кто. Ладно, черт с ним, потом разберусь. Узнаю, кто посмел и уничтожу гада, это ж надо так ее подставлять под артобстрел.
Маруся очнулась от своих размышлений и постепенно сфокусировала взгляд на Нюте, вежливо ожидавшей ее Марусиного внимания. Правда по Нютиному лицу было четко видно, что сдерживается она уже из последних сил.
– Что?
– Ну, ты как? Ой, только не молчи, не уходи в себя. Что-то ещё случилось? – Нюта сочувственно, но как всегда слишком активно старалась выйти на контакт.
– Все хорошо, точнее все совсем нехорошо, - с трудом попыталась сформулировать Маруся. - Но вариантов нет. Надо идти.
– И куда же?
– На встречу… с одноклассником… с одноклассниками… 30-го вечеринка…в ресторане…бесплатно…
– Вот это круто, повезло, а что за трагедия?
– Не хочу, не могу, да и не в чем, денег также не предвидится.
– Ты Марусь точно того. Да это ж подарок судьбы, хоть праздник почувствуешь, а одежда… Помнишь - у каждой женщины должно быть маленькое черное платье – я помню ты в нем на день рождения Командорши в прошлом году приходила, поясочек свой гламурный – и все, ты звезда с твоей-то фигурой.
Нюта продолжила что-то наставительно щебетать по поводу журнала с шикарным вариантом вечернего макияжа, который по счастливой случайности принесла на работу, и, в общем, все так удачно складывается и пр. и пр. и пр.
Маруся снова начала погружаться в пучину тяжелых мыслей. Черное платье хорошо, но не прокатит. Вариант пройденный. Рядом со Щегловой, в таком наряде, защищенной себя чувствовать не будешь. Деньги… Паша! Звонок другу!
Пашка тут же ответил – как будто ждал.
– Привет, Безручкина, ты, что клад нашла, деньги уже не нужны?
– Паша, не смешно. Деньги нужны, и даже больше. У меня тут вечер встреч назавтра наметился. Хочу платьице какое-нибудь новое присмотреть.
– С Потаповым что ли встреча? Видимо первой встречи выпускников не хватило, - не удержался Пашка от язвительности.
– Ну почему, там не только он, еще куча народа будет, Щеглова например. Ну, в общем надо выглядеть прилично.
– Ну что тут скажешь, заходи часов в шесть, я буду дома.
ГЛАВА 13
В пять часов после напутственного поздравительного слова Командорши, с пустыми карманами и потому преимущественно кислым настроением контора покинула рабочие места до следующего года.
Маруся, с Нютиным журналом под мышкой, уже через полчаса открывала дверь своего подъезда. По привычке заглянув в свой почтовый ящик, она заметила пестреющую там бумажку. Вскрыв ящик Маруся обнаружила фирменный конверт из того самого чудесного магазина, в котором купила свой эксклюзивный пояс.
- Вдруг они устроили супер скидки, – думала Маруся разрывая конверт.
Но то, что она увидела, потрясло ее до глубины души – сертификат на 500 долларов и письмо: «Поздравляем Вас с Новым годом, дорогой покупатель, желаем Вам неоднократного везения в наступающем году и сообщаем Вам, что Вы попали в тройку победителей нашей праздничной лотереи».
Маруся поморгала, ущипнула себя, конверт никуда не исчез. Чертовщина какая-то. Но думать уже было некогда – магазин скоро закроется. Маруся развернулась на 180 градусов.
Как здорово войти в такой магазин не с целью изучить коробочку sale возле кассы, где навалены вперемежку вещи позапрошлого сезона, а гордо сказав свой размер, примерять вещи за бархатной портьерой в белоснежной кабине с красным пуфиком. Продавец, оказалась нормальной девчонкой, и быстро оценив Марусины параметры, принесла чудесное платье телесного цвета из атласной ткани с легким золотистым отливом.
Через несколько минут в зеркало на нее смотрела девушка с обложки. По инерции она еще попыталась поправить декольте и обтянуть мини-юбку пониже.
– Это платье то, что Вам надо, - улыбаясь, сказала продавец. - И я смогу Вам сделать скидку.
– Какая-то золотая статуя. А сколько оно стоит? У меня сертификат на 500 $, – Маруся протянула девушке конверт.
Та внимательно рассмотрела его, проверила номер по какой-то тетрадке. Снова с интересом посмотрела на Марусю и что-то тихонько сказала напарнице. Из всего Марусе удалось разобрать лишь слова «он просил не говорить».
– У Вас останется 150 $. Мы можем предложить Вам еще туфли.
Много думать было некогда. Маруся впала в состояние эйфории – особенность реакции женского организма на покупки новых нарядов.
Было уже около семи часов вечера, когда Маруся наперевес с пакетами супер-магазина позвонила в двери Пашкиной квартиры.
Дверь он открыл сам, но в дом не пригласил.
– Ты, Безручкина, все-таки нашла клад, - кивнул он на пакеты.
– Паш, ты не поверишь. Представляешь, я сегодня выиграла в лотерею платье и туфли, – она быстро-быстро рассказывала про свою нечаянную радость, но Пашка почему-то не очень-то радовался за нее.
– Так ты все же намерена пойти туда?
– Ну конечно, теперь-то уже и платье, и туфли, да и мама, все вместе не поймут.
- А то может вместе, давай сходим в «Корнишон». Там завтра классная джазовая вечеринка, будут самые лучшие люди города
- Нет Паш, твой чудный «Огурец» никуда не денется, а вот мои однокашники, вряд ли еще раз сподобятся собраться, надо использовать момент,- Маруся торопливо переминалась с ноги на ногу. - Ладно, денег пока не надо. Спасибо, побегу.
- Ну, беги, золотая антилопа, а то и взаправду опоздаешь куда-нибудь, - вслед ей проговорил Паша.
Эти слова летели уже вдогонку Безручкиной. Та уже не могла думать ни о чем другом кроме своего расчудесного платья и предстоящего фурора на вечеринке. А фурор обязательно будет, по-другому ведь никак, провидение просто не могло потратить столько сил ради какой-либо банальности.
«Золотая антилопа - что-то странное, было в словах Соколенко», - думала Маруся весь процесс бега трусцой в сторону родного дома.
Ангелина Павловна, закрывшись в своей комнате, переживала очередные телевизионные венесуэльские страсти и Маруся, незамеченная, юркнула к себе.
Перебирая варианты укладки волос на завтрашнюю вечеринку, она не могла отделаться от мысли, чтобы значили слова продавца в магазине. Кто же этот загадочный «Он». И тут ее словно ударили по голове. Конечно же, это была индивидуальная лотерея, кто-то, таким образом, решил сделать ей подарок. Она почувствовала себя практически Золушкой. Корона принца в ее замороченной голове примерилась только на Сашку Потапова. Ведь он знает, что завтра вечеринка, и понимает что ей, Марусе, нелегко тягаться со Щегловой. Какой молодец!
С этой мыслью Маруся уснула счастливым сном.
ГЛАВА 14
Утром Маруся проснулась от звона разбитой посуды. Почему-то подумалось «на счастье!». Василий сонно урчал на краю кровати, Маня, счастливая от осознания неотвратимо приближающегося чуда, слегка пнула его ногой. Кот пыльным мешком шлепнулся на пол. Вскочил, встряхнулся и уставился на нее недовольными круглыми желтыми глазами.
- Всем вставать! – громко закричала Маруся. - Не сметь спать, когда грядут великие перемены!
От ее воплей Васька шарахнулся в сторону.
- Что ты орешь с утра пораньше? – удивленно спросила Ангелина Павловна, заглядывая в комнату. – Вот кота испугала.
- А что вы, мама, с утра пораньше на кухне расколошматили? – парировала Маруся.
- Чашку твоей бабушки, – ответила Ангелина Павловна.
- Любимую чашку нашей бабушки? – изумленно переспросила Маруся.
- Да, да, любимую чашку любимой бабушки, что-то ничего сегодня в руках не держится, спала, наверное, плохо, - спокойным тоном сказала Ангелина Павловна, выходя из комнаты.
Маня смотрела ей вслед ошеломленными глазами. Что-то с мамой было не то, когда ж это последний раз она так спокойно и без сарказма отвечала на ее вопросы? Да никогда! А тут... Маня провела рукой по спутанным волосам, что-то в атмосфере происходит и это «что-то» жуть как на окружающих людей влияет. Ладно, надо вставать и начинать постепенно собираться, ведь сегодня предстоит грандиозный бал.
Потянувшись, она ступила на пушистый ковер.
- Маруся, к телефону, - голос Ангелины Павловны был тих и спокоен.
- Да? Слушаю, - сказала Маруся, взяв телефонную трубку в руки.
- Готова? – спросил знакомый мужской тембр.
- К чему? – неуверенно уточнила Маня.
- К великим свершениям, грандиозному балу и покорению вселенских высот, - произнес он.
- Наверное, незнаю, - нерешительно ответила она.
- Вновь вылазит некое дохлое существо.
- Ничего не вылазит, все есть, так как есть, - огрызнулась Маруся. – Что ты хочешь Саша?
- О, уже хорошо, что Саша и на «Ты», а не Александр и на «Вы», но было бы совсем замечательно, если бы был «Сашка», - не замечая Марусиного хамства веселого продолжил Потапов. – Так как, готова?
- Чего ты прицепился, я, что суп в кастрюле, что бы констатировать факт моей готовности. Давай определим его как уже не сырая, - ответила Маруся.
- Ого, горячее сырым не бывает, как известно. Я смотрю, вы, Мария начинаете разогреваться.
- Давайте без пошлых намеков.
- Ладно, до встречи на банкете, надеюсь, твой наряд меня приятно удивит. Я предпочитаю яркие цвета, красный, например, - быстро проговорил Потапов и отключился.
Маруся сканировала трубку. Красный он предпочитает, надо было тогда лучше с продавщицами в магазине договариваться, теперича она «золотая антилопа», а не «гиена огненная». И в данных сочетаниях она предпочитает первое второму. Интуитивно она чувствовала, что Лера Щеглова припрется именно в красном, это она чувствовала всеми фибрами души.
Весь день Маня мылась, брилась, причесывалась, украшалась. Ни Ангелина Павловна, ни кот Васька даже близко не подходили к ней, убравшись от греха подальше в дальнюю комнату. Маня летала по квартире как ведьма на метле, ей все не нравилось. Волосы плохо укладывались, рыжие кудряшки старательно топорщились в разные стороны, как проявление независимого характера хозяйки.
- Да что же это такое? – нервно бубнела Маруся, намазываю на голову очередную порцию пенки для волос. – Вот угораздило же меня родиться с таким безобразием на голове. У всех людей волосы как волосы. А тут пружины какие-то.
Она обреченно смотрела на себя в зеркало, вот Щеглова придет с идеально уложенными платиновыми локонами, а Маруся Безручкина придет с взрывом морковки на овощной фабрике. Маня тяжело вздохнула, что поделаешь, гены пальцем не заткнешь и голову налысо не побреешь. Так и пойду. Пора заканчивать с этим делом. Маруся подошла к висящему на вешалке ее бесценному золотистому платью.
- Ты мое хорошее, ты мое самое красивое, ты мое самое лучшее, - приговаривала Маруся, поглаживая последнее. – Ты мне сегодня обязательно должно принести удачу.
Через несколько минут она придирчиво рассматривала себя в зеркале. «Вроде так ничего, нормальненько», - думала про себя Маруся».
Еще бы, в зеркале отображалась ослепительная роскошная женщина. Ярко рыжие кудри обрамляли правильный овал лица, зеленые глаза, высокие скулы, маленький аккуратный носик, полные губы, нанесенный легкий макияж в бежевых тонах лишь подчеркивал эти точеные черты, золотистое платье мягко облегало ее фигуру, высокий каблук удлинил и без того не короткие стройные ноги.
Жесть. Такого еще Маруся не видела.
- Ты у меня очень красивая, - раздался сзади тихий голос Ангелины Павловны.
Маруся резко обернулась.
- Мама, вы так незаметно подошли, я не ожидала.
- Ты очень красивая, - повторилась Ангелина Павловна. Ее голос дрожал, она почти плакала и искренность ее слез не ставилась ни под какие сомнения.
- Я обычная, - прошелестела Маруся.
- Нет, в тебе нет ничего обычного, - уверено заявила Ангелина Павловна. – Это вот по улице толпа девочек бегает они обычные, а ты яркая, красивая, умная и с характером.
Маруся уставилась на Ангелину Павловну, ей показалось, что та наградила ее «Орденом Отечества 3 степени» за заслуги перед эстетическим взглядом Родины.
- Перестаньте, мама. Просто платье удачное попалось, вот и все.
- Платье, конечно, удачное, но без тебя оно бы так не смотрелось.
Маруся медленно натягивала белый вычищенный пуховик, норковое манто было бы удачнее, но и это сойдет.
- Подожди, - Ангелина Павловна метнулась в комнату.
Маруся застонала про себя, только не это, сейчас опять монстра приволочет, но, на удивление, Ангелина Павловна вышла из комнаты без шубы, но в руках у нее что-то было.
- Тебе этого не хватает, - сказала она, протягивая Марусе руку.
Маня повернула ладошку вверх, из руки мамы на нее скользнул кулон с цепочкой. Золотой кулон в виде сердечка был весь усыпан маленькими бриллиантами, отходящая от него золотая цепочка представляла собой мелкое плетение. Ангелина Павловна никогда не разрешала к нему не то что прикасаться, но даже смотреть на него, кулон был самой большой драгоценностью в их семье, подаренной папой маме на их серебряную свадьбу. Ангелина Павловна, нерешительно взяв кулон из рук Маруси, застегнула его ней.
- Все, теперь все идеально.
- Спасибо, мама, - прошептала Маруся.
- Не за что, - было видно, что Ангелина Павловна взяла себя в руки. – Давай, топай. Такси заждалось.
Маня двинула к выходу. Что-то с миром происходит. И с ней тоже.
ГЛАВА 15
В 19.45 такси подъехало к центральному входу гостиницы «Уездный город», совсем недавно отреставрированная как с наружи, так и внутри, она пользовалась большим успехом и у жителей города, в качестве места для проведения разных торжеств, и у приезжих в качестве места проживания. Совсем неудивительно было, что такое мероприятие, как вечер встреч выпускников должен был проходить именно здесь.
Маруся вышла из такси, слегка одернула пуховик и обреченно взглянула на светящиеся окна гостиницы. Ее интуиция предвещала проблемы. Встряхнув головой она двинулась к входу.
- Безручкина, ты ли это? – остановил ее голос позади.
Маруся, повернув голову, лицезрела своего однокашника Степана Косачева.
- Степа здравствуй.
Степана не очень любили в классе, Маруся не была исключением. В младших классах ей доставались от него издевки по поводу ее волос и стеснительности, а в старших классах в Степане по видимому, уж очень активно начали играть гормоны, поэтому даже ее допекли бесконечные приставания и пошлые шутки.
- Хорошо выглядишь, почти не изменился, - сказала она, протягивая руку для пожатия.
- Кто бы говорил, вы мадам подобны солнечному сиянию в наших темных буднях, - произнес Косачев и торжественно поцеловал ей руку.
- Вообще-то мадемуазель, однако спасибо, может пойдем внутрь.
- Оооо, - глаза Степана загорелись, - все еще. Значит у меня есть шанс.
- Оно тебе надо? – спросила Маруся.
- Такая женщина нужна любому, даже Потапов, я думаю, не останется равнодушным. Кстати, ты его не видела?
Маруся во все глаза смотрела на Косачева и пыталась понять, серьезно он говорит или нет. Но сарказма и иронии в его голосе она, как не старалась, но так и не смогла услышать.
- Что ты спросил? – растерянно переспросила она.
- Ничего, - рассматривая ее с интересом, сказал Степан. – Сейчас внутрь войдем и получим ответы на все вопросы.
Маруся качнула головой и медленно пошла по ступенькам.
Войдя внутрь, она удивленно раскрыла глаза, да уж, сколько же денег было вложено в ремонт. Гостиница была построена еще при Советах, высокие потолки, имперская лепнина, но люстры были явно новыми, в плитку на полу можно было смотреться как в зеркало, вся мебель в холе была тоже новая, белая. Маруся никогда не была в отелях хай-класса, но сейчас ей казалось, что «Хилтон» в Нью-Йорке выглядит именно так.
- Ого, - выдохнула она.
- Это ты еще номера не видела, - усмехнулся Косачев.
Маруся повернула голову в его сторону, интересно, откуда он знает, как выглядят номера гостиницы изнутри, вроде бы местный, свое жилье имеет. Как будто прочитав ее мысли Косачев спокойно сказал:
- У жены бизнес, вот ей и приходится бывать, когда партнеры приезжают, обычно сюда селит, ну и рассказывала.
- Ясно, а где здесь можно раздеться.
- А ты уже готова раздеваться? Вроде рановато,- радостно заржал Степан.
- Степан, давай без этого твоего казарменного юмора, - пресекла она его дальнейшее развитие мысли. – Я спрашиваю: где здесь гардероб?
- Ладно, нам вон туда, за колону, - ткнул он пальцем в кремовое великолепие.
Проходя мимо стойки регистратора, Маруся задержала свой взгляд на мужчине, стоящем к ней спиной, что-то знакомое было в его фигуре и одежде, даже голос, которым он разговаривал с администратором, был очень знаком. Но кто он не смогла определить.
- Сюда проходи.
Степан Косачев отодвинул плотную занавесь, за ней находился гардероб. Мужчина на обслуге радостно подбежал к ним.
- Одну секундочку, я вам помогу, - звонко закричал он.
Выхватив курточку из Марусиных рук, он прытко понесся в глубину гардероба, через секунду он вернулся с небольшим, по контуру позолоченным номерком с цифрой 13. «Везение продолжается, - тяжело вздохнула Безручкина, - номерок явно везучий». Почему-то ее настроение падало все ниже и ниже, найти причины этому она не могла. Опять интуиция упрямо давила на все внутренние органы.
- Не вздыхай так, староста, все будет хорошо, - изрек Косачев.
Маруся вновь уставилась на него, как на чудо-юдо, что это с ним такое.
- Где здесь дамская комната? - спросила она, все еще пребывая в шоковом состоянии.
- Выйдите из гардероба. Повернете направо, спуститесь по лестнице, там увидите буквы «М» и «Ж», дальше разберетесь, - услужливо проговорил мужчина на обслуге.
- Спасибо, с «М» и «Ж» я уж как-нибудь разберусь.
Извинившись перед Степаном, она пошла в дамскую комнату. Направо, вниз по ступенькам, а вот они «М» и «Ж». Она практически открыла дверь, когда соседняя дверь под грифом «М» распахнулась и почти что пришибла ее к стене. Из нее вышел тот самый мужчина, которого она видела у стойки администратора.
- Извините, - хрипло проговорил он, не глядя ей в глаза, и быстро зашагал вверх по ступенькам.
Дежавю какое-то, где-то она его видела, вот где? Поправив прическу и еще раз, внимательно рассмотрев себя в зеркало, Маруся гордо потопала вверх.
Ресторан она нашла довольно быстро, не смотря на все преобразования и нововведения, запахи кухни так и не смогли искоренить, а может и не пытались.
- Безручкина, сюда давай, - через весь зал к ней неслась, кто бы мог подумать, Лера Щеглова. – А мы тебя уже заждались. Косачев не обманул, шикарно выглядишь.
Видимо Степан умудрился провести анонс ее прибытия.
- Спасибо Лера, ты тоже красавица, - искренне произнесла Маруся, оглядывая Щеглову.
Еще бы, как она и предрекла, на Лере было шикарное обтягивающее красное платье, с огромным декольте и оголенной спиной, платиновые локоны струились по спине, высокие каблуки делали небольшой рост Леры более высоким. Красавица, прямо сейчас на какую-нибудь полосу светской прессы.
- Наши столики вон там, но еще не все пришли, поэтому возле бара можешь заказать апперетив, все включено, - продолжала щебетать Щеглова. – О, Катенька.
С криком, которому бы позавидовали команчи, Лера рванула к входу.
Маруся растерянно оглянулась, возле стойки бара толпились люди, ее одноклассники, и естественно среди них выделялся он – Сашка Потапов. Она встретилась с ним глазами, Сашка отсалютовал ей бокалом. На не гнущихся ногах Маруся пошла в сторону бара.
- Добрый вечер, - тихо проговорила она.
- Потрясающе выглядишь, хоть и не в красном, тебе идет, - спокойно произнес Потапов, протягивая ей бокал. – Это мартини, надеюсь, тебе понравится.
- Спасибо, - еще тише прошелестела она.
- Машка, привет, - закричали ей прямо в ухо.
- Здравствуй Вера, - радостно обняла она подругу детства.
Сделав вид, что она забыла про Потапова, увлекла Веру за собой, поболтать. Сашка смотрел им вслед слегка прищуренным взглядом.
- Кто бы мог подумать, что это наша Безручкина.
Сашка с трудом отвел взгляд от удаляющейся парочки.
- Неплохо выглядит, - отчужденно ответил он Степану и развернулся к бару.
Вечер пошел своим ходом. В голове у Потапова вертелись свои мысли и планы. Он точно знал, ради чего был задуман весь этот вечер и что, по его плану, должно было быть в самом конце. Эта встреча с одноклассниками была на самом последнем месте.
Достаточно было бы и одной одноклассницы.
ГЛАВА 15
Странное ощущение не покидало Марусю. Ее одноклассники - взрослые и по большому счету чужие друг другу люди, вели себя как закадычные друзья – обнимались, целовались, так, как будто жили не в одном городе, через улицу, а как минимум на другом континенте. Когда, наконец, все прибыли и разместились за столиками, Маруся оказалась ровненько напротив Потапова, рядом с которым на правах организатора вечера бухнулась Лерка.
Первый тост, под слоганом «к нам приехал, к нам приехал Александр Потапов, наш дорогой» провозгласила Щеглова. Народ церемонно поддержал тост, стараясь не слишком преданно смотреть, с достоинством бедных родственников на богатой свадьбе, на устроителя бала.
Не слишком затягивая, опытная в застольях Лера поручила второй тост Степе Косачеву, который тут же рассыпался в любезностях в ее, Леркин адрес, за такую чудесную организацию, этакой долгожданной встречи очень любимых одноклассников и одноклассниц.
Почувствовав, что официальная часть мероприятия закончилась, под влиянием возлияний народ полностью расслабился, нахлынули воспоминания. С разных сторон неслось «А помнишь... А как мы тогда...». Щеглова еще успела прокричать, что третий тост за любовь объявит Сашка Потапов.
Марусю слегка поколачивала дрожь от нервного возбуждения. Она видела, как на нее смотрят: женщины с удивлением, мужчины с неподдельным интересом. Ощущение собственной привлекательности приятно будоражило.
- Ребята! Я недолго!- постарался привлечь внимание всех Сашка, все притихли.
- Давайте выпьем за ту любовь, которую каждый из нас заслуживает! – он даже не пытался отвести взгляд от Марусиных глаз. А она, как загипнотизированная, смотрела в их серую бездну и чувствовала, что теряет точку опоры. Еще немного – и взлетит, точнее, упадет... все как тогда…
На Марусино счастье в этот момент на сцене появился ведущий вечера и провозгласил начало танцевальной программы. Степка тут же выдернул Марусю из-за стола и повел в танце в стиле танго.
Неловкость момента с Сашкой была тут же забыта, и большинство народа радостно побежало на танцпол следом за ними.
Ну и пусть – Маруся почувствовала кураж - алкоголь, красивое платье и Сашкин странный взгляд сделали свое дело. Под влиянием шампанского она вытворяла в танце такое, что представить себе не могла бы раньше, не покраснев как Лерино платье. Они со Степкой оказались в центре внимания – надо отдать ему должное вел он превосходно, а в ней, в ней проснулась, ранее глубоко спящая, грация кошки.
Закончили эффектно. Маруся в неустойчивом, практически горизонтальном положении, под аплодисменты зависла в надежных Степкиных объятиях. Степан картинно раскланялся.
- А ты молодец староста, не сдрейфила.
Маруся, вконец обалдевшая от свалившегося успеха, повисла на его локте.
- Ты сам-то, где так научился?
- Да жена перед свадьбой три месяца к хореографу водила – к свадебному танцу готовились.
- Разрешите пригласить даму! – раздалось сзади, за Марусей стоял Сашка Потапов.
- Не смею мешать, - Степка тут же исчез.
Сашка крепко прижал ее к себе, знакомое горячее желание возникло в нем волной, рискующей смыть их обоих. Горящий взгляд изучал ее красивое аристократичное лицо. «Ей безумно идет золотистый цвет, - думал он». В какой-то момент Сашкино сердце дрогнуло, заметив ее раскрасневшееся лицо и полуоткрытые губы, костяшками пальцев он нежно провел по Марусиной щеке. Ее зеленые глаза раскрылись и удивленно смотрели на него.
- Маш, прости меня, что я как танк… Вот дурак, я тебе про страуса, мышей, а ты такая…
Проснувшаяся в Марусе женщина не могла себе позволить сдаться без боя.
- Какая? - беззастенчиво спросила она.
- Ты очень красивая.
- Спасибо, - искренне ответила Маруся.
Что-то знакомое, из прошлого дыхнуло на нее. Но тут их с хохотом затянули в какой-то по случаю образовавшийся хоровод, и в Марусиной голове все совсем закружилось.
Ближе к полуночи народ стал потихоньку приходить в себя от звонков недовольных супругов. Начали разъезжаться, обмениваясь на прощание телефонами и адресами. Постепенно осталось человек пять. Куда-то пропала Щеглова. Закончилась музыкальная программа. Объявили, что ресторан закрывается.
- Давай поднимемся ко мне – кофе попьем, я же тут в отеле остановился, потом я тебя доставлю до дома в целости и сохранности, чтобы мать не беспокоилась, мы ей сейчас позвоним, - какие-то нотки в его голосе заставили Марусю насторожиться.
Администратор, выдававший ключи, удивленно посмотрел им вслед.
«Конец репутации, люди видели, что ушла в номера. А ну и черт с ней, с репутацией…», - уговаривала она себя.
Ощущение эйфории и легкости покинуло Марусю. Как будто с глаз постепенно убирали пелену. Сашка стал большим и незнакомым.
Что, в сущности, она знает про него. Она же помнит и любит вот уже много лет «того» Сашку. Когда то на выпускном, он вот так же, как сейчас, после медленного танца повел ее на улицу. Потом проводил домой. Она все помнила, что между ними тогда было. Вся школа помнила, спасибо Лере.
Но за, то время, которое они не виделись, он мог измениться. У него уже могли бы быть 3 жены, 10-летний ребенок или, к примеру, судимость.
Внутренний голос подсказывал, что все самое интересное еще впереди.
Потапов вел ее властно, приобняв за талию, она не сопротивлялась.
- Давай постараемся хоть в этот раз ничего не испортить, – сказал он, как будто читая ее мысли.- Мы тогда еще были детьми, юношеский максимализм, детство играло. Не молчи.
- Расскажи о себе, о том как ты живешь.
- Обязательно, но потом. Вот мы и пришли, – он открыл двери номера «люкс».
Почему-то в спальне горел приглушенный свет, вдруг заиграла музыка, и на фоне торшера нарисовался силуэт дамы. Сашка попытался нашарить на стене выключатель. Дама придвинулась почти вплотную к ним. Даже прибывая в состоянии подшофе и Маруся, и Сашка довольно быстро осознали, что перед их глазами предстала, Лерка, в руках у нее колыхался бокал шампанского, одетая в шубку и в туфлях на высоченном каблуке. При этом она, кажется, забыла одеть платье.
Потапова обуял столбняк. Маруся истерически гигикнула.
Немая сцена не успела затянуться, так как в еще незакрытую дверь шумно ворвалась незнакомая Марусе дама.
ГЛАВА 16
- Аааааааааааа, я так и знала, что ты тут с бабами, - заверещала она во все горло, - я из-за него собственной жопой рискую, а он тут с бабами.
От ее пронзительного крика на доли секунды все находившиеся в номере остолбенели, странная компания, собравшаяся в комнате, во все глаза уставилась на истошно вопящую даму.
- Вы кто? И что Вы здесь делаете? – первым вышел из комы Потапов.
- Я кто? Он спрашивает кто Я? Да я тебе сейчас память то верну, - прокричала она и рванула к Потапову. Стоящую рядом с ним Марусю отшвырнули в сторону, она с грацией мешка муки упала на кушетку, стоящую рядом с кроватью.
Дама вцепилась в лацканы пиджака Потапова и стала трясти его с остервенелой злостью.
- Ты сейчас все вспомнишь, я тебе все напомню, он тут с бабами, а я своей жопой рискую, - опять вспомнила о своем исстрадавшемся тухесе дама.
Щеглова влипла в стену, Маруся продолжала валяться на кушетке. В попытке осознать весь трагикомизм ситуации, она последними усилиями душила рвущийся наружу истеричный хохот.
- Оттащи ее, - закричала, начавшая возвращаться в реальность, Щеглова. – Безручкина, сделай же что-нибудь.
Похоже Лера не на шутку испугалась, пытаясь запахнуться в норковую шубейку, как в бронишубейку, она все плотнее и плотнее прилипала к стене, еще бы чуть-чуть и она стала бы единым целым с ней.
Потапов же выглядел не просто очумевшим, а каким-то охренопупившим, как определил бы Пашка Соколенко. Да да, именно охренопупившим, похоже, в данный момент он не только не понимал кто здесь, но и где оно «здесь» собственного говоря.
Маруся сползла с кушетки и, в попытке оторвать ее, вцепилась в даму. Но видимо злоба, бушующая в даме, была сильнее Марусиных стараний и она продолжала трясти Сашку, в промежутках выкрикивая различные бранные слова. Приложив последнее усилие, Маруся рванула даму на себя и они обе с грохотом упали на пол. Маня застонала и попыталась столкнуть с себя придавившую ее женщину. Дама скатилась в сторону, встала на четвереньки и обезумившим взглядом обвела присутствующих. Наконец-то разум начал возвращаться в ее возбужденный мозг.
- Вы кто? – спросила она так, как будто всего происходящего 30 секунд назад и не было.
- Это мы у вас хотели бы спросить: кто Вы? – в свою очередь уточнила Маруся.
Похоже, она единственная из присутствующих, кому удалось сохранить хоть какое-то подобие разума.
- Кажется, я ошиблась номером, - прошелестела дама, вставая.
Видимо ее организм еще не полностью вошел в ритм, поэтому от резкой попытки встать, даму качнуло так, что она практически повисла на Потапове вновь. Все еще ожидая ее очередной атаки и Сашка, и Лера, как по команде, разлетелись в разные стороны. Последняя, взвизгнув, рванула к окну и скрылась за портьерой, а Потапов попытался запрятаться в ванной комнате. Лишь Маруся Безручкина продолжала бесстрастно наблюдать за происходящим с пола. «Господи, цирк какой-то, лучше пошла бы в «Карнишон», - обреченно подумала она».
Маруся встала и начала обтряхивать золотистое платье. Дама двинулась к выходу, ждать дополнительных объяснений от нее уже не приходилось. Да и вступать с ней в дискуссии никто не собирался. Глядя в след удалившейся даме, Маруся устала села на кушетку.
- Она ушла? – прошептали сзади.
- Да, Лера, выходи не бойся, - ответила она красавице.
- Откуда она взялась, налетела, все раскидала, черти что, - уже более смело заговорила Лера.
- Незнаю, - отозвалась Маруся. – Саша выходи, наемники отступили.
Потапов высунул голову из ванной комнаты.
- Такого еще со мной не было, - ошалело проговорил он.
- Боюсь разочаровать тебя в твоей уникальности, но со мной тоже такого никогда не было, - произнесла Маруся.
- И со мной. Да она просто чудовище. Верх наглости ворваться в чужой номер без спроса и учинить здесь такой развал. Пусть спасибо скажет, что охрану не позвали, - резво откликнулась Лера.
Маруся посмотрела на нее. Какая же ты дура, дурой Лера. Пришла сюда, куда тебя не звали, сидишь в шубе и туфлях, и похоже под шубой ничего более нет, и размышляешь о том, как плохо врываться в чужие номера. Сама-то как сюда попала?
- А ты что тут делаешь? – озвучил Марусины мысли Сашка. – Да еще в таком странном виде.
- Я, ээээээээ, я, я зашла в гости,- запинаясь, проговорила Щеглова.
- Не поздновато ли для гостей?- заметил Сашка.
Лерины глаза бегали из стороны в сторону. Видимо, четких оправданий ее нахождению в номере у нее не было, впрочем, все присутствующие и так понимали в какие «гости» явилась Лера.
- В гости говоришь?- продолжил Сашка, полностью придя в себя. Он уже не выглядел таким растерянным как пять минут назад, попав под удары стихии неизвестной дамы, вернулся нынешний известный всем и каждому Потапов: самоуверенный, наглый, беспардонный и циничный.
- В гооооооостии, - протянул он, размышляя над чем-то.
Маня переводила взгляд с Леры на Сашку и назад. Потапов сейчас напоминал сверхумную машину, которая вот-вот выдаст какое-то очень важное решение поставленной проблемы.
- Я пойду, - тихо сказала она.
- Куда? Сидеть,- рявкнул он.
Голос Потапова отдавал жесткими металлическими нотками, никаких вариантов он не предлагал, он командовал, давал твердые безоговорочные приказы.
- Все останутся здесь.
- Почему это?- осмелела Маруся.
- Потому что я так сказал.
- Весомый аргумент,- парировала Маруся. Ее взгляд встретился с взглядом Потапова – это была внутренняя борьба двух сильных природных начал: страха и желания. – Мне кажется, мы уже все видели, всех слышали и все поняли.
- Ну, если кто-то и пойдет отсюда, то этот кто-то совсем другой, - спокойно изрек Сашка и многозначительно посмотрел в сторону Леры. – Кто-то уйдет или я не ясно выражаюсь?
Лера водила глазами из стороны в сторону, то ли она взаправду тормозила и от страха не могла включить соображалку, то ли прикидывалась, но реакция у нее была явно на нуле.
- А вы тут останетесь? – как-то, по-детски наивно, спросила она.
- А мы останемся тут, - сказал Сашка.
- Ничего не понимаю, - пробубнела себе под нос Лера, - почему это я должна уйти, а она остаться?!
Ее простота ошарашила даже видавшую виды Марусю, такое тупое неприятие реальности и разумных слов не давали никакой возможности разозлиться на нее.
Лера стояла, кутаясь в норковое манто, и никак не хотела сделать шаг в сторону двери, которую Сашка вежливо открыл перед ней. Театральная пауза затягивалась, первый не выдержал Сашка.
- Так, хватит, взяла и пошла,- он бесцеремонно схватил Леру за локоть и поволок ее к двери.
Лерины ноги были явно не готовы к такому быстрому передвижению, поэтому заплелись, в результате чего она благополучно, серебристым меховым облачком осела на пол.
- Хватит придуриваться, - уже почти орал Потапов. – Тебе русским языком сказали: встала и пошла.
- Не кричи на меня, - неожиданно заплакала Лера. Слезы градом покатились по фарфоровым щекам, голубые глаза рыдали по настоящему.
Маруся удивленно смотрела происходящий перед ней спектакль. Она впервые видела плачущую Щеглову, за все года проведенные вместе в школе с первого по одиннадцатый классы, она никогда не наблюдала такой реакции школьной королевы.
- Лера ты что? Ты что?! Перестань! – подскочила она к ней. – Не плачь, все будет хорошо. Это ты во всем виноват! – крикнула она в сторону Потапова.
- Да я то тут при чем? – развел он руками.
- Чего ты ее потащил?! Человек пришел к тебе в гости, а ты...!
- У Вас, что у обеих крыша поехала? Вы упали и ударились головой? – спросил Потапов. - Я, между прочим, пытаюсь выставить из СВОЕГО номера незваную гостью, неизвестно откуда тут взявшуюся. Очистить нам с тобой тут жизненное пространство. И я еще виноват?!
Маруся продолжала успокаивать не на шутку разрыдавшуюся Леру, она гладила ее по голове и шептала ей, что-то успокаивающее. Потапов тяжело вздохнул и рухнул в кресло.
- Дурдом какой-то. Я тут распрягаюсь, стараюсь, столько усилий прилагаю, а в итоге еще и во всем виноват. Я, к вашему Мария Петровна сведению, ни ради одной женщины в жизни столько усилий не прилагал как за последние несколько дней ради Вас. И эта единственная женщина шарахается от меня, как черт от ладана. Да если б ты знала, сколько баб хотели бы оказаться на твоем месте?! Вон у этой «кающейся Марии Магдалены» спроси: зачем это она так старается, даже портье подкупила, что б в номер попасть, явно не просто так. Спроси, спроси: кто такой Александр Потапов, в каких он доходах, какое имущество. Она тебе лучше налогового инспектора справку выдаст. Эта «дама», с позволения сказать, очень стремиться заполучить Александра Потапова как охотничий трофей, но не просто для коллекции, а чтоб со всеми прилагающимися к нему привилегиями жены, на худой конец любовницы. Только она об одном забыла, что Александру Потапову уже давно не 17 лет, а 34, его никто не называет Сашкой, а только по имени и отчеству и таких «Лер Щегловых» у него было не сметное количество. Стоит только пальцем щелкнуть, и встанут перед ним толпы молодых длинноногих красавиц, все как одна в возрасте лет 20 не больше. Ну и к чему мне этот хоть и ухоженный, но уже слегка престарелый реликт, - закончил он, переводя дыхание после длинного монолога.
- Зачем ты так? – укоризненно спросила у него Маруся. Ей почему-то стало очень обидно, но не за себя, а за Леру, которая по-прежнему рыдала у нее на плече. – Может она тебя любит?
- Любит? Не смеши меня, – расхохотался Сашка. – Такие как она не способны на это. Из всех известных человеческих чувств ей знакомы лишь зависть и алчность. А все остальное давным-давно истреблено в ее маленьком сердчишке. И ты то ей нужна была лишь потому что, она точно знала, что я приду туда где ты, а ни кто-то другой, вот и устроила целое представление со встречей выпускников. Неужели ты думала, что и она и я горим желанием встретиться с нашими бывшими одноклассниками? Посмотреть на эти обвисшие животы, расплывшиеся фигуры? Послушать рассказы о детских соплях?
Нет, конечно, она так не думала. Она вообще никак не думала. Точнее думала, но не так. Точнее она все это понимала и вообще не думала. Не думала, а просто делала. Просто пошла, просто пришла, просто согласилась. А теперь вот просто сидит на полу в номере гостиницы и просто думает о том, как все сложно и запутано в этом лучшем из миров. Маруся чувствовала, что сейчас разрыдается как Лера и будет тоже все вокруг поливать слезами и соплями. Она вспоминала, что тогда 17 лет назад, она его позвала просто думая, что она безумно его любит. Вот тогда все было просто, а сейчас все очень стало сложно.
Щеглова поднялась и обтряхнула норковое манто.
- Скотина ты Потапов, - изрекла она.- Скотина и сволочь.
После этих слов она развернулась и вышла за дверь.
- Платье в гардеробе не забудь забрать, королева, - уже в закрытую дверь крикнул Сашка.
Лера, конечно же, услышала эту фразу, она повернула голову, чтобы ответить хотя бы что-нибудь умное, но ничего умного в голову не шло. Она совсем не по гламурнуму плюнула на дверь, рукавом норкового манто растерла плевок по двери, чтобы изгадить большее пространство, и двинулась по коридору, бормоча себе под нос все известные ей проклятия призывая их на головы всех своих бывших.
Маруся поднялась с пола и присела на краешек кровати. Она не могла и не хотела смотреть на Потапова. Она ничего не хотела. Как же трудно жить во взрослой жизни. Она не понимала, зачем она здесь? Зачем ей весь этот спектакль? Зачем ей Потапов?
- Ну что? Теперь мы тет-а-тет и можно продолжить начатое, - сказал Сашка.
- Что «начатое»? Продолжить оскорбления? Я так понимаю теперь моя очередь их выслушивать, - спокойно спросила Маруся.
- Ой, не начинай. Ей не привыкать. Думается, что она и похлеще в свой адрес слышала. И что значит оскорбления?! Я думаю, что в отношении личности Валерии Щегловой я ни для кого Америку не открыл.
- Она может и слышала, но не от тебя и не при мне. Ты представляешь, что она сейчас чувствует? - бросилась в атаку Маруся.
Она плохо понимала: почему, будучи внутри согласной со словами Потапова, она вслух пыталась опровергнуть их.
- Она чувствует? Нет, ты все-таки упала, ударилась головой и от этого потеряла слух? Я тебе пять минут назад сказал: что Лера Щеглова не в состоянии ничего чувствовать, кроме чувств алчности и зависти. Да она плюнет на дверь, разотрет плевок по ней и пойдет дальше, в поисках новой жертвы. Я слишком часто за свою жизнь встречал таких особ, - произнося эти слова, он присел рядом с Марусей на кровать.
Последняя как будто не замечала ничего вокруг. Она не замечала блуждающий по ее телу взгляд Сашки, его руки, которые уже практически притянули ее к нему, ничего из того, что было наяву. Она думала о произошедшем, и все четче и четче понимала, как она не хочет быть здесь. Не хочет!
- Хватит обо всех. Давай о нас, - сказал Сашка.
Его руки обвили талию Маруси и настойчиво привлекали к себе. Маруся подняла голову и сконцентрировалась на его лице. Сашкины губы шептали, о том какая она милая и сладкая, как он долго ждал этого момента, о том, сколько лет пропало даром, что теперь все будет по-другому, теперь они могут быть вместе ведь он стал ее достоин.
У самой Маруси, в голове, пчелиным роем вились мысли. Господи, ведь тогда все тоже могло быть иначе: она почти готова была простить его, бежать следом, кричать, что любит, но ведь не сделала этого и не потому что думала о реакции Ангелины Павловны и одноклассников. Все это можно было преодолеть, простить, понять. Но как же оказывается все до нельзя просто: ты много лет тривиально покланялась идеалу, любила его как божка. Сначала это было в школе, когда видела его каждый день, а потом 17 лет живя воспоминаниями. Как глупо и как просто. Ты мне не нужен! Я тебя не люблю! Я тебя не хочу! Ведь идеалы всегда должны оставаться идеалами. Их необходимо бережно хранить на полках памяти, что бы потом, много лет спустя, восседая укутанной пледом, в кресле-качалке, рассказывать здравствующим потомкам о том какая красивая, а главное, трагическая была первая любовь у бабушки. Открывать альбомы, перебирать кучи черно-белых и цветных фото с изображениями идеального лица, недоумевать: как можно быть такой дурой и сходить с ума от него. Но при этом прижиматься щекой к другой груди, такой родной, теплой и не идеальной, слышать глубокое размеренное дыхание со всем иного человека, чувствовать совместное сердцебиение и с ужасом понимать, что все могло быть иначе, что ты могла гнаться за мечтой и не догнать ее. Но спасибо Господу Богу, что вовремя остановилась.
Его губы касались ее шеи и плеч, она уже практически лежала на кровати, когда вслух произнесла:
- Отпусти меня, пожалуйста.
Твердый тон и стальные нотки в голосе отрезвили Потапова.
- Что?
- Отпусти меня, - повторила она.
Он смотрел ей в глаза, смотрел и пытался найти ответ. А ответа в них не было, ничего в них не было.
- В чем дело? – спокойно спросил он.
- Ни в чем. Просто отпусти меня. Я пойду.
Потапов сел и выпрямился как струна. Но через доли секунды согнулся и обхватил голову руками.
- Черт. Я ничего не понимаю. Но если ты сейчас встанешь и уйдешь, то мы больше никогда не увидимся. Я не сделаю больше ни шагу к тебе на встречу, ни одного телодвижения, чего бы мне это не стоило. Я могу весь этот чертов мир к твоим ногам положить. Такие как Лера Щеглова у тебя будут горничными работать, но ты должна сейчас решить: ты остаешься здесь или уходишь, уже навсегда и без меня.
Ей не надо было делать выбор, этот выбор она сделала давно, еще тогда после выпускного, после той ночи. Она тогда отказалась от мечты и сейчас уйдет. Просто ей было удобно жить с воспоминаниями о прошлом, холить их, лелеять, вспоминать и переживать все заново, придумывать, как все могло бы быть, если бы они были вместе. Однако они не вместе, никогда не были и не будут вместе.
Маруся поднялась, взяла сумочку.
- Извини, пожалуйста, мне очень жаль. Платье я тебе обязательно верну. Но, Саша, пойми: ты мне не нужен, ты мечта. А мечта должна парить, быть высоко и далеко.
- Да какое к чертям платье? Зачем мне эта тряпка?
Потапов был зол. Все его грандиозные планы летели в тартарары. Он ехал в этот дрянной городишко ради нее и за ней, а она в очередной раз растерла его в пух и прах. Он помнил себя, мальчишку после той выпускной ночи, помнил, как пытался с ней поговорить, как пытался ей объяснить, что все что между ними произошло было по настоящему, а не на спор. Что он был в нее влюблен с девятого класса, что всегда, когда она отворачивалась, он смотрел на нее глазами побитой бездомной собаки и ждал и надеялся, просто не мог подойти.
Не мог, потому что понимал, что он ей не пара. Он был сыном простой учительницы и отца-уголовника, безвременно почившего где-то на лесозаготовках в Сибирских лагерях. А она любимая и бесценная дочь родителей-интеллигентов. Ходившая в музыкальную школу, учившаяся на хорошо и отлично, всегда чистая и опрятная, дышащая радостью и свежестью, мечтающая о чудесном принце. Он просто не имел право вторгнуться со всей своей грязью, в ее маленький светлый мирок, загадить его. Именно поэтому он уехал, думал, что сможет перебороть себя, когда осознал, что не сможет, сделал все, чтобы стать лучше, сильнее, стать достойным ее.
И вот он здесь, сделал все и даже больше и оказывается, что все это ради того, чтобы узнать, что он ей не нужен.
- Уйди отсюда, уйди и исчезни из моей жизни, - он лег на живот и уткнулся в подушку.
Маруся тихонько вышла за дверь и побрела по коридору, медленно, чуть переставляя ноги. Она уже не видела и не слышала, что в этот самый момент, за закрытой дверью гостиничного номера, человек, в руках которого были сосредоточены судьбы тысяч людей, миллиардные капиталы, росчерк руки, которого мог решить: кому жить, а кому умирать, лежал на кровати и его плечи тряслись от немого рыдания. Внутри у Александра Потапова все разрывалось на мелкие клочки, душа, сердце, все вдребезги. Так страдать умеют только настоящие сильные взрослые мужчины. Без скандалов, истерик, крика. Тихо, надрывно, чтобы никто не видел и не слышал и все потому, что единственная женщина, которую он когда-либо любил, уходила от него куда-то далеко по длинным коридорам гостиницы. Уходила, чтобы никогда не вернуться и не быть рядом с ним. Он не смог ее получить тогда, он не смог ее купить сейчас. Он мог купить все, но только не ее любовь.
ГЛАВА 17
Маруся остановилась и прислонилась к стене. Нет, она не мучилась сомнениями, но внутри все равно было погано. Она знала, что только, что ценой своего эфемерного фантастического будущего счастья растоптала жизнь и чувства другого человека. Никогда в жизни она не позволяла себе такого, она вообще не любила делать больно другим людям. Не любила, а сейчас сделала. Маруся стояла, прикрыв глаза, и пыталась понять, что же ей делать дальше, как жить. Она сделала несколько шагов в глубь коридора, удаляясь от лифта. Завернула за угол, здесь где-то должен быть выход на лестницу, ей хотелось что бы дорога домой была бесконечной и тяжелой, как самое малое возмездие за Сашкину боль.
- Ты что не понимаешь? Мне надо бежать.
Громкий мужской крик вывел ее из состояния оцепенения.
- Я не могу больше здесь находиться, - продолжил голос.- Ты, что забыла, на сколько бабок я опустил добрую половину нашего замечательного города. Да моя голова сейчас ценней, чем голова снежного барса.
Маруся стояла очень близко к светло коричневой двери номера. ДСПэшная картонка хорошо пропускала все звуки. Глухой мужской голос был ей знаком, где-то она его уже слышала.
- Я все помню, не ори, барс ты мой. Деньги уже за границей, нужно просто чуть-чуть выждать время, чтобы можно было уехать, - вступил в диалог женский голос.
- Что выжидать? Я сижу здесь, у всех на виду, в то время когда меня разыскивают.
- Я тебе сто раз говорила, что если хочешь что-нибудь спрятать, положи это у всех на виду. Так и ты, никому и в голову не приходит, что ты можешь находиться еще в городе, тем более в гостинице, даже с поддельными документами.
- Когда я смогу уехать?
- Скоро. Послезавтра мы поедем в Москву, а там нас уже никто не найдет, там миллионы людей, это как иголку в стогу сена искать. А потом можно будет попытаться переехать в более цивилизованную страну. С такими деньгами, как у нас все возможности открыты.
Маруся слушала этот диалог и тысячи мыслей вертелись у нее в голове. Кто-то в этом номере скрывается от полиции. Этот кто-то - мужчина, который украл деньги. Что-то до боли знакомое в данном раскладе. Мужчина, деньги, голос. Голос Бондарчука!
Господи, да это же он – начальник отдела банка, укравший деньги. Что же делать? Маруся заметалась. Так спокойно, стоять, дышать. Надо звонить в полицию? Косачев! Ну конечно, он же работал в этой области, по крайней мере, школу милиции точно заканчивал.
Маруся потихоньку прошла к лифту, спустилась вниз, нервно разыскивая в сумочке телефон. Не найдя, рванула к стойке администратора.
- Можно от Вас позвонить?
- Пожалуйста.
Но куда звонить, в телефоне был номер Косачева, а наизусть она, конечно, его не помнила. Паша Соколенко! Осенило ее. Набрав номер Соколенко, она стучала костяшками пальцев по стойке. Ну же, давай, сними трубку.
- Але. Кому там не спится? – сонным голосом спросил Паша.
- Паша, это я. Твоя любимая подруга детства.
- Господи, Безручкина, ты с ума свихнулась окончательно. Два часа ночи, чего тебе?
- Паша, мне твоя помощь нужна.
- Почему меня это не удивляет. По другим причинам ты мне не звонишь и не объявляешься, любимая подруга детства, - сказал Пашка, сделав яркий акцент голосом на слове «любимая».
- Мне нужен телефон Степана Косачева.
- А больше тебе ничего не нужно?!
- Павел, пожалуйста, речь идет о жизни и смерти, - закончила она изъезженной в кино фразой.
- Что опять? Опять Потапов? На этот раз ты решила сразу в полицию обратиться? – с оттенком легкого сарказма уточнил он.
- Павел, пожалуйста, - не реагируя на его колкости, просила Маруся, - дай номер.
- Ты можешь сказать, что произошло? У тебя все в порядке? Ты жива? Ты где вообще?
- Много вопросов, потом объясню, но сейчас мне очень нужен номер телефона Степана Косачева, - как заведенная твердила Маруся.
- Пиши.
Маруся выхватила у администратора ручку и быстро записала надиктованные Соколенко цифры.
- Спасибо, - крикнула она и нажала отбой.
Быстро набрав номер, она услышала длинные гудки в трубке. Хоть бы Паша не ошибся, хоть бы Косачев был дома.
- Косачев у аппарата.
- Степан, Божешь мой, слава Богу, какое счастье.
- Тпру, это кто так благодарен небесам за мое существование?
- Это я – Маруся Безручкина.
- А, а я слышу голос знакомый, не пойму чей. Надо же, то сто лет не виделись, а то прям расстаться не можем. Неужели я тебя, Безручкина, так поразил своей мужской харизмой, что ты все-таки сделала правильный выбор между мной и Потаповым в мою пользу?
- Степа, здесь такое, я тут в гостинице, и здесь этот мужик из банка, который кучу денег спер, - быстро затараторила Маруся.
- Стоп. Ты уверена?
- Нет, конечно, но очень похоже. Я его не видела, но слышала, что он говорил, и, кажется, это он.
- Сиди там, никуда не суйся, сейчас приеду, - отдал приказ Косачев и повесил трубку.
Маруся медленно подошла к дивану. Этот день никогда не кончится. Марусю трясло, переживания последних дней давали о себе знать. Прошло минут двадцать до того момента, когда в холл гостиницы вошла толпа потных злых мужиков в бушлатах. Их лица не выражали ничего кроме недовольства.
- Безручкина, - Косачев пальцем поманил ее к себе. - Ну и где наш антихрист прячется?
- Там, наверху, на 7 этаже, номер, если отойти от «люкса», пройти по коридору, потом поворот и он следующий, - путано объясняла Маруся.
- Не буду уточнять, что ты там делала.
- Мимо проходила.
- А ну да, седьмой этаж, номер «люкс», все по дороге. Гардероб, небось, не могла найти или дамскую комнату? – смешливо уточнил он.
- Я взрослая женщина. Где хочу, там и хожу. Вы будете вурдалака брать? – разнервничалась Маруся.
- Пошли, спровадишь, заодно под контролем будешь, мало ли что.
- Мало ли что, что? – не поняла Маруся.
- Давай, не тормози процесс, - подтолкнул он ее к лифту.
Загрузившись в лифт, странная компания из мужиков в бушлатах и дамы в золотистом платье поднялась наверх.
- Сюда, - тихо проговорила Маруся и ткнула пальцем в дверь.
Косачев приложил палец к губам и жестом показал: куда и кому надо становиться, саму Безручкину он запихнул за портьеру у окна, от греха подальше. Подойдя к номеру, он забарабанил костяшками по двери.
- Откройте, это администратор, вы заливаете номер снизу.
За дверями послышалось передвижение, кто-то забегал по номеру.
- У меня все в порядке, сухо, - заговорил испуганный женский голос.
Да это же, голос той дамы, которая несколько часов назад устроила дебош в номере Потапова. Вот это клубок! Надо же! Маруся напряглась за портьерой, пыль веков лезла в нос и мешала дышать, очень захотелось чихнуть, и она зажала нос рукой.
- Все равно откройте. Я обязан проверить, - настаивал Косачев.
За дверью послышался шепот, стук. Наконец дверь открылась. Дама стояла на пороге, глаза испуганно глядели на Косачева.
- Пройдите если не верите.
Косачев спокойно вошел в дверь, за ним следом ломанулись остальные мужики. Дама заверещала и попыталась вырваться в коридор. Дальше Маруся ничего не видела, слушала топот, грохот, стучащие двери, кого-то уронили на пол и этот кто-то громко орал и матерился. Потом все звуки стихли. Маруся тихонечко вышла из укрытия. Картина, открывшаяся ее глазам, очень напоминала кадр из голливудского кинофильма. Мужчина в одних трусах с закрученными за спину руками лежал на полу, дама рыдала на кровати. Косачев сидел на пуфике и что-то писал.
- Да уж, хорошо вы это придумали. Мы, наивные, думали, что вас из города и след простыл, а вы вот здесь, на самом видном месте. Истину говорят: хочешь что-нибудь спрятать, положи это на самое видное место. Заходи Безручкина, ты теперь у нас герой, тебе теперь, наверное, и премию дадут. Банк, по-моему, что-то обещал за информацию о нем, а тут ты его целиком сдала. Может, к нам в полицию работать пойдешь?
- Не издевайся, - тяжело сказала Маруся.
- Ладно, успокойся, сейчас тебя домой завезут, а вот завтра тебе надо будет явиться к нам и дать признательные показания.
- Какие признательные показания? – растеряно спросила Маруся.
- О том, каким образом, вам Мария Безручкина, удалось выследить преступника, за которым половина органов города носится, как бешеные собаки, - заржал Косачев.
Маруся испугано перевела взгляд на лежащее тело. Господи, да когда ж этот день закончится.
Через час, полицейская машина подвезла ее к родному дому. Маруся вышла и неуверенной походкой зашагала к подъезду.
Теперь она точно знала куда идет.
Эпилог
«Теплый ветер нежно...» привычный аутотренинг наконец-то совпал с действительностью.
- Паш, подай, пожалуйста, сок со столика, что-то лень с лежака вставать, уже жарковато на солнышке, надо раскрыть зонт, - ласково промурлыкала
Маруся.
Пашка отложил свой планшет.
- Сейчас Маруська, а то может искупнемся? - он бодро подбежал к ней с соком и влюблено посмотрел ей в глаза.
- Что-то не хочется, а ты иди, охладись, - и оба расхохотались.
Маруся с удовольствием наблюдала, как Пашка с разгону врезался в морскую волну, пропал из виду, появился над водой уже чуть ли не возле буйка и, мирно взмахивая над водой сильными руками, поплыл вдоль берега. Она прикрыла глаза. Просто сказка какая-то, причем кажется со счастливым концом. Все выглядит абсолютно нереальным. В памяти снова и снова всплывали картинки трехнедельного прошлого.
Вот она, как в кино про супермена: красивая, слегка растрепанная, выходит из полицейской машины в сопровождении крепких парней в форме, вот на крыльце стоит Пашка - такой родной и очень взволнованный. И совсем уж по киношному они идут друг навстречу другу, останавливаются, и снова навстречу...
- Как ты?
- Я в порядке, потом... Ты меня прости за все и спасибо... за платье
- Твоя Ангелина Павловна спит, наверное, может ко мне, - сказал Пашка и тут же смутился, - чаю попьем, отдохнешь, потом все расскажешь.
- Хорошо.
Он робко приобнял ее за плечи и тут Марусю прорвало, она плакала и говорила. А потом у него на кухне пила чай и снова плакала, и лишь под утро забылась сном, прильнув к родному Пашкиному плечу. Утром, когда она открыла глаза и, осознав, где находится, посмотрела на него новыми глазами. Все время, которое она проспала, он как стойкий оловянный солдатик, что бы ее не разбудить, просидел в неудобной позе.
- Милый, дорогой мой Пашка, спасибо тебе. Мне пора.
Пашка вздрогнул.
- Маруся, подожди, мне надо кое-что важное сказать.
- Не надо слов, - Маруся улыбнулась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в губы. - Я вернусь.
События предыдущих дней вырвали Марусю из привычных уже упаднических настроений, поменяли взгляд на мир, заставили полюбить себя. Ей перестало быть страшно, она наконец почувствовала свою силу. «Вылезла из-под веника» - подумала Маруся. Ну а когда человек себя любит, он может поверить в то, что кто-то тоже его любит, что он кому-то нужен, что он совсем не одинок в этом огромном безжалостном мире.
Вот такая сказка про дурочку, которой пришлось пройти семь кругов ада, дабы все постигнуть. Или она еще не все поняла?!
Маруся, не открывая глаз, снова улыбнулась. Планшет заурчал – это Нютка просилась на связь. О том, что они с Пашкой махнули на Гоа (какая-то крутая пашкина премия за какую-то суперпрограмму) знали только самые близкие, в их число входила Нютка. Конечно, это был риск, но, на удивление, Нюта держалась стойко.
- Балдеете?
По Нютиному лицу было видно, что ее просто распирает от новостей.
- Маруська, признавайся, к какой иконе свечку ставила. Мало того, что ты в тропиках уже неделю загораешь, так теперь еще и завидная невеста - тебе такууую премию банк выписал «За поимку особоопасного», - и Нюта назвала сумму, которую обычно называют в качестве Джек-пота.
- «ЭТОТ» оказывается, давно подворовывал, а уже последняя кража с нашего счета - это финальный аккорд, - Нютка перевела дух.
Маруся сидела, словно стукнутая пыльным мешком – жизнь продолжала удивлять, обретая новые повороты сюжета.
- Кстати, как там Пашка? ХОРОШО?!
- А к чему кстати? - Пашка незаметно подошел и помахал Нюте рукой, выглядывая из-за плеча Маруси.
- Вижу, вижу что хорошо, хотя приличные люди, когда с дамами общаются голыми не бегают. А ко всему, кстати, - снова перескочила Нютка на параллельную линию, - ты нашу Маруську охмурил - тепереча у нее куча денег - если захочет, может год не работать.
Нюта взяла интригующую паузу.
- Марусь, ты хорошо сидишь, удобно? Новость No.2: я сама слышала, как Командорша сказала Петровичу, что будет двигать тебя на своего зама!!!
- Нюточка, ты себя хорошо чувствуешь? Может ты слегка перепутала чего-нибудь?
- Ага, перепутала, поэтому Алипов ходит чернее тучи. А все голову сломали, куда ты пропала. Я молчу, - гордо добавила Нюта. - Ну все, заканчиваю, кто-то идет. Пока-пока.
Маруся даже не успела ответить. После обрушившейся информации она притормаживала. Подняв голову, она вперила растерянный взгляд в район груди Пашки.
- Кажется, все звери передохли в округе.
- Ого, так ты теперь – завидная невеста - и можешь выбирать себе женихов, каких захочешь. Теперь даже слова я тебя люблю, останутся незамеченными и на фоне всего, не впечатляющими, - спокойно изрек Паша.
Он стоял, скрестив руки на груди, и внимательно смотрел на нее.
- А чего тут выбирать? Женихи то роями вокруг меня не летают, - неуверенно сказала Маруся.
- А Потапов?
- Потапов не жених, он темное прошлое, у всех есть темное прошлое.
- А я кто? Непонятное настоящее?
Маруся смотрела ему прямо в глаза, пытаясь понять: серьезно он говорит или как всегда шутит. Пашкины глаза смотрели очень серьезно, даже не моргали.
- Так кто я?
Он хотел услышать от нее самого искреннего, единственного признания. Того которого он терпеливо ждал много много лет.
- И так?
- Что так? Что ты хочешь услышать? Я не понимаю?
Марусе было страшно, ей казалось, если она сейчас произнесет те заветные несколько слов, то она станет беззащитной, слабой, а это ее пугало больше всего в жизни значительную часть, которой она усилено, камешек за камешком, возводила вокруг себя защитную стену, дающую ей безопасность и надежность. А вот сейчас он просил, нет, требовал, что бы она взяла и сама разрушила свою безопасность, пустила его в свой маленький мирок. Пашка не будет размениваться на мелочи, он требует все и сейчас, сдать крепость без боя. Маруся была на грани истерики, ее начала бить мелкая дрожь.
- Ооо, если такие вопросы ставят тебя в тупик, то прости, не хотел. Забудем, сотрем из памяти. Просто я думал, что мы обо всем поговорили, все выяснили, поняли, и осталась одна маленькая последняя ступенька. Но видимо ступенька совсем не маленькая, она огромная и нам ее не преодолеть.
Пашка развернулся и зашагал по пляжу в сторону отеля. Маруся осталась сидеть в полной растерянности. Несколько минут она тупо смотрела на плещущийся океан. Вдруг, подорвавшись, она побежала вслед за ним. Он еще не успел далеко отойти, Маруся подбежала, схватила его за руку и резко развернула.
- Стой где стоишь. Иначе я незнаю, что сделаю.
- Было бы интересно знать, что именно?
- Хватит издеваться надо мной. Да я такая. Мне сложно разобраться в своих чувствах и еще сложнее о них говорить. Но ты бы мог мне помочь!
- Я бы что? Помочь? Да я половину жизни угробил, чтобы объяснить, как я к тебе отношусь. А ты ничего не замечала, ни на что не обращала внимания. Я терпел все твои слезные разговоры про Потапова, все страдания. Помогал, чем мог, всегда подставлял свое плечо. Ты думаешь, как мне было тогда, 17 лет назад, слышать ту историю ото всех, а потом внимать твоим стенаниям. И даже недавно, когда тебе приспичило пойти на этот дурацкий вечер, я сделал все, что бы ты там засверкала. Ты не задавалась вопросом: почему я это сделал? А она мне сейчас говорит: «Но ты бы мог мне помочь!».
- Я тебя люблю, - выдохнула Маруся.
Следующие секунды длились бесконечность. Пашка рванул ее на себя и крепко прижал.
- Божешь мой, Безручкина, какое же ты чудовище. Ты монстр, который всего меня измучил. В тот день, когда ты позвонила и сказала, что Потапов вернулся, я думал, что все, жизнь закончилась. Я медленно, день за днем, час за часом умирал. Но все равно надеялся, глупо верил. И потом, когда ты пришла, мне показалось, вот дождался. Но не тут, то было. И здесь ты умудрилась вытянуть из меня все жилы. Ты знаешь, на доли секунды, я даже решил: все, больше не могу, не буду бороться, устал, пусть все будет как есть, может так оно и должно быть. Фатализм стал моей религией. Шел и молился про себя. И, кажется, Бог меня услышал.
Маруся подняла на него счастливые улыбающиеся глаза.
- Это не Бог, это я тебя услышала. Услышала, поняла и поверила. Я тебя люблю.
- И я тебя люблю, - прошептал Пашка и прикоснулся к ее губам.
Это был самый теплый, самый сладкий и самый лучший поцелуй на свете, Маруся отвечала на него со всей радостью. Она была в безопасности, ведь теперь у нее был тот, кто всегда будет рядом, тот, кто победил ее страхи. Их сердца бились в одном, только им двоим известном ритме.
Мужчина и женщина стояли на белом песке и целовались, а теплый ветер нежно касался их расслабленной кожи под настойчивыми лучами вечернего южного индийского солнца. Бесконечный шум прибоя то нарастал в порывах ветра, то смирялся в надежде затихнуть совсем. Даже с закрытыми глазами они знали это бесконечное синее небо, уходящее в никуда.
Дуракам семь кругов не ад
© Copyright: Виктория Курпель, 2015
Свидетельство о публикации №215061100633
Свидетельство о публикации №215061100633
Рецензии
Ваша Маруся очаровательна, да и история захватила.
Успехов в жизни и творчестве! С уважением!
Александр Матвейчук 18.06.2015 18:26 • Заявить о нарушении
Успехов в жизни и творчестве! С уважением!
Александр Матвейчук 18.06.2015 18:26 • Заявить о нарушении
Спасибо большое, это первый отзыв мне искренне приятно.
Виктория Курпель 20.06.2015 12:01 Заявить о нарушении
Виктория Курпель 20.06.2015 12:01 Заявить о нарушении