Ключи от Неба, 1часть, 5глава. В машине

ГЛАВА 5. В МАШИНЕ.

Однажды жадность и безразличие опустошат землю.
И прийдет повелитель зла и распространит свою власть
над всем человечеством. И кажется, не останется способ-
ных противостоять ему. Туман развеется и обнажит ледяные
вершины Шамбалы. Правитель Шамбалы вступит в бой
и низвергнет силы зла. И на земле, наконец, воцарится Мудрость.

Тантра большого круга времени.

Вдали завиднелось белое пятно. Дорога стала совсем узкой и только кое-где проступала сквозь еле примятый желтеющий бурьян. Скорее всего, здесь кто-то несколько дней назад проехал, отчего самые большие стебли бурьяна повалились на землю и уже почти не мешали продвигаться всё глубже в лес.

Эта дорога вела к когда-то существовавшей деревушке, со всех сторон окольцованной чащей. Там жили работящие и богатые люди, но страшная и загадочная болезнь выкосила всех, не пожалев даже детей и животных. Люди вымерли, дома стояли открытые со всеми вещами, но никто из соседних деревень не стремился обогатиться за счет этого добра: боялись заразы. Постепенно деревня заросла травой, лопухами, ясенями и дикой редькой. Некоторые дома развалились и покрылись мхом, некоторые еще стояли, покосившись, с обваленными крышами. Время дало свой отпечаток.
Около деревни располагалось небольшое кладбище. Оно было обнесено изгородью из серого камня. В этом камне заключалась необычность этого места. Поздно вечером, в темноте, изгородь светилась желтоватым светом, будто распеченная огнем сталь. Такое явление можно было объяснить тем, что мастера, делавшие забор, решили подмешать в раствор какое-то вещество, дающее такую реакцию. Это же они проделали и с некоторыми могильными крестами. Так что при наступлении сумерек кладбище загоралось зловещим мерцанием. Но настоящей тайны свечения не знал никто. Это были лишь домыслы селян.
Чтобы попасть в деревню, нужно было объехать сначала кладбище, свернуть с основной дороги возле заброшенной церкви, и тогда глазам открывалась заросшая и покинутая всеми местность, разрушенные дома и покосившиеся заборы.

Чтобы скоротать время затянувшейся поездки Женя решил рассказать последние новости, о которых вспомнил, задумавшись о судьбе покинутой деревни:
- Вчера дом Савельича разбирали на дрова.
- Большой был дом? – спросил Эдик. – Не смогли продать?
- Так у Савельича документов на него не было. Дом старый, переписывать его дорого, а стоит он немного, вот и осталось строение без документов. Кому продашь? Пустили на слом за гроши, - объяснил Женя.
Вероника печально вздохнула:
- Вот еще один огород зарастет бурьяном.
- На моей улице уже нет половины домов, – поддержала Лина, - Где стоят еще пустые, а где – уже один фундамент. А земля тополями и ясенями зарастает. Пройдешь, и тоска нападает. Люди почти вымерли, из сорока дворов жилыми остались только двенадцать. Чего дальше ждать? – и себе опечалилась Лина.
- Люди не вымерли, а уехали в города, за границу в поисках работы, - объяснил Эдик.
- Везде наши – и в Америке, и в Берлине, и в Польше, - сделала заключение невеста.
- Хорошего мало. У нас родина там, где больше платят. Разве это правильно? Да и что там? Черная работа в лучшем случае. Мы вынуждены вести нелегкую жизнь, тащить все на себе и терпеть унижения, - поделилась наболевшим Лина. - Почему мы не можем жить по-другому, как люди?

- Это всё из-за психологии раба, - сказал Эдик.
Женя сразу возмутился:
- Какого раба?! Государство должно беспокоиться о своем народе, чтобы не искали где-то лучшую жизнь. А оно не выполняет своей функции. Всё как у плохого хозяина – валится из рук, разрушается, люди выживают, им не до культуры и совести. Сколько талантов уехало за границу, и поднимают экономику чужих стран? Не подсчитано. А кто не может уехать, тот спивается, деградирует и извращается морально. Посмотрите на свою улицу – в каждом дворе алкоголик. Разве это не правда? Пьют все. Одни гонят самогон, другие его употребляют, чтобы залить глаза и не видеть, какова их жизнь. Напились и решать ничего не нужно. Причем здесь рабы?
- Это их выбор. Неужели так трудно вести здоровый образ жизни и искать счастье? Не всё плохо и горе беспросветным не бывает, - Лина клонила разговор в свою сторону.

Эдик, не слыша девушку, продолжил свой спор, а спорить он любил. Как он считал, полемика развивает сообразительность, а в споре рождается истина.
- Это рабский выбор. Рабы – это всегда жертвы, они всегда чахнут под гнетом других или себя, нет разницы. Я был в Дании полгода, работал у фермера-пенсионера. Там на пенсии люди содержат хозяйства, землю, коров, это очень прибыльно, и в то же время любят путешествовать, учат языки, катаются на аттракционах, ходят в музеи. Моему боссу лет семьдесят, и я вам скажу, он очень крепкий, подвижный, веселый старик, любит танцевать под нашу музыку, учил наши песни. У него целая библиотека старинных книг, он их коллекционирует. Много ли у нас фермеров-знатоков французской поэзии? Много ли у нас вообще фермеров? Он разводит коров, садит кукурузу. Там не очень хорошая земля, много камней, с которыми приходилось бороться, но поселок чистый, везде ветряки и нет мусора на улицах. Дома и дороги в идеальном состоянии. За работу хорошо платят, за полгода там я смог накопить и купить здесь жилье, теперь мы с Аней можем пожениться. Что еще я могу сказать? Мой босс очень удивлялся, что при нашей богатой земле и дешевой рабочей силе, мы не кормим весь мир и сельское хозяйство у нас в запустении. Он не знает, как у нас воруют деньги из бюджета. Когда я рассказал, какой техникой мы пользуемся на полях, он удивлялся еще больше, «ведь это хлам» говорил он и добавил, что такой они уже лет пятьдесят не пользуются, и её можно найти только в музее. А меня больше всего удивили не идеальные дороги, не красивые дома, а местные магазины. Когда я впервые увидел такой, то просто был в шоке. Стоит деревянный крашеный домик, внутри чистый деревянный пол и две полки по периметру. На них немного овощей кучками и в пакетах – картошка, свекла, огурцы, капуста, морковь, томаты. Возле них – ценники и рядом – копилка с надписью. Такие копилки у нас только в церквах для милостыни. Тогда я спросил: «А где продавец?», мне ответили: «Его нет, здесь всё на доверии, берешь, что тебе надо, и бросаешь в копилку деньги». Выкопать овощи прямо из огорода стоит немного дороже. В нашей стране такое немыслимо, а там нет воровства. На каждом углу я сравнивал их порядки и наши, и мне становилось грустно. Почему у нас не так? Почему они сдают пластиковые бутылки в автоматы и получают за это деньги, а мы всё несем на свалку и дышим ядом? Почему у них мусорные баки с крышками, и везде чисто, а у нас мусор кидают мимо баков, и где придется, на улицах, возле домов, в парках? Почему мы идем в лес на пикник и оставляем весь мусор там, и никого не волнуют последствия? Кто должен это убирать? Почему там люди берегут землю, а здесь ко всему равнодушны, как будто завтра – конец света? Европой быть хотим. Рыло сперва отмыть надо и сараи почистить. Мы не можем палец о палец ударить для своей страны, сделать хоть малость – не гадить там, где живем, потому что мы – рабы, мы – чьи-то жертвы. Вот и весь ответ.
Недавно убирал лес возле дома от бутылок и пластика. Соседи оборудовали там себе площадку – столик поставили, лавочки, гонят самогон, продают его, алкаши приходят тут же распивают, веселятся, мусор кидают в лес. Когда я выносил полные мешки этого добра, на меня смотрели как на идиота. «Зачем тебе это надо?» спрашивали. Видимо, гадить – это их призвание, иную картину мира они себе не представляют, а кто живет иначе, для них – психически больной.

- У них другие ценности. Экология туда не входит, - объяснила Вероника, - Эдик, я помогу тебе, чем смогу. Я тоже хочу, чтобы наш город был чистым. Можем организовать субботник. Я позову друзей из сети. Давай обсудим детали на днях.
- Мы станем убирать, а они продолжат жить по-прежнему. Это тупик. Фермер из Дании не понимал значения слова «быдло». Наверно, не сталкивался с деградированными до уровня животных людьми. И еще не понимал, почему у нас нарушаются все законы. Если у них запрещено делать самогон, то никто не занимается, а у нас многие так зарабатывают деньги – убивают население и совесть не мучит.
- У таких нет проблем, одна прибыль, а чужие беды им по барабану. Пойдут в церкву, свечку поставят и все грехи долой. Подумаешь, кого-то споили до белой горячки и состояния трупа, родственники похоронят. Да кому надо чужое горе?! – Женя плюнул, потом чихнул. Какие-то воспоминания не давали ему быть спокойным и уравновешенным, тема разговора раздражала и волновала его, будто касалась лично.
- Верно, все хотят быть счастливыми, а чужие проблемы сильно мешают, - поддержала его Лина.

Эдик как всегда выражался категорично:
- Эгоизм и жестокость – имя человека. Скоро мы вымрем, порешим друг друга собственной злобой и бессердечием. А наши земли захватят китайцы или еще кто-нибудь. Это ж лакомый кусок. Сгонят остатки в резервации как индейцев и всё, привет. Попомните мои слова. Алкоголизм, безответственность, наркотики и СПИД довершат дело. Люди удивительно похожи на крыс, от скученности те тоже едят себе подобных, особенно любят жрать соседских детей. Когда-то и люди были каннибалами, а теперь вот поумнели и почти перестали, мучат только психологически, иной раз рукоприкладством забивают до невроза.
- А тут еще Чернобыль.
Эдик продолжил:
- А поиски счастья – бред, придуманный философами. Невозможно найти счастье и быть всегда счастливым. Надо совершенно очерстветь, чтобы быть счастливым и не замечать, как другие мучатся.
Лина встрепенулась, восприняв категоричность парня как камень в свой огород. Её самолюбие и без того было сегодня задето и любая критика ранила её больнее, чем физические побои.

- Но ведь есть психология позитива. Хочешь быть счастливым – будь им, - защищалась она от нападок Эда.
- Крутое замечание, - продолжил он свою полемику, - ты хоть раз видела человека, который решил быть счастливым и остался таковым на всю жизнь? Всё равно случится что-то, что выбьет его из сладкого дурмана и заставит нарушиться его планам. Жизнь любит вносить коррективы. Не это ли несчастье – несбывшиеся желания?
- Позитивная психология учит другому.
- Да знаю я, чему она учит. Она просто отвергает наличие негативных чувств, но они никуда не исчезают, а лишь загоняются внутрь, где тихо и темно, и разлагают тело. А я хочу проявлять все свои чувства, потому что чувства вызываются ситуациями, они реакция на боль и успех, а не первопричина, как кто-то считает. Не от чувств возникают ситуации, а от ситуаций – чувства. Веселое настроение – лучший способ заставить рабов забыть о своей судьбе и сделать их нечувствительными к страданиям. Беззаботность, веселье, бодрость – вот что требуется от раба, особенно при посторонних. Прицепил улыбочку, и трава не расти. «У меня всё всегда ок», и окружающие вздыхают от облегчения, ведь тогда не нужно сочувствовать, находить душевные силы, чтобы выслушивать чужие злоключения. Кому нужны чужие проблемы, ведь они заразны, не так ли? На того, кто не хочет веселиться, смотрят как на опасного, с ним никто не хочет общаться, и несчастный остается наедине со своим несчастьем. Вот так – если у тебя всё путем, то рядом и друзья, и знакомые, все заглядывают в рот и ждут лакомого куска, который впихиваешь им в руки по доброте душевной. А случись что, много ли друзей найдется в помощь? Да они как крысы разбегутся, еще и шептаться будут по углам, мол «сам виноват». Несчастные должны нести свое бремя молча, чтобы не омрачать счастья остальных. Есть особо специфические люди, подсевшие на публикации о позитивном мышлении. И вот какая штука. Когда у них есть проблема, они ищут свободные уши, чтобы излить им свой негатив. Им сразу становится легче, но помня из книг, что с негативно мыслящими людьми общаться нельзя, якобы от них эта зараза переходит, они избегают людей, ищущих поддержки, и активно демонстрируют свой оптимизм и жизнелюбие. На первый взгляд это очень приятные люди, но узнав их ближе, понимаешь, что живут они в своем эгоистичном мире и безразличны ко всем другим, единственное, что их заботит, это их спокойствие и счастье. И когда они спрашивают для вида: «Как у тебя дела?», не ожидают ничего, кроме такого же притворного ответа: «Нормально». Другой, негативный ответ заставляет их обходить вас десятой дорогой, чтобы не заразиться неудачливостью. Так что позитивное мышление в итоге выбирают лица двуличные, лицемерные, безразличные и трусливые, с жутким эгоизмом и духовной ленью. От них нет никакого толку, всё они делают только для себя. А весь мир подождет. Нормальный человек способен сочувствовать, переживать за другого человека, разделять его чувства, потому что мы живем в обществе и связаны друг с другом, только в единстве наша сила и выживаемость. От сопереживания, естественно, портится настроение, разделенные чувства угнетают, и этого боятся эгоисты. А такие черствые люди, беспокоящиеся о своем позитивном мышлении, с помощью которого они якобы исполняют свои опять-таки эгоистические желания, отделяют себя от общества. И связи рвутся. Сейчас засилье индивидуализма, а счастья по-прежнему нет. Этот весь бред придуман для разобщения людей. Когда каждый будет опасаться за свое благополучие и избегать других, нас станет легко победить. Сказка про веник: весь сразу веник не сломаешь, а по прутику можно. И сейчас победить нас легче легкого. Для элиты, которая правит миром, мы, простые люди, - стадо, худоба, которая годится лишь на роль рабов и прислуги. Лишних людей, потребляющих небесконечные ресурсы, им надо уничтожить, что у них прекрасно получается. В ход идет всё – от зависимостей до психологии. Скоро от славян ничего не останется. Гены алкоголиков мутируют, а тут ещё Чернобыль. А еще мода на анорексию. Всё просто – нужно лишь внедрить в психику определенные мысли и человек уничтожает себя сам. Достаточно пару критических замечаний от злых людей и программа запущена. Злые языки опасней пистолета. Если бы Гитлер был жив, он бы обрадовался, ведь то, чего он добивался, теперь реализуется. Его победили, а водку победить не смогли. Он хотел свести нас до уровня жестового языка, до уровня животных, он добился этого. И никто об этом даже не знает. Мировому секретному правительству мы мешаем, и оно сделает всё, чтобы нас загнать под каблук. И здесь оружие – деньги. Вы – давным-давно в рабстве, и не знаете этого, это рабство секретное, но оно существует, стоит только открыть глаза и посмотреть по сторонам.
Все молча слушали монолог Эдика, у всех испортилось праздничное настроение. В машине стояла угнетающая атмосфера.

- Ты – пессимист, Эд, - заключила Лина, - откуда такие познания? Когда люди переходят из крайности в крайность – это печально. Здесь нет гармонии. Во всем нужна мера.
- Я знаю, о чем говорю. Философы выдумывают бред, чтобы контролировать чужой мозг, влиять, как угодно мировому правительству. Псевдопсихологи в книжках диктуют принципы нарциссизма – будь идеален, меняйся, а если не можешь, надень маску благополучного гражданина с фальшивой, но приличной улыбкой. Делай всё, чтобы тебе завидовали, чтобы тобой восхищались. Я хочу ощущать естественность, пусть и неидеальную, но живую. Я хочу наслаждаться жизнью, пусть другие и считают меня странным, занудным, еще каким-то. Это их право. А моё право быть таким, как я хочу и могу, и не бояться чьего-то мнения, которое запрещает мне быть собой, обещая за это райские кущи. Быть естественным, быть самим собой, жить истинными чувствами, а не фальшью, и не бояться неодобрения со стороны – вот мой выбор, а позитивную психологию исполнения желаний я оставляю тем, кто ведется на обещания «эдемского яблока». Мол будете как боги.

Вероника не выдержала, как ей казалось, негативизма парня, у неё ломило голову от обилия информации, обрушившейся на её бедные уши, и она вмешалась:
- Но нужно же во что-то верить: в хорошее, в любовь…
- Ты – ангел! Ангел в этом чертовом аду. Береги свой свет, пока не отняли. Те, кто правят миром, поклоняются другим идолам.
- Важно верить, - неуверенно повторила она.
- Во что? В царствие небесное?
- Хотя бы в это, - беззвучно пролепетала она. – Многие поколения людей только этим и утешались, что есть где-то место, где нет страданий и боли, и смерти, и все там счастливы, не угнетают других, не издеваются, не унижают, и попасть туда возможно, если будешь добрым и смиренным.
- Ах, сказки о рае, Шамбале, Шангри-ла, царстве ангелов, атлантов, есть на любой вкус. Рай там, где есть гармония, где всего в достатке и нет ничего, раздражающего душу, где забываешь обо всем, где исчезают все твои желания, потому что ты достиг всех целей. И это небытие. Человек создан так, чтобы испытывать желание, чего-то хотеть, к чему-то идти. И зачем тогда рай, если ты не существуешь, если со смертью у человека исчезают все его мысли и он не может оценить это царство? Это сказки, чтобы утешить мучения раба. Мучься теперь, потом будешь где-то там счастлив. Мученики почитаются как святые, о них думают, что умерев, те в раю и наслаждаются счастьем, им молятся, им поклоняются. Вот бы кусочек этого внимания и добра человеку при жизни, так и не мучился бы. А то до смешного доходят – воруют себе на память землю с их могил, будто бы она целебная. Во всем потребители. Они хотят справедливости, которой нет в этом мире, пусть даже она будет где-то в небытии, потому что в бытии, они понимают, ничего такого быть не может. Люди как жили бестолково, так и будут, несмотря на прогресс и законы.

- А может люди не умирают, а лишь меняют форму, поэтому существуют в другом пространстве, не материальном, - опять предположила Вероника.
- Скажешь тоже.
Женя усмехнулся своей приторной улыбкой чеширского кота, которую любили женщины:
- А что ты не хочешь в рай?
Эдик недоуменно посмотрел в зеркальце.
- Ой, не хочу! Мне и здесь хорошо. Ничего нет ценнее настоящей жизни. Надо жить теперь и не откладывать это на потом. У меня есть руки, голова, силы, и я могу сделать всё, что от меня зависит, а не ждать, когда придет богатый дядя и сунет в рот кусочек счастья.
- Мировой заговор, мировое правительство – паранойя какая-то, - прошептала под нос Лина, и кисло улыбнулась Эдику. Он навевал на нее скуку и раздражение. Словоохотливость и снобизм парня утомляли, самоуверенность и категоричность раздражала.
- Ты любишь жизнь, Эд? – спросила она, наклонив голову, чтобы собеседник не видел налетевшей на неё скуки.
- Я её обожаю. Жизнь прекрасна, если дело не касается человеческой глупости.
- Хм, - Лина промычала задумчиво и больше не стала разговаривать.
- Друзья, - сказал Женя, - давайте закончим этот разговор. Злободневного бытия на сегодня хватит. У нас вроде бы праздник, а вы проблемы и политику обсуждаете, только аппетит портится от таких разговоров.
- Давайте организуем общество возрождения страны. Будем влиять на массы, составим программу, - попыталась пошутить Вероника.
- Ты ещё в депутаты баллотируйся, - подхватил Эд.
- Вампиров и так хватает. Правда, друзья, давайте говорить о чем-нибудь другом. Социальные проблемы надоели, - Женя повторил свою просьбу, хотя обычно не любил что-то говорить дважды.

Все сразу замолчали, и в машине стало тихо. Желтоватые огни кладбища приближались. Вот свет фар коснулся изгороди и ближайших могилок, стал перебегать с одной на другую, и свернул на дорогу. Справа от машины замелькали покосившиеся светящиеся кресты и плиты, было заметно, что они очень древние, украшены странными узорами и надписями. Огни и необычного вида памятники производили впечатление чего-то потустороннего, чуждого и неизведанного, и вызывали больше любопытства, чем страха. Только Вероника была испугана, плотнее прижалась к мужу и схватила его за руку. Она вглядывалась в темные проемы окон, щурила глаза, неровно дышала. Она верила в духов, и эти мысли доводили её до панического ужаса. Тот, кого она держала за руку, казался совсем спокойным. Это обстоятельство удивило её, ведь она сама боялась так, будто через минуту умрет. Её бросило в пот, дыхание сперло, в голове звенело, она стала слышать собственное сердце, которое билось где-то в области шеи тяжело и глухо.
Дружок что-то напевал себе под нос. Вид могил его нисколько не пугал, может потому, что еще совсем недавно он с друзьями ходил ночью на кладбище и веселился возле могилок. Сейчас он бормотал на радостях какую-то пошленькую песенку и был уверен, что никто и ничто не сможет испугать ни его, ни молодоженов.
Дорога свернула налево, огибая старинный полуразрушенный колодец. В нескольких метрах от него, в зарослях кустов вспыхнули, как драгоценные камни, два больших огня. Вероника заметила их и судорожно дернулась. Мысли Жени сразу же спутались. Нике казалось, что эти огни – глаза ожившего вампира, следящего за ними из кустов. Все её чувства напряглись до предела, в висках маленьким молоточком забилась кровь.
Почему она так испугалась? Это всего лишь предрассудки. Разве огни не могут оказаться совой или большой птицей? Зачем верить сплетням, если она знает, что вокруг в радиусе десяти километров никого нет в живых, кроме, конечно, редких животных? И разве может угрожать ей опасность в машине? Даже если что-то неопределенное бросится в окна, Эдик прибавит скорость, и они благополучно избавятся от любых преследователей. Но как бы ни успокаивала себя Вероника, предчувствие чего-то плохого прокралось тихонько в сердце и выло там, словно голодный пес на луну. Как Шарик ночами, когда стояла духота на улице и ей особенно не спалось.

- До дома еще далеко? – спросила Вероника.
Женя притянул её ближе к себе и чмокнул в ухо:
- Еще немного, и мы будем дома, котенок, - почти шепотом сказал он.
Эдик саркастически ухмыльнулся, услышав его слова, и поглядел на Лину. Она только хмыкнула, поняв, что Эдик разгадал её тайну. Вероника улыбнулась как ребенок, она ощущала, что её любят и от этого на душе становилось тепло и спокойно.
- Я хочу с тобой танцевать, - призналась она, - и попробовать свадебный торт.
- Вот как? – Женя погладил жену по плечу. – Сладенького, значит, захотелось? А я не подхожу на роль десерта?
- Ну что ты! – почти смеясь, сказала Вероника. – Ты у меня – особенное кушанье: ванильное мороженое с клубничным желе, шоколадной стружкой и орехами кешью – мое любимое.
Женя расхохотался:
- Я не такой холодный!
- Но ты такой же вкусный! – ответила она и потерлась щекой о его плечо.

«Настоящая кошка», - подумал Эдик.
Вероника успокоилась, небольшая доза флирта подняла ей настроение и согрела душу. Она поняла, что напрасно тревожилась. Ничего страшного не произойдет, да и не может произойти, ведь у неё есть защита и родное плечо. И этого уже никто никогда не изменит.
***
Эдик посмотрел в зеркало заднего обзора и улыбнулся. В его голове возникла шальная идея:
- Эй, молодожены, вы слишком не увлекайтесь, лучше послушайте меня.
Вероника и Женя посмотрели на водителя. Что он уже придумал?
- Ехать нам еще как минимум часа полтора, - сказал он, - поэтому я предлагаю сократить путь.
- Как? – не поняла Вероника, - кажется, это единственный возможный в данном случае путь. Другого просто нет.
- А я и не говорю, что мы поедем как-то по-другому.
- Тогда как? – Ника начала выходить из себя. Что выдумывает этот сумасбродный человек?
- Кажется, ты говорил, - Эдик обратился к жениху,- мы можем вернуться и поехать через деревню, а там четыре километра и мы уже дома.
У Вероники перехватило дыхание от этих слов. Прежние ужасы опять вернулись к ней. Опять началась невыносимая тревога на душе.
- Нет, я уже говорила – туда я не поеду! – её голос сорвался почти на крик. – Я чувствую, что там…
- Ника, не будь маленькой! – обозлился Эдик.- Если ты боишься приведений и прочей дряни, то послушай меня – это только предрассудки, не больше. И вообще, давайте проголосуем.
- Голосовать в этом случае глупо, - высказалась Лина, характер Эдика уже раздражал её. – Ника напугана, и хоть вы говорите, что весь этот страх – лишь предрассудки, я, тем не менее, так не думаю. Если нам что-то кажется, то так и будет. Женская интуиция еще никогда не подводила. Ничего хорошего не выйдет из этой поездки.
- Ох, эти женщины! – вздохнул Эдик.- Ну, с чего вы решили, что поехать через старую заброшенную деревню, значит подвергаться опасности?
- Им интуиция подсказывает, - ответил Женя.
- Что такое интуиция? – задал вопрос Эд и тут же сам на него ответил. – Химера! Я не верю в эту чушь, точно так же, как и в гороскопы, магию и прочую мистическую ерунду. Подумать только, мы тратим время, силы, бензин вместо того, чтобы за полчаса быть уже дома! Ну, так что? Джо, едим через деревню? С этими женщинами кашу не сваришь. Интуиция у них, видите ли. Ясновидящие все.

Женя  в задумчивости глядел на Веронику. Лицо её было бледным, а в глазах читалась немая просьба не соглашаться. Лина также ждала ответа. Страх любимой и её невероятная бледность казались странными для Жени. Он жалел Веронику, но искушение побыстрее добраться домой было довольно сильным. Что может случиться за полчаса их пути? В противном же случае им еще больше часа придется трястись в дороге. И он решился:
- Возвращаемся.
Первой среагировала Лина:
- Евгений! Ты хоть жену свою пожалей! Как ты можешь?! И это сегодня, в такой день! А что будет через полгода, через год?..
Вероника тем временем только тихо всхлипывала. Эдик, радостный и улыбающийся, не придавал словам Лины должного внимания:
- Молчи, женщина, твой день – восьмое марта, - и этими словами еще больше возмутил и разозлил девушку. Но она вопреки желанию сказать всё, что она о нем думает, умолкла и закрылась в себе. Она копила негатив и ждала, когда чаша терпения переполнится. Был бы другой момент, она бы точно не стерпела, однако момент был явно не тот, она не хотела портить свадебное настроение Вероники своим скандалом. На её лице отразилась крайняя обида и возмущение.

Вероника же дрожала от испуга. Почему этот страх так мучил её? Почему только от одной мысли о деревне её бросает в холод и липкий пот? Почему она так паникует? Конечно, мужчинам её ужас показался смехотворным, несерьезным и ненастоящим, больше похожим на инфантильность. И только она одна понимала, насколько реальный, переживаемый физически и всеохватывающий был этот страх. И хоть Вероника не могла понять ни причины, ни природы своего страха, одно она знала наверняка – что-то случится, и совсем скоро.