Вот и всё. У крылечка

  Вот и всё. У меня такое ощущение, что я последний раз здесь стою, а ощущения меня никогда не обманывали. Я с детства усвоил, что, в первую очередь, нужно быть честным перед самим собой, и тогда чувства тебя не обманут. Ещё мой дед, светлая ему память, говорил мне об этом.
  Из дома уже всё вывезли. Ну как, всё – мебель, тряпьё, посуду и прочий хлам. Самое главное оставили – дом. Его с собой не заберёшь. Он должен остаться. Он здесь родился, здесь ему и помирать. Так на роду написано.
  Сяду хоть в последний раз на крылечко. Помню, как мы его с отцом делали. Из листвяга. Листвяг, зараза, в те годы хороший был. Вот мой батька его и добыл. Сам из листвяга доски да бруски выпилил. Отец мастер на все руки был – и столяр, и плотник. Даже шорничать умел. Это я… так. Не в него уродился. В мать, наверное. Всё больше в огороде люблю копаться. Да батька меня и не пужал. Хороший батька был. Жаль, его так рано сосной задавило. Что поделаешь, судьба такая видно. Батька и сейчас, наверное, по лесу бродит. Эх…
  А крылечко знатное и поныне. Обидно только, что псу под хвост всё пойдёт.
  А сколько заноз я насадил с перил, пока отец не обстругал их! Все руки по локоть красные были и зудели, словно от комаров и мошки. Всё я любил по этому крылечку – туда-сюда, туда-сюда!
  А сколько ног повидали эти ступеньки! Мать у меня добродушная и болтушка такая была, так к ней и бегали все соседки – тёти Клавы, бабы Ани, бабки Верки, да каких только имён не было! Придут, сядут за наш большой стол. Мамка заварит крепкого чая с листьями смородины и начинается – а сколько вёдер картошки собрали?! А какой сорт огурцов?! А Нинка-то опять брюхата?! Ой! Послушаешь эти бабские разговоры, плюнешь, да и пойдёшь в огород малину обирать или сорняк вырывать, а ежели зимой, то снег убирать или дровишки колоть.
  Да, сколько всего было. Ведь это не разговоры были, не соседки, не мамка с батькой – это жизнь была…
  - Фёдорыч! Давай быстрее! Хватит слезу точить!
- Да иду, иду!
  Ох, прощай, крылечко! Прощай, домишко мой родной! Прощай, жизнь моя любимая! Вот и всё. Вот и всё…
  И зашагал он к грузовику походкой убитого зверя. А уже на следующее утро, вся его жизнь начала гибнуть под гнетом цивилизации.