Ей до сих пор снится война...

В комнате Анастасии Григорьевны Бодровой висит в шкафу нарядный пиджак. На нем золотом сияют боевые награды: ордена Отечественной войны и Красной Звезды, медали «За отвагу». «За победу над Германией» и  юбилейные. Слушая рассказ этой мужественной женщины, я думала: судьба дала ей столько испытаний, что хватило бы на несколько жизней.
В няньках
В большой крестьянской семье Клюевых было восемь сыновей и четыре дочери. Жили на хуторе, в деревне Лысуха Первомайского района. Вели натуральное хозяйство. И хотя имели лошадь, корову, домашнюю птицу, все равно жилось трудно, голодно. У ребятишек детством считался срок до трех лет. А дальше – помогай семье. Каждому распределяли обязанности. На долю маленькой Насти выпало нянчиться с чужим дитем. Отправили семилетнюю девчушку за 15 километров от родного дома. Два года она провела в няньках, заработав три пуда ржи да отрез на платье. А потом пошла учиться. Школа находилась в Кукобое. Каждодневные пять километров пешком по проселочным дорогам – не легкое испытание для ребенка. Весной и осенью – непролазная грязь, зимой – морозы под 40 градусов. Но училась Настя охотно, на одни пятерки.
Когда началась коллективизация, Клюевы не захотели вступать в колхоз и уехали в Ярославль. Отец устроился на Ляпинскую электростанцию, мать – уборщицей в клуб. В 1940 году, окончив семилетку, Настя пошла работать на фабрику «Красный Перекоп». А через год началась война.
В пекле
Все восемь братьев, один за другим, ушли на фронт. Из них шестеро не вернулись домой. А Настя, как многие ее сверстницы, поступила на курсы медсестер. Днем изучали теорию, а ночью отправлялись на Всполье, куда приходили эшелоны с ранеными. Девушки учились делать перевязки, останавливать кровь. Через полгода группу, в которой училась Настя, отправили на II Белорусский фронт. Молоденькая санинструктор еще не знала, что впереди у нее – тяжелая армейская жизнь, военная дисциплина, что она увидит исковерканные тела солдат, кровь, боль, смерти. 
Ярославна попала на передовую, в самое пекло. Собирала раненых с поля боя. Там сибиряки воевали: здоровые мужики под два метра ростом. А она – маленькая, хрупкая. 
- Бывало, тащу тяжеленного раненого, а кругом снаряды рвутся, - вспоминает Анастасия Григорьевна. – Прикрываю его собой и думаю: «Я же медик, меня не должны убивать». В такие моменты охватывал не страх, а желание уберечь раненого. Однажды тащила бойца. У него оторванная нога на клочке кожи висела. Превозмогая боль, он шептал: «Кто ж теперь за меня, одноногого, замуж пойдет?». Я, как могла, успокаивала его, даже сказки рассказывала, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. Порой раненого-то нечем было перебинтовать. Так я свое белье рвала на ленты и обматывала раны бойцу.
Бои шли в основном по ночам. И только к утру удавалось перевести дух, расслабиться. В минуты затишья хотелось одного – спать, спать… А надо идти дальше. Подхватывали санинструктора под руки: ноги шли, а мозг спал.
Вытащили из болота
На фронте Анастасия Григорьевна в такие переделки попадала, что они до сих пор ей снятся. Не раз она находилась на волосок от смерти. Но всякий раз что-то спасало ее. «Ну, Настюха, видно, мать за тебя крепко молится» - говорили бойцы.
Вот однажды немцы загнали бойцов в болотистое место. Настя бежала и провалилась в трясину, но успела все же ухватиться за дерево. Огромные валенки 43-го размера стали быстро наполняться болотной жижей. Тяжелые как гири, они тянули девушку вниз, все глубже засасывая в топь. Мертвой хваткой она держалась за спасительный ствол. Неизвестно, сколько бы так простояла в болоте по самую грудь, если бы не проходивший мимо танк. Увидев боевую машину, Настя закричала. Танкисты заметили попавшую в беду девушку, бросили ей трос с петлей на конце. Она пролезла в нее, и танк рванул с места. Но болото не отпускало пленницу из крепких объятий. А натянувшийся трос грозился разорвать девушку. Тогда танкисты сбавили ход и потихоньку вытащили Настю из болота. Валенки остались в трясине. А на улице – октябрь. И тогда бойцы, разорвав плащ-палатку, обмотали девушке ноги. Трое суток Настя ходила в такой «обуви». А потом ей дали очень удобные и теплые немецкие сапоги.               
А однажды, ее живую чуть не похоронили. Машина, в которой ехала санинструктор, напоролась на противотанковую мину. Взрывной волной, Настю отбросило аж на 50 метров. Упала она на груду камней, головой вниз. Мимо проходили разведчики. Видят, лежит девушка без движения. Пощупали пульс, проверили дыхание. Ничего не обнаружили. Решили похоронить. Тут подошел их командир. Посмотрел на зрачки, а они реагируют на свет. Значит, живая.
Отправили санинструктора в госпиталь. Подлечившись, она снова пошла на фронт, но теперь уже связисткой.
Война подарила любовь
Как ни странно, но на фронте, под пулями и рвущимися  снарядами не редко рождались подлинные чувства, искренняя любовь. Порою трагическая, потому что слишком рано смерть разлучала влюбленных. Вот и Насте война подарила любовь, но и вскоре отняла ее. Она встретилась с тем командиром-разведчиком, который заглянул ей в глаза, лежащей без сознания на груде камней. Красавец-сибиряк запомнил ту девушку. Новая встреча разбудила в их сердцах нежное чувство. И даже в тех условиях, где на каждом шагу  подстерегала смерть, они мечтали о счастье. У них не было ни свадьбы, ни регистрации брака. Но они стали мужем и женой. Виделись редко. Сергей часто уходил в разведку. Как же волновалась молодая супруга: вернется ли муж назад? И как радовалась каждой встрече!
Когда Настя оказалась в интересном положении, ее демобилизовали из армии. Вскоре у нее родился сын. Но командиру взвода разведки Сергею Пильникову не довелось увидеть своего первенца. Он погиб за две недели до Великой Победы.
Торфяная пыль забивала горло
Осталась Настя одна с младенцем на руках. Стала жить у сестры, а у той – тоже грудной ребенок. Тесно было четверым в крошечной комнатухе. Не заладилось у сестер совместное проживание. И когда стало совсем невмоготу, Настя собрала узелок, завернула маленького Сережу в одеяло и пошла, куда глаза глядят. От Ляпинки до вокзала она брела пешком. На улице завывала февральская метель.
На станции Настя села в первый попавшийся поезд. Ее одолевали горькие мысли. Что делать? Куда податься? Как дальше жить? И вдруг она увидела в вагоне знакомого мужчину, возвращавшегося домой с фронта. Выслушав безрадостный рассказ фронтовички, он решительно сказал: «Поедем со мной. Устроишься работать на торфоразработки». Так Настя оказалась на Даниловских торфяниках. Работа – для мужчин-то тяжелая, а для женщин – подавно. Летом торф убирают в сухую жаркую погоду. Когда поднимается ветерок, торфяная пыль забивает горло, вызывая кашель. Но закаленная в боях бывшая санинструктор выдержала и это испытание.
Названый сын
Когда завершилась работа на торфяниках, Настя завербовалась в Архангельскую область на лесоповал. И вновь – неподъемная для женщины работа: в тайге валить деревья лучковой пилой. А что делать? Надо сына растить.
Тяжелый труд, зимой - трескучие морозы, летом – таежный гнус, бараки, коммуналки, пестрый контингент из зэков, спецпереселенцев, завербованных – северная «экзотика» не располагала к нормальной жизни. Чтобы вырваться оттуда, Насте пришлось выйти замуж.
А потом была работа в оренбургских степях и других местах нашей необъятной страны. И лишь в 1972 году Анастасия вернулась в Ярославль. К тому времени сын вырос, женился.
Работая на заводе «Красный маяк» она подружилась с молодой семейной парой. Открытая, с нерастраченной искренностью, оптимизмом и душевным теплом Анастасия Григорьевна стала опорой для Алексея и его семьи. И вот уже более 30 лет продолжается их дружба. Выросший без матери, Алексей называет Анастасию Григорьевну мамой. А его дети  - бабушкой. Названный сын  заботится о пожилой женщине, часто звонит, справляясь о здоровье. А ей так нужно внимание: возраст берет свое, да и боевые ранения напоминают о себе.
Но Анастасия Григорьевна старается не поддаваться годам и недугам. У нее столько любимых дел! Она прядет электропрялкой, вяжет, занимается лоскутным шитьем. Заботящиеся о ветеране социальный работник Татьяна Семенова и медсестра Светлана Герасимовская из центра социального обслуживания «Светоч», частенько приносят старые вещички. И вот они уже в лоскутном одеяле заиграли причудливыми узорами. Свои красочные работы рукодельница в первую очередь показывает своим помощницам. Они же становятся первыми слушателями стихов о войне, написанных их подопечной.