На Троицкой

     Вот оно! Сердце. Бьется сердце. 10 минут 7-ого: подъехало такси. 6.15: пришла Галина. Каблуки по лестнице раз два, раз два. Ты этого хотела? 
     Снег еще не растаял. На Троицкой серые груды и очень редкий фонарь: один ресторан горит. Рядом школа искусств: незнакомый мужчина со мной поздоровался. А я окаменевшая, онемевшая от этого танца.   Курю. Две выкурила. Идет. Ровно в 7 идет. Чужой такой. А будто 100 лет его знаю.
     Смеюсь.   Столик у окна. Малюсенький. И две свечки. Зажгите их уже что ли! Одна коротенькая, другая - подлиннее.   "..., ты как ребенок. Чистый ребенок. Сидишь, как ребенок." Я смотрела в окно. Там было пусто. Холодно и пусто. Я видела пустую улицу и свое отражение. Потом смотрела на него. Он не смотрел в глаза. Он смотрит как-то поверх головы. А официантка смотрела на нас. А он все время говорил.   Мы пили малиновую наливку. Он вставал, что-то показывал, потом опять садился.
     Мне показалось, что я, наконец, поняла, что такое любовь. Это когда красноречивый теряет дар речи. И, конечно, никуда идти не хотелось. Домой не хотелось. Ничего не хотелось. Это все бред! Бред! Все это неправильно!   Я влюбилась в тебя. Я прижалась к нему, поцеловала в щечку и все.   
     Через 20 минут я была дома. Ровно через сутки прямо напротив того ресторанчика, где мы сидели, абсолютно одни, прогремел взрыв. Через 2 дня      он был у нас дома. Но я уснула. Если любовь - это защитная реакция на войну, то сон - это наверно защитная реакция от любви.