***

  Ночь. Море. Огонек сигары.

  Ты спишь. Я курю на балконе.

  Ты спишь и во сне бормочешь ее имя. Знаешь, ведь столько зим уже утекло. Укрыло. Замело. Двадцать лет прошло. У нас двое детей. Все как вы хотели. С ней. Дом с верандой. Полный сирени сад. Все как вы мечтали много лет назад.

  Знаешь, а ведь ты счастлив со мной не во снах. Иногда. Я видела это в твоих глазах. Всего мгновение, как ты забывал о ней. Когда родилась дочь, и ты взял ее впервые на руки, когда Вова сделал первый шаг в дебрях науки. А после, секунду спустя, ты уже вспоминал о той, другой. Возможно, ты даже любил меня. Такими же короткими моментами. И даже не изменял. Но не погибни тогда она, ты бы даже не выбирал. И все же, как не крути, если и есть на свете люди, которые незаменимы, то для меня это ты.

  Моя совесть перед ней чиста, хоть душу и съели черви зла. Ваше счастье – моя мука. Ибо, как известен всем закон – чем больше встретишь преград, тем дороже клад. И, кто знает, не запрети Бог те яблоки для еды в раю, не захотела бы их Ева, уж это точно я говорю. И как не было в целом мире, для Евы желанней плода, чем от  яблони в том запретном саду. (Вот и не верь после в судьбу). Так для меня запретным плодом стал ты. А все потому, что  в одну из лунных таких ночей, подруге я поклялась, при пляске свечных теней, что никогда, пока мы живы, не нарушу счастье ее огней. Пока мы живы, слышишь! Теперь ее уже нет. И 20 лет борьбы прошли стороной. А я благодарна судьбе за счастье оберегать твой покой.

  Снова бормочешь бессвязные слова. И спишь беспокойно. Наверное, просто года.

  Они, ведь, не считаются ни с кем. И так всегда.

  А за окном шумит прибой. Все хорошо, мой милый. Я с тобой.