Отпусти меня

Часть 1
Глава 1 Ну не я же виновата!
- Ветка, ну опять та же песня! Что же ты за девочка такая, что не надень на тебя, результат один — дырка! Вот сама и штопай теперь, как зашьешь, так и носить будешь!
Я, конечно, понимаю свою маму, ей и так нелегко с нами. Я с братом Сережкой растем не по дням, а по часам, особенно я. Стою по росту самая первая в классе, это в восьмом, а в первом вообще была самая последняя. И куда меня так прет, как жердь длинная, не зря с легкой руки моей бабушки меня все стали называть Ветой, а не Светланой, как записано в свидетельстве о рождении.
Мама очень не довольна потому, что я выдрала кусок штанины на только что сшитых для меня на заказ брюках. Это я вместе со своими двоюродными братьями — одногодками каталась с горы на санках. И угораздило же меня нацепить обновку на такое мероприятие. Просто в нашем южном городе осадки в виде снега, да еще в самом начале зимы — это такое событие, которое ни как нельзя было пропустить.
Я выросла вместе с ребятами Олегом и Вовкой, которые раньше жили в деревне Краснодарского края. Меня туда частенько «подкидывали» родители на лето к бабушке Паше . Как говорила моя бабуля: «чертили» мы страшенно!
Первое посещение к нам участкового случилось, когда нам (я — средняя) было по пять лет. Мы тогда обнесли соседскую бахчу. Хотя арбузы, скажу я вам были «так себе», мы наелись их до отвала в конце огорода в кукурузе, куда мало кто заглядывал, а остатки спрятали в прилегающую лесополосу. И надо же было соседским гусям (мы тогда решили сообща, что это какие то неправильные гуси, а ученые) найти нашу схоронку. Так и повадились шлепать туда за прикормом, где и обнаружила их соседка — баба Горяиха, и конечно, все разведав, «сдала» нас участковому.
Нам попало здорово — мы стояли по углам в доме, и это летом, что для нас тогда являлось самым страшным наказанием. Мне достался самый «легкий» угол — почти у самого окна, выходящего на улицу, и мне хорошо было видно крылечко у входа в дом и даже часть двора. Я и тут нашла себе занятие, разглядывая происходящее движение обширного состава домашнего «птичника» бабушки. Но, как назло моей горемычной судьбе, в гости к бабуле пришел еще один мой двоюродный брат, постарше нас, от ее старшего сына — Славка . Он уже был на каникулах после первого класса — поэтому был в большом авторитете у нас — малолеток, не сильно жаловал нас, короче говоря, здорово задирал нос. И вот теперь, завидев меня через окно, стоящую в углу, стал корчить мне рожицы и дразниться. Как у меня получилось, что я ка-ак дам по окну кулаком, оно и вдребезги!
Бабушка с криком : «Охо-хоюшки!» примчалась осматривать мою, слегка лишь оцарапанную руку (хоть и не очень больно, а кровь все-таки была!), а Славка, показав мне язык, умчался восвояси.
Ну и кто, скажите  на милость, виноват?
Я, конечно была героиней в глазах пацанов , потому что не ревела при виде крови, но на этом мои злоключения в этот день не закончились.
Бабушка выпустила ребят побегать по улице возле двора (ну что там можно натворить?), а меня усадила подле себя на лавку , возле кухни, где она готовила ужин для нашей многочисленной семьи. Заскучав я, с уже перевязанной рукой, решила выглянуть на улицу, поглядеть, что там делают мои братья…
Видимо это был не мой день. Мальчишки, соревнуясь в меткости, кидали друг в друга мелкими камушками. Я только высунула голову из-за калитки, как небольшой, но все же увесистый голыш летит прямо на меня, да еще целехонько в правый глаз! От неожиданности я даже не заплакала, чем еще большее вызвала уважение у ребят. И потом не призналась бабушке, кто из братьев был самым метким.
Это был мой первый в жизни, настоящий «фонарь», чем я была необычайно горда, в отличие от бабули, которая причитала горько : «Ай, не уберегла кровинушку, что я скажу Толику и Наде, когда они приедут за тобой?».
Вечером, искупав меня в огромном своем корыте, бабушка тщетно пыталась причесать мои неподдающиеся кудряшки. Я орала так, что мой дядя, решил эту проблему мгновенно: он постриг меня с помощью расчески с крупными зубьями и огромных портновских ножниц. Бабушка, увидев сие произведение, ахнула и перекрестилась: «Батюшки святы, как же ее теперь везти в город?».  А мне за то, было легко и весело, я увидела в зеркале смешного мальчишку, похожего на моих ненаглядных братьев!
Здорово было у бабушки в деревне, особенно летом. Дядя Витя, по выходным возил нас с ребятами на своем мотоцикле с коляской на реку Сосыку купаться и загорать. Вода там была теплая и ласковая, а песочек у берега щекотал наши пятки, отчего мы хохотали , как оглашенные , распугивая рыбу у местных рыбаков. Но они не сердились на нашу развеселую компанию детворы, а просто отгоняли от себя теплыми речными брызгами, заставляя нас еще больше смеяться от счастья.
Соседка, баба Горяиха, после случившегося инцидента с арбузами, подкупила нас, угостив кусочками меда в сотах, который бережно разложила каждому из нас в кулечки из газеты: «Чтоб не подрались!». Мы это дело узрев, потом выклянчивали угощение у ее дочки — длиннобудылой Катьки — Славкиной одноклассницы, которая на свою беду, рассказала нам по секрету, что сильно влюблена в нашего старшего брата. Самый неугомонный по шкодам, наш младший - Вовка дразнил Катерину: «Тили-тили тесто, жених и невеста, все Славке расскажу, если меда не дашь!». Приходилось ей горемычной тоже «нарушать закон», чтобы не раскрыли ее тайну.
Вовка в детстве, когда спрашивали его, кем он хочет стать, всегда отвечал: «Бандитом! И буду жить в посадке, шалаш там построю!» Бабушка крестилась и охала, а мы с Олегом с уважением поглядывали на такого отчаянного, нашего младшего брата.
На другой день после моей «стрижки», нас «понесло» на пасеку погулять, посмотреть, как пчелы делают мед, а на самом деле попробовать добыть его самостоятельно… Я, как самая любопытная, засунула нос в щелку улья… До сих пор не пойму, почему пчелы покусали только меня, а братьев не тронули?
Пока бабуля делала мне примочки на мое распухшее от укусов пчел лицо и все еще заплывший глаз с «фонарем», пацаны решили прогуляться к стоянке колхозной сеноуборочной техники. Что уж там произошло, я не знаю, но прибежали они назад довольно быстро, с окровавленным Олегом и кричащим с перепугу Вовкой: «Ой-е-ей! У Олега голова драная!». Понятно, что бабушка наша только за этот день несколько раз поседела.
А к обеду, когда страсти поутихли, зашла наша соседка слева - тетя Валя и пригласила нас на день рождения к своей дочке Галюсе, которой сегодня исполнилось целых три года. Бабуля не стала возражать, ей видимо пора уже было хоть немного отдохнуть от наших проказ. А мы конечно же согласились, хотя Галинка была «мелковата» для нас. Я предложила собрать для именинницы букет цветов, который мы соорудили, благополучно обнеся бабушкину клумбу. Но Олежка предложил еще купить для Гальки подарок. Мы, загоревшись идеей, стали выпрашивать у бабули денег, на что она нам сказала : «Откуда у мине гроши, их мине никто не дае!». Тогда Вовка, загадочно подмигнув нам с Олегом, метнулся в спальню к родителям и с возгласом : «Опачки!», разжал руки, откуда посыпались денежки — монетки, так нужные нам сейчас! Он оказывается давно подсмотрел тайное место родителей, куда они складывали монетки, видимо для мелких покупок, типа «хлеба купить». А еще я заметила, как Вовка, покрутив в руках коробок со спичками, тщательно запихал его в карманчик на шортах, а ведь это нам строжайше запрещали взрослые, вот озорник!
И вот мы стайкой отправились в магазин, рядышком с нашим домом, чтобы купить подарок для именинницы.
- И куда же вы собрались такие красивые? - спросила нас продавщица, заметив тщательно прилизанные с помощью мокрых ладошек (мы даже руки вымыли с мылом!) наши коротенькие чубчики на стриженых головках и несусветных размеров «букет». Ну, а я была так «хороша» со своим распухшим лицом, с подбитым глазом и перевязанной рукой, что взгляд продавщицы задержался на мне более внимательно… Да еще и моя уникальная стрижка...
- Да вот, к Галинке на день рождения идем, нам подарок для нее нужен. Вот, денежки у нас есть! - С этими словами Вовка вывалил содержимое своего одного кармана, куда он заботливо припрятал «богатство».
- Ну ка, давайте посчитаем, сколько тут у вас? Да тут больше трех рублей, откуда у вас столько, наверное свою копилку разбили?
- Ничего мы не разбивали, обиделся Олежка, это вон Вовка нашел…
- И где ж такое место, где деньги находятся, интересно?
- Где надо, там и находятся, - пробурчал Вовка, - лучше дайте нам куклу какую-нибудь, хотя бы вон ту, с голубым бантом!
- Эта с бантом дорогая, она ходячая, вот видите: и продавщица начала демонстрировать нам, как кукла умеет ходить, если вести ее за руку и еще говорить при этом : «Ма-ма, ма-ма». Это был предел моих мечтаний, я такую куклу видела только у себя в городе, в большом магазине «Детский мир», куда мы ходили с мамой мне за сандалями .
- Вот, возьмите лучше этого пупса, он тоже с бантом, правда пластмассовым, за то на него можно одежку пошить, купать можно и пеленать, думаю вашей Гале понравится.
- А на пупса хватит? Осторожно спросил Олег.
- Хватит на двух пупсов и еще немного останется! - Успокоила его продавщица.
- Тогда давайте двух пупсов и вот это ведерко с лопаткой для песка, - решил «шикануть» Вовка.
Удивленной продавщице ничего не оставалось делать, как выдать, потребованное и еще вернуть сдачу — несколько монеток, оставшиеся от покупки.
На день рождения мы вошли торжественным шагом: я со своим пупсом, которого мне купил мой заботливый братик, Олег с эксклюзивным букетом бабушкиной клумбы, а Вовка — со щедрыми подарками! Мы гордо смотрели по сторонам, оценивая, как воспримут взрослые наш поступок. Но приняла нас только сама Галка , да ее подслеповатая старенькая бабушка, потому что все взрослые были на работе в поле, ведь у них сейчас стояла горячая пора — время уборки зерновых…
- Ой, молодцы то какие, спасибо за подарки! Идите-ка я вас сейчас блинками с медом и молоком угощу!
И бабуля принялась угощать нас, а Галинка побежала в песочницу, играть со своими подарками, не обращая на нас никакого внимания. Основательно подкрепившись, мы покинули гостеприимный двор, но домой идти не хотелось. По предложению Олежки, мы отправились отдыхать от бренных дел на ближайший колхозный сеновал, что мы частенько делали с пацанами. Сначала мы просто бесились, прыгая и посыпая сено друг другу на головы, а затем, притомившись, улеглись отдыхать. У Вовки из кармана выкатились монетки, и он стал рыться в сене, разыскивая их.
- Там что-то темновато, - сказал он, - ничего не видно… ага, щас! И он, достав из кармана коробок спичек, чиркнул одну, чтобы подсветить…
Мы честно пытались потушить вспыхнувшее, как порох сено. Тушили своими детскими маечками, ручонками, присыпая огонь землей с поля. Но куда там — середина лета и жара сделали свое черное дело.
Когда, завидев огонь, прибежали взрослые, мы уже сидели на безопасном расстоянии посреди поля и ревели в голос, как белуги, размазывая черные от копоти слезы по перепуганным мордашкам… Сено спасти не удалось, хорошо что эта скирда стояла далеко от всех остальных, поэтому только одна и сгорела. Бабушка сама плакала, отмывая нас по очереди в своем огромном корыте, лишь изредка приговаривая: «Это все «черт сядой» выдумал, а ты не виновата, ты — гость, не плачь, Веточка, тебя бить не будут!». А пацанам, ой как досталось! Олег вопил громко и с завываниями (чтоб прибежала бабуля пожалеть), а Вовка молча принимал наказание, лишь стиснув зубы и сжав кулачки, пока отец шлепал его по пятой точке специальным ремнем (без пряжки) для воспитания чад. Вовка — это и есть вышеупомянутый «черт сядой»,так бабуля называла его за шкодливое поведение и ярко выраженный светлый цвет волос. Вот удивительное дело — два родных брата с разницей в возрасте около года, были совершенно разными и по характеру и по внешности. Вовка — блондин с голубыми глазами, весь в мать. А Олег — жгучий брюнет с вьющимися волосами и зелеными, как трава глазами, весь в отца.
Когда к началу моего третьего класса вся эта семейка переехала жить к нам в город, почти что на соседнюю улицу, ой не зря моя, не верящая ни в бога, ни в черта мама перекрестилась, как бабушка: «Вот не было печали!»
А я была рада до смерти, успев как следует соскучиться за своими веселыми братьями, не видав их почти три года, потому что родители перестали доверять меня бабушке, и так явно не справлявшейся с многочисленными внуками двух своих старших сыновей, живших в одной деревне, когда как мой папа — младший, уже давно завел семью и обосновался в городе.
За время нашей разлуки у меня появился маленький братик Сережка, которого я, как старшая сестра часто «выгуливала» в голубой коляске перед домом на улице, воображая себя взрослой в свои неполные восемь лет. Пока однажды, засмотревшись на соседских мальчишек, не перевернула коляску с братиком. Как раз мальчишки и помогли мне вернуть Сережку в исходное положение так, что я не успела как следует испугаться и зареветь.
- Ветка, поосторожней! А можно и нам коляску покатать?
- Можно, но по очереди и вместе со мной, авторитетно заявляла я. Так мы и катали моего братика вместе со своими новыми друзьями — братьями Игорем и Сашкой . Они хорошие были, но по выдумкам и играм им далеко было до моих братьев, тут тон скорее задавала я .
Однажды мама нарядила меня в новый костюмчик на морскую тему (раньше такие были в моде у детей), а мальчишки, завидев меня стали дразниться: «Моряк, спички бряк, растянулся, как червяк!». На что я, не долго думая, схватила дохлую кошку, невесть откуда взявшуюся у меня на пути, за хвост и, размахивая ею, как лассо над своей головой, стала гоняться за своими обидчиками. За этим занятием и застала меня мама, которая едва не лишилась чувств от увиденного. Я не понимала тогда, почему маму рвало, когда она отмывала меня и чистила мой костюмчик, чувство брезгливости у меня напрочь отсутствовало. Очень часто мне «влетало» от отца за устроенные мной «похороны» дохлых котят или птичек. Когда он подходил к дому после работы, кто-то из моих новых «верных» друзей обязательно докладывал отцу о моем очередном «героическом» поступке. После чего следовало мое срочное возвращение в родные пенаты, с нытьем мне во след: «А Ветка еще выйдет?». А папа молча волок меня домой для очередной помойки и выговора. А еще папа снимал меня с дерева поздно вечером, потому что : «Залезть за мальчишками ума хватило, а слезть и прийти вовремя домой — нет!»
А потом я захотела записаться на балет, куда нас — первоклашек пригласила администрация местного клуба. Меня взяли, несмотря на  нескладную фигуру — я вдруг резко начала расти так, что ноги и руки были длиннее нормы, а голова из-за пышной и кудрявой шевелюры, казалась огромной. Просто вначале в балетный кружок принимали всех, а потом отсеивали, как ненужный мусор  неперспективных. У меня неплохо получалось, мне даже купили балетную пачку для выступления во Дворце культуры «Россельмаш», но я в ней гуляла при первом же удобном случае на улице, воображая себя перед мальчишками примой — балериной. Они, как казалось мне тогда, смотрели на меня с восхищением!
Я уже не помню, кто из девчонок или мальчишек, тоже посещавших наш кружок, разнес весть о том, что толстых будут отчислять. Я, никогда не отличавшаяся особой плотностью, решила на всякий случай сесть на диету. Как это делать я тогда не понимала, поэтому решила просто — перестать кушать в обед. Это я могла сделать легко, потому что хорошим аппетитом похвалиться не могла и весь свой обед, оставленный мамой перед уходом на работу, отдавала своей подружке Маринке. Она была все время голодной и с удовольствием ела все, что бы я ей не предложила. Но иногда Маринка не приходила ко мне после уроков. И куда я должна была девать ненавистные мной котлеты и супы? Я нашла выход! Под нашим крылечком у входа в дом отодвигалась первая ступенька (деревянная), туда и попадал весь мой обед. Я и так худая, как жердь, вообще отощала. Мама не знала, что со мной делать, пичкала меня рыбьим жиром, аскорбинкой с глюкозой, но ничего не помогало я просто таяла на глазах. Наверное я так и умерла бы от истощения, если бы не … кошки. Они устроили нешуточную потасовку в борьбе за мой обед, где были застуканы моим папой, рано вернувшимся с работы, чтобы поглядеть, чем занимается его любимая дочурка.
В общем, раскрыв все мои махинации, вердикт был непреклонен — балет отставить, в целях безопасности здоровья … Так и не получилось из меня «Майи Плисецкой»! Ну разве есть в этом моя вина?
И вот, по приезду братьев я узнаю, что Олега записали в мой третий «В», а Вовку во второй, потому что он был младше нас на год. Увидев «новенького» Олега и узнав кем он мне приходится, девчонки нашего класса сразу стали относиться ко мне с подчеркнутым вниманием. Как же, такой красавчик появился! Олега посадили ко мне за парту и назначили шефство над ним. Ага, щас! Кто из нас шефствовал! Олег не отходил от меня ни на шаг, провожая меня со школы и следуя за мной в мою любимую библиотеку, увлекшись, как и я чтением художественной литературы. Мы с ним были «не разлей вода», поэтому Олежка очень скучал за мной, когда меня на лето отправляли в пионерский лагерь на море, закалять свое здоровье. Но лето заканчивалось, я возвращалась в свой родной город и еще успевала перед школой немного покуралесить со своими братьями. Особенно мне запомнилась наша игра в «фантомасов», которую мы с Олегом вычитали у Виктора Драгунского в «Денискиных рассказах». Вовка, быстро смекнув что к чему, взял основную роль на себя, сочиняя и диктуя мне послания для соседей нашей бабушки. Я писала, а Олег раскидывал записки по почтовым ящикам. Работа «кипела». Содержание писем было мягко говоря, не совсем вежливым, а иногда откровенно грубым и бестактным. Конечно все очень быстро поняли, кто такой этот грубиян - «фантомас». И попало нам тогда по полной программе. Даже меня папа, до этого ни разу не тронувший пальцем, взял ремень и отстегал по пятой точке как следует. Я ревела, больше от стыда и обиды, а папа, уже жалея меня, приговаривал : «Это для твоей же пользы — прежде, чем делать — подумай хорошенько, а стоит ли это делать!»
Это был первый и последний раз, когда папа отшлепал меня в наказание за мои проделки. Так он учил меня отвечать за свои поступки. А все мои отговорки, типа «Ну не я же виновата!», пресекались строгим объяснением, кто такой соучастник преступления, коим в данном случае являлась я…
Мои родители, как могли изолировали меня от общения с братьями, надеясь, что сама я ничего страшного не натворю.
В пионерском лагере нашу подростковую энергию умело направляли в нужное русло, занимая нас спортивными состязаниями и различными конкурсами с песнями и танцами. Я, конечно всегда старалась выступать в качестве лидера, за что частенько получала выговоры от пионервожатых. Ну чем не развлечение подсолить компот во время дежурства по столовой! А потом принести в спальную комнату девочек ядовито пахнущие цветки магнолии и разложить их под кроватями для «просушки», причем не в свою спальню «потому что так и надо было этим модницам — задавакам», вот и все мое объяснение. А чтобы подготовить свой отряд к соревнованиям по бегу, я сама устроила забег на скорость накануне и так старалась прибежать первой, что потом на фотографии я запечатлелась в кепке с огромным козырьком, закрывающей половину лица, хорошо еще, что коленок и локтей не было видно. Я уже не говорю о ночных вылазках с намазыванием зубной пастой девчонок старшего отряда (чтобы подумали на мальчишек), и запугивание младших с помощью простыней, изображая из себя приведение.

- Да ты просто неисправима, Ветка! - ругала меня мама, - Какой пример ты подаешь младшему брату!

А какой пример я должна была подавать мальчику? Вот был бы он девочкой, тогда другое дело. Когда ему было года три, я нарядила его невестой. Платье сотворила из его маленькой простынки, а фату из кружевных накидок для подушек (такие тогда были в моде). Только фата никак не хотела держаться на коротеньких, тоненьких волосенках Сережки, пришлось прикалывать ее невидимками для волос. Брат орал, что есть мочи , стараясь вырваться от назойливого «модельера», а я успокаивала его, как могла — запихивая ему в рот шоколадку, чтобы он замолчал, при этом еще намазала ему губы помадой мамы яркого алого цвета. Получилось так красиво!
Но, как только я отвлеклась (искала мамины тени для глаз), Серега улизнул из дома, одев почему то папины комнатные тапочки. Он побежал за помощью к нашим соседям. Вот и представьте эмоции людей, увидевших сию картину: крохотная невеста с ярко накрашенными губами и перепачканными шоколадом щеками, в огромных тапках (как он только не убился в них в своем длинном в пол платье?). Жаль, что его детская память не запечатлела этот случай. Теперь, спустя много лет, глядя на его брутальную внешность, не могу представить его в роли модели невесты, ха-ха-ха!

Сережку отдали в детский сад, а до этого он присматривался нашей старенькой бабушкой, которой явно было тяжело справляться с маленьким, поэтому сразу после школы, вместе с Олегом, я шла забирать Серегу домой. Дорогу мы выбирали разную, чтобы не попадаться, потому что так весело было нажать на кнопку звонка в чужую калитку и, не дожидаясь выхода хозяев, умчаться стремглав прочь. Позже наши проделки были раскрыты, но папа, кроме как накричать на меня, ничего больше не мог себе позволить:

- Ты уже почти девушка, как тебя можно наказать?
   
   Бедные родители, чего можно лишить ребенка в целях наказания, если интернета раньше не было. Разве только телевизора, так я больше любила читать, а училась только на пять, ну кроме поведения.                Теперь, когда я, почти девушка могла поухаживать за собой, меня стали отправлять на каникулы к дедушке (маминому папе), на Азовское  море. Он жил со своим совершенно слепым братом (бабушка умерла рано), так что женская помощь им была просто необходима. Я конечно, как могла помогала дедушкам по хозяйству, потому что уже умела пользоваться стиральной машиной, утюгом и электроплиткой, для приготовления нехитрого обеда. Но совершенно не умела, да и не хотела выполнять работу в огороде. Чего-то там сорвать для приготовления салата или супчика — пожалуйста, а вот окучивать и пропалывать картошку…
Когда дед упорно стал заставлять меня поработать для будущего урожая, я нехотя согласилась. Проводив дедушку на работу (он работал главным совхозным садоводом), я вырядилась в яркий раздельный купальник, шляпу с широкими полями и отправилась на огород. Вначале я старательно, как до этого учил меня дед, подгребала тяпкой почву вокруг кустов картошки, как вдруг услышала шум моторов и увидела над собой несколько приближающихся к нашему огороду, красиво летящих вертолетов. В порыве восхищения, я отчаянно принялась размахивать своей шляпой, приветствуя пролетающих. К слову сказать, я уже была похожа на настоящую девушку, после восьмого класса. Молодые летчики из соседней воинской части, конечно заметили приветствие молодой стройной девушки в ярком купальнике… и начали снижение на дедушкин идеальный огород.
 Если бы я только знала, чем закончится моя невинная выходка, я бы оделась гораздо неприметней, и ни за что бы не стала размахивать шляпой…
Картошка вздыбилась от мощного движения вертолетных лопастей, и вывернулась клубнями наружу. А молодые, симпатичные (я даже сумела разглядеть их лица, так низко они опустились) вертолетчики, еще немного повисев надо мной, взмыли в небо, оставив меня наедине с вывернутой наизнанку картошкой. Мысли в моей голове застыли от ужаса увиденного и безысходности ситуации. Первая трезвая мысль — бежать, как можно скорее бежать из дедушкиного дома домой, в родной город, подальше от расплаты за содеянное. «Но ведь не я виновата», звучало в моем взбудораженном мозгу, но как это было объяснить деду?
Удачная помощь пришла ко мне вместе с соседским мальчишкой Валькой, который был чуточку младше меня и умело обращался с огородными принадлежностями, поскольку родился и вырос в деревне. Он смело взялся, попутно обучая меня, как вернуть картошке, хотя бы видимо, первоначальный вид.

- Ну ты, Ветка и отчаянная дивчина, я и то так близко не видел вертолеты, теперь вся деревня узнает, что вертолеты садились на огород к Петру Григорьевичу!
К тому моменту, когда разъяренный дед, которому уже доложило о случившемся вежливое сарафанное радио, влетел на своей бричке, запряженной вороным красавцем Орликом, мы с Валентином спокойно отдыхали в тенечке под яблонькой, попивая квасок, как будто ничего не произошло.

- Ах ты, кукла чертова, где ты взялась на мою голову! - Кричал взведенный слухами о случившемся дедушка. Я пожимала плечами, будто бы в непонятках, а он уже бежал к огороду, проверяя слухи об угроблении картошки. А она уже была в полном порядке! Тщательно окучена и подготовлена к поливке со шланга водой из колодца. Дед только и смог, что восторгаться «моей» работой и противными сплетнями неугомонных деревенских старух, которые обихаживали деда, как потенциального «жениха».
Дед был непреклонен, потому что  «нагулялся» во время войны, командуя батальоном девушек, запускающих в небо аэростаты над Москвой. Так что моему героическому деду никакие старухи были не нужны, он чтил память о бабушке, которую очень любил, прожил с ней долгую жизнь, и нажив троих детей, в том числе мою маму — среднюю дочь — Надежду, которая родилась в самом начале войны и названа так в честь надежды на победу. А младшего сына, родившегося после войны назвали Виктором, в честь победы (виктория — победа).
А Валентин с тех пор стал моим верным другом и помощником. Он помогал мне вначале в работе по огороду (как только хватало у него сил и терпения, ведь он успевал помогать и своей маме, которая приучила его просыпаться с рассветом), затем в амурных делах, не заставивших себя ждать, после разрешения деда посещать деревенские танцы по выходным в сельском клубе. Валька учил меня плавать в полноводном раньше Азовском море и лазать по «горам», так мы называли глиняные склоны над морем, сплошь просверленные ласточкиными гнездами, иногда пустыми, по которым легко можно было взобраться на самую верхотуру. И как только мы не сорвались с обрыва?
И последним моим казусом перед окончанием детства, было происшествие с обучением вождению автомобиля, который только что приобрел Виктор. Машинка конечно предназначалась дедушке по ветеранской льготе, но он сразу предоставил все права на нее своему сыну: « А мне и на Орлике хорошо, пусть сын осваивает технику!». А Виктор был тот еще гонщик, уже имел травмы после аварии на мотоцикле, даже лежал больше года в районной больнице, где его собирали буквально по кусочкам.
Когда он с друзьями собрался прокатиться к местному озеру, расположенному рядом с воинской частью, я напросилась поехать вместе с ними: «А вдруг увижу своих старых знакомых?».
  Туда мы ехали по бездорожью, срезая путь, с открытыми окнами, глотая пыль из под колес, и орали песни. У озера ребята (они на десяток лет всего были старше меня) немного выпили молодого вина местного разлива, и решив возвращаться домой, ничего лучше не смогли придумать, как доверить мне вождение автомобиля:

- Не дрейфь, Ветка, подскажем, если что!
А уговаривать меня и не надо было! Ура, я за рулем, вот бы мои братья и друзья увидели меня в этот счастливый момент! Я уверенно уселась за баранку и, выслушав все наставления своего молодого дяди и его друга Гриши, тронулась в путь. В душе моей все ликовало, бабочки в голове порхали, порой затмевая видимость перед глазами. И мы пели веселую песню из репертуара шансона: «Поспели вишни в саду у дяди Вани...». А я вертелась, как белка, рассматривая мелькающий пейзаж за окном, так что не заметила препятствие справа, в виде здоровенной, торчащей из земли коряги.

- А ты, Григорий , не ругайся. А ты, Витька не спеши, а ты с кошелками, не лезь! Куда ты прешь? Поспе…
И мы на полном ходу, резко остановившись, подпрыгнув на коряге, переворачиваемся вверх тарамашками. Полная тишина, затем шепот Виктора: «Все живы?».
Домой мы вернулись, дождавшись сумерек, тщательно замаскировав ветками, изуродованный мной автомобиль - «горбатый запорожец», гордость автопрома и любимца среди простого народа.
А потом меня спешно «от греха» отправили заканчивать школу.
Ну ведь я не виновата в случившемся, правда? Почему люди не замечают очевидного?

                Глава 2  Заветное желание

В десятый класс мне пришлось идти в новую школу, по случаю получения моими родителями новой квартиры в совершенно другом, противоположном от школы районе. Здесь я подружилась с одноклассниками еще до наступления учебного года, потому что согласилась ехать с ними (по просьбе директора школы, видимо желающих было мало) в колхоз, на практику, то есть в трудовой летний лагерь для старших школьников.

Нам повезло по крупному — в соседнем колхозе требовалась помощь в уборке бахчи. Я с детства просто обожала арбузы и имела некоторый «опыт» по их сбору. В первый день приезда в колхоз мы не работали — обустраивались, знакомились с окружающей местностью, составляли график дежурств по спальному блоку. Весь день мы практически маялись от безделья и уже успели проголодаться без мамкиных обедов, на казенных харчах. Как вы думаете, кто предложил потихоньку, после отбоя «сходить на поле за арбузами»? Меня поддержала моя новая подружка — Люська и пара ребят, для подмоги. Людмила была на хорошем счету у преподавателей, а мальчишки, пока они были немножко в нас влюблены, выполняли любые наши прихоти. Но для меня лично, это были просто друзья — одноклассники, даже не буду называть их имен, чтобы не смущать.

Наша вылазка увенчалась успехом — несколько крупных арбузов были захвачены нами в плен, несмотря на кромешную темень и бездорожье (ну почему бы не проложить тропинки между рядами арбузов для более комфортного сбора урожая?). Тихонько забравшись в темную, спящую комнату девочек я, громким шепотом, (чтобы не разбудить спящих в соседней комнате учителей) произнесла:

- А ну-ка вставайте, сонные тетери, раз, два…

- Три! - Кто то громко произнес голосом завуча и включил свет…
Немая сцена. Юрий Иванович долго еще припоминал мне мои похождения, часто привлекая для работы в редколлегии, в свободное от учебы время. Когда мои одноклассники спокойно шли после занятий домой,я рисовала стенгазеты в комнате совета комсомольской дружины, отрабатывая свое плохое поведение. Я потом отомстила ему за жлобство на экзамене по литературе.

Он было зашел поглядеть, как у нас идут дела, а я в этот момент как раз декламировала А.Блока - «Скифы». Я умела и любила декламацию стихов, и тут мне предоставилась уникальная возможность проявить себя. Слегка расставив ноги, как позволяли приличия я, набрав в легкие воздуха, громко и с выражением, указывая кистью руки на Юрия Ивановича, вещала:

- Мильоны вас, нас тьмы и тьмы и тьмы!
Попробуйте, сразитесь с нами.
Да, скифы мы, да, азиаты мы
С раскосыми и жадными очами!

Завуч не ожидал от меня такого натиска эмоций, поспешно ретировался, практически под аплодисменты всего нашего класса!

Умение рисовать «спасало» меня и на уроках начальной военной подготовки, то есть НВП. Иван Петрович (Ваня Петя), узнав у завуча, что я неплохо рисую, сразу пригрузил меня рисованием военного пути Гвардейской 339-ой стрелковой дивизии, пообещав за это хорошую оценку за предмет и освобождение от строевой подготовки. Ну что не сделаешь ради хорошей отметки в аттестате? Пришлось и ему рисовать, но я умела прикидываться овечкой, рассказывая смело Ване Пете, что сейчас мол буду рисовать для завуча, и наоборот — отказывала Юрию Ивановичу, ссылаясь на срочную «работу» для военрука. А сама быстренько убегала домой, пока никто не поймал…

Как то мы с Люськой имитировали «сердечный приступ» у меня. Я старательно изображала нехватку воздуха и хрипела, корчась, якобы от боли и держась за левую грудь(ведь там , кажется должно находиться сердце). И мы решили отпроситься у классной руководительницы вдвоем, чтобы Люся меня , как бы проводила домой. Как бы не так, меня отправили в медпункт, а там послушали мое сердце, дали выпить почему то кефира, уверяя что он помогает при приступах боли в сердце, и отправили учиться дальше… Ну не прошла экзамен моя симуляция.

Но все равно, я умудрилась как то вместе с Люськой уговорить весь класс сбежать с уроков на классный новый фильм в только что открывшийся кинотеатр «Плевен». Фильм назывался «Леди Каролина Лемм», и в нем рассказывалось о любовнице Байрона и обо всех перипетиях этой большой любви. Этот видео-рассказ произвел на меня двоякое впечатление. С одной стороны красота и блеск роскоши, а с другой — такие унижения ради любви, по моему это не правильно…

Уже почти все девчонки нашего класса на переменках секретничали о своих кавалерах, а я только мечтала о Нем! Но как не приглядывалась к своим одноклассникам, не находила того самого — единственного и неповторимого. То один, казалось нравился мне, то другой, то третий. Но как только я чувствовала проявление интереса этого мальчика ко мне, все! На этом мои чувства таяли и уплывали…

Все мои надежды возлагались только на чудеса, случающиеся под Новый год (а в это я всегда верила и буду верить). А еще моя бабушка Паша научила меня «ворожить» на суженного, что ли попробовать?

Желания в новогоднюю ночь я загадывала всегда , сколько себя помню. Но то ли желания были не слишком серьезные, то ли потому что я этими желаниями почти всегда делилась с папой, все или почти все исполнялось!
Первое мое заветное желание — иметь ходячую куклу с голубым бантом, я загадала еще в шестилетнем возрасте, после похода с братьями в магазин за подарком для именинницы Гали. И, не поверите, желание сбылось! Красивая кукла с огромными, голубыми , как у меня глазами, стояла у меня перед кроваткой сразу после наступления Нового года! Потом я захотела балетную «пачку», потом записаться в изостудию, чтобы стать художником, потом коньки… Начиная с пятого класса мне уже хотелось иметь кое какие модные вещи, обувь (сапоги-чулки, например), проколоть уши и сережки с бирюзой, избавиться от веснушек(как не уговаривал меня папа, что мне они идут). И вот, наконец мое новогоднее желание стало не материальным. Мне очень захотелось иметь не просто друга, а настоящего парня, который бы дарил мне цветы, приглашал бы на свидания, в кафе-мороженое… хотя бы…
Я не понимала пока чувства любви, нет, это чувство мне тогда еще неведомо было. Мне просто хотелось, как некоторые мои сверстницы, вот так запросто поговорить с ними о своем «женихе», о его ухаживаниях, прогулках при луне, вздохах и поцелуях. Я никогда раньше по настоящему не целовалась с ребятами, если не считать целомудренных поцелуйчиков после танцев с местными кавалерами у дедушки в деревне.

До нового года оставалось около месяца, когда мы с Люськой познакомились было в центре города на прогулке с интересными ребятами — Сережкой и Мишкой. Оба высокие, симпатичные, веселые и сразу вызвались провожать нас до дома. Кстати, у Люды был в то время уже парень, курсант РАУ — в то время это было Ростовское Артиллерийское Училище. Она с ним встречалась только во время коротких увольнительных, а в остальное время скучала по нему, проводив свободное время со мной, совершенно свободной от любовных хлопот.

В разговоре с ребятами , Люська честно призналась, что встречается с парнем из РАУ. Поэтому ребята, проводив до дома Люду, оба сразу взялись ухаживать за мной. Наперебой засыпали меня комплиментами, откуда я , наконец то узнала, что я хорошенькая и миленькая , стройная и видная (ну высоту своего роста я никогда и не оспаривала), а мои кудряшки напрочь взволновали их мозги, ну а мои голубые глаза — это просто опасный омут,  даже для опытных пловцов по жизни. Отчего я, доселе не слыша в свой адрес подобного, таяла, как пластилин на солнце. Но самое удивительное во всем этом было то, что Миша был моим соседом по подъезду! Просто его семья совсем недавно заселилась в свою новую квартиру, и он еще не успел познакомиться ни с кем из «местных». А учился он уже в каком то техникуме, а не в школе , как я. Сережа, почему то назвавшийся по фамилии «Ложкин», утверждал, что уже работает свободным художником. Что это значило, так до сих пор не пойму. И вот эти ребята стали наперегонки ухаживать за мной: оба караулили меня на входе у подъезда, оба дарили цветы, пряча их от мороза под верхнюю одежду на груди. Оба сразу приглашали в кино и кафе, на чашечку чая с пироженкой. Я растерялась… ну кому из них отдать свое предпочтение?

Но однажды, во время очередного свидания Сережка (почему то без Мишки), стал демонстрировать свою силу, схватив меня на руки и нося так с первого этажа на девятый и обратно. Когда я все же попыталась вырваться, у меня не хватило сил, хотя я , как могла жалобно просила его: «Отпусти меня, пожалуйста...», бесполезно. Поэтому я, что есть мочи заорала: «Мишка, ну где же ты? Выходи мне на помощь!»

- Не выйдет твой Мишенька, он на свидании с дочкой своей преподавательницы, надеется, что та поможет ему сдать зачеты автоматом, это ему сейчас выгоднее, чем ухаживания за тобой. И вообще, Сергей поставил меня на пол, я должен признаться тебе в одном нехорошем деле… Я понимаю, что это просто чудовищно, но мы с Мишкой… поспорили на тебя,кому из нас ты отдашь свое предпочтение.


Мне показалось, что на меня вылили ушат холодной воды. Теперь понятны соревнования этих паршивцев в ухаживаниях за мной.
Я не стала возмущаться, кричать на Сергея, бить его по щекам, тем более, что гораздо уступала ему по комплекции. Просто молча развернулась и пошла домой. Сергей пытался меня остановить, говорил, что полюбил меня по настоящему и плевал он на спор с Мишкой, но я шла, как в тумане, не обращая на него никакого внимания, только шепча, как в бреду; "Отпусти меня...".

Ночью, я первый раз в своей жизни очень плохо спала, нет я не плакала, не страдала, просто в душе стало пусто и грустно, как будто кто-то умер. Примерно такое же чувство у меня было, когда я узнала о смерти своей бабушки Любы — маминой мамы.

 В восьмом классе я была награждена за хорошую учебу поездкой в столицу Латвии — Ригу. Помню до сих пор это чудное предновогоднее время. Я первый раз в жизни встречала новый год вдалеке от родного дома, как взрослая была приглашена на банкет, по случаю празднования Нового года, устроенного старшеклассниками. Родители в поездку вручили мне целых пятьдесят рублей на мелкие расходы. По тем временам это были неплохие деньги. И вот мы с одноклассницей, в свободное от экскурсий время, решили побродить по Риге и потратить наши денежки с пользой, то есть купить подарки близким и конечно себе что-нибудь, на память. Потратили почти все, но с пользой. Возвращались в гостиницу довольные и  счастливые, правда немного поплутав на совершенно параллельных улицах Риги. Я решилась купить себе настоящие польские тени и тушь для ресниц, потому что не терпелось мне побыстрее стать взрослой!

И вот, на новогодний банкет я явилась во всей красе: в новом ярко-синем с цветами ворсолановом платье, подаренном мне накануне папой, накрашенная бирюзовыми тенями и тушью. Самой себе я казалась неотразимой, но таких красоток, как я оказалось много за новогодним столом. Это были старшеклассницы и молоденькие учительницы, сопровождавшие нас в поездке. Так что я особо и не выделялась в этой толпе «красоток».

Когда пробили куранты по телевизору, мы все, поздравив друг друга , выпили тоника с добавлением знаменитого Рижского бальзама. Честно скажу, мне совсем не понравился напиток, какой то горький и невкусный, но я честно допила свой фужер, что бы не ударить в грязь перед старшими ребятами. Мы смотрели «Новогодний огонек» и оживленно беседовали, делясь впечатлениями о красавице Риге, кто что  запомнил, кто что купил.
И тут ухажер нашей учительницы по географии — молоденькой Ксении Николаевны (Ксюши), азербайджанец, тоже постоялец нашей гостиницы, вдруг стал тыкать в меня пальцем, а потом указывать в экран телевизора, где как раз пела Алла Пугачева:

- Это ты, там поешь?

И все ребята стали с удивлением рассматривать меня, сравнивая с примадонной, а один старшеклассник даже пошутил для смеха:

- Да, конечно, это она и есть, тут она просто прячется от наглых журналистов, правда, « Аллочка» ? - И он весело подмигнул мне.
Я смутилась и не нашла что ответить. Ведь яркий макияж и моя пышная шевелюра, действительно делали меня очень похожей на Аллу Борисовну. Потом были танцы под веселую зажигательную музыку магнитофона. Меня все время пытался пригласить на танец этот, уже подвыпивший «жених» Ксюши. Но я уворачивалась от него, прячась за старшими ребятами, а затем мы с Жанкой вообще убежали к себе в номер, от греха подальше. Но он был настойчив. Я не знаю, как он вычислил нахождение моего номера (наверное помогли завистливые «доброжелатели»), но всю ночь он стучал нам в двери, со словами:

-Аллочка, ну открой дверь, давай просто познакомимся, поговорим, я шампанское принес, ну открой дверь…

Мы с Жанкой заперлись на все замки и решили просто молчать, типа нас тут нету!

В общем ночь прошла практически без сна, а утром, лишь только мы окунулись в мир грез, как раздался громкий стук в дверь:

- Ну-ка подъем, быстренько, пора собираться в театр Русской драмы! - Это нас так будила наша учительница географии.

- Ксения Николаевна, у нас голова болит, мы не выспались, можно мы не пойдем? - Взмолилась я .

- Ишь , чего захотели, как грузинам глазки строить, у них головы не болели, а как в театр идти, так сразу заболели! Хватит филонить, быстро чтоб собрались, иначе я все сообщу в комсомольскую организацию, или вы забыли, что вы в выпускном классе ? - кричала на весь этаж «обиженная» мной учительница.

Ну, конечно, я ведь увела у нее кавалера… Да больно он мне нужен! Тоже мне учительница географии — ведь парень ясно сказал, что он из Баку, а она - «грузин»!

Потом, в школе, Ксения Николаевна, затаив обиду на меня за сорванные веселые каникулы, ставила мне тройки по географии, пока я, не поднатужившись как следует, перечитав массу полезной литературы и, выучив учебник географии за восьмой и предыдущие годы практически наизусть, не выдавала ей на одном дыхании все изученное, отвечая на самый заковыристый ее вопрос. За происходящим с удовольствием наблюдал весь мой класс, ведь все внимание на уроках географии было  отдано мне, а остальным можно было не готовить домашнюю работу. Но я добилась своего — получила заслуженную пятерку и, надеюсь, полное прощение Ксении Николаевны… Ну нафик ей сдался этот «грузин», ведь она такая хорошенькая, а он… ну в общем, так себе.

А домой из Риги мы вернулись поздно ночью. И не знаю, почему нас не сопровождали взрослые до самого дома. На вокзале все стали рассаживаться по машинам — такси, потому что общественный транспорт уже не работал. Сели в свободное такси и мы с Жанкой.

- Куда едем, красавицы?- Спросил нас таксист.

Лучше б он спросил нас, есть ли у нас деньги… Мы на перебой стали объяснять водителю, где мы живем:

- Ну там, рядом с 17 школой, знаете, где УНР ?

- Да вы улицу мне назовите и номер дома!

-Улица «Коммунаров», дом 33, там УНР, а мы там сами добежим, - сказала на всякий случай я, даже не подозревая , как нам это помогло!

Мы заснули с Жанкой во время пути -  сказалось позднее время и усталость после суточной тряски в общем вагоне.

- Девчонки, подъем! Приехали, с вас три рубля, двадцать копеек!

Мы с Жанной, с трудом разлепив глаза, замерли от услышанного. Как три рубля ? Мы думали хватит нашего одного рубля с мелочью, оставшиеся от нашего «общака», после похода по рижским магазинам…

Осторожно открыв, по моему сигналу, задние двери шикарной «Волги», мы с Жанкой , кинув на колени водителю наши жалкие финансовые останки и вопя, что есть мочи : «Простите, дядечка, у нас больше нету! Спасибки, что довезли!», рванули в разные стороны, прихватив свои скромные пожитки. Что кричал нам вослед, разоренный нами таксист, мне не очень хочется вспоминать , скажу лишь, что там было много не нормативной лексики!

Домой я бежала, на всякий случай поплутав среди зданий общежитий УНР (честно — не помню расшифровку сей аббревиатуры), как бы заметая следы, чтобы не догнал этот злой дядька. И чего так орать, мы же не совсем бесплатно доехали… И не так сильно виноваты , как он выражался.
Родные мои , конечно проснулись, обрадовавшись моему возвращению. Когда все подарки были розданы и рассказаны самые яркие впечатления о поездке, с описаниями Домского собора, органной музыке, Саласпилса — памятника-музея фашистского концлагеря. Рассказала и о поездке в Юрмалу, о посещении театра Русской драмы и музеев такой красивой Риги, ведь Прибалтика и тогда была для нас, как заграница… Но о некоторых вещах я скромно промолчала, ну зачем расстраивать родителей. А когда я замолчала, устав от собственного восхищенного рассказа, наступила странная долгая пауза, после которой папа произнес:

- Ветка, пока тебя не было, у нас произошло несчастье — умерла наша бабушка Люба. Мы только что похоронили ее, ты ведь знаешь, как она сильно болела, так что: «отмучилась, царство ей небесное».

 Только сейчас я увидела мамины, покрасневшие от горя и слез глаза. Я обняла и поцеловала мамочку, а в моей душе вдруг пропало все, приобретенное счастье от путешествия, а поселилась тягостная, грустная пустота. Ничего себе чудо  на Новый год, это наверное расплата мне за все мои плохие поступки. Ну, ладно, я виновата, а маму то за что наказывать? Вот так я в первый раз в жизни испытала настоящее горе, которое уже никак нельзя было исправить,  а приходилось просто горько переживать его.

                Глава 3  И это любовь?

Проснулась я поздно, сегодня законный выходной и мама дала мне выспаться вволю. Не открывая глаз, я пыталась прислушаться к своим ощущениям, после вчерашнего инцидента, по поводу спора на мою выдержку (а как это еще можно  назвать?). Они были сродни бесконечно работающей дрели за стеной у соседей — вроде не очень громко, но нервирует жутко, как бы «буравя» мой мозг. Какой то подозрительный шум, доносившийся с площадки нашего этажа, мешал мне сосредоточиться на планах моего дальнейшего действия… Голос мамы явно кого-то уговаривал. Что там случилось? Нужно пойти посмотреть. Я быстренько натянула спортивные штаны и футболку, и выбежала на площадку. Здесь собрались почти все жители нашего второго, да еще и соседних этажей.  Они все чего-то возмущались о совсем новеньком нашем доме, о вандализме некоторых, не ценящих культуру быта, а моя мама их увещевала, что мы все исправим. Когда я вышла из квартиры, все разом замолчали и расступились передо мной, как бы приглашая на что-то посмотреть: на пролетной стене между квартирами, казалось не было живого места. Кто-то (а я точно знаю кто), изрисовал моими портретами ранее белоснежную стену с помощью окурков сигарет, которые валялись тут же, как немой укор мне : «Вот, видишь здоровья своего не пожалел ради тебя!». Не узнать меня на рисунках было невозможно, сходство было потрясающее, и мне, как виновнице сего, отказываться белить заново стену общественного подъезда, ну просто не было никакой возможности!
Народ постепенно расходился, а соседка снизу, тетя Алла, похлопала меня по плечу: «Ничего, Ветка, что теперь делать, придется забеливать сие художество, хотя, честно говоря, даже жалко… красиво и вон как на тебя похоже, а народ то наш ничего в искусстве не разбирается...».
Мы с мамой стояли и смотрели на рисунки, думая каждая о своем: мама о том , чем и как  можно забелить эти черные разводы. А я, удивляясь качеству графического рисунка, думала : «А ведь он настоящий художник, не то, что я — так себе рисовака...».

Почти до самого вечера мы с мамой белили стену (никогда раньше не задумывалась, какая большая стена между квартирами), а вечером, когда мы уже поужинали, кто-то позвонил нам в дверь. Пошел открывать папа. Лучше бы пошевелилась я, но я так устала, что совсем не хотела двигаться. А мой гостеприимный папочка уже заводил в квартиру...Сергея. Вот кого мне совсем не хотелось видеть.

- Веточка, позволь мне с тобой поговорить? - Умоляюще попросил ненавистный «лжекавалер». И не стесняясь моих родителей, которые с любопытством следили за происходящим, вдруг встал передо мной на колени и произнес:

- Я знаю, что мне нет оправдания, но может быть в знак примирения ты примешь от меня этот скромный подарок, и он достал из кармана своей огромной куртки, очень красивую коробочку явно дорогих французских духов, нерешительно протягивая ее мне.

Я молча взяла в руки коробочку, как смогла быстро вскрыла ее, затем, достав пузырек, открыла туалетную комнату и… вылила в унитаз все содержимое! А Сергею указала на дверь и тихо произнесла: «Мне жалко тебя...».
Он вышел, весь красный, наверное от стыда, или из-за возмущения за мой поступок, я не знаю. Долго еще запах в нашем туалете стоял на редкость приятный.

Но на этом Сергей не успокоился. Вернулся с вечерней прогулки мой младший братик Сережка (тезка потерпевшего), возбужденно позвав меня:

- Ветка, Ветка! Иди быстрей, спасай своего жениха! Он разлегся на асфальте, прямо на перекрестке, говорит, пусть меня машина задавит, если Ветка меня прощать не хочет. Тебе что, его совсем не жалко? Что он такого сделал? И чем у нас так сильно пахнет, мам, это ты чели духанилась?

- Да, братик мне его очень жалко, но я никуда не пойду,-- буркнула я и закрылась в своей комнате.
Краем уха я слышала, что папа, о чем то расспрашивая Сережку, собрался и вышел из квартиры. Потом мой заботливый братишка рассказывал мне, как отец оттаскивал здоровенного Серегу с дороги на тротуар, чтобы того не раздавил автобус, следующий маршрутом, по направлению к «лежке» неугомонного пацана. И как он сам уговаривал моего жениха, обещая поговорить со мной за него и объясняя ему, что Ветка жалостливая, и ей и так уже жалко Серегу…

Через несколько дней я нашла в нашем почтовом ящике небольшую книжицу — сборник стихов Игоря Жданова. На внутренней стороне титульного листа было написано послание для меня, почему то не очень красивым для художника почерком: «Здравствуй Вета! Не мог тебя застать дома и решился вот на это. То, что ты прочтешь в этих стихах, не является долей правды, это немножко моих мыслей, которые подходят под мои критические точки.
Ветка, я не могу и не хочу смириться с твоими словами: «Мне жалко тебя...». Не надо! Больше всего я не люблю, когда человека жалеют или хвалят. Ну вот и все, что можно было написать, больше нет времени. Все остальное я напишу в письме. Если что не поймешь, может будет к лучшему. Если захочешь — ответь, а если нет……?

                Сергей, буду ждать.».
                И еще, крупными буквами (видимо для посторонних, но любопытных) -
« ПЕРЕДАЙТЕ ВЕТКЕ!».

Пришлось читать, хотя я с недоверием отношусь к незнакомым авторам. И, как оказалось — совершенно напрасно, потому что это мне автор книги был незнаком, а стихи его просто потрясающие, я бы поставила Игоря Жданова на одну ступеньку с Сергеем Есениным или Александром Блоком, например. Вот чего только стоят вот эти строки:

Мир огромный,
Пустой и бессмертный,
Небосвода разомкнутый круг, -
Снова мечутся белые ветры,
Подвывая, беря на испуг,
Носят клочья фабричного дыма,
По шершавому снегу шурша…
Что ж, встречай свою новую зиму,
Пережившая счастье душа.

По моему, это просто прекрасные стихи… Я с удовольствием прочла всю книгу от корки до корки, не особо обращая внимание на специальные отметки Сергея для меня. Может быть, мне рано еще разбираться в сложных тонкостях чужой для меня души? Не знаю. Больше всего меня волновали строчки его письма : «Все остальное напишу в письме.» Он что, еще письма мне собрался писать?
 Все прояснилось очень скоро — мне стали приходить письма без марок из воинской части, причем и от Сергея и от Михаила (видимо он все-таки не смог обольстить дочку своего преподавателя!). Я не отвечала никому, даже не потому, что держала обиду на обоих, я давно простила и забыла неудачный опыт своих ухажеров, просто я уже, как казалось тогда, встретила свою настоящую любовь.
Писем от Мишки я не ожидала вовсе, тем страннее мне казались его откровения о бренности человеческого бытия, и еще, читалось мне между строк, он очень сожалеет о случившемся со мной, и если все вернуть назад, то неизвестно, чем закончилась наша дружба (?), потому что только теперь, среди жарких степей Киргизии, он понял цену настоящей любви (?). В общем я ничего не поняла из его намеков.

А письма Сергея можно было сразу отправлять на выставку художников — графиков, потому что слов там почти не было, а сплошные рисунки. Мои портреты чередовались с рисунками влюбленных парочек, видимо подразумевающих в них меня и автора рисунков. Но когда в ответ на мое твердое молчание, вдруг пришло письмо с изображением автомата и веревочной петли, я не выдержала и, подрисовав к петле кусок мыла, отправила назад сие послание. Больше писем не было ни от Мишки, ни от Сергея. Что-то поняли, или мои заботливые родители приложили к этому руку? Кто знает, ведь меня это уже мало интересовало, потому что моя жизнь наполнилась совсем другим содержанием...