Глава 12

Путешественники заночевали в Ле-Тампль.
Оставался один переезд до Нанта и было решено отправиться в путь с самого утра.
Д’Артаньян поднялся, как обычно, спозаранку, но к его удивлению, он не был первым – мадам де Беренжер уже встала. Она отказалась от завтрака и сказала, что будет ждать остальных в небольшом саду за гостиницей. Там, среди приземистых местных деревьев и густых кустов хозяин вбил в землю удобную лавку, чтоб его постояльцы могли с удобствами перенести минуты ожидания, наслаждаясь запахом цветов летом и свежим, уже совсем морским воздухом, в остальные поры года. 
Гасконец только расположился за столом, когда явился Атос. Однако он, как и мадам де Беренжер, отказался завтракать, сославшись на отсутствие аппетита и вышел на улицу, чтобы проверить, все ли приготовили в дорогу.
Последним пришел Рауль, но и он, подобно остальным, остался равнодушен к гостиничной кухне.
- Черт побери, дорогие мои! Отрадно, вернее, печально видеть, подобное единодушие, но я-то в отличие от вас голоден!
- Дорогой д’Артаньян, – по обыкновению грустно улыбнулся виконт, – Вы не должны страдать из-за нас. Ничего страшного не случится, если мы подождем, пока Вы позавтракаете. Будьте добры послать за мной, когда пора будет выезжать, я вернусь к себе в комнату.
- Рауль, Рауль! Терять аппетит в Вашем возрасте – нездорово!
Рауль ответил еще одной грустной улыбкой и оставил д’Артаньяна одного. Гасконец пожал плечами и решительно приступил к «штурму» самого большого блюда.
Атос тем временем проверил коней и карету, распорядился грузить багаж и, оставив все это под присмотром Гримо, с рассеянным видом прохаживался по двору. Можно было подумать, что его занимают мысли о будущей дороге – сосредоточенность и хмурившиеся брови как будто подтверждали это – но время от времени легкая улыбка и странная задумчивость, отражавшаяся на лице, зарождали подозрение, что что-то другое служит предметом его размышлений.
Он совсем было углубился в свои мысли, когда какое-то яркое пятно привлекло его внимание. Что-то пестрое мелькнуло перед глазами и пропало. Атос тряхнул головой и огляделся.
Ничего.
Но тут краем глаза он снова уловил движение. Однако едва он повернул голову, пятно опять исчезло. Атос смотрел на то место, где только что видел красную точку, но перед ним были только ветки кустов, еще зеленые, хотя некоторые листья уже увяли. Один такой серо-коричневый лист шевельнулся и перед носом Атоса снова показался черный шелк, препоясанный широкой красной «перевязью».
- Бабочка!
Атос замер, стараясь не спугнуть насекомое, которое медленно и важно двигало крылышками, то демонстрируя свой яркий наряд, то снова скрывая его. Эти неспешные, исполненные достоинства движения, вкупе с широкими красными полосами и крупной россыпью белых точек почему-то напомнили ему Портоса. Такая же важность, роскошная перевязь, крупный жемчуг, нашиваемый на камзол в лучшие времена, чтоб после быть проданным, когда времена становились худыми.
Атос, растроганный и одновременно расстроенный воспоминанием про друга, меланхолично улыбнулся и вздохнул, и бабочка тут же покинула свое место, потревоженная шумным соседством.
Она перелетела на соседнюю ветку, и Атос медленно шагнул за ней. Он не стал противиться своему желанию поймать бабочку, хотя прекрасно сознавал, что это невозможно.
Покружив немного, насекомое направилось в сторону сада, где была не только зелень, но даже цвели какие-то запоздалые цветы.
Атос, продолжая улыбаться, не выпускал «Портоса» из виду, сосредоточив на этом все свое внимание, и заметил мадам де Беренжер только когда насекомое устроилось на кружеве платка, который Аньес держала в руке. Видимо, скомканное кружево напомнило бабочке цветок, и она деловито переползала со складки на складку в тщетных поисках нектара.
Аньес не шевелилась, и только улыбка на ее губах свидетельствовала, что она видит бабочку и рада такому соседству. Покопошившись без толку, насекомое вспорхнуло и стало кружиться над головой Аньес, время от времени садясь ей на голову или на плечи. Бабочка то отлетала, то снова возвращалась, будто что-то влекло ее. Аньес старалась даже дышать незаметно, но когда осмелевшее насекомое уселось ей на лицо, Аньес не выдержала и рассмеялась. Бабочка вспорхнула и через несколько мгновений исчезла в зелени растений. Аньес проводила ее взглядом и тут увидела Атоса.
- Доброе утро, сударыня. Мне очень жаль, но она улетела.
Аньес улыбнулась:
- Это не Ваша вина. Я терпела, сколько могла, но это так щекотно!
- Похоже, она приняла Вас за цветок.
- О, это все мои духи. Бедняжка, я не оправдала ее ожиданий. Вы пришли позвать меня? Я готова.
Атос чуть прикусил губу, пряча улыбку, и слегка коснулся своего носа:
- Мадам…
Аньес машинально повторила его жест, приложив руку к лицу:
- Что-то не так?
- Она оставила Вам кое-что на память.
- А, пыльца! Я измазалась?
Аньес поспешно отерла щеку, но Атос покачал головой:
- Так еще хуже. Вы позволите?
Аньес виновато улыбнулась и протянула платок:
- У меня нет с собой зеркала, простите, что затрудняю Вас.
- Не страшно.
Она подвинулась, давая ему место рядом с собой и Атос, взяв платок, стал осторожно стирать с ее щеки цветные следы.
- Удивительно видеть бабочку в такую пору – уже осень.
- У нас такие тоже водятся, иногда их можно встретить до самой зимы. Жаль, я не знаю, как они называются.
- Она похожа на мушкетера с перевязью.
- Такого, каким были Вы?
- Уверяю Вас, мадам, даже будучи мушкетером, я никогда не позволял себе таких вольностей с дамой, – не удержался от иронии Атос. – Так нахально увиваться.
Аньес смутилась:
- Я не это имела в виду, простите, если задела Вас.
- Не извиняйтесь, я неудачно пошутил.
Атос  внимательно осмотрел ее лицо, избегая встречаться с ней взглядом, и чуть кивнул:
- Теперь хорошо. Ничего не осталось. Вот только платок…
Он показал ей измазанное кружево.
- Это пустяки! Но Вы сами… - она указала на его руку, на которой остались серо-коричневые полосы.
- Вот это действительно пустяки.
Аньес шутливо покачала головой:
- Теперь моя очередь.
Она вывернула платок чистой стороной наружу и, взяв руку Атоса, стала нежно вытирать ее.
Атос смотрел, как легко, едва касаясь его кожи двигаются ее пальцы, обволакивая его руку ласкающими движениями, и не мог поднять глаз. Он видел, что его пальцы дрожат, но был не в силах, ни унять эту дрожь, ни отнять руку.
Аньес осторожно поворачивала его кисть, чтоб убедится, что не осталось следов, и ее пальцы ненамеренно скользнули по его запястью под манжет рукава. Атос испуганно отдернул руку.
Аньес вспыхнула:
- Простите, я случайно. Уже все чисто.
Атос быстро поднялся:
- Господин д’Артаньян, вероятно, уже окончил завтрак. Я пойду, узнаю, и если все готово, пришлю горничную сказать Вам.
Не дав Аньес вымолвить слова, он направился к гостинице и у входа столкнулся с д’Артаньяном.  Гасконец высматривал, куда подевались его попутчики.
- Атос, Вы не видели мадам де Беренжер? Что-то случилось? Вы какой-то взволнованный.
- Я в порядке. Вы готовы ехать? Хорошо, я сейчас пошлю горничную за мадам де Беренжер и предупрежу виконта.
Он быстро прошел мимо озадаченного гасконца и одним махом взбежал по лестнице на второй этаж. Комната была пуста – Гримо возился с багажом – и Атос бросился на кровать. Он лег на спину и прикрыл рукой глаза. Странное дело, но он совершенно не чувствовал собственной руки – только тепло пальцев Аньес (будто она до сих пор нежно касалась его кожи), и еще это последнее прикосновение, обратившее его в бегство.
Прерывисто дыша, Атос поднялся и сел на кровати:
-  В Нант, немедленно в Нант! Я, впрямь, слишком старался ради Рауля…
Он остановил себя, не дав договорить, додумать ту мысль, которую уже чувствовал, но пока был в силах не пускать в своё сознание.
Резко поднявшись, Атос подошел к тазу, где еще осталась вода после утреннего туалета и, набрав ее полные пригоршни, погрузил туда лицо. Он задержал дыхание и стоял так до тех пор, пока холод не проник ему под кожу, не остудил горячку. Потом еще несколько раз плеснул в лицо водой и окончательно пришел в себя.
Из комнаты вышел уже спокойный, сдержанный мужчина – такой, каким его привыкли видеть друзья и знакомые. Ровным, уверенным голосом он отдал распоряжения горничной мадам де Беренжер, сделал знак Гримо подать коней, поздоровался с виконтом и сказал д’Артаньяну:
- Итак, дорогой друг, все готовы. В Нант!
«Черт, неужели мне и это показалось?» – только и сумел удивленно пробормотать гасконец.  – Как бы там ни было, Атос прав – в Нант. Именно там все и решится».



Художник – Стелла Мосонжник. Иллюстрация размещена с ее разрешения.