Глава 9. День милиции

     Десятого ноября в Советском Союзе был государственный праздник,  обычно широко отмечаемый всей страной - День милиции.

     В этот день каждый сотрудник одевал  парадную форму.  С  утра шли  официальные  торжественные  мероприятия.  Они проводились  в различных залах и домах культуры, где организовывались выступления, звучали поздравления и тёплые слова, вручались награды и премии. В кинотеатрах демонстрировались художественные фильмы о милиции, по радио пелись песни.

     Ближе к вечеру начиналась неофициальная, банкетная часть. По телевидению шёл торжественный концерт, который смотрела вся страна.  Вся та часть страны, до которой дотянулись щупальца эфирного телевидения. Кабельного телевидения ещё не существовало в природе, как и цифрового.

     А славные сотрудники, в своей парадной форме или одетые по гражданке, занимали залы ресторанов. Кто с жёнами, а кто и поодиночке, и отрывались по полной.  Иногда во хмелю чудили. А иногда им и укорот давали. 
По-всякому бывало…

      Десятого ноября 1967 года, я, в составе воинского патруля,  приступил к выполнению возложенных обязанностей. В патруле нас было трое.

      Я, служивший третий год, второй - Александр Карякин, поджарый москвич, служивший второй год. Неунывающий  балагур, выдумщик, кривляка  и любитель пошутить не вовремя, за что ему частенько и перепадало. Третьим был начальник патруля, старший лейтенант Зайцев. Офицер стройный, молодцеватый, туго затянутый в портупею, на которой висела кобура с девятимиллиметровым восьмизарядным пистолетом Макарова. Наше солдатское вооружение - красные повязки на рукавах шинели с надписью "ПАТРУЛЬ".

     Дежурство началось в 17-00, и, ведомые начальником патруля, мы протопали от казармы до железнодорожной станции Советская Гавань сортировочная. С одного конца населённого пункта до другого. Примораживало. Изо рта шёл небольшой парок, был лёгкий морозец.

     Расположились в помещении опорного пункта милиции.

     С самого начала возникновения силовых структур между ними всегда возникали трения. Все хотели выделиться и быть хоть на четверть головы, но выше других. Раздоры шли между армией и флотом, между авиацией и пехотой, между  военными и милицией. Раздоры были даже внутри одной и той же структуры. Подводники не любили моряков с надводных кораблей и  те отвечали им взаимностью. Простые солдаты не любили гвардейцев и  гвардейцы не любили остальных, а, особенно,  «задавак» из ВДВ. Владельцы краповых беретов смотрели на остальных ВДВешников просто сверху вниз, как на неполноценных. Короче говоря,общая нелюбовь к отличным от тебя существовала всегда. Иногда, обычно сдержанная, она вырывалась наружу как стихийное бедствие. И тогда этому стихийному бедствию лучше не попадаться на пути. Начинались массовые драки, жестокие и кровавые, с выбитыми зубами, заплывшими глазницами, переломами челюстей и пальцев, вывихами рук и ног.

     Основным оружием солдат и матросов были ремни с бляхами. Только на солдатской бляхе красовалась звезда, а на морской  -  якорь.  Все моряки и солдаты умело пользовались этими подручными средствами. Чтобы превратить поясной ремень в оружие, требовалось всего секунда - полторы.  Ремень молниеносно расстёгивался, бляха оставалась в левой руке,  а правая, с растопыренными пальцами и  согнутая в локте,  ставилась горизонтально, одновременно, лёгким движением левой, обвиваемая свободным концом ремня по запястью. Растопыренные пальцы захватывали одновременно и сам ремень,  и  конец,  опоясывающий кисть. 

     Всё! Оружие было готово к немедленному применению. Висящая на остатках ремня бляха  была способна и покалечить, и убить.

     А в опорном пункте шёл в это время спокойный, неспешный  разговор. Дежуривший милиционер, мурлыкал с нашим старлеем (старшим лейтенантом)  за «жисть»… 

     Метрах в трёхстах от опорного пункта  находилась местная достопримечательность. Ресторан «Ванино». 

     Сам порт Ванино тоже находился от нас недалеко, километров десять севернее. Из этого порта ходил паром,  на остров Сахалин и осуществлялось местное, каботажное плавание. Как не вспомнить песню уголовной романтики тех лет…

                Я помню тот Ванинский порт,
                И вид пароходов угрюмый,
                Как шли мы по трапу на борт,
                В холодные мрачные трюмы.

                От качки страдали ЗК,
                Обнявшись как родные братья,
                И только порой с языка,
                Срывались глухие проклятья…

     Ресторан «Ванино» находился в глубине территории, метров в тридцати, отгороженный от дороги низким штакетником. Вдоль забора, с наружной стороны, шли деревянные тротуары около метра шириной. Я давно заметил, что в Сибири и на Дальнем Востоке вдоль улиц  очень часто проложены тротуары из досок, приколоченных к лежащим на земле обрубкам брёвен. За счёт толщины обрубков, доски были  приподняты над землёй. В весенне-осенний период, когда земляной «асфальт» бывал слишком жидок, по этим тротуарам  возможно было передвигаться в сухой и чистой обуви. Доски, за счёт своей упругости,  придавали ходьбе интересные ощущения, особенно при беге.

 - Почему это вдруг наш патруль, оказался сидящим в этом опорном пункте милиции? – задавал я сам себе этот вопрос. И сам себе отвечал…

- А потому, что милиция не имеет право задерживать военных, только гражданских. А военные патрули не имеют права задерживать гражданских, только военных…

     Телефон истошно затрезвонил. Дежурный снял трубку.

- Да? - коротко бросил он в трубку, секунду слушал и сообщил нам:

- В ресторане драка!

     Вскочивший старлей не успел ещё нам ничего сказать, как нас с Карякиным ноги уже выкинули на улицу. Как натренированные борзые, спущенные на зайца, мы сломя голову неслись к ресторану. Карякин слегка оступился  и я вырвался вперёд. Последним  едва поспевал за нами старлей.

     Как молодой лось, перебирая длинными шагами, по  пружинистым  доскам я летел вперёд. А наперерез мне, от ресторана, летела фигура в чёрном. В морозном воздухе, двумя автоматными очередями раздавался громкий топот солдатских сапог и невнятные стуки офицерских ботинок.

     Чёрная фигура слегка опередила меня, выскочив на тротуар метрах в семи,  впереди. Не сбавляя скорости,  она схватилась левой рукой за электрический столб, с висящей на нём лампочкой, резко развернулась на девяносто градусов спиной ко мне и бросилась наутёк. Пока фигура проделывала этот стремительный манёвр, я успел разглядеть на её плечах лейтенантские погоны.

     Когда борзая видит зайца у себя перед носом, она прибавляет в скорости. И я, оказалось, тоже. Лейтенант флота оказался хорошо развит физически, но я всё равно, пусть медленно, но сокращал дистанцию. Слыша нагоняющий его топот, он опять, на полной скорости, повторил свой коронный финт. Ухватился  левой рукой за следующий столб, сделал моментальный разворот на 180 градусов и слегка присев, встал в боксёрскую стойку, готовый отражать нападение.

- Стоять! Патруль!!! – выкрикнул я останавливаясь и не поднимая рук.

     Лейтенант выпрямился, опустил руки вниз и позволил взять себя под локоток. Драться с патрулём - себе дороже.

     И я повёл свою добычу в ресторан, где уже были и Карякин и Зайцев. Они стояли возле входных дверей, а на них пыталась  напереть груда пьяных милицейских офицеров, чьи явно не худенькие тела были облачены  в парадные мундиры. Вид их был явно потрёпанный. У кого-то был надорван воротник рубашки, у другого из носа текла кровь, у третьего, прямо на глазах,  надувался  фингал. 

     Увидев  приведённого  мной моряка, вся камарилья алчно и радостно взвыла, как нечисть в фильме «Вий»,  и, с протянутыми руками,  попыталась добраться до лейтенанта.

- Назад!!! – дико взревел я, резко оттолкнув своим телом эту груду, отпрянув назад и наматывая ремень с бляхой на руку.

     Несколько вперёд выскочил Карякин. Бешено вращая глазами, он заорал:

- Вы на кого? На Лёньку??? – и привёл бляху в боевое положение.

     Этот жест приведения бляхи в боевое положение был очень хорошо знаком всем, и желающих встретить бляху лбом как-то не нашлось. Моряк был прикрыт нашими  очень агрессивно настроенными телами и милиция, нехотя, теряя остатки своего былого достоинства, отступила.

     Наш старлей, видя, что относительный порядок восстановлен, приказал мне:

- Лейтенанта охранять, никого из здания не выпускать, я к телефону.

     Вскоре он вывел к нам из общего зала ещё одного избитого моряка-лейтенанта,  и пошёл вызывать комендантский взвод.

     Милиционеры ещё немного покрутились возле нас. Убедились, что и выходная дверь и морячки  для них недоступны, и стали просто  растворяться…

     Когда входная дверь широко и с хрустом распахнулась, и  в помещение стали втекать люди в чёрной форме, а  шедший первым пнул каблуком лежащий боком стул, который проскользил через весь зал и уткнулся в противоположную стену, можно было непроизвольно подумать, что пришло гестапо.

- Ну? Где эти ссуки??? – рявкнул он и огляделся.

     Обоих моряков-офицеров он видел около меня, но явно искал других.  А эти, другие, как будто рассосались в воздухе...

     А начиналась вся эта история тихо и мирно. В ресторане гуляла милиция, отмечая свой профессиональный праздник.  И судьба  в этот ресторан, занесла  двух  молодых лейтенантов-подводников. Милиция пила за своё, а моряки за своё. Когда градус тонуса всех стал подходить  к красной черте, один из милиционеров  решил, что может безнаказанно оскорбить представителей флота. Их же только двое, а нас, мол, целый ресторан. И оскорбил. Публично. И тот лейтенант, честь которого оскорбили,  немедленно поставил обидчику «бланш» под глаз и, в начавшейся после этого потасовке, надорвал ухо. Началась общая свара.

     Милиционеры  кинулись наказывать чужака. И ему-таки досталось тоже. Но в драку вступил  второй лейтенант доблестного Советского флота. И не посрамил честь флотского мундира. Истерзанные им парадные мундиры и находившиеся в этих самых мундирах милицейские тела, были основательно потрёпаны и жалки на вид. Арбузные животы замедляли скорость движения и повороты. Заплывшие жиром глазки, залитые уже спиртным до самой ватерлинии, нечётко видели, а сотрясённые ударами но голове мозги путали координаты.

     Скажу Вам честно и откровенно, я, представитель армии, видя результаты Мамаева побоища в ресторане «Ванино», был несказанно горд за весь наш флот. И надводный и подводный.

     К приезду комендантского взвода в ресторане не осталось ни одного милиционера, все сбежали. Подтягивая животы, они и их жёны проскальзывали через окно посудомойки, вместо грязной посуды, и,  через заднюю дверь, растворялись в темноте как призраки. Очевидно,  уже имели опыт общения с комендантским взводом.  Никто  никаких претензий морякам не предъявлял.

     На этом работа ресторана «Ванино» десятого ноября 1967 года  была закончена. 

     Обоих лейтенантов посадили в кузов грузовика комендантского взвода, под брезент. Туда же уселись и мы со своим старлеем. Туда же уселся и весь комендантский взвод. Поехали.

     Я подумал, что отвезут сейчас моряков на губу, посадят в офицерскую камеру.

     Мы долго кружили, поворачивали, урчали двигателем на подъёмах, наконец - остановились. Хлопнула правая дверка кабины. Протопали шаги к заднему борту. Откинулся брезент.

- Ну что, орлы, выходи!   

     Оба лейтенанта-подводника перелезли через задний борт на землю.

- Вот Ваше общежитие. Молодцы, не посрамили честь флота.

      И командир комендантской роты отдал офицерам честь.  Удивлённые подводники, не ожидавшие, что их привезут домой, козырнули в ответ.

     Брезент запахнулся, машина поехала  дальше. А мы все, притихшие и тоже удивлённые,  закачались  в такт с дорожными ямами, чему-то улыбаясь в темноте…