Присяга

Виктор Матюк

Присяга

Брошена на пол скомканная бумага, я никогда не давал присягу, что на много лет кряду
Спрячу своё мужество и отвагу в правый рукав и откажусь от многих мирских забав!
Присяга привела нас в Кабул, Пхеньян, Будапешт и Прагу, всё чисто по бумагам,
А наяву – пришлось пережить и дождь и пургу, кто-то наверху затеял очень сложную игру!
Не пропаду, выживу и вновь былую мощь обрету, не упаду и удержу прежнюю высоту,
Как-то переживу и тлен, и суету! Авось, успею к праздничному столу,
Но нервы вряд ли сберегу, ведь на крутом берегу ночью и днём рыбаки ловят плотву,
А я туда добраться никак не смогу! Волосы рву на голове, холодно и зябко мне
Оставаться наедине! Как и прежде сладкой матери надежда меняет верхнюю одежду,
А нижнее бельё одно и то, жизнь прожита грешно, и всё проиграно в карты и спортлото!
Горя полны глаза, из них катится долу горькая слеза, ничего вслух сказать нельзя,
Только под грохот грома и падающих оземь капель дождя, можно вздохнуть на полную грудь,
Потом съесть рябину черноплодную и утихомирить плоть голодную, явно не свободную,
Но благородную! Пускай в спину дует северный ветер, кое-кто его порывы даже не заметил,
Меня же жуткий ливень на пороге дома поздним вечером встретил, вокруг была полная пустота,
Но из-за туч не видно ни черта! Крик и грохот вспоминаются иногда и команда:
«Братва, от винта!» Куда улетели молодые года? Правда спустя полстолетия наверх всплыла
И гулять по весям и городам пошла с раннего утра, так было вчера и будет завтра, но правда
В опасности, её не спрячешь в крошечной горсти, нам с ней всегда было по пути,
Но набекрень невзначай свихнулись мозги! Что ни день, поднимать очи к небу лень,
Встанешь на одну ступень резного крыльца, сразу вспомнишь молитву небесного Творца,
Подумаешь немножко, а потом наглухо закроешь окошко, и ешь суп деревянной ложкой!
Солдатская пайка чуть побольше была, под голову подложена стеганая фуфайка,
А в ногах - старая отцовская балалайка! Сыграй-ка, боец, покажи, чему тебя научил отец!
Пасмурная свеча, натужно стрекоча, напоминает мне давнишнего палача,
Который жить не может без плахи и топора! Не видно издалека ни черта,
На ветер брошены слова, а душа разбушевалась, словно к ней в окошко незнакомка постучалась!
Кажись, она вконец завралась! Душа больна, в оковы она заточена! Я лёг бы спокойно спать,
Но хочу до конца свою историю досказать! Присяга на верность родине и флагу
Осталась не только на клочке бумаги, но и в глубине души, её только развороши,
И получишь жалкие гроши за свои прежние грехи! Ты душу мою лишний раз не тереби,
На голове нет уже седых волос, но мозг соблюдает былое величие и прежний лоск!
Господа офицеры, вы грешны без меры, убраны все преграды и барьеры из духовной сферы,
И только молодые гетеры над прошлым хохочут, что они хотят, об этом вслух они не говорят!
Вспоминается сущий бред, отражения прошлого на тысячелетнем камне нет,
Там преломляется лишь солнечный свет, но острый запах солдатского пота,
Тормошит за шиворот кого-то, он раздражает щёки, и наизнанку выворачивает все пороки
Мужчин наивных и одиноких! Скомканная бумага под стать молодому салаге,
Но тот, кто вырвался из плена, не замечает благоуханья роз, которое туманит стены,
Но вид со сцены бытия, что Библия для меня: понять сразу ничего нельзя,
Однако надо выбираться из тьмы и мрака! Завернувшись в рогожу, обращаюсь снова к Богу,
Я на крыше, а он ещё выше, и потому не слышит мужика того, чье естество и вправду грешно!
Трудно будущему инвалиду ход грядущих событий предвидеть,
Он опосля будет сожалеть, и ненавидеть всех, кто его совесть наземь поверг!
Он – не изверг, а Человек и короток его жизни век, она только взяла стремительный разбег,
А сил уже нет, грозовые тучи затмили солнечный свет!
По этой причины стали невидимыми городские руины,
Кое-что осталось от гордыни, она – не объект для любопытства,
Куда бы от завидущего взгляда мне скрыться? Провалена карьера,
Кое-кого из офицеров призвали к барьеру во время дуэли! Запах травы и свежескошенного сена
Утопает в морской пене, всему – своё время, всему – свой час! Время не прощает нас!
Мир глубокой тьмой окутан, выпит жбан вина, жизнь воспоминаний полна,
В этот час чёртова нация собралась тайком в эмиграцию! Расставлены загодя точки и интонации,
Кое-кто бросился наутёк, дела в стране пошли на самотёк, пришло время платить оброк тому,
Верил вождям серьёзно, уже поздно возвращаться восвояси, разрушены прежние связи,
То, что произошло намного раньше, отодвинулось ещё дальше и требует реванша,
Но есть ли шансы на то, чтобы сменить старое и дырявое пальто на приличную обновку?
Одна еврейка - плутовка стреляла в Ильича и промахнулась сгоряча,
А толпа сгорала от любопытства и путала слова, при виде сбоку можно увидеть небритую щёку,
А при виде прямо видна молодая и статная дама, стреляющая из пятизарядного нагана!
Это подарок от молодого уркагана! Продрав сгоряча одну штанину, я не увидел небосвод синий,
Лишь умерил гордыню, а она и поныне на шею садится, ей ночами не спится!
За одного битого двух небитых дают, за словесный разбой
Могут потащить служаки следом за собой под суд, у них в руках плеть, похожая на кнут!
Хохочет ветер, хотя ещё не вечер, он спускается к реке, где собрались такие, как все:
Мужики лихие, но спрятаны их награды боевые в потаённые места, вокруг одна пустота,
Вблизи греха не видно ни хрена, одна болтовня вокруг, хоть бери и на шею себе накладывай жгут!
Вряд ли изменится суть душевного восприятия все земных законов бытия, должно быть,
Он не брит, и его со вчерашнего дня сильно знобит,  ему бы жить и жить,
Пусть господь ему грехи простит, он остался наедине с мыслями о прошедшей войне!
Она осталась в чужой стороне, голова прытко развернулась в сторону пьянящего напитка,
Не жизнь, а пытка, редко проскользнет по уставшему лицу мимолётная улыбка и тут же уйдёт,
А какой ей прок извлекать из судьбы урок, коль он уже опустошил стакан винца
И небрежно вытер пот с лица, на всё воля Творца! Он угодил когда-то в самое пекло ада,
Над головой промелькнула незнакомая Шехерезада, он обошёл её звезду и спереди, и сзади
И на себе почувствовал полночную прохладу! Он бы долго слушал бабьи сказки,
Поднял к небу глазки, но не дождался ни любви, ни ласки! Снег и ветер затмили свет,
Он насквозь промок, и сил нет платить своей судьбе весомый оброк, рот вновь закрыт на замок,
Не вяжется слог, а всемогущий рок вот-вот бывалого воина свалит с ног! Что ему делать остаётся,
Если прошлое назад уже никогда не вернётся? Вот так всегда чуждая нам среда
Благоволит лишь к наваждению миража или бреда, авось, ситуация рассосётся к обеду!
Дело происходило в среду, а что случится в чистый четверг? Этот изверг прошлое отверг,
Начисто забыв, кем он в те годы был и кого неистово любил? Он не живёт, а дремлет
И законы вечности никак не приемлет, многие из друзей в небытие ушли
С этой благодатной земли, их замертво погребли, над ними шумят камыши,
А они коротают ночи и дни в прибрежной тиши!
В тяжкие минуты вспомнились прежние маршруты,
Тьфу ты, мы тогда были голы и разуты, а наши страхи до бесконечности раздуты!
Призрак окаянный появился, словно из тумана, наваждение возникло спьяну,
Оно во весь рост встало посреди пожухлой травы и прошлогоднего бурьяна,
Словно страстная любовь из пошлого романа! Жизнь прожита нелепо,
Словно в мраморном склепе, холодную весну пятьдесят третьего сменило жаркое лето
Шестьдесят восьмого, вновь страна осталась без крова над головой, жизнь проходит сама собой,
Мне бы промолчать о том, что именно он топтал чужую землю своим кованым сапогом,
Гнал на чужбине самогон и изредка посещал притон на пустыре городском!
Дом с красным фонарём он долго будет вспоминать потом, там его встретил ангел доброты,
Но не отважился в тот миг ты взять в свои руки бразды правления и миг очередного отрезвления
Увидеть божие знамение! Прочь сомнения! Уходите прочь, треволнения земного бытия!
Пишу неспроста, пусть в эти богом забытые места вновь вернётся первозданная красота!
Суета сует – всё суета, вдруг мысль вырвалась из рук, описала полукруг, и её пронзил испуг,
Небо покрылось серой мглой, невдалеке вновь ходит демон злой,
Он ничего не видит перед собой! Постой! Постой! В миг такой не корчься от боли,
Не сыпь на свои раны щепотку соли, от судьбы и доли трудно скрыться в чистом поле!
Полночный свет искрится, на душе вновь светло и чисто, он вдалеке встретил бабу разбитную,
Грешную и явно не святую, она ему готовила яйца вкрутую, а он гулял напропалую,
И презирал гордость мужскую! Другой бы грешил втихую и говорил, что я не рискую,
А из жерла рта в тот миг вылетали бы страшные слова, плоть сгорела дотла, она была раскалена
С утра почти что добела! Жизнь почти прошла, не оставив ни кола, ни двора, разрушена семья,
И не только моя! Птенцы разлетелись тёплые края, я же бесчувственнее камня становлюсь,
Иногда перекладываю на чужие плечи собственный груз, в тот миг лишаюсь высоких чувств!
Солнце землю так не золотит, та из последних сил на всю округу кричит, что повседневный быт
Вдребезги мирской суетой разбит, везде сквозит, и не бежит степной родник,
Истина и вправду трещит по старым швам, и ничего не остаётся делать нам,
Как идти в православный храм и там молиться до упаду, я уже много лет кряду
Прихожу к знакомому с детства водопаду, чтобы в который раз вспомнить баб, не предавших нас!
О, сколько баб источали дух зловещий, они открыто говорили запретные вещи, но не думали мы,
Двадцатилетние пацаны, что без сумы жизнь невозможна, выбраться из ада очень сложно!
Если задуматься серьёзно, то времена грозные смела разноголосая толпа,
Едва не затухла в храме свеча, в эти дальние места прилетела ненасытная саранча!
Матерюсь сгоряча, но про себя, во бля! Болит раненная нога, мозоль остался от хромового сапога,
И, кажись, уже навсегда! Боль окончательно не прошла, когда-то брат не отвечал за брата,
Но в семье аристократа никто не оценит рваное платье, где заплата на заплате,
Вчерашний борщ кипит на плите, в суете, но не в обиде! Кто мог заранее предвидеть:
Как мы будем любить и ненавидеть? Качается на волнах страсть в бурлящем океане,
Мы же впопыхах, преодолевая ревность и страх, выворачиваем свои карманы,
Ничего не видно в дребезжащем тумане, даже бывшие романы ушли из родимого стана!
Не велико счастье купаться в молоке и в масле! Я подпорки терял не однажды,
Умирал от голода и жажды, это может случиться с каждым, а над моей постелью
Берёзовые листья до утра шелестели, эти звуки прохиндея грели но извести его не успели!
Ранним утром петухи запели, пришлось надеть старое тряпьё,
Но кто будет сердечные раны врачевать весь день врачевать?
Вчера в бане пришлось малость пару поддать! Теперь ни сесть, ни встать!
Сердце будет всю неделю трепетать, как и семнадцать лет тому назад,
Когда водная гладь кипя, бросила на произвол судьбы меня, из искры не возгорелось пламя,
Те, кто пошли следом за нами, до сих пор ещё молятся в храме!
Я жил во власти грёз, был сам на себя не похож, выглядывал из густой травы
И не замечал канавы и рвы! Увы, когда-то кончаются приятные сны, мы не вольны выбирать,
Куда идти? Куда шагать и кого щепать и за какое место? В знак протеста из дряхлого естества
Вылетают весовые выражения и слова, за ними скрылась словесная муть,
Пришлось укоротить свой путь и загодя с него свернуть! Нас нигде не ждут,
Хотя толпа шумит невдалеке, какая-то женщина в белом платье вертится на одном каблуке,
А неё в руке букет из алых роз, неужто она выходит замуж всерьёз? Шутить так скверно брось!
Очередной прохвост задерёт голову и поднимет хвост трубой, жизнь даст сбой,
И вот пора трубить отбой! В сутолоке мирской хоть бейся, хоть кусайся, греши и вновь кайся,
Жизнь бьёт в который раз по яйцам, и даже по дороге в храм
Приличные люди уступают дорогу пошлецам! Есть мнение,
Что было казнено и убито шесть процентов населения, все остальные – вне подозрения!
Шило в мешке не утаишь, дождевая вода медленно стекает с двухскатных крыш, а ты стоишь
Под черепичным навесом и пристально следишь за процессом без названия,
Тоска теснит дыхание, прошлое давно уже отправлено на поругание!
История объята сладким сном, бывшие герои вваливаются в скромный дом,
Они привыкли идти напролом, они не думают ни о чём! Только маленький гном
Стоит под открытым настежь окном, взгляд устремлён к реке, что тихо бежит невдалеке!
Обязанные сидеть в тюрьме, вышли из неё налегке, деньги зажав в руке,
Их ведут на коротком поводке, и никто не вспоминает о давнишнем грехе,
Реалии жизни таковы, что даже вы не увидите посреди речной воды стаю крупной плотвы!
Едва высунув голову из высокой травы, щекочешь нервы свои, как в году сорок первом,
Рублики, вы рублики мои! Как вы далеки от публики, жующей бублики!
В подворотню сбежались собаки, все ходят приобщиться к уличной драке,
Я же смотрю на жизнь через окно, как через иллюминатор, недалеко что-то кричит провокатор!
Он раскинул руки широко, перед этим съел яблоко, кислым оказалось оно, настежь открыто окно,
И слышно, как толпа зевак, привставши на дыбы, начинает суды и пересуды,
Звон разбитой посуды слышен отовсюду! Генералом уже не буду, из армии ушёл со скандалом,
Перековал мечи на орала, моя звезда с неба наземь упала, и я стал жить, как попало!
Не пристало молодому мужику брать в руки соху, коль он приобщился к греху,
Рано поутру свои слёзы рукавом вытру и загрущу, слух по селу распущу,
Что язык опух, и любая работа валится с рук! Зуб за зуб, око за око, нет прока
От жизни однобокой, совестно до боли, что ты – ничтожество, не боле!
С помощью особого закона тебя увели на службу из родительского дома, ты оставил дома мальца,
Распростившись, ушёл с родного крыльца, но куда? Гудят провода, что везде одна и та нужда,
Голод, холод и нищета! Исчезла былая благодать: не с кем даже яйца почесать!
Он торчит под генеральской дверью битый час, эта сказка писана не про нас,
Был шанс, и нет его, лишь проточная вода прошуршала в унитазе и сошла,
Вспомнились прошлые связи, ощущение первого экстаза через неделю прошло, и что?
Не позавидовал никто! Треснуло под задницей столетнее седло и поехало и пошло грешное бытие
На излом, сверху виден никель и хром, а под низом ржавчина одна, в трясину ушла страна!
Молодой парнишка полгода стоял часовым на вышке, там впервые он увидел вспышки
Автоматных очередей, никто в те времена не считал погибших безвинно людей!
Они по прихоти вождей в лагерях тянули лямку, весь год не снимали шапку-ушанку,
Поднявшись спозаранку, шли на лесосеку, трудно привыкнуть простому человеку
К адскому труду, но каждый нутром чувствовал надвигающуюся беду! Я разговор к тому веду,
Что зло всегда у толпы на слуху, стоит на шаг отойти от калитки, как слова, что острее бритвы,
Бьют наотмашь во все запретные места, лишь небесная белизна падает с потолка и то не всегда!
Вдруг в памяти наступил провал, когда он мысленно уже взобрался на высокий горный перевал,
Он уже одной ногой стоял вблизи границы другой державы, невдалеке были рытвины и канавы,
Но солдат не ради славы, а ради жизни на земле позволил себе малость побыть в чужой узде!
Он постоял у изголовья, подумал о здоровье, как вдруг ему выдвинули неприемлемые условия,
Едва не рухнула стена, и не затмился небосвод, заплакала навзрыд его жена, она ему ещё верна,
Прошли былые времена, он, вскинув ношу, партийные имена на верхнюю полку забросил,
Их ночная пороша припорошила, что было, то было! Птицы невдалеке от кремлёвской могилы
Себе гнёзда свили, в этом скверном мире легко убьют на раз-два-три-четыре
На Кузнецком мосту или замочат в сортире! Когда мы молоды были, то предано страну любили
И верили в себя, а что страна нам взамен дала? Ни черта! Подорожало сало, подорожала колбаса
И не падает её цена! О, времена! О, нравы! Миром в то время правил слуга лукавого!
Вышки, вышки, лагеря, голодуха две недели и три дня, очередной день начался с дождя,
И неправильно вбитого в сапог гвоздя! Рота на покатом пригорке мертвецким сном спала,
Ей пожелали: ни жезла, ни гвоздя на том пути, что предстояло пешим ходом пройти
И при этом не сбиться с пути! Папиросные окурки смешались с треснувшей штукатуркой,
Бандиты и урки, глядя в пустоту, лишь к утру ощутили приторный привкус во рту!
Нам сказали так: «Покушение на Сталина замышляет тайный враг!»
Шутка это или правда? Возможно так, возможно нет! Грешен каждый человек!
От прошлого не осталось и следа, а вокруг солдатского сапога только чуждая ему среда!
Он пропах солдатским потом, но никто не был доволен ошеломительным оборотом судьбы,
Вот если бы мы в иное время были рождены! Тогда бы не было войны! Возможно, что так,
А возможно, что ад стал бы орудием мести, он бы лишил всех солдат вместе и совести, и чести!
На акцию протеста вышли единицы, пацаны и девицы, им набили менты худые ягодицы,
А поручик Голицын начал торопиться, чтобы в лесной чаще от людских глаз подальше скрыться!
Его призыв многих из седла выбил, кое-кто сам на пересыльный пункт прибыл,
Но один грохнул о стол кулаком, и его судьба пошла на излом! Потемнел никель, проржавел хром,
И даже в месте святом бывалому солдату не удалось встретиться с повидавшим свет стариком!
Стужа воцарилась за окном! Вновь раздаётся команда: «Подъем!»
Выплеснуты остатки чая в рот, командир душе покоя не даёт, он знает своих бойцов наперечёт,
Но хрен их поймёт, кому-то нужна прибыль, а кто-то надолго из строя выбыл!
Один свою мозоль рукою тронул, рядом такие, как он кричат и громко стонут,
Их скоро силком на эшафот погонят! Нам что баб стращать, что паровоз толкать, их не запугаешь,
Быстрее сам в дымке растаешь, народное радио уже давно на всю округу вещает о том,
Что вечерком дождь прошумит за открытым настежь окном, а что потом? Грянет гром,
Сверкнёт молния одна и воцарится везде первозданная тишина! Кончается болтовня,
Она длилась две ночи и три дня, таким, как я не страшна руготня! Я полдня шел пешком
Под лёгким хмельком, ту женщину, с чьёй я встал перины, кажись, звали Екатериной!
Кровь кипит как пламень, а на сердце стопудовый камень! Позади осталась мирская толчея,
Я же присел у степного ручья, мимо него проходит степная стезя, бесы грозятся,
Что старые нации омолодятся, а люди заново расплодятся, начнут гулять в будни и на святцы,
Одни разоблачения боятся, а другие своими пороками гордятся! Время приспело браться за дело!
Сын был бы рад среди городской пустыни найти бы старенькую мать, но её нигде не видать,
Он будет всю родню пытать, и впереди себя телегу толкать! Листья покрыли деревья в апреле,
Плоды обвили ветвями шею, и среди мирской толчеи не видны пороки мои! В ночной мгле
Ничего не видно мне на обезлюдевшей стезе, я же живу как монах, ничего нет в штанах,
 С трудом делаю первый шаг и вдруг – трах, бах, нам блохи жить мешают, они нас ночами кусают,
Но многие люди даже в лагерях выживают, и нос не вешают долу, передвигаются квёло,
Их тянет к земле, и вот на этой прозаической волне выхожу на крыльцо, чтоб почесать себе яйцо,
Горит лицо, хотя член росточком мал, таким его мне бог послал, но и он от гульбы прилично устал,
Постоял на резном крыльце, посмотрел, как живут люди все,
Поговорил с соседом о жизни в Японии, но они друг друга до конца не поняли!
Оторвали взгляд от родимой земли, у каждого есть проблемы свои,
Один уже качается под лёгким шефе, а другой только собирается - зайти в ночное кафе!
Прошлое дышит в затылок, в то время не было ни ножей, ни вилок, но множество ухмылок
Пронзали насквозь злополучную цель, мужчины пялились на половую щель,
А бабы те, что живут в суете и на передок слабы, робко преодолевали рытвины и ухабы!
В кофточках из голубого батиста и в газовых платках гуляют баптисты, на шее вместо креста,
Висит монисто, не всё так чисто, как кажется, грех со святостью не вяжется!
Не хватает людям веры, полный разнобой царит в духовной сфере, тому есть примеры,
Запах затхлой атмосферы изменяет речь, ситцевый платок падает наземь с женских плеч,
Он пытается к себе мужской взгляд привлечь! Прощай, жизнь холостая, а что я любви знаю?
Ровным счётом – ничего, грешное естество само через горнило испытание неспешно прошло
И до адских мук себя довело! Потное чело в тупик зашло и подняло крик,
Из своей берлоги неспешно вышел старик, он обрадовался так, что отступил от дома мрак
И увял сорняк, что чертыхнулся на всю округу, а потом поскользнулся с испугу, выглянул наружу
И заприметил огромную лужу, ей не пережить ни холод, ни стужу,
Он запустит бильярдный шар точно в лузу, и избавит грешную душу от тяжкого груза
Мирских обид, он весь немощами разбит, но не шумит, его господь щадит!
Была присяга, были Кабул и Прага, всё выдержала пожелтевшая от времени бумага,
Жаль отвагу, она  спряталась за пределы герба, Клим – дурья башка перепутал слова,
Сам их переиначил и противников озадачил! Он собирался жить вечно,
Только пространство бесконечно, а бытие скоротечно!
Стиснув ладони, мы бросились за временем в погоню,
Под нами падали загнанные кони, а завшивленные пряди шли при  полном параде
Следом за нами, пацанами и стариками, я же ложь до сих пор ненавижу, перед собой вижу
Только зловонную жижу! Чуть пониже спрятались речи бесстыжие!
Они сведут с ума любого мужика, в противном случае его заест тоска!
Бывшую любовь он в сердце не сберёг, хотя страстям сопротивлялся, как мог,
Но сбился с ног в поисках суженной своей, она сторонилась людей, её гнали взашей!
Немного погодя, в её сокровенное жилище тайно войдя, он не нашёл ни одного гвоздя
Вблизи холодного жилья! Закончилась песня соловья, в другую сторону ушла извилистая стезя,
В потёмках тот старик собрал свою котомку и пошёл по льду тонкому отсель, там оттепель теперь,
А здесь наглухо заперта дверь! Прошлого отражение скрылось в отдалении,
Оно, как приведение не предаст и не обманет, очи застит и разум затуманит,
Был мираж и вдруг его не станет! Прости меня, любимая страна! Вот и я пришёл в глухое селенье,
Чтобы жить в отдаленье от пороков мирских, ведь жизнь продолжается,
И она никогда не кончается! А ну её! Проходит всё! Она сажени четыре в длину,
Боюсь, что полку перегну! Уж лучше сменю подошву и голенища на хромовых сапогах,
Мне надоело ходить босиком или в лаптях! Всё – тлен, всё = прах! Трах! Бах! Близится крах!
На первых порах нам сообщили, что и мы любили и верили в себя, но видать не судьба
Пройти по узкой тропинке после проливного дождя туда, где до сих пор колосятся высокие хлеба!
Вперёд, господа! Нам отступать никак нельзя! Сыплется труха с серпастого и молоткастого герба,
В грязи увязли оба сапога, но губа не дурра, очи, прищурив, смотрит на скрипучую осину,
А рядом с ней очень сильно качается пятидесятилетняя рябина! Домываю посуду,
Я счастлив вряд ли когда-то буду, присягу не забуду, прошлое возвращается оттуда,
Где было, как нам казалось, великое чудо, хотя не было его, так воспринимало естество
Мгновенье то, что мимо стремглав прошло! Поехал чердак, конечно же, из-за баб,
Ведь я у них батрак, и этому не рад! Начался звездопад, на погоны посыпались звёзды,
А мы без нужды зашли туда, где уже отцвели огромные сады! Я жил с женою,
 Она была осчастливлена мною, мы шли общей стезёю, ссорились с дождём и грозою,
Чаще всего это случалось весною! Настроение скверное, его навеяла молодая серна!
Солнечный свет пропал,  я же всю ночь проспал у голых скал, кого-то долго ждал,
Но не дождался, потом с места галопом сорвался, куда мой стыд девался? Он разразился хохотом,
Повертел мохнатым хвостом, и ушёл бочком в ближайший притон! Там звучит саксофон,
Болит у музыканта грудь, он устал весь вечер в трубку дуть! Забудь всяк сюда входящий
О прошлом и настоящем, найди сказуемое и подлежащее,
Сослуживцы тревожно шептались за спиной, а вдруг их всех отправят на покой?
Какая-то ерунда приходит на ум всегда, вот-вот запенится в глубоком озере вода и что тогда?
Скрип дощатого пола лишил интриги оба глагола, тела голы и тощи, одни кости да мощи!
Невдалеке сварливая тёща грязное бельё в мелководной реке с раннего утра полощет,
Вся интрига сгорает мигом, она ушла в сухую почву, и я увидел наяву свою невольницу-судьбу,
Которая без дела на пенёк в тени присела, у неё больные колени, рядом птицы пели
И ручьи звенели! Расправлены плечи, затихли пространные речи и страсть человечья
Нанесла любимой женщине ещё одно увечье, она ранила и сердце, и душу,
Вспомнились слова Иисуса: всё построю и всё разрушу, вместо моря здесь будет суша!
Хватит нам бить баклуши! Дьявол набросил прозрачную сеть и заставляет их песни петь,
Прочной оказалась та окаянная сеть, я же молчать не стану впредь, умру вместе с грядущим
Во время любви и последующего удушья, кислорода не будет в крови, о, Боже, ты нам себя яви,
Тихо говори и не язви! Понимаю, что мои призывы лишены мотива! Я жил строптиво
На краю высокого обрыва, окна занавешены тяжёлыми шторами, а дорога отделена забором
От глаз людских, в любой миг бес провозгласит: «Око за око, глаз за глаз,
Всех нас власти убивают не в первый и не в последний раз!»
Простофили больше нет, в этом мире нас обманут на раз-два-три-четыре!
Жизнь прекрасна и страшна, но там мало торжества любви и страсти, рядом спит жена,
А на столе едва тлеют старинные письмена, истина одна и она ещё не убрана со стола!
Страшные картины прошедших времён издают жалобный крик, преходящий в злобный стон,
Он слышен даже за соседним окном, страхами наполнился деревянный дом, внутри там хуже,
Чем кажется снаружи! Когда же мир будет от тирании освобождён?
Когда же нам надоест толковать: чья жена скромница и чья конченая ****ь?
Нам есть к кому своих жён ревновать, лишь надо со стула малость привстать
И приподнять собственный зад, а то далеко свои грехи не видать!
Нас беспокоит, что выпить и что поесть, как накачать свой пресс?
Когда же грешный человек усвоит, что не зря седыми стали мои коротко постриженные волосы,
Неужто солдаты – люди второго сорта? Их когорта на диво храбрая и гордая, разбитые морды
Ни о чём не говорят, бойцы даже перед смертью острят, но умирать не хотят!
Как то уже по факту задумался молодой салага о сути и смысле воинской присяги:
Внутри пыль, а снаружи вода, приходится смотреть на жизнь из-за грязного окна,
Высота есть, а ширины нет, и даже включенный в гостиной свет искажает сам предмет,
О котором пойдёт речь! Вынужден толпу предостеречь, что кое-кому противно жить по уму!
Готов свою душу настежь открыть, могу молчать и даже на всю округу кричать,
Но легче жить, если можно спокойно о сути жизни говорить! Слова могут радость доставить,
Если их в одну шеренгу не ставить, не хочу душой лукавить, но лето в яростном порыве
Пронеслось по долам и неубранным нивам! От присяги до сих пор веет холодом и прохладой!
Её омрачает тьма, не уходят прошедшие времена просто так в никуда, попытка была
Вытереть холодный пот со лба, провалилась она, истины вывалилась из рук,
А на шею был наброшен огромный хомут! Трудно перебороть собственную плоть,
Пусть господь нас тащит к свету, но прока нету, из тёмных углов несётся груда бессвязных слов,
Их трудно растормошить или хотя бы как-то переубедить! Вне времени жизни нет,
Она похожа на старенький натюрморт, который наполовину когда-то
Был безвестным автором стёрт! Исчез прежний комфорт, но остался эскорт из слов и выражений,
Сулящих немало наслаждений, но очередное увлечение пропадает в мирской суете!
Остаётся мелкая пыль, и нет уже сил: вспомнить древнюю быль, бес лишал нас крыл,
Он напрягает бровь и искореняет из грешной души божественную любовь!
Из тёмных углов бытия, в которые по своей прихоти зашла извилистая стезя,
Доносятся жуткие крики людей знаменитых,  их посмели на кострище сжечь,
Словно ненужную вещь! ****а мать, кого бездарности вздумали морально сломать?
От прежнего жития осталась заросшая бурьяном стезя, в душе – червоточина,
Груда камней лежит на обочине, репутация моя вконец подмочена, нам свои грехи
Без чужой помощи на себе не унести! Боже, прости за мой приход в тот мир,
Что был от истины далёк, он лопнул, как пузырь и ничего не осталось кроме дыр!
Ему бы раздаться ввысь и вширь, мы же не верили Христу, взамен получили тьму!
Суть не поняв, и задачи не решив, меняем мотив жалобной песни, а мир наивный и бесчестный
Наносит сердечную рану одному истукану, который слишком рано ушёл в заповедные дали,
Но его там не ждали! Увидели изношенные гениталии и удалили со скандалом в горящую степь,
А там ни одной живой души до сих пор нет, и только полночный свет поджидает свежий рассвет!
Дождь прошёл с утра, прохлада сменила жара, я же бреду пешком
С детства мне знакомым большаком, а навстречу мне идёт старик с пустым ведром,
Ничего нет в нём! Вокруг одна и та материя, а в душе – полное безверие!
Вдруг душу пронзил испуг: раздваивается жизненный путь, куда мне свернуть?
Пойти влево или вправо? Где я встречу лукавого? Иду не торопясь, боюсь оступиться и упасть
Лицом в грязь, в тёмную пору медленно подхожу к высокому кирпичному забору, и слышу споры
Об отсутствии крупы, в магазинах нет дешевой жратвы, вдоль дороги валяются пустые кульки
Д мяса и трески! Стоит свернуть в сторону с проторённой тропы, как лучшие умы выходят из тьмы,
Мысль возвращается вспять и пытается плоть надвое рассекать!
Послушай брат: «В чём я виноват? У меня в былые времена был железный мандат,
Его мне выдал союзный депутат, чтобы на земле воцарился ад! Я же попался на крючок,
В очередной раз согрешила плоть!» На горизонте громоздились скалы, облака на них упали
И надвое высокие горы разорвали, проходящие странники орали, чтобы я не шёл вперёд,
Там гибнет народ, в жизни земной надо чаще думать седой головой, чтобы обрести себе покой!
Трудно простому человеку по дороге до Кабула переходить горную реку,
Там мне поясницу северным ветром продуло, в три погибели согнуло
И едва грешник не упал со старенького стула! Он выжал из спелого яблока сок,
Его там оказалось впрок, чтобы на день иль два не болела голова, на ветер брошены слова,
Разболелась спина, мир былых устремлений вот-вот потерпит крушение! Он скроется во мгле,
А что останется после него на земле? В этом краю я встретил первую любовь свою,
Мы увидели друг друга издали и вновь костер из страстей разожгли! Баб была в платке,
Я же одет налегке, мне холодно стоять на сквозняке, но не было ни конца, ни края болтовне!
Дама в сером манто, но это всё не то, с ней можно встретиться инкогнито,
Но стоять на промозглом ветру у разноголосой толпы на виду. Боже упаси,
И прости прежние грехи! Над головою Млечный путь, он в чём-то хочет душу упрекнуть,
Пришлось по сторонам оглянуться: почему неучи над умником смеются? Примостившись в кресле,
Я вновь сижу на своём месте, мысли заживо воскресли, они вместе с хозяином вечера ждут,
Тогда в душе вновь воцарится уют! Баба не сгорает от стыда, её грудь наполовину оголена,
А с небосвода катится полночная звезда! Пора! Вновь в поход зовёт труба! О да!
Впереди великие дела! Яблоня уже отцвела, утешиться нечем, никто не вечен, на дворе вечер!
Поднялся ураганный ветер, день был светел, уста, разжав, заново увидел явь, там сгусток пустоты,
Чем недовольна ты? Не грусти! Зла вокруг немало, да, ты под вечер прилично устала!
Я же мыслю по-мужски, тебе же мешают высокие каблуки привстать на носки!
Отпусти грусть от себя, пусть судьба прыгает из стороны в сторону, там чёрные вороны
Меж собой дерутся, никто не хочет загодя прогнуться! На душе хреново, истоптаны подковы
И никому нельзя верить на слово! Ничто не ново под Луной! Везде всеобщий разбой!
Мой фаэтон до сих пор ещё мчится под уклон! В нём сидит старый пижон,
Но он жизненным опытом умудрён! Он выпил стакан палёной водки и тут же прыгнул в лодку,
К другому берегу безудержно грёб, чтоб сказать любимой родине пару остохорошевших слов!
Та беззлобно хохочет, и общаться ни с кем не хочет, сама едва ноги волочит,
Но у неё слишком серьезный вид! Рот закрыт, из него алкоголем разит! Рядом ветер свистит,
Голова болит! Да, я жил вне правил, но свою отчизну прославил, коль стану старцем,
Пойму, что тлен и суета ниспослана на землю не зря по воле всесильного Христа!

г. Мариуполь
11 июня 2015 г.