Дети Урала. Выбор. Часть 4. Преодоление

   
   На город ложилась вечерняя серость декабрьского дня. Тяжелые, темные облака опускались все ниже и ниже. Снежные вихри в бесовском танце носились по городу, вились вокруг уличных фонарей, словно ночные бабочки, покрывая их серым холодным налетом.

   На улицах безлюдно, изредка пробегали запоздавшие прохожие, торопясь к родному очагу. А у нас в квартире тепло и уютно. Мы смотрим художественный фильм о жизни молодых людей послевоенного периода.

   Меня захватила волна воспоминаний. В те далекие годы, мы не имели понятия о телевидении, да и посещением кинотеатра нас редко баловали. Его яркие, разрисованные рекламы, разжигали интерес пацанов. Накопив что-то, билет стоил двадцать копеек, мы бежали на дневной сеанс, но и это было редкостью.
 
   В период избирательной компании, мы наверстывали упущенное, успевая бегать из одного избирательного участка в другой. В вечернее время здесь многолюдно, часто демонстрировались художественные и документальные фильмы, проводились концерты художественной самодеятельности.

   Как правило, в эти дни, у входа стоял блюститель порядка и ребятишек не пропускал. А какое мероприятие может проходить без нашего участия?

   Мы выработали свою тактику. Делились на две группы. Одна, любым способом отвлекала стража порядка. Другая, пользуясь случаем, влетала в зал и там растворялась среди публики. Это, как правило, был школьный спортивный зал. Оставшиеся, за стенами школы ребята, вновь делились на две группы и так далее…

   Зимний вечер был холодным, по дорогам текла поземка. Стаська, Володька Зайцев, Славка и я – крутились возле входной двери школы, создавая не нужную суету мешая входившим. Страж порядка, молодой милиционер делал замечания, но мы не реагировали и он решил нас проучить.

   Милиционер бросился за нами. В это время, другая группа ребят ворвавшись в помещение рассеялась в кинозале. Мы, сломя голову, летели от преследователя. Славка с Володькой бежал по заснеженной пешеходной дорожке, с одной стороны дороги. Я по противоположной стороне. Стаська пытался не отстать от меня, его преследовал страж.

   На нашем пути оказался деревянный телеграфный столб. Его под углом подпирал другой. Тропинка проходила под ним. Темнело. Зимний вечер был на исходе, поземка переметала дорожку, улица не освещалась. Я пробежал, а Стаська стараясь не отстать, при плохой видимости и его зрении, не заметив подпорки врезался в нее лбом.

   От сильного удара, совершив сальто в воздухе, он упал на живот. Перепуганный, он быстро вскочил на четвереньки. Его поза, проявляющийся на лбу синяк и эти перепуганные, бегающие глаза, смотревшие в разные стороны. Казалось, что он сейчас залает или заплачет.

   Подбежавший милиционер, при виде моего друга, схватился за живот, не в силах сдержать появившиеся слезы неудержимого смеха. В тот вечер, просмотр фильма «Клятва», был для нас подарком от стража порядка.

   Фильмы: «Сыновья», « Радуга», «Она защищает Родину» и страшный «Нюрнбергский процесс» с его виселицами и трупами осужденных, сохранились в моей памяти. 

   А время летело, за плечами осталась семилетка…

   Я вижу как тяжело маме, отдающей все силы для создания в доме какого-то достатка. Быть нахлебником, ожидая когда тебя накормят или купят одежду, здоровому хлопцу стыдно… Что- то надо делать. На семейном совете решили, иду учеником столяра, профессия нужная. По рекомендации глубоко уважаемого мною Степана – я ученик столярного цеха горпромкомбината. У мастера нас пять гавриков. Присматриваясь к работе старших, мы приобретали какой-то опыт. Влиться в рабочий коллектив пацанам было не просто. Наш наставник опытный столяр Ягодкин Александр – терпеливо и настойчиво передавал свой опыт.

   Тем временем, мои сверстники из обеспеченных семей гоняли мяч, в зимний период носились на коньках и лыжах, гуляли с девчатами. А мы осваивали азы столярного мастерства. Проходит какое-то  время, мы освоились в трудовом коллективе и уже, самостоятельно выполняли задания.

   В заготовительном участке цеха появился специалист-станочник из Ленинграда, с большим опытом работы.   Проработав длительное время на современных станках, к нашему оборудованию относился снисходительно, на замечания инженера по охране труда не реагировал. Как-то, работая на фуговальном станке, при снятом щитке, разговаривая с соседом-станочником, он не заметил, как пальцы его правой руки попали под вращающиеся ножи станка.

   Для нас это был шок. Кости четырех фалангов пальцев лежали в древесной стружке. Кожа травмированных пальцев, как кровавая тряпка, безвольно  висела на кисти руки. Мы в ужасе. Что делать? Из аптечки хватаем бутылку йода и выливаем содержимое на травмированную руку. Это был кошмар... Это был первый несчастный случай в моей трудовой жизни.

   Памятен март пятьдесят третьего года. В этот день была приостановлена работа предприятий огромной страны. Заводы, фабрики, все виды транспорта, способные подавать звуковые сигналы – гудели. Трудовые коллективы замерли, обнажив головы. Всюду проходили  траурные митинги.

   Страна в последний путь провожала человека, которого боялась и обожествляла. Люди по разному воспринимали эту новость, были и такие, это как у Есенина:

                …кто всерьез рыдал,
                а кто глаза слюнявил…

   Но справедливости ради, следует сказать, что в те дни большинство людей искренне сожалело о свершившемся. Это позднее произойдет прозрение, переоценка взглядов и отношения к бывшему руководителю страны.

   Но в те далекие, мартовские дни пятьдесят третьего, людской поток прощающихся, был бесконечным. В их сознании имя руководителя страны связано с победой над фашистской Германией. После траура, заводской гудок перестал беспокоить горожан своим требовательным и властным криком.

   В девятьсот пятьдесят шестом году, мы командой ехали на соревнования в город Сталино (ныне Донецк). Находясь проездом в Москве, посетили мавзолей «Ленин – Сталин».

   Ленин лежал, как говорил наш трибун - «живее всех живых»…, но Сталин…., его редкие, жесткие как щетина, серо-желтого цвета волосы на голове, побитое оспой лицо, серо-желтые, как солома, прокуренные усы, впалые глазницы и нос - произвели на нас удручающее впечатление... Но это произойдет позднее.

   И вот самостоятельная работа. Моя первая зарплата – оценка труда, выраженная в государственных знаках. Я с гордостью ставлю в ведомости подпись, получая свои заработанные. Окрыленный, бегу домой по улицам города, освещенным теплым, ласковым солнцем. Я улыбаюсь счастливому дню, встречным прохожим,   и мне кажется, что окружение, понимая мое состояние, платило взаимностью.

   В кармане зарплата. Как рациональнее ее использовать? Можно купить что-то вкусное и пригласить своих близких на чай?

   Это, при нашем  дифиците и пустующих прилавках магазинов?... Нет!

   Пожалуй, куплю маме подарок, вот это будет здорово! И купил – красивый головной платок, на это ушла вся  моя зарплата. Вот и все радости. Мама была очень тронута, да и дело совсем не в платке…

   Я критически начинаю оценивать перспективу своей трудовой деятельности, задумываясь о своем будущем.

   Мое совершеннолетие  прошло не замеченным. Правда, сестрица Вера, подарила разбитые, трофейные часы швейцарского производства. Это ее единственный послевоенный подарок, к которому я в те далекие годы приложился.

   Прием в средние специальные заведения производился на базе семи классов. Для восполнения знаний, я  вновь пошел в седьмой класс школы рабочей молодежи. Она располагалась в центре города, в большом двухэтажном деревянном здании.
   Предприятие, где я работал, находилось на окраине города. Быткомбината не было, как не было и городского транспорта. В спецодежде, залитой клеем, я шел домой по темным, заснеженным улицам через весь город. Мела метель, сильный пронизывающий ветер, подгоняя прохожих, срывал с крыш снег, разметая по  улицам. И ты, прикрыв лицо рукавицей, или отвернувшись от пронизывающего встречного ветра, спешишь домой.
               
   Быстро умывшись, переодевшись, поужинав; под вой плачущей вьюги, я вновь летел  в центр города, на занятия. Затемно возвращаясь домой, наспех готовил уроки. Времени на отдых оставалось мало. В шесть – подъем, завтрак, час ходьбы и рабочий день. И так изо дня в день. Я с нетерпением ждал выходной день. А сколько было соблазна….  Ну что ж – «взялся за гуж…». При просмотре фильма «Весна на заречной улице» создавалось впечатление, что я был участником тех событий.

   Время шло, многое из пережитого постепенно забывалось. Люди, занимаясь своими повседневными делами, жили надеждами на лучшее  будущее. Но недавнее прошлое напоминало о себе: неразорвавшимися снарядами, обнаруженными в металлоломе, привезенном с полей сражений, или другими казусами.

   В первый год войны, стране требовались большие объемы стали. Перед металлургическим заводом поставлена задача по увеличению объемов производства. Для выплавки стали нужен большой объем древесного угля – одного из компонентов металлургического производства. Недалеко от завода в спешном порядке выросли, вросшие в землю, круглосуточно дымящие печи, превращающие древесину в древесный уголь. Обслуживали их беженцы и эвакуируемые.Современем,  вблизи вырос поселок «Углежжение».
 
   При обжиге древесины, в основном березы, выделялась черная, густая смола, как деготь, стекавшая самотеком по отводной канаве в чашу высохшего озера. Скопившаяся от таяния и осадков влага покрыла эту черную массу. За годы войны озерная чаша была полностью заполнена. Побережье заросло густой сочной травой. После войны производство закрыли. Озеро - отстойник сохранилось для потомков. При голубизне чистого летнего неба и яркого теплого солнца, оно привлекало своим таинственным блеском воды и обилием растущей травы на побережье.
   Мой путь, с работы, лежал мимо этого отстойника. Город покрывала вечерняя прохлада.

   Тишина. Внимание привлекла группа людей, суетившаяся на берегу отстойника. Рядом находились машина и трактор. Что-то случилось? Любопытство взяло верх, и я направился в их сторону.

   Оказывается, пастух гнал с пастбища смешанное стадо скота. Их путь лежал мимо этого таинственного водоема. Насытившись сочной травой, животные хотели пить. Видя живительную влагу, они направились к пруду. Пастух очевидно не придал этому значения. Воды на поверхности было мало и животные шаг за шагом удалялись от берега. В метрах четырех или пяти отстойник затормозил их движение. Несколько свиней, коров и коз оказались в ловушке. Страшное озеро медленно засасывало животных.

   Мне представилась следующая картина. Над мертвой поверхностью озера, в молчаливом ожидании спасения, торчали головы и шеи животных, внимательно следивших за происходившим на берегу.

   Люди, суетясь бегали по побережью, пытаясь что-то предпринять, но все было безуспешно. Трясина медленно затягивала в бездну обреченных. Посоветовавшись, мужики приняли единственно верное решение.

   Конец веревки привязали к трактору. Другой конец образовал петлю. И хотя погода была безветренная, не просто и не сразу удалось набросить ее на шею животного. Но вот цель достигнута. Трактор натягивает веревку, но темные силы отстойника не хотят расставаться со своей пленницей. Они не выпускают корову из своих объятий. Трактор усиливает тягу. У коровы вытягивается шея. Она увеличивается до невероятной длины. Казалось еще рывок и голова оторвется. Наконец отстойник отступил перед напором человека, выпустив из своих объятий, животное. Покрытая толстым черным слоем грязи, кормилица на берегу. Мужики быстро прирезают ее. И вот уже тянут козу. Ее шея вытягивается как безразмерный чулок, это жуткое зрелище. Следующая очередь свиньи. Терпеливо ожидая своего часа, она молча сидела в болоте, наблюдая за происходившим. Затянута петля. Никогда не думал, что у свиньи может быть такой длинной шея. Нет, это смотреть  невозможно….

   Наш класс в школе рабочей молодежи был переполнен, здесь учились люди разных профессий и разного возраста. Учились те, кому помешала война, учились мастера производства. За одной партой  со мной сидел горновой металлургического завода. Мы подружились. Позже, пользуясь дефектами заводского ограждения, он водил меня по заводским цехам, показывая производство: доменного, мартеновского и прокатного цехов. С замиранием сердца наблюдал я за работой людей огненной профессии. Побывал на рабочем месте своей мамы. Как она была удивлена моему появлению.

   Закончился учебный год. Находясь в ученическом отпуске, мы усиленно готовились к предстоящим экзаменам.

   И вот экзамены позади, прощальный бал.
                …Простились мы со школою…
   Свидетельство об окончании семилетки в кармане.  Куда поступать?

   Меня сводила с ума парадная форма морского офицера с кортиком на боку. Я спал и видел себя штурманом дальнего плавания. Фантастические приключения литературных героев, запали в мою душу. В ночных сновидениях, я видел себя помощником капитана в бушующем море. Это меня зажигало. Казалось, что я естественно ощущал шторм и чувствовал на губах горечь морской волны.

   Я отправил документы в Одесское мореходное училище дальнего плавания. Пришел вызов. Что делать? Меня одолевали сомнения, ехать? Не ехать?

   Дорога дальняя. Моих заработанных – кот наплакал притом, я их  полностью отдавал маме. Стеснять ее не хотел. Брату было все равно, у него своя жизнь. Ну кто посоветует?

   Думаю и решаю сам. Если поеду и не поступлю? Это же позор, через всю страну ехать домой и на какие средства?..  Хожу, мучаюсь.

   Ну, кто подскажет? Кто посоветует?

   Думай! Ты уже взрослый...!

   Все! Решено!

   Я не еду! Расстроенный со слезами на глазах, мысленно прощался с мечтой детства. Моряк из меня не получился. В этот день я твердо решил, рано или поздно, но непременно покину город моего детства.

   Однажды, прибегает Славка с объявлением в газете. В соседнем городе объявлен набор в техникум. А это что такое? На кого учат? Кем будем?
 - Говорят, будем лазить по горам, как геологи. Поступившим предоставляется общежитие, стипендия и красивая форма.
 -Ну что же, пожалуй, можно попробовать, тем более ехать не далеко.
Недолго думая, мы отправляем документы. Хорошо, что у меня было второе свидетельство об окончании семилетки. Пришел вызов.
 
   Когда в жизни человека происходит что-то особенное, какое-то важное событие и ему необходимо сделать какой-то вывод, в чем-то определиться, что-то предпринять,.. он теряется в   сомнениях. Он мучительно переживает в правильности сделанного выбора.

   Пока я интуитивно чувствовал, что в моей жизни могут произойти какие-то перемены. Я стремился к чему-то новому, пока для меня непонятному, но вот выбор сделан... И я покорился судьбе.
 
   Был конкурс. Славка провалился и со слезами вернулся в родной город. А я зачислен, получил место в общежитии, в будущем стипендию, ну а форма  в том году,  к сожалению, была отменена.

   У меня начиналась новая, не ведомая мне жизнь. Я сам выбрал этот путь, по которому буду идти всю жизнь, подчас спотыкаясь о колдобины этой тернистой дороги.

   И так, я начинал свой путь.

   Поступление явилось светлым лучом в моей жизни. Работая на предприятии, я пытался реальнее оценить свои возможности, более взвешено принимать решения, а силой и сноровкой меня не обделил седой богатырь. И чего только не было в моей душе в те дни и: радость достигнутого,  досада за друга детства, страх перед будущим.

   И так я еду с надеждой, что новое место будет для меня более счастливым. Грустно расставаться с близкими и друзьями, да и к работе я как-то прикипел, самостоятельно сдавая ОТК: стулья, шкафы, диваны. Возможно эти навыки мне когда-нибудь пригодятся. Моя – заводская проходная, что в люди вывела меня – останется в моей памяти.

   Впереди – надежды и ожидания. Покидая родной дом, город, отправляясь в самостоятельный путь, которому не будет конца, для меня было ясно одно – назад я не вернусь….

   Я вхожу в плацкартный вагон, последний удар привокзального колокола. Стоя у открытого окна с волнением, словно впервые рассматривал до боли, знакомые места. Городские улицы, завод, постройки, мелькавшие за окном, набирающего скорость поезда.

            Прощай, прости моя изба!
            Ты вся почти из старых бревен,
            Где прям венец, а где неровен,
            Так заплела мне жизнь судьба.
                Сергей Городецкий.

   Солнце закатилось за дальние горы. Ярко-красный закат предвещал ветряную погоду. Седой великан в своей величественной зеленой шапке, улыбаясь, желал мне удачи. Город остался далеко позади. Едем, едем, едем – стучат колеса, да изредка над тайгой раздавался одинокий крик паровоза... А впереди ожидала волнующая неизвестность.