Встреча - из сборника миниатюры

                ВСТРЕЧА

   Больше года прошло с последнего свидания, когда он прилетал к ним, на Новый Год, а теперь, они летели с сыном к нему, в дом свекрови, которая её терпеть не могла, и никогда этого не скрывала.
   Ирина, сидя в кресле самолёта, рядом с дремлющим Олежкой, усмехалась, представляя физиономию Анны Михайловны, не ожидающей такого сюрприза. «Но, по крайней мере, в дом впустит, ведь со мной – ребёнок».
   В действительности, всё оказалось, по-другому. И свекровь, и свёкор так обрадовались ребёнку, что Ирину приняли, если, не по-родственному, тепло, то, во всяком случае, и без неприязни, и даже напоили, с дороги, чаем с бутербродами, предусмотрительно, захваченными Ириной из дома, а Олежке налили компота, чему он обрадовался, и уложили спать в комнате отца, на его кровати.
   Самого Игоря дома не было, он неделю, как улетел в Москву, в командировку, так что встреча прошла мирно, без эксцессов.
   Через три дня прилетел Игорь, не знавший о том, какие гости ждали его дома.
   Ирина, в саду, набирала букет, когда он открыл калитку, голова у неё закружилась, чего с ней никогда не бывало, и она тихонечко прислонилась к груше, возле которой стояла.
   Видимо, что-то, в лице её, испугало Игоря, и он, бросив сумку, помчался к ней и, подхватив на руки, прижал к себе, уткнувшись в её волосы: «Как я, рад, как я рад, девочка моя!», - только и успел прошептать он, как на крыльцо дома вышла Анна Михайловна с ребёнком, и скривилась вся, увидев сына, с Ириной, на руках. Ребёнок заплакал: «Мама, мама заболела» - кричал он, вырываясь от свекрови, та пыталась его успокоить, но он, разошёлся не на шутку, до визга, пока Игорь не поставил жену на землю, и они, оба, не подбежали к мальчику.
   Ирина взяла сына на руки, он  обнял её, и стал целовать, приговаривая: «Мамочка, мамочка, ты не болеешь, не болеешь?», отталкивая, в это же время, руки отца от себя.
   «Сыночка, иди ко мне, или ты забыл меня, забыл?» - спрашивал Игорь у ребёнка, и видно было, как он расстроен. «А помнишь, я прилетал к тебе, и Мишка был со мною, Мишку – помнишь? Мишку?» - повторял отец, пытаясь взять ребёнка на руки, но Олежка только крепче прижимался к Ирине, отталкивая отца.
   «Мишку – люблю», - ревел ребёнок, а тебя – нет, ты – не наш, ты – бабин, уходи», - вдруг заявил он, и отвернувшись, уткнулся матери в шею.
   «Какой он у тебя, вредный» - выдохнула возмущённая свекровь, и поплыла в дом.       
   «Он не вредный, он – маленький», - обиделась Ирина, и целуя лицо малыша, его мокрые глазки, щёчки,  от обиды и жалости, сама пустила слезу. Тут уж Игорь расхохотался. «Ай да мужик. Вот это – кремень! Молодец, ишь как дамы наши пузыри пускать стали, с твоих слов, а что ещё будет?», -  и обняв  и жену, и сына, повёл их в комнату, к себе.  Только закрыв дверь, крепко поцеловал Ирину,  поднял Олега, подбросил его несколько раз так, что тот запищал, теперь от радости, и, повернувшись к жене, с ребёнком на руках, выдохнул: «С приездом, родные…».
   А к вечеру, когда они уже наговорились вволю, он спросил: «Есть ли что-нибудь новенькое, лично для меня?». Ирина,  ожидавшая этот вопрос, улыбнулась,  взяла, с дивана, его гитару, присела на стул, напротив Игоря с Олежкой на руках, устраиваясь поудобнее, и запела:
                «Улетел ты от меня далеко-далеко,
                Не увижу я тебя, ни сегодня, ни завтра,
                Не услышу от тебя ничего, ничего,
                Только сердце стучит напрасно-напрасно,
                Обернулась осень зимнею стужей,
                Шелестят дожди по лужам, по лужам,
                Шелестят дожди любовью напрасной,
                Не достать тебя ни взглядом ни лаской.
                Ты любовь мою связал крепко-крепко,
                Развязать не захотел, не хватило сердца,
                Не хватило для меня, не осталось сыну,
                И шепчу, в ночи, я зря! «Эх, мой любимый».
                Обернулась осень зимнею стужей,
                Шелестят дожди по лужам, по лужам,
                Шелестят дожди любовью ненужной,
                И шепчу в ночи я: «Муж мой, эх и муж мой…».
   Под грустную песенку мамы, Олежка задремал, а Игорь, блестя глазами, положил ребёнка на кровать,  прикрыв его пледом, притянул Ирину к себе, на диван, и обнявшись, не говоря ни слова, они молча сидели рядом, и смотрели на спящего Олежку, а Земля, затихнув, чтоб не нарушать покой, в их отдельно взятой комнате, плыла вместе с ними, куда-то, в бесконечность…