Глазами повзрослевших детей войны. 1961-1963 годы

Нашу роту нового набора принял капитан 3-го ранга Беспяткин Михаил Александрович, как потом мы смогли убедиться, исключительно порядочный, выдержанный и ответственный офицер. Во время Великой Отечественной войны он служил старшим помощником на эскадренном миноносце, а впоследствии получил назначение в наше училище.

Распределение по классам «подводников» и «надводников» Михаил Александрович произвел самым простым способом: «В одну шеренгу, по ранжиру, становись! Равняйся!  Смирно! На первый – второй рассчитайся»! Мы все исполнили, рассчитались, не понимая замысла.

Новая команда: «Первая шеренга - два шага вперед, марш! Кругом»! Прошелся между шеренгами, взад и вперед, внимательно вглядываясь в лица, и объявил зычным голосом: «Первая шеренга - 211-й класс, вторая шеренга - 212-й класс! По результатам учебы будут возможны переходы». И сразу все стало ясно. Фактическая специализация откладывается до времени, когда будем изучать специальные предметы.

Начальником ВВМИОЛУ им Дзержинского был выпускник нашего училища, 1931 года выпуска, инженер-вице-адмирал Миляшкин Иван Георгиевич командовал  училищем с 1953 года до января 1966 года. Он был, на мой взгляд, образцовым начальником. Не реже раза в неделю, обычно вечером, во время самоподготовки курсантов, он  один, без «свиты», обходил все помещения Училища, заходил в классы, беседовал с курсантами, расспрашивая обо всех проблемах.

Несмотря на внешнюю суровость, а он был человек государственного уровня, (работал заместителем министра судостроительной промышленности, заместителем Военно-морского министра Кузнецова Н.Г.) Иван Георгиевич  никогда не опускался до публичного разноса своих подчиненных. Всегда был вежлив, доброжелателен. Никогда не изображал из себя Большого Человека, хотя был таким на самом деле.

Его кабинет с приемной, в которой в рабочее время дежурил адъютант, был расположен на втором этаже западного крыла главного корпуса. Вход в приемную был из Адмиральского коридора, украшенного оригиналами больших полотен кисти  Айвазовского и Боголюбова.

 Рядом располагались кабинеты его заместителей. Первым заместителем в наше время был контр-адмирал Арванов, служивший на К-21 командиром БЧ-2  у Героя Советского Союза Лунина, атаковавшего линкор "Тирпиц". Про него говорили, что это он ввел обычай салютовать при входе в базу в знак потопления вражеского корабля.

 Мы все такие подробности из жизни наших начальников знали и активно обсуждали. Кстати сказать, в год нашего выпуска на должность заместителя начальника училища был назначен капитан 1-го ранга Коваленко Я.С., служивший во время войны командиром БЧ-5 у легендарного подводника Маринеско, послужившего прототипом «командира счастливой щуки» из одноименного фильма.

Учеба в военном ВУЗе, кроме изучения тех же дисциплин, что и в соответствующем гражданском институте, предполагала и привитие неких особых навыков, которые  или вовсе не нужны или не очень нужны выпускникам гражданских ВУЗов. Прежде всего, это воспитание навыков профессионального военного. Значительная часть этого воспитания обеспечивалась за счет казарменного содержания в течение 5 лет обучения.

Казарменное содержание  позволяло элементы военного обучения встраивать в быт.  Подъемы и отбои строго по сигналу, переходы строем, подготовки к парадам и строевые занятия, несение караульной службы в училище и на гарнизонной гауптвахте  – все это только часть того, что позволяет предложить для военного воспитания казарменное содержание.

 Даже в увольнении нельзя  было забывать, кто ты. Рядовой курсант,  теоретически,  должен первым  отдавать честь всем людям в форме, встречающимся на его пути. Этим простым способом  прививается уважение к военной иерархии. Обычно курсанты старшинам и сержантам в городе честь не отдавали. Но всякий первокурсник твердо знал, что он это делать, вообще-то, обязан.

Человек, собирающийся стать профессиональным военным, должен быть убежденным в справедливости идей, к защите которых его призывают.  До Первой мировой войны такие идеи выражались лозунгом: «За веру, царя и отечество»! В Великую Отечественную войну - «За нашу советскую Родину, за Сталина»!

 У меня нет желания критиковать эти призывы,  каждому времени – свои песни. Нас же воспитывали на других  лозунгах. И воспитывали успешно. Как это делалось и почему мы в эти лозунги верили, я хочу  рассказать.

Главную роль в идеологическом воспитании играли  так называемые «общественно-политические дисциплины»: "История КПСС", "Марксистско-ленинская философия", "Основы научного коммунизма", "Политическая экономия", "Партийно-политическая работа в СА и ВМФ".

Почти все преподаватели  кафедр общественных дисциплин были офицерами. Вполне понятно, что все, что  говорили на лекциях по общественно-политическим дисциплинам, было строго идеологизировано.  Но хотя зачастую вопросы, задаваемые курсантами во время занятий, были достаточно острыми,  наши педагоги не заводили «списки неблагонадежных».

Старались, по возможности, аргументировано  отвечать. Например, мы нередко обсуждали такие скользкие для того времени темы, как выборы без выборов, почему работают «глушилки», зачем заставляют сеять кукурузу там, где она не растет, правомерны ли  неофициальные ограничения для евреев.
Ну, а вопросы о репрессиях 30 годов в то время уже острыми не считались.

Как правило, лекторы общенаучных дисциплин не злоупотребляли идеологической риторикой. А за пределами вводных лекций бережно относились к отведенным на дисциплину часам.

При этом чем  квалифицированней был лектор, чем менее заметной была идеологическая составляющая, которую мы, курсанты, видели, прежде всего, в избыточном повторении фраз, высказанных на последнем пленуме или съезде КПСС, типа: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме» или «Возрастает роль и значения КПСС, которая стала  партией всего советского народа».

Наши педагоги были достаточно квалифицированны, чтобы  в своей воспитательной работе использовать не сами лозунги, а подобрать факты, убеждающие в справедливости  лозунгов.  К примеру:

Идет лекция по Истории КПСС. Полковник Капырин рассказывает о положении рабочего класса в царское время.  Для подтверждения высказанного достает том  Л.Н.Толстого. Открывает статью «Рабство нашего времени» и  зачитывает: «  Грузчики  на Московско-Казанской железной дороге работали по 37 часов подряд…  Приходят они поутру, работают день и ночь на выгрузке и тотчас же, по окончанию ночи, снова на работу.  Зарабатывают они на такой работе, на своих харчах, менее рубля в сутки. Работают постоянно, без праздников».

Полковник смотрит на нашу реакцию и добавляет: «Пенсий для них не было».
«А что можно было купить тогда на рубль?» - интересуется Толя Будкин.

Преподаватель достает записную книжку и зачитывает: «В 1913 году продуктовый набор из 1 килограмма хлеба, 1 килограмма картофеля, 0,5 килограмма курицы,  0,5 килограмм вермишели, стакана сметаны и 50 грамм сахара стоил 1 рубль. 4 бутылки пива тоже стоили 1 рубль».

И тут же начинает противопоставление: «В СССР еще в 1956 году введена 42-х часовая рабочая неделя. Тогда же  был принят  закон о пенсиях, один из самых лучшим в мире. С  самым низким пенсионным возрастом и высоким отношением средней пенсии к средней зарплате».

Обучение общественно-политическим дисциплинам не ограничивалось лекциями и семинарами. В начале семестра в класс выдавался перечень тем, которые предназначались для разработки в научном обществе курсантов (НОК). Я помню, что на первом курсе полковник Капырин для кружка НОК предложил целый набор тем - по всему курсу Истории КПСС. Я выбрал тему «Экономическое положение наемных работников Российской империи  в 1913 году. Цены и заработная плата».

Капырин посоветовал мне посмотреть ряд изданий, из которых в училищной библиотеке я нашел только «Десять дней, которые потрясли мир» Джона Рида, а за остальными пришлось ходить в Центральную военно-морскую библиотеку (ЦВМБ), размещающуюся в Инженерном замке.

Согласно моим исследованием получилось, что уровень цен на продовольственные товары был в 1,1 - 2 раза ниже, чем в наше время, а заработки работников были меньше нынешних в 5-7 раз и начинались с пяти рублей. На одном из семинаров я доложил полученный результат. Сашка Игнатов взялся прокомментировать моё выступление и сказал, что от бабушки знает, что раньше на пять рублей можно было купить корову. Полковник Капырин внимательно выслушал его аргументы, а потом достал свою записную книжку, полистал  и сказал: « Не знаю, в каком году и какую корову покупала ваша бабушка, а в 1914 году хороший конь стоил 150 рублей, лошадь для повозки 100 рублей, дойная корова от 60 рублей». Эрудицию всегда уважают, особенно, когда сказано к месту.

Обязательным для всех курсантов было конспектирование «первоисточников», которых оказывалось по каждой изучаемой теме довольно много. Помню, что среди рекомендованных классиков марксизма в списке конспектируемых авторов был Мао-Цзэдун, хотя к тому времени, отношение между СССР и КНР уже оставляли желать лучшего.

Но и остальные изучаемые дисциплины должны были нести идеологическую нагрузку. Особенно это касалось вводных лекций, с которых начиналось изучение соответствующей дисциплины. В них в обязательном порядке, наряду с изложением основного содержания, истории становления, целей изучения курса, следовали фразы примерно такого типа:

«Эпоха строительства социализма в нашей стране и перехода от социализма к коммунизму характеризуется беспримерным развитием  науки и техники. Победа Великой Октябрьской социалистической революции создала условия для …».

Дальше, в зависимости от вида дисциплины, следовало:  «химизации всей страны», или «широкой электрификации народного хозяйства», или « военного и гражданского судостроения», или «бурного развития фундаментальных наук» и т.д.

Обязательными, почти ритуальными фразами во вводных лекциях было упоминание задач, поставленных  очередным пленумом или съездом КПСС. Например: «Выполнение величественных задач, намеченных в решениях 21-го съезда, требует развития новых направлений  в …» и далее называлась соответствующая дисциплина.

Большинство слушателей начинали задремывать под ставшей привычной, риторикой. Но особого отторжения эти пассажи не вызывали. Мы видели, как на протяжении нашей, тогда еще недолгой, жизни страна поднялась из руин войны и к моменту, когда мы слушали эти лекции, осваивала самые современные космические технологии, давала впечатляющие приросты развития экономики и повышала уровень жизни людей. 

Поэтому у нас не было оснований  сомневаться, что развитие страны, в целом, идёт по верному пути. А путь  определён решениями 22 съезда КПСС, завершившим свою работу 31 октября 1961 года, принятием третьей программы КПСС  и Устава, который, в частности, содержал Моральный кодекс строителя коммунизма.

Съезд начал свою работу во вновь открытом  Кремлёвском Дворце съездов двумя неделями раньше. Среди подарков XXII съезду КПСС была постройка  самой крупной в Европе Волгоградской ГЭС.

В основном докладе  съезду Н.С. Хрущев объявил, что к 1965 году будут сняты все налоги с населения, к 1980 году в СССР будет построен коммунизм, и сообщил о предстоящих испытаниях 50-мегатонной бомбы.

 Из тех обещаний реализован был только взрыв, основной целью которого была демонстрация владения Советским Союзом неограниченным по мощности оружием массового поражения

За день до конца съезда,  на Новой Земле было взорвано самое мощное ядерное устройство, изделие РН-202 или «Царь-бомба». Полная энергия взрыва составляла  до 58,6 мегатонн в тротиловом эквиваленте, или около 2,4•1017 Дж, что соответствует дефекту массы 2,65 кг.

Огненный шар взрыва достиг радиуса примерно 4,6 километра.
Ощутимая сейсмическая волна, возникшая в результате взрыва, три раза обогнула земной шар.
Свидетели почувствовали взрыв на расстоянии тысячи километров от его центра.

Звуковая волна, порождённая взрывом, докатилась до острова Диксон на расстоянии около 800 километров. Радиоактивное загрязнение опытного поля радиусом 2-3 км в районе эпицентра составило не более 1 мР/час, и  не представляло опасности для участников испытания, так как более 97 % мощности взрыва давала, практически не создающая радиоактивного загрязнения, реакция термоядерного синтеза.

Еще одно событие произошло в конце осенью 1961 года. По решению XXII съезда КПСС тело И. В. Сталина тайно вынесено из Мавзолея и захоронено у Кремлевской стены, а Сталинград переименован в Волгоград.


После окончания съезда, нас обязали конспектировать его материалы, включая «Моральный кодекс строителей коммунизма», который мы должны были знать наизусть.

Пункты « Морального кодекса строителей коммунизма», в своей общечеловеческой сущности, не отличалось от заповедей религий библейской традиции. Более того, ряд библейских заповедей усилен.

Если библейские заповеди призывают оказывать уважение отцу и матери и не изменять жене, то моральный кодекс требует взаимного уважения между всеми членами семьи. Если в заповедях запрет убийства и воровства относится к области морали, то моральный кодекс, относя такие деяния к области права, где они запрещены законом, выдвигает более жесткие требования: честности, правдивости, нравственной чистоты, простоты и скромности.

Часть  заповедей Библии говорит о взаимоотношении человека и Бога, а первая заповедь, утверждающая единобожье и любовь к Богу, является главной.
Аналогично,  в моральном кодексе главной статьей является первая статья  о преданность государственной идеологии и любви к родине, и имеется  шесть статей, устанавливающих отношение человека с  идеологией СССР.

Можно видеть, что ничего предосудительного в этих коммунистических статьях кодекса нет, особенно, если под коммунизмом понимать то же, что понимали под ним основоположники  марксизма.
 Вся система идеологической подготовки воспитывала нас в таком понимании.

После Двадцать второго  съезда партии стало возможно открыто критиковать те извращения  «реального социализма», которые были в нашей стране.
Естественно, что тема незаконных  репрессий довольно часто поднималась  среди нас, в том числе, и на занятиях по общественным дисциплинам.

В начале шестидесятых годов многим из нас стало ясно, что социализм имеет тенденцию - дрейфовать в сторону «культа личности».  Но причину этого мы тогда  вряд ли смогли сформулировать. Тем более понять, что неэффективной оказалась замена рынка, как саморегулирующегося процесса экономического развития, планированием, то есть сознательным руководством.

И это объяснимо. Нам постоянно напоминали об успехах страны. В 60-е годы СССР занимал передовые позиции в здравоохранении.  В стране  выросла обеспеченность населения больницами, школами, дошкольными детскими учреждениями. За семилетку было построено жилья столько, сколько за все предшествующие годы Советской власти. 

Мы знали, что в 1961 г. СССР занимал по числу строящихся квартир  на 1 тыс. жителей первое место в мире, причем, в отличие от прошлых лет, строилось благоустроенное жилье - с водопроводом, канализацией, ванной.

Продолжались успехи  Советской страны в освоении космоса.
16 марта  1962 года в СССР осуществлён запуск спутника Космос-1, положившего начало осуществлению комплексной научной программы.

11 августа  на орбиту спутника Земли выведен космический корабль «Восток-3», пилотируемый лётчиком-космонавтом майором Андрианом Николаевым.
12 августа на орбиту спутника Земли выведен космический корабль «Восток-4» с Павлом Поповичем. Совершён первый в мире групповой полёт двух кораблей.

Поэтому мы верили, что ликвидированная частная собственность, плановая экономика, социалистический способ ведения хозяйства обеспечат нам и дальнейший неуклонный рост уровня жизни. И  воспитывались в преданности делу коммунизма.

Вторым  направлением нашего идеологического воспитания была партийно-политическая работа, проводимая через политический аппарат училища.

В одной своей статье,  д.т.н., профессор Худяков, мой одноклассник по 366 школе, назвал нас «непуганым поколением». Мы не застали массовых репрессий. Значительная часть нашей учебы в школе и ВУЗе прошла во времена т.н. «оттепели».

Видимо, оттепелью объяснялось, что  во время нашего обучения в училище организацией партийно-политической работы занимался не политотдел, как до 1960  и после 1967 годов, а партийный комитет училища, для руководителей которого предполагалась выборность.

На факультетах работали подчиненные парткому Училища факультетские партийные комитеты, возглавляемые освобожденными секретарями, выполняющими функции заместителей начальников факультета по партийно-политической и воспитательной работе.

Помощниками секретарей парткома были освобожденные секретари комсомольских комитетов факультета. В каждой роте  формировались соответствующие партийная и комсомольская организации во главе с секретарем.

Партийные организации роты включали в себя командира роты, прикрепленных к партийной организации роты вольнонаемных служащих, и, конечно, курсантов - кандидатов и членов партии. На первом курсе это  были  Саша Сысоев и Коля Тихомиров. На третьем курсе членами парии была почти треть нашего класса. К окончанию училища большая часть выпускников была в КПСС.

Вся  иерархическая система  партийного аппарата предназначалась для идеологического и воинского воспитания курсантов. На каждом уровне иерархии составлялись и велись свои документы, и проводились соответствующие «мероприятия».
 
Все это - и ход собрания, и проведение комсомольского  бюро - обязательно документально оформлялось в соответствующей тетради протоколов. Кроме этого необходимо было вести журнал планов работы комсомольской организации и журнал уплаты членских взносов (две копейки в месяц). Как знак власти секретаря ему вручались штамп «Уплачено ВЛКСМ» и штемпельная подушечка.

Комсомольские собрания должны были проводиться не реже раза в месяц, а также, по указанию парткома, - для рассмотрения «актуальных» вопросов. Темы задавались без особых затей, например:  «Отличной учебой и образцовой воинской дисциплиной встретим   22-й съезд КПСС!»
Как правило, доклад по таким внушительным темам делал куратор класса. Куратор класса назначался политотделом из офицеров факультетских кафедр.

 По случаю «актуального вопроса» выпускался «Боевой листок». Бланки «Боевых листков», украшенных флагами и кораблями, выдавались секретарю по счету. А тот уже напрягал своего заместителя по настенной прессе, который должен был в срок  организовать не слишком смешной текст с фамилией передовиков и отстающих.

 На такое ответственное комсомольское собрание заранее являлся командир роты М.А. Беспяткин, он читал текст Боевого листка и интересовался у секретаря, кто намечен к выступлению в прениях.

Обычно такие собрания проходили гладко. Иногда, для контроля над ходом политического процесса, на собрание являлся назначенный офицер из парткома училища. Тут уж должен был волноваться докладчик, так как проверяющий все брал «на карандаш», и если доклад не понравился по нехватке «фактуры» или недостаточной идейной нагрузке, то материал ложился на стол секретаря парткома училища со всеми вытекающими последствиями.

 Такого рода «мероприятия» очень быстро учили, что можно говорить вслух на собрании, а чего нельзя. И озвучивая свое выступление на собрании, мы были значительно более сдержаны в высказываниях, чем в беседах на семинарах с преподавателями общественных дисциплин. Проверяющие офицеры из парткома училища обычно были людьми без юмора и все воспринимали всерьез.

Факультетские комсомольские и, особенно, партийные собрания проводили в значительно более торжественной обстановке, но и бывали они не каждый месяц. На них обязательно присутствовали офицеры парткома Училища, а то и представители из Ленинградской военно-морской базы (Лен.ВМБ).

Еще более серьезными мероприятиями были обще училищные конференции, к которой долго готовились и проводили в клубе Училища. На конференцию являлись не все, а только по пригласительным билетам, которые вручали только нескольким, избранным, курсантам роты.

На все такого рода мероприятия надо было приходить в парадной форме. Естественно, что все выступления в прениях заранее готовились. Но, даже если тебе поручили выступить по некой теме, еще не факт, что до тебя дойдет очередь.

Обычно, к концу рабочего дня секретарь парткома говорил сакральную фразу: «Товарищи, нам надо посоветоваться. Записалось в прениях 30 человек, выступило 20, есть предложение дать слово товарищу Иванову Ивану Ивановичу и закончить прение. Не выступившим сдать тезисы предполагаемого выступления в секретариат конференции».

Все с готовностью голосуют за долгожданное предложение. Доклад, который обычно, делал секретарь парткома, и выступления в прениях протоколировались. По окончанию конференции создавали перечень замечаний, высказанных коммунистами на конференции, и определяли порядок их устранения.

Так как этот  перечень  шел в вышестоящую инстанцию, то руководитель конференции был заинтересован в контроле над предполагаемыми замечаниями. Поэтому  полагалось текст или тезисы  выступления согласовать с офицерами, готовящими конференцию. 

Но, несмотря на  жесткий контроль болезненные вопросы службы, которые  иной раз, начальники хотели бы замять, имели возможность быть озвученными. А когда они попадали в список замечаний, то замолчать их было уже нельзя.

Участие курсантов в комсомольских и партийных собраниях, на мой взгляд, помогало формировать активность  человека в общественной жизни, чувствовать причастность к делу класса, факультета, училища, страны. Не маловажное значение имело приобретение ораторских навыков, умение облачить  свою мысль в слова и успешно донести до слушателей.

Осень 1962 года  запомнилась резким обострением отношений с США, получившим в последствии название «Карибский кризис». Из того, что мы узнавали из  газет и участившихся политинформаций, следовало, что американцы, разместив ракеты на территории Турции, одновременно усилили давление на Кубу, поддерживая намерения контрреволюционной оппозиции  в повторении авантюры на Плайя Хирон.

Приводились данные о действиях ЦРУ с целью физического устранения Фиделя Кастро, об облётах американских самолетов «Острова Свободы».  Высказывались опасения о возможности прямого вторжения США с целью свержения правительства, провозгласившего выбор социалистического пути.

В нашей среде ходили слухи о наборе добровольцев-интернационалистов для защиты  Кубы. И наиболее экзальтированные из нас готовы были писать рапорты о готовности стать в их ряды.
Не помню, чтоб нам  говорили на политинформациях о поставках наших ракет и об объявлении Америкой блокады Кубы, но вспоминаю, что, пытаясь разобраться в событиях, слушали «голоса» по появившимся в то время транзисторным приемникам.

Такой приёмник, кажется самодельный, был у Игоря Морозова и вечерами, перед отбоем слушали, едва прорывающиеся через какофонию глушителей, сообщения «голосов». Из них, мне помнится, мы услышали о событиях в Новочеркасске, где летом были подавлены  с применением оружия выступления рабочих, вызванные, кажется,  случившимся ранее повышении цен на мясо.

В разговорах между собой, решили, что применение силы против рабочих – очевидная ошибка, которой мы  искренне возмущались и связывали с именем  Хрущева. Возможно, что  если кто-то из офицеров увидел, что мы «подвергаемся воздействию вражеской пропаганды», то такие прослушивания могли нам доставить неприятностей, но, в своей среде, мы слушали, не скрываясь, и без последствий для себя

Из этой же пропаганды мы  узнали, что наши ракеты уже размещены на Кубе и реакция США на это  не просто  отрицательна, но и чревата атомной войной. Большинство из нас с этими событиями  связало проведенное осенью мобилизационное мероприятие по развертыванию училища на случай войны, с фактическим выводом почти всего личного состава из города.

Помню, что нас поздним вечером подняли по тревоге и с оружием и вещмешками повели общим строем через город в направлении Петергофа. Куда и насколько мы уходим нам не сообщали.  Первый курс при этом организовывал упаковку и погрузку на автомашинах училища имущества первой необходимости. Мы, ускоренным маршем, по ночному городу  уже дошли  почти до Стрельны, прежде чем поступил сигнал возвращаться.

В конце ноября пришло сообщение, что кризис разрешился, блокада с Кубы снята, что, безусловно, уменьшило психологическое давление на нас, особенно чувствующееся, когда мы несли караульную службу.

В конце 1962 года мне запомнилось еще одно событие. В ноябрьском номере Нового Мира, моего любимого журнала, появилась повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича». В нашу училищную библиотеку этот номер пришел в первых числах декабря, и я, наверное, один из первых в училище его взял. Во всяком случае, голубая книжка журнала была совсем новенькая и свежая. Прочитал я повесть в один вечер и был потрясен как содержанием прочитанного, так и мастерством изложения.

Весной 1963 года всё чаще начали появляться сообщения, что  у КПСС и КПК имеются серьезные разногласия. Вначале эти разногласия приписывали только разному подходу к Албании, к тому времени уже окончательно поссорившейся с СССР.

Но одно дело рассориться с Албанией, при том на фоне улучшающихся отношений с Югославией, а другое дело – разногласия с Китаем, которого мы, не без основания, считали важнейшим стратегическим союзником в борьбе с НАТО, как главным нашим потенциальным противником. Все эти вопросы мы между собой активно обсуждали, приходя к выводу, что ссориться  с Китаем нельзя.

На фоне мрачных известий об ухудшении отношений с Китаем, светлым пятном для нас виделись успехи Кубинской революции.  В результате разрешения Карибского Кризиса, США дали обязательство не нападать на Остров свободы, и апрельский 1963 года  визит Фиделя Кастро в нашу страну мы воспринимали как победу сил социализма.

Сразу после майских праздников, на которых мы были задействованы и в параде и в демонстрации, выполняя функции линейных, нас привлекли к обеспечению порядка при организации приезда Фиделя Кастро в Ленинград.

Ясным майским днем, нас вывели в Александровский сад, и поставили в оцепление вдоль его западной границы и  поперек  Бульвара Профсоюзов. Кортеж с Фиделем Кастро, в лимузине с открытым верхом,  показался со стороны Исаакиевской площади.

 С заполненных  до отказа тротуаров и бульвара, с тенистых аллей Александровского сада его приветствовали, пришедшие увидеть легендарную личность, люди.    Чтобы наблюдать этот трех минутный проезд майора Фиделя Кастро мы простояли в оцеплении не менее трех часов, но недовольных среди нас не было.

Через много лет, побывав в трехлетней  командировке на Кубе, я узнал, что «майор» - это не совсем удачный перевод слова comandante, означающее командир, командующий. А  для русского слова майор в испанском языке есть испанский аналог  mayor.

Продолженгие: http://www.proza.ru/2015/06/18/1794