Этюд

Ты и я.
Мы познакомились детьми, когда из всей пёстрой стайки мальчишек и наблюдавшими за ними девчонками ты неожиданно выбрал подойти и вручить нож именно мне, мне, мечтательно стоявшей в сторонке и смотревшей в бездонное небо.

- Смотри! - сказал ты, ласково обняв меня со спины и выправляя своим телом мою осанку - Вот так нужно метиться в цель, чтобы поразить её..

Последние слова пощекотали локонами волос моё ухо, так силён был твой тёплый полный самой жизни выдох.

Тело рассыпалось в пробежавших мурашках...
Стало казаться, что всё-всё - это единый головокружительный, пластичный танец.

Малиновыми пальцами тягучих облаков закат слал воздушный поцелуй, и будто сам Бог нашептывал мне здесь и сейчас в то самое ухо твоё "смотри".. "смотри".. и раз, два, три размеренно отвечало им сердце.

Под нежные краски вечернего солнца наши правые руки сначала сложились пружиной, чтобы затем отпустить в грациозный полёт предмет, объединивший на времена наши тела и пробудивший на вечность мою душу.

Любовь...
Насколько пьянящ и фатален её поцелуй, след которого я несу на своей щеке годами.
Мы никогда так и не признались друг другу в чувствах настолько глубоких.  Наверное, потому что сами их еще до конца не осознали. Не сформулировали. Они всё ещё прорастают со временем.

Сейчас я пишу эти строки, как некую попытку "попасть в цель" как ты меня научил.

Ведь o, Мой Бог, я до сих пор танцую.

****
Flora And Zephyr, by William-Adolphe Bouguereau, 1875.