10-07. Если хочешь рассмешить Бога

Мой короткий летний отпуск подходил к концу. О работе я вспоминала  с удовольствием – как там мои доставки, как поживает наш недавно купленный МАЗ? Как Командир, в присутствии  которого я стала менее скована, не перестав уважать его ум и организованность? Стиль его работы мне по-прежнему нравился, он удивительно совпадал с моим собственным. Такой начальник – подарок судьбы даже со скидкой на некоторые неприятные особенности его характера.

На даче я стала больше общаться  с соседями, особенно с Лидией Владимировной  и Анной Владимировной. Они и их 16-и летний кот Кроша немного побаливали, но мне с ними было хорошо – они были последними из оставшихся садоводов маминого поколения. Встречалась с Петровской и с Семеновой. Обе стали редкими гостями в нашем Пери. Таня Петровская продолжала, как в молодости, жить в вечных поисках «мужчины», с которым можно скоротать время и поговорить о «культуре». Темы ее впечатлений были скучны и приземлены, хотя естественны: желание иметь больше денег, быть любимой или хотя бы завести «друга», пересказы сведений об увиденных достопримечательностях - накопления фактов без какого-либо поиска внутреннего смысла.

У Наташи Семеновой мама стала совсем плоха: она неадекватно реагировала на окружающих, почти не передвигалась и себя уже не обслуживала.  Ее рожистое воспаление  стало хроническим и никак не проходило. За Наташу было страшно. Она и раньше казалась мне  неприспособленной и несчастной, а судьба продолжала преподносить ей новые испытания, в которых она как-то существовала, не пытаясь что-то изменить, привыкла страдать, жаловаться, терпеть. Сын Алеша был ею любим, но заброшен. Он выглядел неуклюжим подростком - уже не мальчик, но еще не муж, но вел он себя более современно, чем я могла от него ожидать. Кот Наташи – Ясик-3, недавно умер - съел упаковку сухого корма и заболел, на его лечение у Наташи не было ни сил, ни средств. Наташа поседела, ноги в варикозных узлах, но была по-прежнему красива. Как героиня чеховских «Трех сестер» - интеллигентная и неприспособленная.

На даче мы наконец-то закончили ремонт сарая. Я сделала его разборку, прибила на пол линолеум. Ириска много ел  и хорошо выглядел. Ночью он спал вместе со мной, а днем далеко от  меня не уходил. Новый замечательный Машин цифровой фотоаппарат запечатлел сцены нашей счастливой сельской жизни.

Шурик, к счастью, больше у нас не проявлялся. По Машиным словам, они виделись в городе и «у них все нормально». Шурик сообщил ей, «что работа в Мурманске есть». Странная информация. И чего он тогда вернулся? А если он не собирался жить в Мурманске, то зачем ездил? И это - его «несгибаемый характер»!? Да он такой же, как все мы, и не надо «лохматить бабушку»!

Я была счастлива. Мне было хорошо с Машей, с котом, хорошо на даче. Все это я очень сильно любила. Я с удовольствием думала о работе. А еще - о предстоящей поездке Маши в Чехию, куда была куплена путевка. Я верила, что ей там будет хорошо. А по ее возвращении ожидался визит Паши. Но мне покой только снился. Из всего перечисленного почти ничего не осталось прежним. В последние годы все в моей жизни стало склонно меняться кардинально и неожиданно.

Еще не случилась поездка в Чехию, еще Паша не выехал из Германии, а события уже начали разворачиваться по своему, непредсказуемому сюжету. Однажды, вернувшись с работы, я заметила, что Маша какая-то не такая. Начала ее пытать, что случилось? Оказалось, что причиной тревоги была неделя задержки. Она уже купила тест, который убедительно показывал положительный результат – беременность. Вот тебе и Шурик! А я только недавно высказалась, что все в нем в принципе можно было бы  принять, кроме его бездетности!

Как я к этому отнеслась? Я обрадовалась. Какой бы Шурик ни морочил нам голову, но Машины дети – это мои дети, это главное, что в жизни действительно важно и что всегда останется с нами. Я хотела внучку. И когда же, если не теперь, ее было заводить? Все повторялось. Какие могут быть огорчения – все прекрасно: есть здоровье, есть своя квартира и своя дача, есть работа, у Маши есть отец, да и Шурик - не самый плохой вариант отца моей внучки: не пьет и не курит, с высшим образованием, родственниками не обременен и о продолжении своего рода мечтает, поскольку тоже одинок. Маша была расстроена из-за того, что Шурик не слишком ей нравился, а после его побега с дачи она даже решила  разойтись с ним навсегда. Меня тем более не привлекал этот человек в качестве зятя, который по-прежнему со мной ни слова не сказал об их отношениях, живя в своем, параллельном моему мире. После побега с дачи он, однажды позвонив Маше, поздоровался, но ни словом не объяснился со мной по поводу своего исчезновения. Не считал нужным или было стыдно? Детский сад!

Я смотрела на его фотографии, и неприязнь лезла из меня наружу – не нравилось мне это лицо! Хотя объективно его можно было назвать красивым. Как говорится, все при нем, но…  хоть бы уж пил… Неприязнь шла не от ума, а из подсознания. И мама тоже ужасно его не хотела…

Но внучка пусть будет. Мама тоже не была в восторге от моих мужей, но уживалась с ними и Машу любила: ей в Маше нисколько не мешали Валеркины гены. Главное не переливать свои состояния на Машу, не портить ей жизнь. Жаль, что начало Машиной семейной жизни не такое красивое, как она того заслуживает. Нельзя лишать ребенка отца, да и без моральной поддержки нам будет трудно. Без Шурика мы справимся, конечно, но было страшновато - как справимся? В любом случае, надо было принимать судьбу и поменьше болтать – слова формируют жизнь, а не просто описывают ее. С другой стороны, еще не все было определено, «человек предполагает, а Господь располагает».

Прошло несколько дней. Все оставалось без изменений. Шурик звонил Маше и уже знал новости. На ее туалетном столике появились белые розы: Шурик был счастлив и готов взять на себя ответственность - интересовался, «когда пойдем в ЗАГС». Маша пребывала в хорошем настроении. Она гадала на рунах, и они предсказали ей грядущую перемену в жизни,  а еще выпала руна плодородия. Мне Маша тоже сделала расклад: в моем прошлом – кипучая энергия тигра, в настоящем – совет следовать интуиции, в будущем – необходимость размышлять и остерегаться сделать ситуацию хуже, чем она есть. Помощь свыше заключалась в моей готовности к переменам, а руной, показывающей то, что в моей жизни не изменится, стала руна благосостояния, достатка. То есть, хуже нам не будет.   

Я очень хотела внучки, нашей кровиночки. Ее зачатие случилось в моем любимом Пери 1-го или 8-го июля. Машин ребенок просто обязан был родиться девочкой, продолжательницей нашего рода, явно идущего по женской линии.

Вскоре я проводила Машу в Чехию. У нее все было по-прежнему, и это меня радовало. Я  очень хотела  внученьку и была бесконечно благодарна судьбе за то, что она у нас будет. У меня появилось ощущение, что это я была беременна, а не Маша, и еще возникла четкая уверенность, что к нам  возвращается  душа мамы, которая сильно привязана к нам и хочет вернуться к тем, кого любит. А возможно, ее неприятие Шурика и протест против поселения его в комнате, из которой ушла, (достаточно сильное чувство для воплощения в материальном мире) притянуло ее в Машино тело. После ее смерти прошло чуть меньше 7-и месяцев.

5-го августа, вернувшись с работы, я увидела в коридоре громадные туфли Шурика, а потом и его самого за нашим письменным столом – этакий «шкаф» с американской улыбкой. Он всегда появлялся в нашем доме в мое отсутствие - когда он сам-то работал? Как ни была я  настроена на позитив - почти приняла факт его скорого вселения к нам и уже начала  думать об организации свадьбы - но одного вида его улыбающегося лица оказалось достаточным, чтобы мое настроение испортилось резко и неожиданно. Я вымученно произнесла «здравствуйте» и бегом помчалась  на кухню – не видеть бы мне его и не слышать… Только спустя некоторое время, я заставила себя соблюсти ритуал, зашла к ним в комнату и спросила: «Что случилось на даче? Почему сбежали?» Ответом была долгая-долгая пауза. Наконец, прозвучал ответ, самый наилучший из возможных:

– Стыдно говорить. Даже не знаю, как ответить.
– Надеюсь, не я вас чем-то обидела?
–  Нет, ну, что вы…
–  Ну и ладно, а то я расстроилась.

 И я снова убежала на кухню. Формальности были соблюдены, я прикинулась чайником и как-то отреагировала на его странный поступок. Мне понравилось, что он не стал фантазировать, а честно ответил, как чувствовал.

Будущее меня и страшило, и радовало одновременно. Как смогу жить в квартире с совершенно чужим и несимпатичным мне человеком? Этот человек  был во многом похож на меня, отчего был более понятен мне, чем, например, Паша, с которым мне так легко и удобно, но только  до поры. Ритмы и способы жизни у нас и у  Добрусиных были абсолютно разными. К тому же, было хорошо, что наша семья, наконец, начнет увеличиваться, а не уменьшаться, что появился какой-то свет впереди. Эти два разных чувства во мне были одинаково сильны и абсолютно противоположны.

Сначала было Слово, сказано в Библии. Я прочувствовала это на собственной шкуре. Слова не просто описывают реальность, а создают ее. Всяческие эзотерические практики – упражнения и ритуалы - сами по себе нейтральны: от них нет ни вреда, ни пользы для человека. Польза, как и вред, проистекают из слов, которые мы говорим или произносим мысленно. Мы можем притупить наш интерес к жизни отрицательными словами и прогнозами, а они, набирая силу через повторение, создают нам неприглядную жизнь. Когда мы говорим о чем-то «от этого у меня головная боль», боль вовсе не должна быть непременным результатом «этого», так как естественное состояние организма – хорошее здоровье. Все механизмы нашего тела направлены на его сохранение. Но при многократном автоматическом повторении дурацких шаблонов, мы пробиваем нашу защиту и в итоге получаем то, что заказывали.

Две вещи добавляют силы нашим словам: состояние нашего ума и степень эмоциональной напряженности того, что мы говорим. «От этого человека не будет толку!» Фраза, повторяемая мною в адрес Шурика с должным чувством и многократно, несмотря на отсутствие личных доказательств для сказанного, может реализовать «запланированное» При этом, когда мы сосредотачиваемся на мысли, она становится реальностью, потому что наш организм способен трансформировать мысль в материю.

Я часто проклинаю свой тяжелый характер как причину моих проблем, которых могло бы не быть. Я хочу его изменить. Но когда я думаю, что хочу  бросить свои дурные привычки – автоматические ошибочные способы реагирования («граммофонные пластинки»), я себя обманываю. Если бы я действительно этого хотела, привычки угасли бы сами по себе. Хотеть следует не бросить привычку, а получить преимущество в результате избавления от привычки. Одно только обдумывание привычки и твердое решение от нее избавиться может привязать нас к ней еще сильнее.

Интересно, от каких привычек в себе хотят избавиться мои знакомые? Я ни разу не услышала этого от них, обычно человек говорит, что  хочет изменить других, чтобы они не причиняли ему боль. Это невозможно. Возможно изменить свое мнение о том, что мы должны, и чего не должны - решительно не должны делать. Боль возвращается к нам тогда, когда мы суемся во что-то, нас не касающееся и от нас уже не зависящее.

Мне было больно не потому, что Шурик плох, а потому, что он собирался ущемить мою свободу:либо вынудить меня что-то делать для него, либо отнять то, что мне уже не принадлежало – мою дочь. Через любовь к ней я  наполняла свою жизнь смыслом, навешивая на себя дурацкое «я должна» и «я не могу не». Все это ерунда. Правильнее было бы  сказать «я не должна отнимать у другого свободу на ошибку, на право самому делать выбор и платить за него». Если хочешь продлить или  улучшить чью-то жизнь, надо четко отдавать себе отчет, что  хочешь этого исключительно для себя – чтобы было за что себя уважать («Я помогаю людям!!» или чтобы мне было не так одиноко. А еще потому, что я не хочу отдавать того, к чему привыкла, и что всякие перемены меня страшат.

Короче, в корне всех наших «должна» всегда лежит наш непрошибаемый эгоизм самосохранения. Именно он причиняет нам боль. Бороться с ним бесполезно, пока не пришло осознание, на что я имею право, а на что нет. У каждого есть право уйти от того, что причиняет нам боль. Но уйти – значит резко изменить свою жизнь и свои привычки. На это нужно мужество. Только войдя в страх, мы приобретаем тот дар, который таится внутри страха перед переменой. Этот дар – всегда благо для нас. Но для этого надо иметь мужество войти в этот страх. Мы же топчемся около, живем привычным способом, всячески стараемся оттолкнуть прочь приходящее к нам неизбежное и неприятное, а чтобы как-то это оправдать перед собой, мы придумываем долг: «я должна», «я не могу не» и лезем в чужую судьбу. Последствия очевидны.