побредут корнями

власть имеюсчие
злоупотребили оной,
предав сочувствующих,
распалив недовольственных.

не нать нам никаких
тамо выборов, пойдем фсе
в едином порыве, кудысь партия
призоветь, чай интерес свой блюдем.

ну шо, быдлятина гоевская,
пальцы веером, кудысь прешьси,
дыбил, чиловечности малость захотелоси,
будить, будить вам, ентого самого, по самое нихочу.

кажному евонное будить,
как бы оно тамо и не трепыхаласи,
воробышки, и справедливое, и не справедливое,
чо ужо, насыплють по-полной в ладошки, подставлять успевай.

пространства разные, впечатляющие и не отпускающие,
время чела поглощающие и не имеющие точных границ.
формирующие, неопределенные, взаимопроникающие,
исчезающие и вновь в чиловека проявляющиеся.

пятачок на поездку
под землей, три копеечки
на трамвайчик, ну а за четыре
накатаешьси на бабасе и троллейбасе.

поделить мiр на
составные части, как
в игрушке-матрешке фигурки,
было плодотворной идеей, но не более.

штамп монстра отпечатал в твоем сознании формулу
твоего поведения и твоей зависимости от социума
ты таков, каков есть, ты не будешь другим,
даже если оченно захочешь измениться.

мерзское свойство слов
заключено было в отчуждении
от говорясчего, быдто оне забывали
тотчас свого хозяина-шефа, становясь общими.

и совсем, софсем немножко про времечко
ежели захотите панять, шо енто таке,
посмотрите на играющих детей и,
надеюсь, все станет понятно.

ты, просто,
жывешь в другом
мiре, по ентому любишь
голубей и исчо чого-й-то тамо.

болтай не болтай, тряси
не тряси, фсе одно. висит
груша низьзя скушать. и как
бы слюнки не текли, ох, зелена.