Ёлочка

Недалеко от нашего дома, на горке, посажены ёлки. Растут вкривь и вкось. Только одна выделяется стройностью.
Зима в этот раз пришла снежная. До Нового года кругом стало бело.
Во многих окнах вечером красиво светятся наряженные ёлки. А для нашей семьи зелёные красавицы оказались дорогими. Прошлой зимой родители даже купили искусственную маленькую ёлочку, но она нас не очень радовала. Мы с грустью вспоминали, как у нас стояла ель настоящая, большая, пахнувшая лесным морозцем!
Вечером, после игры в снежки с ребятами из нашего двора и катания на санках, когда все разошлись по домам, мы, сговорившись с братом, вооружились ручной пилой, фонариком и отправились на горку.
Мы это место любили за то, что днём отсюда хорошо просматривались дома, улицы, дворы. Телевышка вдали была видна. И наша школа, театр, купола церкви… Когда же темно, как теперь, интересно просто любоваться огнями города, звёздами, луной… Слушать звуки машин, лай собак, а летом и пение сверчков.
– Хорошо, что луны нет, никто нас не увидит, – сказал брат, пробираясь по снегу впереди меня. – Да, нам повезло, - соглашаюсь я.
На всякий случай мы всё равно время от времени осторожно оглядываемся: не следит ли кто за нами?
– А вдруг нашу ёлку кто-то уже срубил?
– Вряд ли, – сомневаюсь я.
– Ну а вдруг? Ёлочка – класс! Любой заприметит.
– Что ж, другую подыщем.
– Другая – это не то. Нигде не найдём такую, как наша.
Повезло. Брат даже присвистнул от радости.
– Тише ты! – упрекнул я его.
Наша ёлочка и в темноте смотрелась здорово. Я опустился на снег, раздвинул ветви, фонариком отыскал лучшее место, где пилить, и стал работать ножовкой. Брат держал ёлку за макушку, чтоб не тряслась. И как только я начал пилить, выглянула луна. Да такая яркая, такая любопытная, что мы с братом даже замерли на миг.
– Давай скорее! – шепнул брат.
Я вспотел. Снял рукавицы и продолжил пилить. Почему-то стволик не очень поддавался.
– Давай-ка лучше я, – предложил брат. Я ему уступил. Теперь он начал пыхтеть и сопеть.
Озираясь, я уставился на снег: он так восхитительно блестел при лунном свете!
– Держи ёлку крепче, а то вся прыгает. Ну и ёлочка, никак не отпилишь. Может, она сопротивляется? Не хочет?
– Просто пилочка тупая, – ответил я.
Наконец брат справился с ёлкой, спилил её под самый корешок. И луна исчезла. Мы потащили ёлочку по снегу домой. И никто за нами не следил.
Мама ещё не пришла с работы, и мы решили сделать ей сюрприз. Из кладовки достали деревянную крестовину и коробку с ёлочными украшениями. Провозились не зря: ёлочка вышла что надо! А запах, запах-то хвои: голова кружится! Вот что значит настоящая ёлка, только что спиленная.
Когда нарядили ёлку и включили электрическую гирлянду из разноцветных лампочек, громко дружно запели: «В лесу родилась ёлочка…»
И тут вдруг затрещало, засверкало у одной из лампочек гирлянды, вспыхнула ватка и загорелась ёлка. Мы пробовали её затушить руками. Потом попытались сбить огонь тряпкой. Брат сообразил: схватил с постели одеяло и полностью накрыл ёлку. Мы даже навалились на неё, чтобы не дать ей дальше гореть, перекрыли весь доступ воздуха. А дыму!.. Мы стали откашливаться, и глаза заслезились. Проветрили всю квартиру.
Конечно, больше половины игрушек разбилось. Но ёлочка оказалась целой. Только местами веточки с иголочками подгорели. Даже совсем незаметно, если не очень присматриваться. Пришлось украшать ёлку снова.
Пришла мама.
– Опять что-то жгли? – спросила она в прихожей. – Вам повезло, что папа в командировке, он бы вам задал!
Ничего бы он нам не задал, а просто расставил нас по углам, и стояли бы мы, перехихикиваясь – вот и всё наказание! Ведь папа у нас добрый.
Когда мама вошла в большую комнату, приятно удивилась:
– Какая славная ёлочка!
А потом ужаснулась:
– Но откуда?!
– Это мы нашли. Кто-то выкинул, а мы подобрали, – ответил брат.
Мама глянула внимательно на меня.
– Видно, лишнюю ёлку купили, вот и… – промямлил я.
Мама ничего не сказала, ушла на кухню. И за ужином молчала. Не знаю, как для брата, но для меня это мамино молчание… Я долго не мог уснуть.
А через несколько дней из командировки вернулся папа. Он тоже сперва очень удивился и обрадовался ёлке, но когда узнал, что мы, якобы, её случайно нашли уже спиленной, долго с мамой разговаривал, закрывшись от нас на кухне. Мы, конечно же, прислушивались. Вернее, подслушивал брат. Я даже наоборот, затыкал уши, чтобы не услышать вдруг что-нибудь о нас очень справедливое. Как мне потом рассказал брат, родители сначала говорили о нас, о ёлках – как их вырубают, не разбирая, какие можно, какие нельзя; и как непроданные ёлки потом выбрасываются. Лично в наш адрес пока не было ни одного упрёка.
С каждым днём я стал всё больше и больше жалеть о нашей проделке.
– Ты представляешь, это сколько ёлок срублено на Новый год, целый огромнейший – преогромнейший лес! – сказал я брату.
– Зато у всех хорошее настроение! – ответил бодро брат. – Без живой ёлки как-то скучно.
– Да в том-то и дело, что уже не живая, а спиленная, понимаешь? Это как цветы. Сорвали их и – в вазу. Это только кажется, что они живые, а на самом деле каждый день вянут всё больше и больше. Мы ёлку погубили!