Общество говорит

Об­щес­тво го­ворит Джейн, да­же не ин­те­ресу­ясь ее жизнью:
«Че­го ты мо­жешь знать в свои че­тыр­надцать лет? Что ты, во­об­ще, по­нима­ешь в этой жиз­ни? У те­бя нет проб­лем, у те­бя есть ро­дите­ли, ты жи­вешь и ра­ду­ешь­ся, зная, что у те­бя по­явит­ся па­рень, и ты ско­ро пой­дешь с ним на сви­дание или еще что-то в та­ком ду­хе…»
Джейн ка­жет­ся, что Об­щес­тво не по­нима­ет, нас­коль­ко тя­жело жить, ког­да ро­дите­ли на гра­ни раз­во­да; мать все вре­мя пла­чет и зак­ры­ва­ет свое ли­цо в спу­тан­ных во­лосах, на­де­ясь, что ког­да-ни­будь это прек­ра­тит­ся; их дочь ви­дит толь­ко два вы­раже­ния ли­ца у па­пы, ко­торый веч­но ле­жит на ди­ване и пь­ет пи­во, ста­ра­ясь не об­ра­щать вни­мания на то, что тво­рит­ся в их семье.
Она уже поз­на­ла боль и огор­че­ние, ког­да, при­жима­ясь к уг­лу сво­ей ком­на­ты, сжи­мая ла­доня­ми уши, все так же слы­шала сры­ва­ющи­еся го­лоса ро­дите­лей от их пе­реб­ранки на кух­не. Она, об­ни­мая оде­яло, пы­талась хоть как-то сог­реть­ся от ок­ру­жа­ющей ее пус­то­ты.
Джейн зна­ет, что Об­щес­тво неп­ра­во, но все рав­но упор­но мол­чит. Да, ей че­тыр­надцать и это все ме­ня­ет в дру­гую сто­рону, ей не двад­цать или трид­цать, ей не на­до оп­ла­чивать сче­та, не на­до бес­по­ко­ит­ся о том, как про­кор­мить ре­бен­ка и ку­да-ни­будь его ус­тро­ить. Ей все­го лишь че­тыр­надцать и все ее проб­ле­мы пос­тро­ены для то­го, что­бы прив­лечь вни­мание.
В гор­ле у Джейн – все неп­ро­из­не­сен­ные сло­ва за про­шед­шую, эту и сле­ду­ющую жизнь, она жут­ко хо­чет выс­ка­зать­ся лю­дям, но не мо­жет. Она мол­чит, зак­ры­вая ру­ками рот на вся­кий слу­чай.
В сво­ем под­созна­нии Джейн кри­чит и ре­жет но­жом ве­ны на за­пясть­ях, кор­чится от бо­ли и да­же не ду­ма­ет ос­та­нав­ли­вать­ся. Она мед­ленно уби­ва­ет се­бя, раз­ру­ша­ясь в мол­ча­нии.
«Ты не обес­пе­чива­ешь се­бя са­мос­то­ятель­но, по­лага­ешь­ся толь­ко на ро­дите­лей и жи­вешь на их за­рабо­ток. Ты еще ре­бенок и не встре­чалась с та­кими проб­ле­мами, как у взрос­лых.»
Джейн не во­семь­де­сят пять, вов­се нет, и она не ду­ма­ет о том, ко­му ос­та­вить свое нас­ледс­тво или ка­кой гроб при­купить на сле­ду­ющий день рож­де­ния. У нее по­ка нет мор­щин на ли­це, пя­тен на ко­же, се­дых во­лос, но она уже по­гиба­ет в оди­ночес­тве, ведь те, кто ког­да-то был ря­дом, пре­дали ли­бо ис­чезли, да­же не поп­ро­щав­шись. Она пы­талась ра­зыс­кать уте­рян­ное вез­де, пусть оно бу­дет в не­бе, в вет­ре или же в сер­дце нез­на­комо­го че­лове­ка. Джейн ис­ка­ла свою умер­шую ба­буш­ку, ко­торая лю­била свою внуч­ку всем сер­дцем, же­лая ей счастья; ис­ка­ла единс­твен­ную под­ру­гу, у­ехав­шую жить в дру­гой го­род; ис­ка­ла до стер­тых в кровь ног свое счастье.
Джейн ве­рила в то, что ког­да-ни­будь все бу­дет хо­рошо, как рань­ше. Ее сверс­тни­ки не бу­дут из­де­вать­ся, нас­ме­хать­ся над ней толь­ко из-за то­го, что это прос­то за­бав­но, толь­ко из-за то­го, что она име­ет лиш­ний вес. Ее ро­дите­ли сно­ва бу­дут счас­тли­вы вмес­те, улы­бать­ся и лю­бить друг дру­га, об­ра­ща­ясь к Джейн не как с ре­бен­ком, ко­торо­му нуж­но ре­шить, где луч­ше ос­тать­ся.
Джейн бы­ла слиш­ком меч­та­тель­ной, и она до сих пор не наш­ла то нуж­ное ей счастье.
Да, ей че­тыр­надцать лет, но она уже зна­ет, как боль­но кри­чать, осоз­на­вая, что все рав­но ник­то не ус­лы­шит. По­нимая, что ник­то не по­верит в то, как пло­хо жить в этом чер­то­вом ми­ре.
Ког­да Джейн мол­чит под осуж­да­ющим взгля­дом ос­таль­ных – она ло­ма­ет­ся внут­ренне.
Джейн бы­ло все­го лишь че­тыр­надцать, но она умер­ла ста­рой.

Тог­да Об­щес­тво за­тыка­ет се­бе рот.