Смена

Когда-то давно, лет 30 назад,  после окончания университета  мы с женой  по распределению приехали  на одну из пограничных железнодорожных станций, соединяющих СССР и Китайскую Народную Республику.  Отношения в то время были не очень, грузов шло немного.  В основном,  на  экспорт шли лес-кругляк и цемент в мешках, а по импорту получали овощи, фрукты, зерно сои, кукурузы, консервы и т.д.
Туристических связей  в 80-х годах не было, поэтому раз в сутки тепловоз тащил  к границе  один-единственный пассажирский вагон, в котором ехали работники ВОХРа,  охранявшие мосты и тоннели, пограничники на заставу и, собственно, та самая  железнодорожная смена, которая на китайской станции принимала и передавала вагоны с грузом, а также отправляла обратно порожняк. Все прочие сходили по дороге к границе на двух станциях  - Сосновой Пади и Рассыпной Пади, являющейся самой последней станцией перед границей,  а смена ехала до пограничной станции  Суйфэньхэ на китайской стороне. 

Ездили  в 4 смены – сутки через трое.   В составе смены были товарный кассир (старший),  приемосдатчик,  вагонник и переводчик.
 
На станции  была контора, в которой мы работали и жили эти сутки. Рабочее помещение с тремя столами.  Две жилых комнаты: женская и мужская. Телефон прямой связи с товарной конторой на нашей станции.  По нему работники смены могли связаться с нашей стороной, передать или уточнить  какие-то данные. В свободное время, между приемом-отправкой поездов, можно было перекинуться в картишки.

В тот раз смена поехала в составе товарного кассира  Галины – хохотушки и красавицы (по ее мнению), приемосдатчика Анны Николаевны,  похожей на небольшой круглый снеговичок  с большой шишкой из пышных волос, вагонника  Виктора  – рыжего   балабола, способного рассмешить даже каменную статую,  и переводчика  Лешки, горбатого с  рождения.

Надо сказать, что наши работники питались в буфете при железнодорожной станции. Чтобы  ограничить общение простого люда с советскими железнодорожниками, в этот буфет никого не пускали.  Однако, по-видимому, в тот день приехала какая-то важная комиссия по железнодорожным делам и вечером через ширму доносились громкие  звуки банкета, а работница буфета,  она же дочь начальника станции,  раз за разом приносила вкусные на вид и разнообразные блюда китайской кухни.  Судя по достаточно громкому общению, звону рюмок и частому восклицанию: «Гань бэй!», что по-китайски означает примерно «до дна!», члены комиссии и их проверяемые очень весело и с пользой проводили вечер.

Вечером пришел поезд с цементом, который был расфасован в 50-килограммовые бумажные мешки.  Однако китайцы, не без указания сверху, во время перегруза в китайские вагоны пытались порвать тару, чтобы потом считать два мешка за один. Кстати, на этой простой хитрости они ежегодно имели несколько тысяч тонн бесплатного цемента, который потом со спокойной совестью увозили на своих тележках.
Во время перегруза на рампе, когда выставлялись и по 10, и по 15 вагонов с каждой стороны,  нужно было стоять и считать количество мешков. Если  цемента недоставало, составлялся акт о недостаче, а если был излишек – то вагон опломбировался, составлялись документы на возврат  этого остатка. 

В ту смену по какой-то причине вагон с остатками не успели опломбировать, пока он стоял у рампы – деревянного настила между вагонами.  Китайский паровоз  подцепил порожняк  и вытащил его на обратный путь.  Что делать? С земли пломбу не поставишь – высоко. Лестниц или каких-то иных приспособлений не было.  А согласно правилам международных грузовых перевозок, вагоны с грузом, перемещаемым через государственную границу, должны быть опломбированы в обязательном порядке. Тогда пломбировать пошли Анна Николаевна и  Лешка. Оба ростом по 1,50.      
Уже потом, слушая вагонника  Виктора, который  в десятый раз обсказывал эпопею с пломбированием вагонов,  слушатели в десятый раз корчились от смеха, ибо Витька,  помимо дара рассказчика, еще обладал талантом физиономиста, то есть корчил такие рожи, что Юрий Гальцев бы обзавидовался!

 Короче, пошли они пломбировать. Подошли к вагону.  До щеколды на дверях  – метра два с гаком. Стали думать, как решить эту задачу.  Посмотрела Анна Николаевна на тщедушного Лешку, нагнулась, упершись ладошками в свои колени, и сказала: «Полезай на меня. А то если я на тебя залезу, ты выгнешься в другую сторону!»  Переводчик с кряхтением, соскальзывая, стал залазить на кругленькую приемосдатчицу. После нескольких неудачных попыток, ему, наконец, удалось зацепиться каблуком за карман нижестоящей и забраться  ей на плечи…  Распрямившись, он, балансируя на неустойчивой женской спине, смог-таки  осуществить нелегкую задачу. Когда вагонник  Виктор, обходя приготовленные к отправке вагоны, увидел эту «пирамиду»,  он от смеха стал заикаться. Потом, рассказывая и немного привирая для порядка,  доводил до икоты слушателей.  И все норовил спросить красного, как рак, Лешку: «Ты, когда лез на Николаевну, случайно… не того?»

Наутро смена пришла в ресторан на завтрак. За ширмой также кушали приехавшие чины. Только на этот раз прием пищи проходил в мертвой тишине. Судя по красным глазам и бледному виду членов комиссии, ужин вчера удался…  Буфетчица принесла на всю компанию большую чашку, почти тазик, лапши, и мучаемые головной болью китайские мужики стали палочками накручивать длинные мучные пряди и потихоньку всасывать в себя. Звук напоминал негромкое чавканье 3-месячных поросят. Однако кто-то, по-видимому, самый голодный,  издал очень длинный и громкий звук, похожий на втягивание  очень горячего чая из кружки. И сразу же послышался звонкий шлепок, из чего наша смена заключила, что чересчур длинная лапшинка-таки попала по назначению.  Витька  и тут не смог промолчать: «Ну,  ты и стебанул! – сказал он, хитро подмигнув своим товарищам. 
От внезапного громового хохота  за ширмой  у китайских проверяющих чуть не выпали палочки из рук.

С того времени прошло более 30 лет.  Многие железнодорожники, с которыми нам довелось работать вместе,  давно ушли на пенсию, некоторые ушли в мир иной…  Деревенька Суйфэньхэ из богом забытого места превратилась в современный красивый город с небоскребами из стекла и бетона, утопающий в зелени парков и скверов, куда ежедневно приезжают тысячи наших туристов, оставляющих несметные деньги в набитых товаром магазинах. А наша станция Гродеково, она же – поселок Пограничный, осталась по развитию в 80-х годах прошлого столетия.

Но живы воспоминания о том времени, когда слово «советский» говорило о могуществе нашей страны, когда мы чувствовали себя представителями великой державы,  и никто за границей не смел презрительно смотреть на нас,  как на людей второго сорта…

2015