Всё на святой алтарь!

    
      I. СЛЕДЫ И ЦЕЛИ

      Утвердилось мнение, что жизнь человека должна быть непременно чему-либо посвящена: ремеслу ли, науке, искусству, работе, примерным занятиям, или какой-нибудь там идее. Я же говорю: жизнь не должна служить чему-либо вообще; любое занятие или работа, все «цели в жизни», наука, искусство, цивилизация служат ей. Другим словом: не жизнь во имя какой-либо цели, но ВСЕ ЦЕЛИ ВО ИМЯ ЖИЗНИ.
     Что есть цивилизация, как ни воплощённое знание для поддержания и защиты жизни. В природе масса тому примеров: пчёлы живут, роятся не для того, чтобы строить соты и добывать нектар, но, строят соты и делают мёд, чтобы жить и порождать новые поколения; и муравьи живут не ради возведения муравейника и заготовки запасов на зиму, но всё это делают, чтобы выжить и жить.
     Но почему человек, вопреки законам природы, должен посвящать жизнь каким-то делам, ремёслам, занятиям, служению государству и церкви? Мне ответят: «Человек существо разумное, и поэтому благородно приносит в жертву свою жизнь ради блага других. Человек должен оставить по себе след на земле».
     Хорошо, начнём с жертвы. Если ВСЕ жертвуют ради других, тогда это благо останется невостребованным; а если не все, тогда благом воспользуются неблагородные и неразумные. Где ж тут проявление разума? Но именно так и происходит: те, кто жертвуют временем своей жизни, благами пользуются в меньшей степени, чем те, кто их только потребляют. Итак, вновь классы: бедные и богатые. И причина этого извечного разделения на богатых и бедных кроется вовсе не в том, что одни отняли у других. Причина в сознании! Что для человека главное. Если человек живёт, чтобы работать, то он всю свою жизнь только и делает, что работает, но не живёт полноценной свободной жизнью. А если в сознании человека главное — жизнь, то он будет трудиться как можно меньше, и больше созерцать, стяжать саму жизнь. Вот и выходит, что первые хорошо работают, но плохо живут, чаще смиряясь со своей участью и довольствуясь малым, закрывая глаза на свою нужду; вторые хорошо живут, даже если и не работают. По сути каждого дано каждому.
     Теперь о следе, который, как нас убеждают, непременно должен оставить после себя человек. Будем искать ответ в природе. Спустимся с высот мудрствования о величии человека на «грешную» землю, произрастившую всё живое и нас. Взглянем под ноги: мы стоим на том, что было когда-то жизнью — мириады мельчайших осколков! от песчинки до микроэлемента в этой земле, — всё это следы оставленные существами некогда жившими, теперь — перегной, удобрение для ныне цветущей жизни. Поистине важный след для нас ныне живущих! Доисторические моллюски оставили после себя толстые слои известняка. Подумать только: их раковины, служившие им домами, эти уникальные архитектурные мини-сооружения, ныне, спрессованные в монолит, служат человеку строительным материалом для возведения его домов и прочих архитектурных сооружений. И каменотёс, обтёсывая камень, не задаётся вопросом, был ли красив и уютен домик моллюска, каменотёс заботится о красоте своей постройки. И плотник не помышляет о том, сколько вёсен и лет радовалось своему цветущему счастью дерево, из которого он, быть может, мастерит гроб своему собрату. Точно так же Природе — этому величайшему Мастеру — не будет дела до красот, оставленных после себя человеком. Перегной, стройматериал для новых жизней, — вот тот След, что останется после нас на земле. Жизнь сама по себе оставляет нужный след, не справляясь о том у живущих.
     Итак, всё служит жизни. И ошибочно полагать, что жизнь может или должна служить чему-то, что ниже её самой.

     II. ВСЕВЕЛИКОЕ ТВОРЧЕСТВО

     По типу сознания можно условно разделить людей на три типа: 1-й — это люди трудовые (их большинство); 2-й — сугубо потребители (их гораздо меньше); и 3-й тип — люди творческие (их меньшинство). Делом всей жизни людей первого типа составляет рабский труд. Жизненным кредо второго типа является потребление благ, не производя их, накопление материальных богатств и стремление к власти. Потому люди второго типа всячески заинтересованы, что бы как можно больше людей первого типа ставили во главу угла своего существования только работу. Они проникают во власть, они используют творческий потенциал людей третьего типа, чтобы они своим творчеством, в литературе, искусстве ли, журналистике, утверждали идею «работать и жить ради придуманной высшей цели».
     Здесь надобно уточнить понятие «работа». Работой я называю тот труд, который сам по себе не приносит радости, который есть бремя, — рабский труд. Глагол «работать» происходит от существительного «раб». Мы никогда не скажем о технике, о машине, двигателе, что он трудится, но… работает. Машины не трудятся, они работают. И человек, который работает (выполняет не свободный труд), есть та же машина — робот. Работе я противопоставляю свободный труд — труд, который созидает новое, и процесс которого приносит духовное /эстетическое, творческое/ наслаждение. Всякий свободный труд есть Творчество! Творческий труд человека — труд, созидающий самого человека! Если же труд, «созидая» кирпичи, здания, мебель и прочие необходимые вещи и, даже, произведения искусства и литературы, требует, будто молох, жертв самой жизни, такой труд — рабский труд и творчеством не является. Игра ребёнка, возводящего на берегу моря песочный замок, который высохнет и осыплется, или будет смыт морскою волной, есть настоящее творчество, радующее и развивающее молодую жизнь. Но всякая игра того же ребёнка, навязанная ему насильно, какой бы она замечательной ни была, будет для него не творческим актом, а необходимой работой.
     И вот, чтобы человеческие массы не тяготели к свободному творческому труду, тип потребителей, находящийся у власти с помощью придуманной ими системы воспитания, образования, законов и пропаганды дезориентирует сознание человека. Человеку с детства внушают, что он родился не для того, чтобы просто жить, но живёт для достижения той, или иной высшей цели, и чтобы достичь её, нужно приложить массу усилий, на что уйдёт много времени — годы, а то и вся жизнь. И когда человек впитает в себя эту ложь, то уже не составляет труда убедить его, что он принадлежит обществу, государству (т. е. подданный[1]) или монарху, конкретному вероисповеданию, и, что он должен любить эту систему рабовладения и называть её не иначе как Родиной (с большой буквы). И вот, эта суррогатная родина начинает облагать своего раба всевозможными податями и требовать от него разных подвигов — трудового, социального, ратного… Великим подвигом считается, когда раб отдаёт свою жизнь во имя насущной идеи, выдвинутой потребителями у власти. И не важно, что идеи и цели меняются, важно, чтобы готовым был раб по первому зову властителей ринуться в бой на собрата и сложить свою голову в грязной кровавой склоке, именуемой с пафосом «священной войною». Правитель из числа потребителей (по-новому президент) за это посмертно медальку даст, а церковь (разновидность потребительской власти) возведёт убитого в ранг святых. И всё правильно: геройски и канонично! Цель достигнута! Жизнь загублена. Ради чего? — вопрос! Нелепость? Да. «…Нелепости слишком нужны на земле, — сказал Достоевский. — На нелепостях мир стоит…».[2] Мир нелепого[3] несвободного человечества, — заключаю я.
     Причина же торжества нелепости проистекает не столько от господ-потребителей, сколь от сознания рабского, приученного прилежно работать, а не свободно трудиться.

     III. СИСТЕМА НЕЛЕПОСТИ

     Третий тип — люди творческие — живут ли они полноценной свободной жизнью? Исполняя заказ потребителей-паразитов, они тоже ведь несвободны. И нельзя назвать выполнение ими заказа творчеством. И лишь те, кто не работает на потребителей — свободны в творчестве, платя за свободу творчества личной свободой. Паразиты-правители, применяя власть, отправляют свободных духом в казематы и ссылки, психбольницы и лагеря. И церковь разжигает для них костры инквизиции, предаёт анафеме (как Льва Николаевича Толстого). И киллеры убивают учёных в подъездах.
     Но что есть это самое творчество, этот свободный труд, ради которого человек не страшится изгнания, заточения, пыток и смерти? Ответ можно найти в Природе, где жизнь не служит вымышленным идеям и целям заоблачным, и где смысл жизни остался подлинным. Наивным будет полагать, что смыслом жизни мириад моллюсков доисторических было создание стройматериала для человека. Красота, совершенство форм и точность «расчётов» раковин были важны не менее для их обитателей, чем для нас красота скульптур или полотен знаменитых художников. Ведь, какая пропорция, сколь изящны бывают простые ракушки. Красота в Природе — явление не случайное, и имеет для жизни значение неоценимое. Красота не бывает по принуждению или в силу долга. И форма, и цвет, и пропорции, и гармония, — всё это на службе жизни: укрытие от врага, мимикрия и маскировка, привлечение живой пищи, самца, или самки, создание настроения, безопасности и покоя. Здесь жизнь моллюска не ради украшения раковины его, но красота и гармония во имя полноты его жизни, во имя её продолжения. Вот это и важно для жизни как таковой; тогда как оставленный ею след, для неё значения не имеет. Следы, оставленные живыми существами в виде известняка, угля, или нефти, важны для Природы в целом, как сырьё, как материал, как пища для новых жизней. Палеонтология свидетельствует о том, что за миллионы лет своего существования крошечный моллюск видоизменил поверхность планеты, создав так называемый меловой период. Пользуясь продуктами его жизнедеятельности, последующие формы жизни в свою очередь видоизменяют облик Земли на больших пространствах, в больших масштабах и за краткий срок, — человек проник в космос, недра, атом. Таким образом, вполне объяснима роль человека на Земле — он, как и доисторический моллюск, видоизменяет материю планеты, а вместе с тем видоизменяет и Дух её. Значит, для Природы смысл существования и человека, и червя, и микроба — видоизменять материю. Таковы законы биологии. Но законы Духа жизни иные. И если смысл существования жизни для всей Природы заключается в той материи, которая после жизнедеятельности остаётся видоизменённой, то смыслом жизни для обладающих ею, является сама жизнь. Жизнь во имя жизни! жизни как высшего творчества. Подмена смысла жизни (красоты и творчества) смыслом существования (следом, целью), лишила человека первозданной природной гармонии, лишила свободы и настоящего счастья.
     Творчество — это откровение Красоты, открытие Красоты, которой насыщается жизнь. Той самой Красоты, что являет Истину, которая делает человека свободным, Красоты, что спасает мир.[4] Творчество это основание и вершина — основа и результат жизни; это сама Жизнь.
     Живите: созерцайте, любите, творите, радуйтесь! Собирайте сокровища для души в душе. А Природа сама сохранит наш след, сделав его строительным материалом для новой жизни. Творчество это жизнь! А жизнь есть бог — многогранный бог, многоликий. Всё во имя жизни! Всё на её святой алтарь!

     IV.  ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ ЖИЗНИ — ЖИЗНЬ РАДИ ЖИЗНИ

     Если смыслом жизни есть сама жизнь, тогда нет зла в том, что один вид жизни отнимает жизнь у другого; что одно живое существо употребляет в пищу другое. Ибо живое существо повинуется высшему закону жизни — сохранение самой жизни.
     Известно, что когда птенцам сов не хватает корма, то сильные съедают слабого. В периоды засухи может корма не быть совсем, и тогда в живых останется один птенец, самый сильный. В этой ситуации нет того, что человек именует убийством, злом. Здесь основной закон жизни в действии — выжить. Слабые птенцы сыграли роль своеобразного живого «холодильника», кладовой, в которой хранилась пища на чёрный день, для спасения вида. Жизнь не погибла, и это главное.
     Значит, основной закон жизни заключается не в конкуренции и борьбе одного вида с другим за выживание, но в ЖЕРТВЕ слабой жизни, слабого вида, в пользу сильного; природа жертвует существованием менее жизнеспособного существа или больного в пользу жизнеспособного и здорового. Известно, что хищником съедается в первую очередь больное животное. А когда хищники сыты, стада мирно пасутся подле сонных стай. Жизнь не борется с жизнью за место под солнцем, но жертвует собой ради жизни.
     Кто-то из учёных заметил: «Для природы не важна жизнь отдельной особи, для неё важно сохранение вида». Я же говорю: для Природы не важны виды, иначе бы она не допустила исчезновения многих из них; для природы важна жизнь как таковая; жизнь в той форме, которая выживет, сохранив тем самым саму жизнь. И если вдруг на планете, как в гнезде совы, не окажется корма для всех, то жизнь сохранит себя, принося в жертву наиболее слабые свои виды.
     Жертва жизнью во имя продолжения жизни и есть Закон сохранения жизни.[5]


     Керчь, 30 августа 1998 г.


     Иллюстрация автора.
     На снимке: доисторические слои на обрывистом берегу озера Чокрак в Крыму.

     Опубликовано: «Первая Международная Независимая Православная газета Слово».

__________________________
[1] Стоит заметить, что слово «подданный» проистекает от слова «дань», то есть, находящийся под данью, плательщик дани — подати, взимаемой победителем с побеждённого; попросту говоря, подневольный, раб.
      Относительно себя скажу. Первую половину своей жизни, усвоив школьное воспитание, я относился к первому типу людей: я работал, был даже в передовиках производства, грамоты получал (до сих пор хранятся), работал, но не жил. И моя мать, и моя бабушка трудились на износ за мизерную зарплату, несли на себе огромный труд, а из жизненных благ имели минимум, живя в постоянной нужде; бабушке государство платило 7 рублей пенсии, это в пересчёте на американские фантики по тем временам, когда доллар равнялся приблизительно 73 копейкам, где-то $ 9 в месяц). Для меня же теперь важно знать, смогу ли я искоренить в себе следы рабского сознания, вырвать эти, ещё оставшиеся во мне корешки плевел, чтобы они не дали новых всходов? Я уверен, не соблазнить меня приманкой — должностью, зарплатой. Я имею в себе природную силу подвинуть себя на свободный, творческий труд и никогда не считать себя чьим-то подданным! — непокорённый дани не платит!
[2] Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. — М.: Правда, 1981. Ч. 1, с. 315.
[3] Лепота — красота; лепо — красиво; нелепо — некрасиво, уродливо.
[4] «Красота спасёт мир», — слова принадлежащие Достоевскому.
[5] Принцип живой жертвы во благо жизни заложен во многих религиях мира.