Ну и что, что не станцуем! - мелодрама

Зорова Галина
   
   НУ И ЧТО, ЧТО НЕ СТАНЦУЕМ!
   (мелодрама)
   
   Десятого февраля Люба вернулась из отпуска и буквально с порога была досадно удивлена. Директор их офиса ещё месяц назад казался образцом здоровья и вдруг заболел, а его место временно занял чиновник, о котором даже у курьерши Лидочки не было никаких сведений.
   Ей повезло, что её комната находилась в противоположном от кабинета директора конце коридора, по служебным делам они не пересекались, так что Люба вообще не видела нового руководителя. И не старалась.
   Она была другая, не такая, как все, не интересовал её ни один мужчина в офисе и даже вне офиса. Одевалась модно, но скромно, прическу укладывала волосок к волоску, а лицо своё очень редко украшала даже скромным макияжем. Никогда ни с кем не спорила и считала, что чем меньше сотрудницы о ней знают, тем лучше.
   Прошло три месяца со дня появления нового директора.
   В тот день Люба отнесла менеджеру по кадрам затребованные им сведения и уже выходила их кабинета, когда противоположная дверь открылась, и оттуда почти выбежал мужчина средних лет. Не успела Люба опомниться, как они столкнулись и чуть было не стукнулись лбами. Хотела возмущенно сказать: "Осторожнее!", но не сказала, а в голове мелькнула смутившая её мысль: "Он красив словно… словно… словно дьявол". Только и пробормотала, опуская глаза:
   - Извините.
   - Это я должен просить прощения, - отступил в сторону, дал ей пройти, вежливо поклонился. Люба чувствовала, что он смотрит, как стройная и изящная, покачивая бёдрами, она уходит по коридору.
   По пути в архив мысленно себя ругала и пыталась скрыть смущение, но не выдержала, спросила бухгалтершу Леокадию Дмитриевну:
   - Кто этот человек? Вон тот, который у окна разговаривает с Сергеем Олеговичем?
   Леокадия Дмитриевна поправила подсиненный локон и с улыбкой ответила:
   - Это же новый ИО директора.
   - А, понятно, - сказала разочарованно Люба.
   Уже с первого взгляда можно было понять, что этот человек не имеет понятия о своих обязанностях и все свои неумения компенсирует важным и деловым видом. Но всё же симпатичный, так по крайней мере уже три месяца говорила вся женская половина офиса. Не было девушки или солидной матроны, которая при его появлении не вздыхала бы и не смотрела кротко и обожающе в карие глаза начальника. Возможно потому, что был высокого роста, спортивный, подтянутый и выглядел моложе своих тридцати семи лет.
   Но Люба, кроме нахальной улыбки, которая ни на минуту не исчезала с его лица, пока он с ней говорил, ничего особенного в нём не заметила. Одним словом, он был не в её вкусе.
   А мужчина, который её так разочаровал, обернулся к курьерше. Та ответила ему приятной улыбкой:
   - Вы хотите что-то мне приказать, Максим Валентинович?
   Он слегка прищурился:
   - Нет-нет, Лидочка, всё в порядке.
   Еще пару секунд помолчал.
   - Кто эта девушка? Оказывается, я знаю не всех сотрудников.
   Курьерша, которую почему-то в офисе называли только Лидочкой, надула пухлые губки и фыркнула:
   - Да она никто, так, Люба из архива. Ничего из себя не представляет. Слова от нее целыми днями не услышишь, а если кто-то из мужчин к ней обращается, то краснеет, как будто школьница.
   - Вот как, она тут работает?
   - Да, архив в противоположном конце коридора, сразу за лифтом. Она оттуда не выходит с утра и до вечера, я сама сегодня удивилась, когда её увидела.
   - Надо же, - рассмеялся Максим Валентинович. Странно, но очень ехидная характеристика, которую Лидочка дала архивистке, заставила его думать о странной Любе целых полчаса. Более того, ему пришло в голову, что они уже встречались, и эта встреча была не совсем обычной. Но где? Когда?
   И он опять закрутился с делами.
   
   * * *
   
   На следующее рабочее утро, подъезжая к офису, с неприятным чувством увидел встречную "скорую".
   Максим Валентинович, как и всякий начальник на его месте, разволновался. Травма сотрудника на производстве – это не шутка, как минимум неприятные последствия для администрации, в том числе и финансовые. Вот беда, всего-то и осталось замещать настоящего директора, который возвращался в офис после болезни, до послезавтра…
   - Что случилось? – с тревогой спросил Максим Валентинович.
   Но охранник в холле его успокоил:
   - Девушка повредила ногу на улице, споткнулась вон там, возле газетного киоска. Парни из рекламного отдела помогли ей дойти, а я вызвал "скорую".
   "Не на производстве!" – облегчённо вздохнул Максим Валентинович, но как добрый человек, спросил:
   - Кто-нибудь поехал с ней?
   - Анна Петровна из кадров.
   - Хорошо, правильно.
   На своём этаже, в коридоре, сразу же увидел кружок сотрудниц, которые с удовольствием обсуждали неожиданное событие. Заметив его, хотели разойтись по рабочим местам, но Лидочка не удержалась от вопроса:
   - Вы уже знаете, Максим Валентинович? Люба из архива споткнулась возле газетного киоска о железный прут. Я давно уже говорила, что там кто-то когда-нибудь серьёзно навернётся.
   - Люба из архива, – машинально повторил он и пошел к своему кабинету.
   Но, странное дело, когда взялся за дверную ручку, его вдруг охватило чувство ярости. Позвонил инженеру по технике безопасности и охране труда и необычно сердитым голосом дал указание составить подробное письмо в вышестоящие инстанции, в котором тщательно описать киоск, злосчастный прут, опасности для проходящих пешеходов и рекомендации по устранению этих опасностей.
   А сам включил компьютер и заглянул в личные данные Любы. Узнал, что ей двадцать шесть лет, что работает после окончания экономического института, что имеет две благодарности от администрации за отличную организацию архивного дела. С непонятным для себя вздохом посмотрел на её фотографию.
   Вот беда! Завтра его обязанности заканчиваются, и он получает назначение на очень хорошую и постоянную руководящую должность, но в другом городе. Вот беда!
   Он занялся делами, чтобы сдать всё в лучшем виде, но мысли против воли возвращались к Любе. А тут еще отвлекали голоса из приемной, звучали на удивление громко. Он встал из-за стола и увидел, что дверь кабинета закрыта неплотно, а те, в приемной, не замечали этого и разговаривали совершенно свободно.
   - Говорят, что перелом.
   - Кто?
   - Кадровичка, а ей сказала из охраны труда, недавно приехала из больницы. Вот бедняжка Люба, встретит день Валентина на больничной койке.
   - Не на больничной, её отвезли домой, она снимает квартиру, знаешь, на Парковой?
   - Какая ей разница – дома или в больнице, она все равно не ходит ни на какие вечеринки или встречи, словно настоящая старая дева. Полежит, отдохнет.
   - Ну, Лидочка, какая ты! Жалко её все же. И никакая она не дева, такой у неё стиль жизни.
   - Очень скучный стиль.
   - А знаете, девушки, совсем она не скучная. Помните, как ездили мы за грибами? Все от земли не поднимали, а я ходила с ней, так она, кроме грибов, столько всего заметила: там удивительно изогнутое дерево, тут красивые листья, здесь шиповник по осени вдруг зацветший.
   - Сама она как шиповник, хи-хи!
   - Ну, Лидочка, какая ты! Она просто романтическая по натуре. Как-то мне показывала фотографии, которые сняла в туристическом походе – очень удачные. Представляете – цветущие до горизонта луга!
   Исполняющий обязанности директора Максим Валентинович вдруг опять перестал быть деловитым чиновником. Глаза его заблестели, и сейчас он до смешного напоминал того Максимку, которым был всего несколько лет назад, пока служебные обязанности не наложили на его внешность руководящую значительность и преждевременную солидность.
   - Фотографии, луг, - прошептал он и улыбнулся так, как не улыбался уже давно.
   
   * * *
   
   Лидочка ошибалась. Любе не нравились шумные развлечения, но ей было до слез обидно, что день Валентина пролежит дома, одна. Но хотя нога её была совсем не сломана, а загипсована после вывиха, врач сказал, что – увы! - гипс снимут только через неделю. Вот беда! Если бы зима, Люба могла бы сидеть на балконе, а так… А так приходилось уныло смотреть в телевизор.
   Вдруг в дверь позвонили.
   Люба никого не ждала, в гипсе передвигаться было очень неловко, но все же её очень обрадовало, что хоть кто-то пришел к ней. Даже если соседка за солью или мастер проверять счётчик.
   Но когда она посмотрела в глазок, то онемела и остолбенела.
   Перед дверью стоял нахальный и деловитый директор Максим Валентинович!
   Правда, Люба тут же вспомнила, что Анна Петровна предупреждала: нужно будет написать объяснительную о несчастном случае. Но неужели директор сам пришел за объяснительной? Очень странно. А, наверное объяснительная очень срочно понадобилась для какой-нибудь отчетности, но курьерша Лидочка уже сбежала на праздник.
   Да что же Люба стоит за дверью и невежливо не открывает? Максим Валентинович наверняка слышал, как она ковыляла по паркету.
   - Ой, извините, я…
   Слова застряли у неё в горле – он шагнул через порог, улыбнулся и протянул ей розу красивого нежно-алого оттенка.
   - Я… я... спасибо… проходите, - она хотела пропустить его первым, но он заботливо подхватил её под руку и отвел к дивану.
   - Ох, спасибо. Я бы и сама…
   - Но со мной это было спокойнее, - усмехнулся он и тут же посерьёзнел: - Очень болит?
   - Почти не болит. Небольшой вывих, ерунда. А, вам нужна объяснительная?
   - Объяснительная? – переспросил он. – Да-да, нам нужно объясниться.
   - Я… не совсем… понимаю, - Люба смущенно теребила розу, и с цветка посыпались лепестки. – Ой, простите, я не хотела!
   Он небрежно махнул рукой.
   - Пустяки! Хотите я расскажу вам одну историю, почти сказку?
   Она наконец-то улыбнулась:
   - Хочу, я люблю сказки.
   - Так вот, однажды компания туристов, в том числе и некий длинный брюнет по имени Максимушка, шли лесными просторами. Лес был не то чтобы дремучий, но довольно густой, а они ухитрились потерять компас и запутаться в карте. По чистой случайности наткнулись на тропу и решили ни за что с неё  не сходить – куда-то выведет. День клонился к вечеру, они уже стали волноваться, что придется ночевать в лесу, а там им до сих пор не встретилось ни одной дружественной бабы Яги.
   И вдруг лес расступился, будто занавес в театре, и открылось огромное луговое пространство, уходящее далеко к горизонту, где темнели деревья. Здесь, у их ног, и дальше, и в стороны, и везде-везде кипело, и волновалось, и колыхалось море ромашек, бесконечные белые головки с жёлтенькими личиками.
   Но этого мало! Посреди цветочного моря Максимушка и его друзья увидели танцующую девушку с развевающимися, почти серебристыми волосами. Она кружилась, и смеялась, и смотрела то на ромашки, то в небо. Чудо-чудное, нереальность, сон наяву.
   Вдруг – вот беда! – она заметила нежеланных зрителей, резко повернулась и исчезла среди деревьев на опушке, словно испуганная мавка. Правда, один из туристов сохранил хладнокровие и сделал два снимка. Хотите посмотреть?
   - Это была…
   - Я встретил эту мавку через два года, мы чуть не стукнулись лбами, но у нее были строго приглаженные волосы и строгое выражение лица…
   - И вы пришли, чтобы напомнить мне…
   - Я пришел вам сказать, что я нашел мою мавку. Мы с ней не сможем танцевать в день Валентина, но у нас ещё вся жизнь впереди. Долгая и счастливая жизнь.
   
   ВСЁ!