Выбор

    Мистер Гиллан хотел этой встречи достаточно давно. Но сейчас, стоя перед дверьми невысокого двухэтажного добротного дома, он всё еще боялся постучать… Слишком много чувств он испытывал в эти минуты. Он не знал, как воспримет его товарищ эту встречу, и чем она закончится… Воспоминания о минувших годах лезли ему в голову, такие живые и яркие, как если бы всё это случилось на прошлой неделе…

    Вот уже более двадцати лет не видел он своего старого друга Мэтью Сандерса, с которым когда то они учились на одном курсе в Нью-йоркском университете, а затем и работали около восьми лет в одной компании. Но все это было достаточно давно.. Все совместные походы, радость маленьких и больших побед в компании, посиделки в барах и ночные загулы в клубах до утра, остались всего лишь воспоминаниями. А затем их дороги разошлись. Мэтт уехал в Канаду, а он, Джек Гиллан, женился, и остался в Нью-Йорке.
      Годы шли, но Мэтт не звонил и не писал, у Гиллана появилось много новых товарищей и приятелей, а его жена Карен, постоянно увлекала его в новые путешествия по Европе и Америке, когда у них случался совместный отпуск… Он совсем уже забыл про Сандерса, и лишь мимолётно вспоминал забавные случаи, приключавшиеся с ними, за банкой пива с новыми приятелями.
     А время шло.. Когда Джеку исполнилось 55 лет, его жена Карен умерла.. острая болезнь почек, которую она до этого как то скрывала, внезапно обострилась, и врачи не сумели её спасти. Джек долго горевал по ней. Так долго, что погрузившись в своё горе на несколько лет, он забыл про друзей и подруг, не приглашал товарищей к себе и не ходил с ними по музеям и выставкам, как они любили вместе делать… И постепенно понял, что они тоже забыли про него, как только разошлись общие интересы.
      Он остался один в 58 лет. И через какое то время вспомнил… что есть Сандерс. Тот, который всегда выслушивал его, и подбадривал, когда Джек попадал впросак на работе, или терпел неудачи на личном фронте. Совесть.. Она заговорила в нём, и ему стало мучительно жаль, что позволил себе так легко забыть старого друга. Но сколько он не искал его координаты и телефоны, не мог найти. И вот, в одно мрачное воскресенье 1997 года, Сандерс позвонил ему сам.
      Звонок раздался в семь утра, и когда Джек снял трубку, он похолодел, услышав на другом конце провода знакомый голос. «Как дела, Джекки?» - спокойным голосом спросил Мэтт. Он проснулся почти мгновенно, щипля себя за колени, думая, что это ему кажется.. Но нет. Голос в трубке был абсолютно реальным.  «Хотелось бы увидеться, приятель. – сказал Мэтью. – Не встречались ведь целую вечность..». Джек был шокирован, но с другой стороны, был несказанно рад, что его друг объявился. Они беседовали недолго, и в конце он записал адрес:  Канада, Торонто, Эммерсет стрит-роуд 25-4...

       Наконец, Джек не выдержал и поднёс руку к двери, чтобы постучать. И отдёрнул тут же, когда услышал щелчки замка. «Как он мог знать, что я уже приехал?» - подумал Джек. Но дверь отворилась. На пороге стоял мужчина лет 60, в синих джинсах и клетчатой байховой рубашке. Он молча посмотрел на Джека: взгляд его был пристальным, и, казалось, вгрызался в пришедшего, будто мужчина хотел раскрыть в нём некую тайну.
Седоватые клоки волос торчали из под красной кепки с лейблом какой-то футбольной команды, а худощавое бледное лицо уже начали покрывать морщины – видимо, сказывалось бурное прошлое этого человека.
      - Мэтт, дружище.. Это ты? – несмело спросил Джек, делая шаг вперёд.
Мужчина улыбнулся лишь краешками рта, а затем уже – широко, словно театрально разведя руки, поспешил навстречу другу.
      - О Бог мой, Джек! – произнёс он, когда они, радостно смеясь, заключили друг друга в объятия. – Я так рад, что ты приехал! Ведь я здесь совсем один!
      - Эх, Мэттью, - с любовью посмотрел Джек на своего старого друга. – Двадцать лет… Как же время могло нас так разлучить? А ты всё такой же задорный, не меняешься почти!
      - Перемены – не проблема!.. – подмигнул Мэтт, пританцовывая.
      - Наша жизнь ведь вне системы!. – выпалил Джек.
      - Пиво, деньги и красотки… - пропел Сандерс.
      - Нас с ума опять сведут! – закончил Гиллан и они весело расхохотались. – Эх.. Всё еще помнишь нашу старую песню! Мы сочинили её, когда нам было по 17..
      - Конечно, помню, - похлопал его Мэтт по спине. – Ну что ж, пойдём в дом. Там и побеседуем обо всём,  – он пригласил его жестом внутрь, и, впустив друга, задержался на секунду на пороге. Он огляделся вокруг, и улыбка не сходила с его лица, только вот похожа она была больше на дежурную гримасу бледного клоуна, чем на искреннее проявление чувств живого человека.
       Убедившись, что перед домом больше никого нет, он вошёл внутрь и заперев дверь на ключ, прошёл к окну и выбросил его в форточку.


                * * *

        Они поднялись на второй этаж дома, где располагалась небольшая, но уютная, светлая комната, где в углу горел маленький камин, на стенах висели картины, панно и ковры ручной работы. Посередине комнаты стоял круглый стол, на нём – бутылка и два высоких стакана.
        -  Ну, присаживайся, Джек, - воскликнул Сандерс. – Давай теперь обсудим, что же ждёт нас дальше, и что было в прошлом.. Ведь это такой прекрасный вечер для беседы.
       Гиллан усмехнулся, опустился в кресло и удобно в нём уселся, откинув голову, слегка покачиваясь взад-вперёд. Он смотрел, как Сандерс уверенными движениями открыл бутылку вина и наполнил стаканы, придвинув один к нему. Теперь он, при свете камина и ламп по бокам комнаты мог рассмотреть лицо своего друга более детально. Да, конечно Сандерс крепко сдал… Но и он тоже – за эти годы. Правда, единственное, что беспокоило Джека – это бледность своего друга. Его кожа словно натягивалась, как пергамент на распорках, когда он улыбался, а глубокие морщины у рта и на лбу, казались похожими на какой-то неумело наложенный, странный грим. Но вот глаза Мэтта… Они были такими же, какими были и в 18 и в 25 и в 39 лет, когда судьба развела их линии жизни по разным городам и странам. Его глаза всегда были иссиня-чёрными.. Из-за чего Джеку всегда и казалось, что его друг замышляет что-то хитрое и непристойное, когда тот смотрел на него перед их совместными разными приключениями, с нескрываемой страстью к новым событиям, с желанием изведать того, что доселе было скрыто и запретно от них. Он вспоминал, как Мэтт пробовал наркотики, как курил марихуану в университете. Как предлагал ему пригласить четырёх девушек и заняться любовью всем вместе. Как воровал документы из хранилища Университета чтобы подделать подписи, чтобы предотвратить стопроцентный вылет обоих друзей из училища на следующий год. И также он помнил, как именно Сандерс, тот самый Мэтт Сандерс, устроил своему единственному родственнику – дяде, автокатастрофу, чтобы завладеть потом его имуществом и открыть на эти деньги фирму, в которой они вдвоем потом проработали целых восемь лет.
     Это всё было безумно.. и чудовищно.. И Гиллан всё прощал ему, своему лучшему другу. Весь странный вихрь диких событий, балансировку на грани тюрьмы и свободы, отчаянные авантюры, полные провалы и громкие победы… Сандерс. Он смотрел на Джека и сейчас, спустя столько лет. И его взгляд не менялся – чёрные угольки глаз будто целились в Джека из под сощуренных век.
      - Расскажи мне, как протекала твоя жизнь, - он первым нарушил молчание, отхлёбывая вино. – Чем занимался и чего яркого, запоминающегося произошло за всё это время?
Джек вздохнул. Наверное он слишком ушёл в себя, забывая что всего лишь приехал к своему старому другу чтобы навестить его. Не стоит так себя накручивать. Он сделал глоток вина. И обнаружил, что оно страшно кислило на вкус, будто стояло открытым целую вечность. Но он и сейчас списал это на одну из шуточек своего старого приятеля. Не стоит обижать его, тем более в такой момент. Что ж, он остался один, и теперь – кроме Сандерса у него никого нет.
     И он поведал ему всё. Об обустройстве в Нью-йорке, о знакомстве с Карен, о том, как трижды менял работу в поисках лучшего заработка. О путешествиях и о том, как он любил свою жену, не смотря на то, что она оказалась бесплодна. О том, что произошло, когда начался кризис и у него отобрали квартиру, которую он оформил в ипотеку, и как они снимали комнату в мотеле целых три года. Джек поведал с грустью и болью о том, как повлияла на него болезнь жены, и, в конце концов, её смерть. О долгих годах самоизоляции и терзаний. Он не скрывал ничего. Ведь теперь в этом не было смысла.
      - Ох, приятель, - со вздохом сказал Сандерс и, разведя руками, хлопнул себя по коленям. – Сколько же ты пережил… И сейчас вот, остался один, стараясь всю  жизнь жить для других.
     Это немного уязвило чувства Джека.
     - А как же лучше? – выпалил он. – Жить для себя? Этим ты и занимался всю жизнь, но так же остался один, как и я. Суть заключается в том, что кроме собственных амбиций ты ничего не преследовал в жизни, и ставил свою цель самой высокой среди желаний окружающих, следуя к ней чуть ли не по костям.
     Сандерс улыбнулся с лёгкой иронией на губах.
     - А что может быть прекрасней? – спросил он. – Понимаешь, Джекки, есть только одна вещь, дарованная нам в жизни – это Выбор. Именно ты решаешь, как ты поступишь. Именно твои ценности для тебя являются самыми важными, и их следует придерживаться, несмотря ни на что. Твои желания должны быть исполнены, страсть утолена, а жажда пресыщена сполна. Только получая это, ты живёшь по-настоящему. А иначе – никак.
     Джек поставил стакан на стол, и хотел было возразить, но Сандерс прервал его.
     - Джекки. – сказал он. В тёмно-карих глазах заплясали огоньки пламени, отсвечивающие от огня камина, заставляя Гиллана невольно вздрогнуть.  – Я расскажу тебе то, чем я жил. Что мне нравилось. Что я делал для того, чтобы осуществить свои желания, все желания. И ничто – ни общество, ни закон, ни господь Бог не в силах мне помешать. Фантазии для слабых, Джекки. Запомни это. Если хочешь исполнить свою мысль – сделай это сейчас.
    
     Он придвинулся ближе, и потёр руки, внимательно глядя на своего приятеля.
      - Когда то, много лет назад,  у меня на фирме появилась очень красивая девушка. Она была высокая, длинноногая, а её чёрные волосы доходили до талии. Итальянка, кажись, по происхождению. Я видел её каждый день в своей фирме, я был директором в полном смысле этого слова – контролировал все процессы, происходившие на фирме – движение капитала, сделки, контракты, встречи. Ничто не ускользало от меня. Совершивший ошибку оказывался мгновенно уволенным, ведь я не терпел от подчинённых «косяков». Но они так стремились удержаться на работе, что я порой смеялся над их рабскими потугами превзойти себя, перепрыгнуть через голову. – рассмеялся Сандерс. – Та девушка, Элеонора, тоже очень, очень старалась. Я повысил ей зарплату, и она стала стараться больше. Но я ждал. Того дня, когда она допустит ошибку. И она сделала её – контракт на продажу партии из сотни автомобилей коллекционной модели был сорван, из-за того, что она не подготовила вовремя все нужные документы. Партнёры решили, что
моя фирма весьма легкомысленно отнеслась к столь крупной сделке, и потеряли доверие. Другой бы рвал и метал на моём месте. Но нет… Я был спокоен внешне. Но внутренне я горел… горел желанием. Я хотел увидеть, как она покорится мне полностью, хотел увидеть - на что она готова ради своих вшивых денег. Продаст ли она свою душу? Отступиться ли от гордости? Ох… Этот переломный момент такой трогательный и сильный… – Сандерс облизнул сухие тонкие губы и мечтательно закатил глаза. – И вот, в один прекрасный день, я пригласил Элеонору к себе в кабинет. Она была бледна как мел, так как многие были уже в курсе насчёт сорванного контракта, и смотрели на неё косо.  «- Что вы здесь забыли, мисс Шайни ?» -спросил её я нарочито строго. «-Я.. очень глубоко сожалению, что так случилось… Я не знала..»- растерянно произнесла она, её прекрасные серые глаза смотрели в пол, она взволнованно дышала. Она чувствовала, что её ждёт увольнение после полутора лет успешной работы и взлёта карьеры.
«Я могу Вам простить Вашу небрежность, приведшую к столь негативным для компании последствиям.» - медленно, растягивая слова, произнёс я, словно смакуя их на языке.  Я наблюдал, как её взгляд встрепенулся, глаза раскрылись, и слабая улыбка забрезжила на её великолепном красивом лице. – «Вот только на что Вы готовы ради этого?» - задал я вопрос. Она ответила, что не совсем понимает, о чём идёт речь. «А Вы поймите.» - убедительно сказал я, подойдя к ней и положив ей руку на плечо. Когда до неё дошло, Элеонора тяжело вздохнула, и её ноздри расширились от волнения. Я ходил вокруг неё кругами, вдыхая лёгкий запах её пота, вперемешку с тонкими ароматными духами. Я не торопил её, ни в коем случае! Этот момент был настолько сладок, что я был готов растянуть его подольше.  Наконец, она подняла глаза, и посмотрела на меня. «Простите.. – вымолвила она. – Но можете уволить меня.» Элеонора, гордая и грациозная, повернулась и направилась к двери, подёргала ручку, но дверь была закрыта. «Не стоит, мисс Шайни.» - мягко произнёс я. – «Охранники уже знают, что Вы в ближайшее время отсюда не выйдете». Она развернулась ко мне и обхватила плечи руками, её глаза были словно две большие плошки. «Что Вы хотите?» - выдохнула она шёпотом. «Вас.» - ответил я, и прикоснулся к ней. Она не двигалась, и не сопротивлялась, когда я задёрнул все шторы в моем офисе, и стал раздевать её. Я снял её синий пиджак, белоснежную рубашку, и короткую чёрную юбочку. Я делал это медленно, наблюдая как Норочка едва заметно дрожит, не сводя взгляда с одной точки. Она, высокая и гордая, полногрудая и стройная, девочка с шикарной задницей и бёдрами, стояла передо мной обнажённая, в одних колготках в сеточку и туфлях на высоком каблуке. Обняв её очень крепко, я уложил её на диван, и раздевшись, раздвинул её ножки. Я наслаждался ей целых восхитительных двадцать минут, прежде чем перевернул на спину, и продолжил своё дело сзади. Она не орала, не злилась и не дёргалась, лишь тихо постанывала и плакала. Когда я закончил, я вдохнул запах её длинных чёрных волос.. Ох, каким же прекрасным и нежным был этот запах… «Вот теперь, ты можешь делать всё, что угодно» - сказал я ей.-«Хочешь – оставайся, а хочешь - уходи, это не имеет значения». Элеонора соскочила с дивана и упала на пол, горько плача и сотрясаясь всем телом. Я оделся и ушёл, приказав охранникам выпустить её через час, когда девушка придёт  в себя.
      - Так ты… - презрительно посмотрев на Мэтта, сказал Джек. – Просто изнасиловал её? Ты мог загреметь в полицию, а потом и в тюрьму.
      Мэтт расхохотался.
      - Слабак! – крикнул он Гиллану. – Ты думаешь, моё желание было недостаточно сильным, чтобы я испугался полиции ?! А моя Норочка так и не пережила этого, дура. Она кинулась с одиннадцатого этажа и разбилась. Полиция занялась этим, и, в конце концов, за мной стал следить детектив. Он шпионил за мной повсюду – вплоть до моего дома, чёртов сыщик. Но он не знал одного, - Сандерс подмигнул Джеку. – Что это я выслеживал его. Совершал такие маршруты, делал такие вещи, чтобы он все дальше и дальше думал, что напал на верный след. И вот, однажды, мы с ним встретились. У длинного каменного забора, ночью, на Олд-Хэмпшир стрит.
«Что ты хочешь, взять меня и наказать?» - с улыбкой спросил его я. Он ответил, что я нарушил закон, и должен ответить за это. «Перед каким законом я провинился ?» - спросил я. - « Перед твоим лично, или перед тем, перед которым ты стелешься как низкая шавка? Скажи мне, приятель в погонах....А ты бы не отделал ту красивую сучечку как следует, представился бы тебе такой шанс?» Он замялся с ответом, а я усмехнулся, видя, как свободное мышление заставляет его мозги уйти в полный клин. Но, увы, этого несчастного зомби мне было не переделать. «Прости приятель, но я чист перед законом», - сказал ему я, и вогнал ему внезапно прямо под бок пятнадцатисантиметровое лезвие ножа. «Перед своим законом», – добавил я и ушёл.  Никогда, никогда еще, Джек, я не чувствовал себя снова так хорошо. Я просто подтёр им пол своего Храма Истин. Заставил его целовать холодную грязную мостовую ночью в подворотне. Я был исполнен энергией и живостью, мне захотелось отправить в ад всех тех, кто захочет заступиться за убитого убогого парня-детектива с зомбированным мозгом.
      - О боже.. – Джек потёр ладонью лоб, и налил себе в стакан еще вина.
      - Так вот… - подмигнул ему Сандерс. – Я исчез из центра города, переехав на окраину. А потом, когда вычислили моё укрытие, за мной послали машину. Всего одну, ты представляешь! – Мэтт радостно захихикал, всплескивая руками. – Я сделал всё как надо… Там были узкие дороги в горной районе. И удачно положенные мной ежи на трассе заставили этих несчастных болванов потерять управление коповозкой и отправиться прямиком в обрыв. Моя душа словно взорвалась от новых чувств, когда я увидел как горе-преследователи в пылающем металлическом гробу падают вниз по склону, их тела колотятся о скалы, как машина взрывается далеко внизу. Больше меня никто не искал. Это было так просто. Всего лишь сделать Выбор – оставаться собой или продаться искусственному миру. Я оставался собой. Тем, кем породила меня природа. Они удивляются мне и ненавидят меня – эти трусливые тупые зомби, послушно бредущие по улицам в восемь утра, с отсутствующим видом жрущие бургеры в обед, и всё также равномерно бесчувственно трахающие своих жирных жёнушек по ночам, только для того, чтобы запустить следующий день сначала по такому же убогому сценарию.  Понимаешь меня, приятель? Но мне плевать на их бессильную злобу и ненависть, ведь это всё идёт от их зависти – они втайне хотят стать или родиться таким же, как я, но людское окружение, общественно-стадный порядок, словно цепкий мерзкий паук держит их души в прочной паутине лжи и послушания. Не имея собственной личности, они предпочитают оставаться рабами всю жизнь.
      - А ты ? -  пристально глядя на собеседника, спросил Гиллан. – Ты разве не раб своих амбиций? Ведь даже хаотическая жизнь со временем становится системой. Насилие, убийство, насилие, убийство. Ты становишься слугой своего же внутреннего мира, из чувства жажды новых ощущений, снова пускаясь в круговорот порока.
     - Нет! – внезапно крикнул Сандерс, ударив кулаком по столу. – У меня есть выбор. А они сознательно лишились его! Мы стоим по разные стороны баррикад – я и те, кто предпочитает быть рабом общественной системы. Но и я отличаюсь от тех, кого они считают преступниками. Я не совершал ничего ради лишь наживы. Я делал это из искреннего желания. Мною двигала страсть и жажда, я с удовлетворением открывал в себе всё новые горизонты чувств и восхищения, когда очередное моё желание исполнялось.
     - Но наступил же тот момент, когда всё, что ты мог бы хотеть, совершилось? – с сомнением спросил Джек.
     Сандерс встал и медленно наклонившись через стол, посмотрел приятелю в глаза.
     - К сожалению, да. – прошептал он. Мэтт  указал пальцем на стену. – Видишь эти картины? Они мои. Видишь вон те книги ? Они тоже мои. Все области, Джек. Художество, литература, математика, физика – всё покорялось мне, моему невероятному желанию ощутить что-то такое, что снова взорвёт мой рассудок  и наполнит душу страстью. Но нет. Я перепробовал всё, и ничто более в этом мире не произвело на меня такой эффект.
      - И что же произошло потом ? – робко спросил Гиллан.
      - Эти … твари. – громким шёпотом произнёс Сандерс. – Они нашли меня, здесь, в этом доме. Выследили. Спустя столько лет. Шесть машин полиции, автоматы, слезоточивый газ.
      Джек почувствовал, что его сапоги начинают хлюпать. Он обратил внимание на пол и увидел.. весь пол в какой-то жидкости. Она всё прибывала и увеличивалась в размерах – лужи с пятнистыми разводами были повсюду. Бензин…
      - И тогда, даже тогда, я сделал свой выбор! – глаза Мэтта горели на фоне его бледного лица. Он быстро сунул руку в карман и достал спичку.
      - Что .. что ты делаешь?! – закричал Джек. – Мужик, остановись!!
      - Они окружили меня, - лихорадочно бормотал Сандерс, вращая глазами. – Но я понял, что больше мне здесь незачем оставаться. Я видел всё в этой жизни. И я опять оставил их в дураках. – он чиркнул спичкой и бросил её на пол. Пламя вспыхнуло, оно было странного сине-фиолетового цвета, его языки  перебегали на стены, потолок, но оно не жгло… Джек в ужасе уставился на своего приятеля и его комнату. Она растворялась. Вместо картин он увидел голые обожжёные стены, вместо стола – обугленные головешки.
       - Ну же, приятель. – подойдя к нему, сказал Сандерс. Его клетчатая рубаха превратилась в лохмотья, вместо головы теперь находился обгоревший череп с висящими остатками кожи. – Ты ведь не хочешь снова оставлять старого друга? – Гиллан завопил что есть силы,  когда холодные костлявые руки Мэтта крепко схватили его за плечи, и он почувствовал зловонное дыхание и запах гари, заполнявшие всё вокруг. – Пойдём со мной, Джекки. Теперь никто из нас двоих не будет один…
   
                * * *

        Полицейская машина делала ночной объезд, и как раз проезжала по тихой улице Эммерсет стрит-роуд 25, когда лейтенанту Дэйву показалось, что из полусгоревших чёрных руин где был когда-то дом номер 4, раздался громкий вопль. Он остановил машину и повернулся к напарнику.
        - Что это, Генри? – тревожно спросил он.
Его напарник, чернокожий мужчина лет 45, презрительно посмотрел на мрачные обломки дома.
        - Здесь когда-то сжёг себя заживо серийный убийца Мэтью Сандерс, в 1994-ом. – неохотно ответил он. – Полиция его окружила, вот он и спалил себя, отказавшись сдаться. А теперь в этих руинах собираются разных наркоманы, готы и прочие придурки, орут ночью, как резаные. Неплохо бы вообще это место сравнять с землёй.
         - Понятно.. – вздохнул лейтенант Дэйв. – К чёрту тогда это место. Поехали дальше.
        Машина включила мигалки, и покатила дальше по шоссе, оставляя за собой улицу, и дом, где когда-то жил человек, ценивший выбор в пользу своих страстей больше всего на свете.