Корпоративная этика

- На что вы, в первую очередь, обращаете внимание при общении с противоположным полом?
- На волосы и ноги, - без раздумываний отвечаю я.
- А вы романтик!
- Романтик? Хм. Нет, не думаю. Скорее фетишист, - бросаю это слово и настороженно наблюдаю за реакцией.
- Ваша откровенность обескураживает и чудесным образом притягивает, - словно смакуя каждым словом, медленно произносит моя визави.

И тут-то до меня окончательно доходит, что мое собеседование по поводу принятия на работу, приняло до боли странный оборот. Собеседник напротив меня – девушка лет тридцати, с длинными, прямыми, жгуче-черными волосами и неярким макияжем. Ведет она себя раскрепощенно, деловито приняв позу, постоянно демонстрируя свою безупречную улыбку и иногда мило испуская смешки. Сразу видно, что она испытывает от этого зрелища, в котором играет главную роль – колоссальное удовольствие, а мое неловкое смущение от странных вопросов, которые совершенно не имеют никакого отношения к приему на работу, - только подогревают ее интерес. В руках она держит карандаш, и изредка, легонько, тарабанит им по своим губам. При первом взгляде на нее, создается впечатление независимой женщины, в самом расцвете сил и женственности, со стервозными повадками при необходимости. Сразу понимаешь, что такого типа люди всегда добиваются поставленных перед собой целей. Несмотря на жуткое стеснение, я продолжаю сидеть и приветливо беседовать, лестно улыбаясь на каждый новый вопрос и пытаюсь сделать вид, что подобные сцены со мной происходят чуть ли не каждый день.

Спустя двадцать минут, я выхожу из офиса и у меня возникает двоякое чувство. Анастасия, как она представилась, без формальностей, фамилий и отчеств, предложила мне превосходное рабочее место, отличный оклад и должность старшего менеджера. И я, на фоне других работ, и трудовых мест догнивающей империи, просто не мог отказаться от такого счастливого случая, в столь сложный для себя, в финансовом плане, период в жизни. С обратной стороны, старший менеджер – это ответственность, кого попало сюда не назначают. Мало того, что у меня никогда не было подобного опыта работы, я просто-напросто не представлял, чем мне придется заниматься, как организовывать деятельность фирмы и какого черта тут вообще происходит. Но как бы там не было, я получил что хотел и не важно, каким образом или какой ценой будет расплата. Я считаю, что принимать вещи нужно по обстоятельствам, живя настоящим и тем, что имеешь в данный момент. Поэтому я гордой и уверенной походкой направляюсь к ближайшему магазину, отметить свое трудоустройство, и тщетно пытаюсь выбросить из головы все эти странные и озабоченные вопросы от Анастасии, надеясь, что в первый рабочий день, мы оба посмеемся над этой трагично-комичной ситуацией.

Офис, где мне придется работать, показался через чур уютным. По всему рабочему помещению разбросаны кресла-мешки, а около стен стоят небольшие диванчики со столиками, над которыми, в большом количестве, висят всякого рода картины и рисунки. Слева от входа находится барная стойка с небольшой кухней, чтобы в любой момент, любой желающий, мог себе приготовить кофе или разогреть обед. При всем этом, сам офис сохранил некую деловитость и вычурность, но так и не смог избавиться от приторного клерковского клейма. И если рабочее место встретило меня приветливо, то этого нельзя было сказать про трудовой коллектив, с которым мне поневоле пришлось работать.

Первые рабочие дни прошли для меня очень неоднозначно. Здесь, среди всех этих людей, я ощущал себя чужим и никак не проходило чувство незваного гостя. Я прекрасно понимал реакцию своих коллег: именно я, именно здесь и сейчас, как никто другой, - лишний. Я осознавал, что получил эту должность незаслуженно, благодаря исключительно своему поведению, улыбкам и заскоку управляющего директора. Если бы добросовестный человек не пошел на такие низости, отказавшись от вакансии, то я поступил более авантюристки, решив проверить, что из этого может получится. Весь персонал на меня откровенно косился, тем самым загоняя меня в эмоциональный тупик. Я не находил себе места, из-за того, что не знал, чем занимаются люди моего звена, посему болтался туда-сюда, сидел у себя за столом, или пил часами кофе с зефиром в кабинете у своего приветливого босса. Я чувствовал, и прекрасно представлял, что Анастасия пытается подбить ко мне клинья и держит меня здесь, на этой должности, в этой фирме, словно ручную зверушку. Честно признаться, то я не знаю, как нужно вести себя в подобных ситуациях. С одной стороны, проявление подобного вида настойчивости и открытой симпатии, вдобавок к приличному месту работы, очень манило и привлекало, а ее беспринципный подход, порой сводил меня с ума. С другой стороны, я не хотел выставлять себя прилюдно дураком, ведь всё для всех яснее ясного, и расположение Анастасии ко мне более чем очевидно. Но для себя я зарекся, что моя гордость, никогда не позволит мне пойти на ее поводу и плясать под её дудочку. И если многих, эти “малозаметные” контакты, шлепки по заднице и подколы в мою сторону, от нашего руководителя, забавляли и потешали, то были и те, которые всем своим видом показывали свое недовольство и возмущение. Одним из таких был Андрей.

То, как смотрел и ввел себя передо мной Андрей, не вызывало никаких сомнений о его открытом презрении, неуважении и ненависти ко мне. И как бы странно это не звучало, но я отлично понимал его, с легкостью ставил себя на его позицию и представлял, какие чувства он испытывает. Ведь именно я нахожусь не на своем месте, именно мне здесь не рады, и скорее всего, именно я занял именно его должность, к которой, судя по всему, он стремился не один год. Мое положение, очевидно, располагало к инцидентам, поэтому я решил терпеть и не обращать внимания на его косые взгляды, тихие проклятия и “ненарочные” тычки плечом. И до определенного момента мне это с легкостью удавалось. До определенного.

Однажды, стоя у барной стойки, прямо у около кофейной машины, где я проводил большую часть своего рабочего времени, к кофейному аппарату подходит Андрей с желанием сделать себе чашечку кофе. Я, как истинный руководитель и ответственное лицо, решаю хоть как-то сгладить неровности в наших рабочих взаимоотношениях и предлагаю ему помощь. На мое предложение он никак не ответил, однако встал на месте, всем своим видом показывая, что не против моей услуги, но при этом не роняет ни слова, показывая свою гордость и непоколебимость. Намек я тут же понял, и как лучший бармен этого офиса, с быстротой легкоатлета делаю ему кофе.

В момент, когда я передаю ему чашку кофе, наши руки ударяются друг о друга, мои пальцы ошпаривает пролитый через края кипяток, я отпускаю, чашка переворачивается и все кофе выливается на него. С дурацкой ухмылкой на моем лице от комичности ситуации, будто все так было спланировано, я стою на месте и не могу выдавить из себя слов сожаления или извинения. Наверное, просто потому что мне сожалеть не о чем. В глубине души, я бы каждый час, на протяжении долгих лет, проливал на него кипяток с ехидной улыбкой, потому как он мне с первого момента нашего знакомства не понравился, и вызывал такие же чувства, как и я у него. За те несколько минут, пока Андрей с проклятиями в мой адрес, танцевал с полотенцами, пытаясь тщетно очистить свою белоснежную рубашку от темных кофейных пятен, я как вкопанный наблюдал за ним. Потихоньку, на звуки шума, начали сходиться другие коллеги. Краем глаза, я заметил Анастасию, которая выглянула из кабинета и через дверной проем решила посмотреть, что случилось и чем все это кончится.

Более-менее, насколько это возможно, вытеревшись от пролитого мною кофе, Андрей со слов решает переходить к делу и начинает тыкать пальцем в мое лицо, распевая угрозы в мою сторону. Своим напором и видом, он заставляет меня пятиться до тех пор, пока я не чувствую спиной холодную стену. Тут же приходит волнение, так как поведение Андрея показывает открытую агрессию.

- Ах ты мразь! Думаешь так легко можешь сюда ворваться, в нашу обитель, и сразу стать любимчиком? – Мне почему-то сразу показалось, что он не один день готовил эту речь. – А как же корпоративная этика? Какие нормы приличия? Да никаких! Ты тут никто! Тобой пользуются, а ты дебил, ничего не понимаешь! Ты очередная проститутка, которая прогнулась ради теплого местечка. Хочешь сказать, что я не прав, а?
- Прогнулся не меньше твоей мамаши, - не удерживаясь, со смешком, отвечаю я и сразу же жалею о сказанном. Лицо Андрея наливается красным, я вижу, как в нем начинает бушевать ненависть и я понимаю, что здесь и сейчас, он будет пытаться меня бить.

Он сильно замахивается, тем самым давая мне время успешно увернуться, и бьет со всей силы кулаком прямо в стену. Он быстро возвращает руку к телу, а его кисть неестественным образом обвисает, что меня до жути пугает. Сломанная рука его не останавливает, он продолжает ею размахивать как кистенью, словно средневековый рыцарь, активно подключая свою левую руку. По моему лицу попадает немалое количество ударов вскользь, я чувствую жгучую боль во рту и решаю просто укрыть лицо, чтобы хоть как-то избежать его попыток сделать мне больно.

Не знаю сколько я провел времени в таком положении, но через несколько секунд как прекращаются удары, я открываю лицо. Шум в офисе нарастает, как и шум в моей голове. Вокруг нас уже собрался с десяток человек, Андрея взяли под руки два парня, пытаясь его успокоить и оттащить. Кто-то с боку от меня, испуганным тоном сообщает, что полиция и скорая уже в пути. Периферией я замечаю, что Андрей немного успокоился и теперь от собственной беспомощности, начинает всхлипывать и вот-вот расплачется. Я чувствую на себе взгляды собравшихся вокруг людей, а сам пытаюсь рассмотреть узор из свежих пятен крови на своей любимой рубашке. Простояв так несколько секунд, шморгая кровью из разбитого носа, то ли от отсутствия излишней скованности, то ли от эмоционального шока, я иду к кофейному аппарату, и как ни в чем не бывало, делаю себе еще одну чашку кофе. Ко мне никто не решается подойти и что-нибудь сказать.

Сидя на ступеньках крыльца, перед выходом из офиса, жадно глотая свежий воздух ртом, из-за ватной затычки в носу, я провожаю машину скорой помощи, на которой увозят Андрея.  Ко мне подсаживается Анастасия и берет за руку. В ответ я смотрю на нее и понимаю ее выражение лица, которое мысленно меня благодарит за то, что я не стал ввязываться в драку, отвечать на провокации, за то, что смог перетерпеть, и конечно же за то, что не стал писать заявление в полицию. Спустя минут десять молчания, она приглашает меня к себе домой, чтобы обговорить произошедшее, объясниться и как она сказала: залечить мои раны. Все еще находясь под аффектом, я без лишних раздумий соглашаюсь. По пути к ней домой, мы заезжаем в магазин. Прохожие и обычные покупатели, видя мою залепленную пятнами крови рубашку и избитое лицо, шарахаются и обходят стороной. Но мне уже все равно. Настя берет немного еды, бутылку Джека Дэниэлса и Кока-Колу.

Проведя весь путь до ее дома в молчании, мы подымаемся на этаж, заходим домой и устраиваемся на кухне. После, мы обсуждаем поведение Андрея, его стремление получить эту должность, мое появление и как следствие несчастье для него самого. Разговаривая о ее странных методах принятия на работу, мы мало-помалу опустошаем бутылку и переходим в гостиную, где можно присесть на более удобный диван. То ли от пережитого за сегодня, то ли от физической близости, или от выпитого, усмешки Насти становятся все громче, намеки откровеннее, а действия решительнее. А спустя двадцать минут, она проявляет свою характерную настойчивость и целует меня, кусая за опухшую губу. Я чуть ли не вскрикиваю от жгучей ментальной боли, но не отстраняюсь от нее, позволяя ей это делать и снимаю с себя окровавленную рубашку.

Проснулся я под звуки телевизора. Утренний выпуск новостей размеренно пытался донести сонной стране какие-то важные новости. Понемногу, вспоминая произошедшее за вчерашний день, я слегка приподнимаюсь и опираюсь на локоть. В другой стороне комнаты, сидит Настя и занимается характерными для женщин утренними заботами – макияжем. Я внимательно разглядываю ее высокие скулы, которые, как кажется, никогда не выдают никаких чувств, ее волосы, которые, словно черный ручей, струятся по шее и падают на плечи, ее ровную осанку, которая подчеркивает ее независимость и гордость. Спустя некоторое время, она оборачивается и мы встречаемся взглядами. Невольно, на моем лице появляется улыбка, когда ее выражение сохраняет каменный вид. С ледяным ликом безучастия, она поворачивается обратно и продолжает делать свои утренние обязанности, едва проронив: - Тебе пора.

Я сразу же все понимаю. Внутри меня просыпается ненависть к самому себе, оттого, каким слепцом я был, как легко пошел на поводу и дался этой дамочке, оттого, что Андрей все это время был прав. Но отдаю должное ей за то, как ловко она провернула инцидент и воспользовалась подходящим случаем. Я быстро одеваюсь, собираю все свои вещи и не проронив ни звука, выхожу из дома и иду пешком по утреннему городу домой. Прохожие, видя мою рубашку в кровавых пятнах и избитое лицо, все также шарахаются и обходят меня стороной. Смотря на них, про себя я думаю: плюйте в меня – я проиграл!