Требуется кот-мышелов

Весна в этом году выдалась поздняя, а потому по-настоящему кошачий мир справлять свои свадьбы начал только в самом конце марта – начале апреля. Наш Васька в том числе. Подобно всем взрослым котам округи, он стал пропадать сначала на сутки, потом на двое-трое, а затем не появлялся уже до недели – мелькнёт иногда в поле зрения по улице, мявкнет, как бы приветствуя, а в дом не заходит. Погода, честно говоря, не располагала ночёвкам под заборами, но, наверное, он обустраивался в раскрытых стайках во дворах подружек; ночевал, по-видимому, и в собственном дровянике – любил туда заглядывать, мышей погонять.
И вот однажды он появился на крыльце просто в ужасном состоянии. У нашего Васьки, как первым заметил сын, в задней части туловища, ближе к правому бедру, был выдран порядочный клок длинной серой шерсти, и видна была открытая рана. Она уже не кровоточила, но вид обнаженного грязно-красного и, наверное, уже вонючего...  Я однажды на охоте, ещё в годы глупой молодости, из баловства подстрелил сову. Зачем-то понёс птицу домой, а по дороге она сдохла. Решил коту скормить, угостить хотя бы. Отрезал у совы лапу под самую тушку и стал снимать шкуру, чтобы коту было сподручней. Боже! Какая вонь распространилась вокруг! Вызвав кота в сенки, я бросил ему птичью голень. Но он! Так же питающийся мышами! Кот даже на метр не приблизился к аппетитной на вид ножке. Так вот: я думаю, что кошачье мясо должно вонять точно так же. Я уверен.
– Пап, можно что-нибудь сделать? – спросил сын, сострадательно глядя на исхудавшего кота.
– А что сделаешь? Чем ты ему поможешь – мы ведь не ветеринары. Это в городе любую блоху неси в ветлечебницу – ей операцию сделают.
В таком виде мы его даже в дом не пригласили. Он и так линял, а имея длинную шерсть – особенной гордостью был его роскошный пушистый хвост, – вечно приносил на себе репейные колючки, впутавшуюся траву и оставлял всё это вместе со своим волосом на стульях, креслах, диване и везде, где только ни приляжет. На крылечко выставили для него кошачий корм и молоко, но Васька, полакав тёплого молочка, разъедаться не стал, а удалился искать нужные травы для самолечения. Что поделаешь – такая участь домашних сельских животных. И ведь бывает, что излечиваются. Ну а нет – так нет. Судьба, что называется.

Во второе его появление жена смазала бедному животному рану кремом «Спасатель». Женщины вообще терпимее ко всяким язвам – хоть людским, хоть у животных. Хотя вру, наверное. Падать в обморок от вида крови – это про них? Но, то другое. То боязнь, а не неприязнь. И происходят подобные обмороки, как правило, с молодыми совсем девицами. Потом они закаляются, особенно после собственных родов и заимев ребятишек, которые вечно что-нибудь на себе расцарапывают или сбивают. Про себя же я знаю, что не мог бы работать врачом. Хотя, может быть, хирургом? Но не в условиях, когда атмосфера операционной насыщена выворачивающими наизнанку гнилостными запахами. У меня чуткое обоняние и сильная брезгливость, что часто создает мне дискомфортную ситуацию.
Итак, Васька, попив молока, исчез. А через сутки, зайдя в тесовую пристройку к стайкам, я обнаружил его, уже охладевшего, под верстаком. Труп ещё не завонял, поэтому, не обращая внимания на подробности, я без проблем отправил его в полиэтиленовый пакет.

За ужином я обронил:
– Жаль всё-таки Ваську.
– А что случилось, подох? – вскинулась жена.
– Да. И я уже его схоронил, – вступил сын.
Я продолжил обстоятельно:
– Захожу где-то после обеда в гараж, смотрю: он под верстаком лежит. Деревенеть уже начал. Ну, я перчатку надел и в пакет. Хотел где-нибудь во дворе закопать. Куда там: земля к лопате липнет, не вырыть ямку. Потом вот он его и отвез на велосипеде, в карьер. Присыпал там?
– Да. Нормально всё.
– Жалко Ваську, – задумчиво проговорила жена, застыв с прислоненной ко лбу ладонью.
Мы стали вспоминать, сколько он у нас прожил.  Лет восемь? Нет – поменьше. Лет шесть точно будет. Что греха таить – и отрывались на нём когда. Ну если ни с того ни с сего вдруг возьмёт и нагадит посреди коридора, а то и на стуле прямо, где спать приляжет! Иногда – это угадывалось – назло падла делал.
 А когда заболеешь, так он со своим участием задолбает просто. Считается ведь, что лечить могут только кошки. Объясняешь Ваське – а он всё равно лезет. Да в лицо норовит мордой своей. Хотя понимал: шуганёшь – без приглашения второй раз не подойдёт.
 Спать к внукам залезал или у деда в ногах пристраивался. Ну да: земля ему пухом.
У нас у всех глаза повлажнели.

Прошли сутки, двое, третьи пошли. Мы уже начали заочные поиски котёнка, выспрашивали по знакомым, знает ли кто у кого, может,  окотилась хорошая чистоплотная кошечка, – как вдруг на третий день после похорон Васьки обнаружили его на крылечке. Он был совсем исхудавший и ослабленный. Приветственное «Мяу» скорее угадывалось. Рана не заживала, и было заметно, что правую заднюю ногу Васька почти не переставляет, а волочит за собой.
От наскоро подогретого молока Васька отказался. Но, может быть, это закономерно? Болеет – какой аппетит? Травы, наверное, ест какие. Вот – пришёл ведь. Отлежался где-то  и пришёл. Было-то, поди, ещё хуже. «Может, поправится?» – задавал каждый себе и друг другу немой вопрос. И ещё один: «А кого же тогда мы похоронили?»
«Нет. То не Васька был, – утвердился я. – У того хвост намного беднее. Я тогда посчитал, что хвост потерял свой вид по причине смерти».
Снова возникла мысль: а не взять ли его домой и попробовать полечить как-то. А как?
Вообще надо сказать, что отношение к животным у горожан и сельских жителей разное. Если не сказать, что кардинально разное. В частности, хочу сказать про отношение к заболевшим животным и к их болезням.
Если заболевает домашний скот, то это, конечно, трагедия. Корова, скажем. Ведь – кормилица! Тем более, если молока хорошо давала. Но при всём при том, сразу же возникает мысль о ноже, как вариант: хоть мясом взять что-то. Лечится что? Объелась, зайдя на мокрое клеверное поле. Раздуло. Обычная практика: гонять, гонять, пока не повыходят естественным путём образовавшиеся от брожения в желудке газы. Не получается – прокол ножом в брюхо. Такой вот радикальный способ. И живёт потом коровка, заживает рана – и живёт. Молоко даёт.
Всевозможные иные желудочные недомогания – самогоном лечат. Это не только коров. Ну а если ничего не помогает, тут уж не затянуть – заколоть вовремя, пока некроз не начался. Что уж там – отец рассказывал, как они в голодный тридцать второй год дохлятиной натурально подъедались. Мать, бабушка моя, просолит круто в бочке, потом проваривает подольше и на стол…
Что же касается собак да кошек – так кто их лечил когда. Заболел кобель или сука, спустили с цепи  – и пусть идёт сам излечивается. А не сможет, что ж, – не судьба. Люди мёрли несчитано. Бабы-то ведь каждый год беременели, а детей в семьях бывало от силы по 9 – 12 человек. Это теперь всех спасти норовят – и без рук, и без ног родившихся, и сиамцев сросшихся. Хотя, опять же,–  далеко не всех, а только тех, у кого платить есть чем. И пожилых богатеньких тоже: возят, возят по заграницам, пока родственники все деньги не изведут, а в результате через полгода-год всё равно один конец.
Вот в городах собак, кошек бесхозных жалеют. Я бы сказал: до идиотизма. То какая-то старая дева в квартире на третьем этаже притон кошачий из тридцати-сорока голов устроит, над соседями измывается. А её ещё прославляют, по телевизору показывают. Другая – собак бродячих подкармливает в общем дворе, а они потом ребёнка или испугавшегося взрослого прохожего искусают до полусмерти. И это всё милосердием называют. Кота заведут себе на десятом этаже, куда никакие мыши никогда не заявлялись в жизни, а для собственного спокойствия яйца ему из мошонки выпотрошат  – и ухаживают, у детей любовь к животным воспитывают. Или – я видел – ходит кошка по квартире: из глаз постоянно течёт что-то, коркой берётся; ходит как на шарнирах, пошатывается – три года назад с балкона девятого этажа спрыгнула. Хозяйка ей всё время морду пальцами утирает, заботится. А в доме дети дошкольники, и тоже привыкают «ухаживать». И за кусок или за конфету потом этими же руками…
А наш Васька после «своих» похорон трижды появлялся ещё во дворе, потом исчез окончательно. Наверное, подох всё-таки в чьём-нибудь чужом сарае. Почему-то коты помирать уходят подальше от дома. Я давно это заметил, но забыл. И поэтому так ошибся, приняв за Ваську другого кота или кошку.