***

Глава 1
   
  Женя проснулся от какого-то внутреннего толчка. Сердце его отчаянно колотилось в груди, как колотит в дверь нетерпеливый гость. Он открыл глаза и посмотрел на дисплей телефона, который показывал пол - шестого утра.
     «Какого черта! – Подумал Женя. – Я же заводил будильник на семь! Что меня снова разбудило? Какого…»
     Он снова куда-то провалился, в то место, которое трудно было бы назвать сном, скорее небытием.
     Еще полтора часа пролетели очень быстро. Противная мелодия будильника прозвучала так резко, что Женя подскочил на кровати, а его сердце вновь устроило бешеные скачки. Его голова была тяжелой, словно он не спал всю ночь, а красные глаза совсем не светились оптимизмом. Сегодня он проспал шесть часов, и это было для него далеко не худшим показателем.
    «Еще один день! Нужно прожить еще один чертов день! – Подумал Женя. – Господи, за что мне все это?»
     Он сорвал с себя легкое покрывало, отчего сразу задрожал, хотя было лето. Женя осторожно сел на кровати, удостоверился, что голова его сегодня вроде бы и не кружится, потом медленно встал, сделал пару вдохов и поплелся в ванную. Женю явно удручало его утреннее отражение в зеркале: небритое треугольное лицо, серая кожа, рано появившиеся залысины  и эти красные глаза.
    « Какого черта они снова красные? – Думал Женя, ожесточенно стирая зубную щетку об зубы. – Наверно нужно меньше пялиться в монитор!»
     Умывшись и одевшись, Женя сел на диван и безумным взглядом уставился на входную дверь. В его комнате не было двери, только арка, и он мог видеть коридор и входную дверь. Он ненавидел ее больше всего на свете! Женя знал, что через десять минут ему нужно выйти через нее и отправиться на работу, и снова пережить этот изматывающий, ежедневный страх! Страх улицы!
     Женя отчетливо помнил день, когда все это началось. Это было в сентябре прошлого года. В этом году он по-настоящему узнал, что такое тревога и стресс. С января по июнь он был занят подготовкой диплома; и каждую ночь ему снился сон, в котором он на защите дипломной работы от волнения не может выговорить ни слова и под уничтожающий смех аудитории с позором выдворяется из университета. В июне Женя диплом все-таки защитил, хоть до конца так и не понял, чем должен заниматься менеджер по управлению персоналом и в какую сторону ему, простому электрику, податься с этой красивой пластиковой корочкой. Через короткое время он не  сошелся во взглядах со своим начальником насчет размера заработной платы и, как часто бывает в таких случаях, был уволен. Новое место Женя быстро нашел, но страх потери работы, пусть и непродолжительный, снова нанес удар по его расшатавшейся психике.
     В тот день, когда все началось, Женя с самого утра чувствовал слабость. Пройдя инструктаж по технике безопасности, необходимый для его новой работы, он заглянул в знакомый киоск. Выпив натуральный кофе и выкурив пару сигареток, он отправился через парк домой. Кружилась голова, и сдавливало виски, но Женя списывал это на аномальную для сентября жару. Проходя мимо фонтана, он заметил возле него мальчика больного ДЦП. Он стоял, поддерживаемый какой-то женщиной, с кривыми ногами и перекошенным птичьим лицом. Скрюченными руками он держал фотоаппарат и пытался фотографировать. Вид этого мальчика вызвал у Жени смесь жалости, отвращения и странного страха. Таким страхом живые боятся мертвых.
     Он быстрым шагом прошел мимо и его мозг уже собирался забросить увиденное в самый далекий и темный угол. Но, внезапно, Женю обдало волной жара, тело стало невесомым, а ноги нечувствительными. Задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем, он не помнил, как добрел домой и вызвал скорую. Дома его рвало и почему то все время хотелось в туалет. Приехавшие врачи зафиксировали у Жени высокое давление, но сославшись на рвоту, отвезли в инфекционную больницу, которая встретила его с порога клизмой, мазком и капельницей. Сколько Женя не доказывал, что отравления у него нет, а есть что-то с сердцем и сосудами, ему никто не верил. Напротив, пригрозили летальным исходом в случае Рота-вируса, сказали, что лежать ему здесь минимум неделю и выдали список лекарств на триста пятьдесят гривен, так сказать, «для разогрева». Всю ночь Женя промучился  сердцебиением и болью в затылке, лежа на допотопной сетчатой кровати и думая о своей скорой кончине. Ему никогда не было так плохо. Любой неправильный толчок в груди казался ему последним, а давление  в голове грозило немедленно перерасти в инсульт. Утром Жене немного полегчало, он написал отказную и побрел домой. Там он лег спать и проспал до самого вечера.
     С тех пор Женя ни дня не чувствовал себя здоровым. У него все время что-то болело, кололо, давило, сжимало, ныло или немело. Сил не было, депрессия разрасталась как бамбук после дождя. Женя начал боятся улицы. Он помнил, как ему стало плохо в парке, и теперь любое открытое пространство внушало ему животный страх. Он был уверен, что смертельно болен, и каждый день смиренно ждал своей кончины то ли от инфаркта, то ли от рака, то ли от онемения мизинца левой ноги. Но время шло и Женя не умирал, а продолжал жить. Хотя это существование в страхе и депрессии жизнью назвать было нельзя.
     Он трясущимися руками закрыл входную дверь и вышел из подъезда. Воздух был уже с утра горячий и наполненный запахом цветения, что сразу же сбило Жене и без того нервное дыхание. Солнце светило, цвели цветы у дома, но он ничего не замечал.
Все виделось словно через мокрое стекло, а звуки доносились, будто из старого приемника. До автобусной остановки было пять минут ходьбы, но Жене эта дорога казалась бесконечной, и он все время думал, как бы не потерять равновесие или вовсе не упасть в обморок.
     «Я, наверное, сойду с ума, - думал он, запрыгивая в автобус. – Или не пожалею денег и пойду к психотерапевту. Так больше нельзя. Идя по улице, я даже уже девушек не замечаю, только думаю о своем гребаном здоровье!»
     Женя сунул водителю деньги за проезд и с удовольствием обнаружил свободное место, на которое тотчас же и уселся. Он включил на мобильном телефоне книгу по Хатха-йоге, но автобус трясло и было ничего не разобрать. В салоне все сидели, никто не стоял, водитель гнал по городу километров 90 в час, будто он куда-то опаздывал.
На остановке он начинал трогаться еще до того как последний пассажир убирал заднюю ногу с тротуара, делая последнему своеобразный утренний экстрим.
     Женя смотрел на сидящих пассажиров и завидовал их немного сонному спокойствию. Кто-то досматривал сны, повесив голову, кто-то с кайфом в глазах слушал музыку из наушников, кто-то равнодушно смотрел в окно на дорогу, которая каждый день неизменно мелькает перед их глазами.
    «Счастливые люди, мне бы их спокойствие, - думал Женя. – Хотя можно ли назвать человека счастливым, если он поминутно знает свой завтрашний день, который будет таким же, как и сегодняшний, и вчерашний? Но человеку некогда думать о таких пустяках, когда тарелки в его доме пусты, а до следующей зарплаты еще неделя».
   

Глава 2
 
 На часах было уже восемь тридцать, и, хотя работа Жени начиналась в восемь, он никуда не спешил. Его начальник, Александр Петрович Халов, никогда не приезжал раньше десяти, а напарники с восьми до девяти любили выпить по три чашки кофе и поиграть в карты. Фирма, в которой они работали, занималась монтажем охранной и пожарной сигнализации и носила труднопроизносимое название «Спецогнезащита». Когда у Жени спрашивали место его работы, он, заранее зная, что придется повторять минимум трижды это чертово название, протяжно произносил его по слогам. Впрочем, это было ему на руку, потому что последние пол года он почему то все чаще стал заговариваться и заикаться. Он решил для себя, что это из-за шейного остеохондроза и плохого кровообращения в мозгу.
     Женя прошел через проходную завода, поздоровавшись со здоровенным охранником в камуфляжной форме, который как всегда с подозрением заглядывал ему в глаза и пытался почуять перегар. От количества пойманных нарушителей зависела его премия.
     «Не надейся, - подумал Женя с ухмылкой, - я не пью уже целую вечность». Он бросил употреблять алкоголь сразу после первого приступа в парке, хотя раньше был большим любителем пива и каждый день вечером выпивал не менее двух литров. Иногда он с тоской вспоминал те беззаботные дни, веселые кутежи с друзьями, девушки, бессонные ночи и похмельные утра – дни кружились, словно магическая  карусель без страха и тревог. Но Женя не жалел, что бросил пить. Он всегда знал, что это не занятие всей его жизни, что он слаб духом и, если не завяжет, лет через десять закончит жнзнь в какой-нибудь подворотне. Глупо было бы  загнуться от того, что в подростковом возрасте помогало справляться с неуверенностью в себе.
     В курилке Женя увидел Курченко Сергея одного из двух своих напарников. Ему было 37 лет, он был небольшого роста, худощав и не по годам морщинист. Он был одет в их фирменную робу, рабочие ботики и белая каска резко контрастировала с его загорелым лицом.
     - Здорова, Серега, - бодро поприветствовал Женя. Его утренний мандраж почти прошел. Наверное, помогла таблетка успокоительного, принятая еще дома.
     - Ты сегодня поставил рекорд, - сказал Сергей с улыбкой глядя на часы, которые показывали без пятнадцати девять, - так рано ты еще не приходил!
     - Что? Ты забыл как я месяц назад приехал на работу в пол восьмого, потому что по ошибке завел будильник  на час раньше, - Женя, смеясь и отмахивась от сигаретного дыма, присел на лавочку.
     - Ну, это было исключительное событие! Из-за него в мае чуть не пошел снег. Впрочем,  ты отомстил злой судьбе и на следующий день проспал и вообще не пришел. Небось, ночка была напряженной? – Сергей лукаво подмигнул сквозь дымовую завесу.
    Женя закашлялся.
     - Да ну тебя! Голова болела, вот и проспал!
    «Я бы с радостью просыпал каждое утро, если бы мне платили за это» - подумал он и вспомнил железный голос Александра Петровича, говорящий в трубку:
    - Женя ты сегодня ушел в минуса. Минус двести гривен! Ты слышишь? И в следующий раз предупреждай, если тебя не будет на работе! Ты понял?
     Что тут было непонятного? С тех пор Женя, как бы ни было плохо, шел на работу, сцепив зубы так, что начинали ныть скулы. Главное к десяти часам было предстать перед его сиятельством начальником, приезжавшим на своем серебристом джипе «Мицубиши» в неизменных темных очках, плохо скрывавших последствия употребления дорогого коньяка накануне в каком-нибудь ресторанчике в центре города.
    - А ведь наши вчера выиграли! – выпалил Сергей, закуривая новую сигарету от старой.
    - Я бы удивился, если бы Украина проиграла Люксембургу. Три ноль – закономерный счет. Хотя в первом тайме наши откровенно халтурили!
     -  У них настроя не было. Наверное, задерживают зарплату, как и нам. – Сергей выкинул второй бычок в урну и встал. – Пойду, наряд открою! Где сегодня будем работать, в маслоподвале  или в операторской прибор подключать будем?
     «Будем подключать, - ухмыльнулся Женя. – Конечно! Я буду подключать, а ты сзади смотреть мне через плечо. Ты даже вникать ни во что не хочешь, только наряды открывать умеешь!»
    Женя нервно закинул ногу за ногу:
   - А я почем знаю? Ты мастер, вот и решай!
    Сергей скорчил мину и  зашагал в цех.
После разговора Жене почему то стало не хватать воздуха. Он старался зевнуть, но не получалось, и он так и дошёл до раздевалки открыв рот и выпучив глаза, словно пойманная рыба. Коридор второго этажа административного корпуса был выложен дешевым производственным кафелем. Раскрасневшаяся уборщица мыла его каждый час, а рабочие за пять минут затаптывали его так, словно он не мылся неделю. Женя на цыпочках прорвался вдоль стены, но все равно вызвал неодобрительный взгляд уборщицы.
"Это же сизифов труд, - подумал он, - можно было бы мыть утром и вечером, и эффект был бы тот же!"
В раздевалке с чашкой кофе в одной руке и ручкой в другой скучал над кроссвордом Нихеев Алексей. Увидев Женю, он, как всегда хитро заулыбался и издал только один звук: "О!" Он был старше всех в бригаде, а, следовательно, и опытнее, особенно в тех вопросах, как особо не напрягаясь по актёрски изображать рабочий вид или в любом задании, адресованном ему от начальника, найти кучу проблем и обратить оное против него самого. Он зачесывал назад тёмные с сединой волосы и ходил, как бы прихрамывая на обе ноги. Его ухо украшала серебряная серьга; в молодости он был музыкантом и играл на гитаре где-то на своей бывшей родине в Казахстане.
- Лёха, почему еще не работаем? - Пошутил Женя, переодеваясь. - Меня ждём?
Алексей чуть не подавился кофе:
- Конечно, ждём! А как без начальства? Ждём ваших указаний.
- Значит так, - Женя шутливо принял командную позу, - ты сегодня пробрасываешь сигнальный кабель по крыше. И ничего что ботинки прилипают к рубероиду - я видел у тебя в заначке новые. Перекур раз в два часа, в туалет на месте сходишь. А нашему мастеру выпишу отдельный наряд в подвал, где воды по колено. Пусть лодку резиновую из дому тащит!
- Ну да он же у нас рыбак! - Алексей хохотал, расплескивая кофе на кроссворды. - Вот чёрт! Наразгадывался!
Женя, смеясь, натягивал пропахшие рабочие ботинки, которые необходимо было носить и летом. Но в душе ему не было смешно. Он хорошо знал свою работу, но не любил её. Когда то в подростковом возрасте он писал стихи, любил литературу и мечтал стать то ли писателем, то ли журналистом. Но по совету отца пошёл учиться на электрика, чтобы приобрести востребованную профессию, которой он смог бы заработать себе кусок хлеба и даже кусочек вареной колбасы сверху. С тех пор все пошло по накатанной и жизнь Жени крепко связалась с нелюбимой профессией.